Сквозь волну

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

КОА | ТАВАРУА, ФИДЖИ

После долгого дня занятий у меня болят мышцы, и по тому, как Малия продолжает разминать плечи, я могу сказать, что она чувствует то же самое. Я почти хнычу от удовольствия, когда понимаю, что экскурсия по пещере заканчивается посещением спа-салона. Съемочная группа направляет нас в зону грязевого спа, где от грязевых бассейнов, расположенных неподалеку от горячего источника, поднимается пар, а в воздухе витает успокаивающий аромат лаванды и эвкалипта.

Малия смотрит на грязевую ванну с любопытством и нерешительностью, от этого зрелища не могу сдержать ухмылку.

— Давай, — говорю я, подталкивая ее в плечо. — Сегодня ты уже столкнулась со своим страхом высоты. Немного грязи тебе не повредит.

Она закатывает глаза, но я улавливаю улыбку, которую она пытается скрыть. Мы оба берем халаты и полотенца у обслуживающего персонала и направляемся в раздевалку.

К тому времени, как выходим, солнце уже начинает опускаться ниже, заливая все вокруг теплым золотистым светом.

Малия сидит на краю грязевого бассейна, ее пальцы ног погружаются в тепло.

Присаживаюсь рядом с ней, наблюдая, как она привыкает к температуре. Слегка наклоняется вперед и скользит внутрь, я следую прямо за ней, мягкая теплая грязь хлюпает под моими ногами, пока я опускаюсь внутрь.

Малия вздыхает и закрывает глаза, погружаясь в грязь, явно наслаждаясь.

— Ладно, признаю, — говорит она, — это довольно приятно.

— Я же говорил.

Я ухмыляюсь, откидываясь назад, позволяя теплу просочиться в мои мышцы.

Мы сидим так несколько минут, просто наслаждаясь тихими звуками природы и теплом, но я не могу удержаться, чтобы не протянуть руку, не взять горсть грязи и медленно размазать ее по верхней части руки Малии. Кожа мягкая под моими пальцами, я чувствую едва заметную дрожь, когда мое прикосновение задерживается на мгновение. Она приоткрывает один глаз и смотрит на меня, приподнимая бровь.

— Ты действительно хочешь начать это? — спрашивает она, в ее голосе звучит игривый вызов.

— Почему бы и нет? Это ведь часть опыта, верно?

Она закатывает глаза, но хватает свою горсть грязи и в ответ размазывает ее по моей руке.

Мы ходим так туда-сюда в течение минуты, настроение легкое и непринужденное, пока я не размазываю немного по ее плечу и спине, мои пальцы задерживаются на коже чуть дольше, чем нужно.

— Знаешь, — мягко говорю я, растирая грязь по плечам, — я думал о том, что ты сказала раньше. Об открытии собственной пекарни.

Она немного напрягается под моим прикосновением, но не отстраняется.

— Да?

— Да. — Я делаю паузу, собираясь с мыслями. — Я действительно думаю, что это хорошая идея. Я серьезно. У тебя всегда была страсть к выпечке, и вполне логично, что ты хочешь изучить это.

Она слегка поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты действительно думаешь, что это может сработать? Даже с серфингом и всем остальным?

— Да, — говорю я, мой голос ровный. — Ты хорошо умеешь жонглировать вещами. И кто сказал, что ты не можешь делать и то, и другое? Заниматься серфингом и печь? Ты можешь нанять людей, чтобы они помогали с повседневными делами, пока ты в отъезде, но это может быть и твоим делом, понимаешь?

Я знаю, как важно для Малии иметь что-то свое. Это никогда не был серфинг, она присоединилась к «Сальтвотерским Шреддерам» только потому, что родители подтолкнули ее к этому. Насколько я помню, ее отец мечтал, чтобы она поехала в этот турне.

Губы Малии растягиваются в мягкую улыбку, она смотрит вниз, растирая немного грязи между пальцами.

— Это страшно. Отойти от того, что я знала всю свою жизнь.

Я киваю.

— Но ты не можешь позволить страху остановить тебя от того, чтобы делать то, что ты хочешь. И, кроме того, на самом деле ты не отходишь. Ты все равно будешь заниматься серфингом. Ты просто… расширяешься. Пробуешь что-то новое.

Она молчит минуту, размышляя об этом.

— Наверное, я просто боюсь, что у меня ничего не получится. Что если никто не придет в мою пекарню? Что если она прогорит?

Я хмыкаю, качая головой.

— Малия, ты себя видела? Ты никогда этого не допустишь. И честно говоря, я думаю, что люди будут выстраиваться в очередь за твоей выпечкой.

Ее щеки краснеют, она слегка наклоняет голову, явно смущенная комплиментом.

— Ты действительно думаешь, что я могу это сделать, да?

— Я знаю, что сможешь, — говорю я, в моем голосе нет никаких колебаний. — Кроме того, я уже планирую переехать в тот заброшенный дом, о котором мы говорили. Если ты превратишь его в пекарню, думаю, мне придется жить над ним или что-то в этом роде.

