Сквозь волну

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

МАЛИЯ | ОАХУ, ГАВАЙИ

Поездка в дом детства Коа похожа на сцену из фильма. Солнце высоко в небе, пышная тропическая зелень окружает извилистую дорогу по мере того, как мы движемся дальше вглубь острова.

На горизонте сверкает океан, но мы удаляемся от пляжей и въезжаем в сердце Оаху. Даже с опущенными окнами я чувствую тепло острова, ветерок доносит запах соленой воды и гибискуса.

Рука Коа лежит на моем колене, его волнение излучается как тепловая волна.

Он не переставал улыбаться всю дорогу, и это заразительно. Но под моей улыбкой скрывается слой нервов, который я никак не могу стряхнуть.

Я никогда раньше не знакомилась с родителями парня. Что, если я не понравлюсь его маме? Что, если я не подойду?

Пытаюсь отогнать эти мысли, но они не дают покоя, пока мы едем дальше. От пейзажей захватывает дух, но все мое внимание поглощено узлом в животе.

Чем ближе мы подъезжаем, тем сильнее он затягивается.

Сворачиваем на грунтовую дорогу, усаженную высокими пальмами, я вижу его — дом его детства.

Он расположен на большом участке земли, уютный, гостеприимный, с деревянными балками и широким крыльцом, огибающий фасад.

Все это место кажется построенным с любовью, в нем есть очарование, которое заставляет меня чувствовать себя немного спокойнее.

— Это твой дом? — спрашиваю, в моем голосе звучит удивление, пока я оцениваю его размеры.

Коа смеется, сжимая мое колено.

— Так и есть. А ты что, ожидала увидеть маленькую хижину?

Я чувствую себя виноватой за эту мысль, но я определенно не ожидала увидеть дом, который выглядит так, будто может соперничать с домом «Шреддеров».

Он больше, чем я себе представляла, но все равно кажется уютным.

— Мой отец построил этот дом с нуля вместе со своими братьями, — говорит Коа, его гордость очевидна, когда он вылезает из машины. — После нашей первой победы в соревнованиях я отправил все заработанные деньги домой, и они смогли отремонтировать дом и сделать его еще больше.

Я следую за ним, вглядываясь в открытое пространство вокруг нас, зеленые холмы и отдаленные звуки животных на заднем плане.

Прежде чем успеваю что-то понять, раздается пронзательный крик, я поднимаю голову, чтобы увидеть группу людей, спешащих к нам с крыльца.

Женщина, — которая может быть только мамой Коа, подходит к нему первой, в глазах уже стоят слезы, когда она обнимает его.

Несколько девочек примерно нашего возраста следуют за ней, а несколько парней, включая Келани, присоединяются к группе.

Мама Коа крепко обнимает его, всхлипывая и прижимаясь лицом к его груди. Он обнимает ее в ответ так же крепко, его глаза закрываются, а по лицу расплывается самая большая улыбка.

— Привет, мама, — нежно говорит он, его голос полон тепла и любви.

Пока мама Коа прижимается к нему, я стою в стороне, чувствуя себя сторонним наблюдателем этого эмоционального воссоединения. У меня замирает сердце при виде того, как сильно она его любит, но это также усиливает нервозность, которую я пытаюсь подавить. Пытаюсь сделать глубокий вдох и успокоиться, напоминая себе, что этот момент связан с Коа.

Он так давно не был дома, и я знаю, что это значит для него все.

Остальные члены семьи обступают его, смеются и болтают, обнимая и похлопывая по спине. Келани ухмыляется и игриво подталкивает Коа, а девочки просто сияют от восторга и засыпают его вопросами о турне.

Какое-то время я просто наблюдаю за ними, не понимая, какое место я занимаю в этой сцене. Наконец Коа отстраняется от мамы, все еще держа ее за руку, и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его глаза ищут мои.

Он делает шаг ко мне, обхватывает рукой мою талию и притягивает меня к себе.

— Все, это Малия, — его голос полон гордости. — Моя девушка.