Она тихо смеется, этот звук я мог бы слушать часами.

— Тебе бы это понравилось, правда?

Я наклоняюсь ближе, мой голос дразнит.

— Может быть. Но только если ты оставишь мне лучшие десерты.

Она ухмыляется, глядя на меня сквозь ресницы.

— Посмотрим.

Разговор угасает, но я еще не готов прекратить общение с ней, поэтому хватаюсь за что попало.

— Как ты себе это представляешь? Как бы ты его спроектировала?

— Я много думала об этом, — признается она, ее пальцы лениво играют с грязью. — Я хочу, чтобы он был открытым, гостеприимным. В деревенском стиле, но современном. Знаешь, много теплых пород дерева и большие окна. Я бы, наверное, оставила внешний вид таким, какой он есть, но немного подправила.

Я поднимаю бровь, заинтригованный.

— А что насчет интерьера? Ты собираешься полностью погрузиться в уютную атмосферу?

— Определённо. — Она насмехается. — Я хочу, чтобы это было похоже на место, где люди могут просто посидеть, понимаешь? Может быть, книжная полка, растения повсюду… и большая витрина прямо у входа со свежей выпечкой и десертами.

— Какую выпечку ты думаешь делать?

— Я бы предлагала что-то новое каждую неделю, чтобы было интересно.

— Например? — спрашиваю я, моя рука движется по ее спине, осторожно нанося больше грязи по мере продвижения. — Фирменная выпечка? Еженедельные спецпредложения?

Она смотрит на меня через плечо, ее глаза загораются от возбуждения.

— Именно! И сезонные изделия — свежие фруктовые пироги летом, теплые булочки с корицей зимой, может быть, даже тематические торты на праздники.

Я ухмыляюсь, наклоняясь к ней чуть ближе, пока скольжу руками по ее бедрам, прижимая грязную спину к своей груди.

— Похоже, ты все продумала. И как бы ты назвала свою пекарню?

Ее щеки вспыхивают более глубоким румянцем, но она пожимает плечами, пытаясь притвориться.

— Я еще не придумала название… может, что-то связанное с пляжем или…

Я прижимаюсь ближе, мои губы уже возле ее уха.

— Как насчет чего-то вроде «Искушения Малии»? — бормочу я, мой тон игривый.

Она закатывает глаза, но не может скрыть улыбку.

— Ты невозможен, Коа.

— Не делай вид, что тебе это не нравится, — поддразниваю я, проводя пальцами по ее позвоночнику. То, как у нее перехватывает дыхание, не остается незамеченным, я чувствую прилив гордости от осознания того, что воздействую на нее.

Она слегка откидывается назад, ее тело прижимается к моему, между нами нарастает напряжение. Ее пальцы погружаются в грязь, прежде чем я осознаю это, она поворачивается и размазывает ее прямо по моей груди.

— Похоже, тебе тоже нужна помощь.

Она озорно ухмыляется.

Я хихикаю, наслаждаясь сменой ее настроения.

— О, так мы играем в эту игру?

— Может быть, — говорит она, голос мягкий, но дразнящий. Ее рука задерживается, она размазывает грязь по моей коже, пальцы прокладывают медленные дорожки. Прикосновения кажутся гораздо более интимными, чем следовало бы.

Я ловлю ее запястье и останавливаю, прежде чем потерять контроль.

— Знаешь, — шепчу я, встречаясь с ней взглядом, — сегодня тебе снова придется разделить со мной эту постель. И после этого…

Я прерываюсь, позволив подтексту повиснуть между нами.

Ее глаза расширяются, и на секунду мне кажется, что она собирается отстраниться. Но вместо этого ухмыляется, в ее глазах появляется дерзость.

— Ты хочешь, — парирует она, ее голос слегка дрожит.

Разговор затихает, пока мы продолжаем размазывать грязь по коже друг друга, между нами повисает интимность момента. В каждом прикосновении, в каждой нежной ласке чувствуется тяжесть невысказанных слов, тихое напряжение, кипящее прямо под поверхностью.

В конце концов она снова говорит, теперь уже более тихим голосом:

— Прошлой ночью… спать рядом с тобой… это было…

— Комфортно, — заканчиваю я за нее, не желая доставлять ей дискомфорт.

— Да, — соглашается она, глаза сосредоточены на грязи, пока она продолжает размазывать ее по моей груди. — Это не было неловко или что-то в этом роде. Просто это было… естественно.

Я киваю.

— Я тоже так чувствовал, когда мы делили мою постель в отеле в Австралии. Если уж на то пошло, то сон рядом с тобой приносит мне лучшие ночи сна за последнее время.

Она тихо смеется.

— То же самое.

Наступает короткое молчание, прежде чем она спрашивает:

— Думаешь, так будет каждую ночь в течение следующих двух недель?

Я ухмыляюсь, мои руки замирают, когда я встречаюсь с ее взглядом.

— Надеюсь, что да.

— Я тоже, — шепчет она.