Пытаюсь улыбнуться, чувствуя на себе тяжесть их взглядов. Мама Коа, которая плакала всего несколько секунд назад, обращает свое внимание на меня.

Вытирает слезы и делает шаг вперед, одаривая меня тем же теплым, любящим взглядом, что и Коа.

— Малия, — мягко произносит она, протягивая руку, чтобы взять мою руку в свою. — Мы так много о тебе слышали.

Я моргаю, ошеломленная.

— Правда?

Кивает, сжимая мою руку.

— С тех пор как Коа уехал из дома, чтобы присоединиться к команде, он только о тебе и говорит. Мы едва знаем, как проходит серфинг, потому что это всегда Малия то, Малия это. — Она игриво подмигивает. — Я так рада наконец-то познакомиться с девушкой, которая сделала моего сына таким счастливым.

Ее слова омывают меня, успокаивая напряжение в груди. Я бросаю взгляд на Коа через ее плечо, он краснеет, вызывая у меня искреннюю улыбку, груз моих забот спадает.

— Мне тоже очень приятно с вами познакомиться.

Мама Коа заключает меня в объятия, удивляя тем, насколько они крепкие. От нее пахнет кокосом и чем-то сладким, я чувствую искреннюю привязанность в том, как она меня обнимает. Когда она отстраняется, то тепло улыбается.

— Теперь ты член семьи, — я замечаю серьезно она говорит.

Один за другим остальные члены семьи Коа приветствуют меня. Келани ухмыляется и обнимает меня, что больше похоже на медвежий капкан, а девочки, кузины Коа, заваливают меня вопросами о серфинге и о том, каково это — путешествовать по миру.

Это ошеломляет, но их волнение заразительно.

В конце концов нас проводят в дом, где повсюду царит тепло семейной жизни. Запах еды мгновенно доносится до меня, я слышу смех, доносящийся из кухни.

Дом словно живой, полный воспоминаний, любви и истории.

Коа снова берет меня за руку и ведет через парадную дверь.

— Ты в порядке? — спрашивает он, его голос низкий, предназначенный только для меня.

Я киваю, сжимая его руку.

— Да. Они действительно замечательные.

— Да, — соглашается он, оглядываясь вокруг с нежностью, которую я редко видела. — И они будут любить тебя. Обещаю.

Гостиная теплая, наполненная ароматом хвои, корицы и смеха, когда мы все сидим вокруг голой рождественской елки. Мама Коа не разрешала никому начинать украшать ее до нашего с Коа приезда.

— Ну вот, теперь, когда мы все здесь, наконец-то можем начать, — говорит мама Коа с лучезарной улыбкой. Она раздает миски с попкорном, и мы все начинаем нанизывать его на нитку, вплетая в ветви елки.

Я и Коа работаем синхронно, наши руки периодически соприкасаются, когда мы натягиваем нити на ветки, каждое прикосновение вызывает во мне легкое волнение.

Пока украшаем елку, мама Коа передает нам маленькие, сентиментальные украшения — кусочки жизни Коа, завернутые в воспоминания. Крошечная доска для серфинга с его именем, выгравированным в дереве, стеклянный шар, расписанный гавайскими цветами, и украшение с фотографией Коа в младенчестве.

Каждая вещь — словно окно в его прошлое, для меня большая честь быть частью этого момента, выставляя на всеобщее обозрение историю его семьи.

Мы не торопимся, смеемся и рассказываем истории, когда последние гирлянды из попкорна развешаны, а украшения идеально расставлены, Коа стоит и смотрит на елку с довольной улыбкой.

— Осталась только звезда, — тихо говорит он, его голос наполнен ноткой ностальгии. Его взгляд задерживается на пустом месте на верхушке елки. — Этим всегда занимался мой папа.

В горле образуется комок, пока смотрю на него. В его голосе звучит тяжесть, в этот момент я понимаю, насколько важна эта традиция.

— Что с ним случилось? — тихо спрашиваю я, ожидая услышать историю, которая разобьет мне сердце.

Но прежде чем Коа успевает ответить, я слышу позади себя голос, теплый и полный жизни.

— Ничего страшного, просто он больше не может дотянуться до вершины.

Обернувшись, вижу мужчину, очень похожего на Коа — только старше, с глубокими морщинами опыта, прочерченными на загорелом лице. Он сидит в инвалидном кресле, и сходство между ними неоспоримо.

— Папа, — с усмешкой говорит Коа, подходя к нему. Он наклоняется и крепко обнимает отца, между ними ощущается тепло.

Мама Коа выходит из кухни и вытирает руки о полотенце, затем нежно гладит мужа по плечам.

Она улыбается ему с такой любовью, что у меня немного щемит в груди.

— Я как раз собиралась тебя позвать.

Он тянется и берет ее за руку, целует тыльную сторону ладони, а затем обращает свое внимание на меня с дружелюбной ухмылкой.

— Ты, должно быть, Малия.

Я делаю шаг вперед, нервно протягивая руку.

— Приятно познакомиться.

Его хватка крепкая, но вместо рукопожатия он быстро обнимает меня.

— Ну-ка, обними меня по-настоящему.

Я смеюсь и обнимаю его в ответ, удивленная такой лаской, но благодарная за тепло. Он сжимает меня крепко, но быстро, а затем отстраняется с улыбкой.

— Мы ждали встречи с тобой много лет. Я надеялся, что встречу тебя, стоя на собственных ногах, но у жизни были другие планы. Придется обойтись колёсами.

В его голосе нет горечи, только признание и легкость, которая заставляет меня расслабиться.

Улыбаюсь, тронутая тем, как легко он общается.

— Приятно наконец-то познакомиться с вами, колеса или нет.

Коа отходит к елке и берет звезду из коробки с украшениями. Он возвращается к отцу и опускается рядом с ним на колени.

— Готов к последнему штриху, папа?

Глаза его отца загораются.

— Давай, сынок.

С мягкой улыбкой Коа поднимает руку и устанавливает звезду на верхушку елки, аккуратно поправляя ее, чтобы она сидела идеально.

Отходит назад, дерево, кажется, светится еще ярче. Его отец с гордостью наблюдает за происходящим, улыбка полна эмоций, мама Коа легонько сжимает его плечи.

— Идеально, — тихо говорит папа Коа.

И это действительно так.

— Коа сказал мне, что ты любишь печь! Как насчет того, чтобы отправиться на кухню и вместе приготовить десерт, а этих ребят оставить наверстать упущенное? — спрашивает мама Коа, глаза искрятся теплом.

Мои глаза загораются от этого приглашения, меня охватывает легкий трепет при мысли о том, что я могу провести время с ней, занимаясь тем, что мне нравится.

— С удовольствием, — отвечаю я и следую за ней на кухню.

Как только заходим внутрь, прихожу в восторг. Кухня просторная, со шкафами из теплого дерева вдоль стен и большим островом в центре. Столешницы из полированного гранита, в воздухе витает слабый запах кофе и кокоса.

Через открытые окна проникает мягкий бриз, доносящий запах океана и далекий шум волн. Здесь уютно и по-домашнему, с ощущением жизни, которая сразу же настраивает меня на нужный лад.

— Что вы думаете приготовить на десерт? — спрашиваю я, волнение бурлит внутри меня.

Она задумчиво постукивает по подбородку, в глазах появляется игривый блеск.

— Хм, какой твой любимый рождественский десерт?

На мгновение задумываюсь, вспоминая рецепты, которые я обычно готовила на праздники.

— Я давно их не делала, но раньше мне нравилось печь шоколадные кексы с мятной глазурью, — почти застенчиво предлагаю я.

Ее лицо озаряется, как будто я только что предложила что-то экстравагантное.

— Звучит просто восхитительно! Давай сделаем это.

Ее энтузиазм заставляет меня ухмыляться, и вскоре мы уже достаем ингредиенты из шкафов и расставляем все на острове. Кухня наполняется звуками смешивания мисок и смехом, когда мы болтаем и работаем бок о бок, быстро входя в легкий ритм.

Следующие тридцать минут вместе готовим десерт, тщательно отмеряя какао-порошок, сахар и муку, взбивая все это в густое тесто, мама Коа помешивает шоколадную смесь с изящной фамильярностью.

— Знаешь, Коа всегда был так увлечен серфингом, — говорит она, ее голос смягчается от ностальгии. — С того момента, как он начал ходить, его тянуло к океану. Он стал его целым миром. Клянусь, он проводил в воде больше времени, чем на суше. С самого начала было ясно, что для него это не просто хобби — это было все.

Я улыбаюсь, представляя себе молодого Коа с таким же решительным блеском в глазах и, возможно, с маленькой доской для серфинга под мышкой.

— Хотела бы я увидеть, как он выглядел тогда.

— Я покажу тебе несколько снимков, когда он не будет смотреть. — Она смеется, вытирая руки о полотенце. — Отправить его в «Сальтвотерские Шреддеры» было одной из самых трудных вещей, которые я когда-либо делала. Мы такая дружная семья. Мои сестры, их дети, они приходят почти каждый день. Такое ощущение, что мы живем здесь все вместе, в этом доме. И мысль о том, что Коа не будет рядом, что я не буду видеть его за обеденным столом каждый вечер, сломила меня.

Смотрю на нее и вижу тихую боль в ее лице, когда она вспоминает те дни.

Меня охватывает чувство вины, я понимаю, что именно время, проведенное с «Шреддерами», отдалило его от нее. Отсюда.

— Но, — продолжает она с улыбкой в голосе, — когда я услышала, как ему там нравится… из-за тебя, Малия… я поняла, что приняла правильное решение. Он часто говорит о тебе, ты знаешь. Я слышу по его голосу, как он счастлив.

Мое сердце замирает от ее слов.

Я никогда не думала, что Коа говорил обо мне со своей мамой, но сейчас от этих слов у меня в груди разливается тепло.

— Говорит? — тихо спрашиваю я, почти не веря в это.

— Да, говорит, — отвечает она со знающей улыбкой, ставя кексы в духовку. — Он всегда говорил, что ты поддерживаешь его в тонусе, заставляешь сосредоточиться на том, что действительно важно. Как будто он нашел кого-то, кто наконец-то понял его так, как никто из нас никогда не мог.

Я сглатываю комок, образовавшийся в горле, ошеломленная неожиданным комплиментом.

— Я и не знала, что он так считает, — мой голос густ от эмоций.

Мама Коа тепло улыбается мне и слегка сжимает мою руку.

— Он всегда так делал и продолжает до сих пор.

Коа заходит на кухню и с мягкой улыбкой прислоняется к дверному косяку.

— Эй, ты не против, если я ненадолго украду Малию?

Его голос звучит непринужденно, но что-то в том, как он смотрит на свою маму, привлекает мое внимание.

Они обмениваются быстрым, почти тайным взглядом, но это исчезает так же быстро, как и появилось, и я стараюсь не думать об этом.

— Я не могу, — легкомысленно возражаю я, указывая на духовку. — Мне еще нужно нанести на них глазурь, когда достанем из духовки.

— О, все в порядке, милая, — с теплой улыбкой говорит его мама, пренебрежительно махнув рукой. — Кексам нужно время, чтобы остыть, прежде чем мы сможем это сделать. Вы двое идите, наслаждайтесь немного. Я закончу ужин, и как только они будут готовы к глазури, сможем вернуться и сделать это вместе.

Я колеблюсь, бросая взгляд на Коа, который теперь ухмыляется, как будто знает что-то, чего я не знаю. Его мама мягко выпроваживает меня из кухни, ее рука лежит на моей спине, как бы молча побуждая меня идти.

— Иди, повеселись, — ее тон полон доброты.

Я киваю, внутри меня бурлит любопытство и волнение, пока Коа выводит меня из кухни в коридор.

— Куда мы идём? — спрашиваю я, глядя на него.

— Увидишь, — отвечает он с озорной улыбкой, которая все еще остается на его губах, когда мы выходим на улицу.