И вот так между нами нарастает напряжение, но оно не из тех, от которых хочется бежать. Оно вызывает желание прильнуть к нему, чтобы увидеть, что произойдет дальше. Между нами разливается жар, напряжение витает в воздухе. Как раз в тот момент, когда я собираюсь сократить расстояние между нами, персонал прочищает горло.

— Пора смыть грязь, чтобы следующая группа могла зайти, — вежливо говорит она, но этого достаточно, чтобы прервать момент.

Лицо Малии вспыхивает пунцовым цветом, она быстро отводит взгляд. Я не могу удержаться от ухмылки, глядя, как она вылезает из бассейна, и мысли, роящиеся в моей голове, далеко не невинны. Не могу дождаться, когда вернусь на виллу.

Когда мы возвращаемся на виллу, луна уже вышла и отбрасывает яркий отблеск на воду. Малия заходит внутрь первой, ее волосы еще влажные от горячих источников, а кожа практически сияет. Я следую за ней, мой взгляд направлен на нее — всегда направлен нее.

Малия передвигается по комнате с тихой грацией, даже когда притворяется, будто не знает, что я за ней наблюдаю.

— Я так измучилась, что не могу пошевелиться, — стонет она, вытягивая руки над головой, ее топ слегка приподнимается, обнажая талию. — Это было слишком много приключений для одного дня.

Я ухмыляюсь, прислоняясь к стене, скрещивая руки.

— Что, тебе не понравилось, что я держал тебя за руку на зиплайне?

Она бросает на меня игривый взгляд и проходит мимо в сторону спальни.

— Не льсти себе. Я бы справилась и без тебя.

— Конечно, справилась бы, — говорю я ей вслед, с усмешкой направляясь на кухню. — Хочешь что-нибудь выпить? Воды? Вина?

Наступает пауза, прежде чем она отвечает:

— Вино звучит неплохо.

Я беру два бокала и наливаю вино, слыша, как она копошится в спальне. К тому времени, как возвращается, переоделась в крошечные шорты и майку, ее волосы завязаны в беспорядочный пучок.

Она выглядит слишком комфортно, слишком чертовски соблазнительно, и мне трудно следить за своими мыслями.

Малия садится рядом со мной на диван, сохраняя между нами небольшое пространство, но в воздухе висит напряжение, словно мы весь день танцевали вокруг чего-то. Я передаю ей бокал с вином и делаю глоток из своего, откинувшись на спинку кресла, стараясь вести себя непринужденно, хотя в голове у меня все не так.

Через несколько спокойных минут я не могу удержаться. Я смотрю на нее и спрашиваю:

— Ты когда-нибудь думала об этом?

Она хмурится, сбитая с толку.

— Думала о чем?

— О нас, — говорю я, внимательно наблюдая за ней. — Делим постель… прошлая ночь… обо всем, что между нами произошло.

Ее тело на секунду замирает, ее пальцы сжимают бокал, словно она напрягается.

Не тороплю ее с ответом, но знаю, что сейчас в ее голове проносится миллион мыслей, и я хочу услышать их — все до единой.

— Как я могла этого не делать? — наконец признается она, не отрывая взгляда от своего вина.

Я ставлю свой бокал на кофейный столик и полностью поворачиваюсь к ней.

— И что ты думаешь, когда делаешь это?

Она делает медленный вдох, глаза на долю секунды переходят на мои, прежде чем она снова отводит взгляд. Я могу сказать, что Малия пытается найти правильные слова, но мне не нужно больше, чем это — ее нерешительность говорит сама за себя.

— Я думаю…, — начинает она, но потом останавливается, прикусив нижнюю губу.

Мой взгляд устремлен на движение, мне требуется все, чтобы не протянуть руку и не сократить расстояние между нами. Ее дыхание учащается, она борется с собой, пытаясь придумать, что сказать.

Наконец она говорит:

— Я думаю, это меня пугает.

Это не то, чего я ожидал, но я сохраняю спокойствие и наклоняюсь чуть ближе.

— Почему?

Она сдвигается со своего места, выглядя теперь более нервной.

— Потому что предполагалось, что между нами все кончено. Но сейчас… такое ощущение, что мы никогда и не расставались.

Я придвигаюсь ближе, мое колено касается ее колена, достаточно, чтобы она поняла, что я рядом и не отступлю.

— Это не так, — мягко говорю я ей. — Ты знаешь это.

Она опускает взгляд, и на секунду мне кажется, что она снова отгораживается от меня, но потом я вижу, как ее плечи расслабляются, совсем чуть-чуть. На этот раз я не позволю ей спрятаться.

— Мы не можем просто продолжить с того места, на котором остановились, — шепчет она.

— А кто сказал, что мы остановились? — спрашиваю я, понижая голос. Моя рука находит ее колено, пальцы касаются мягкой кожи. — Может быть, мы начинаем что-то новое.

Она смотрит на меня, действительно смотрит, и впервые за сегодня я вижу, что стены, которые она возводила, начинают трескаться.

Я знаю, что давлю на нее, но я должен. Не могу продолжать притворяться, что это напряжение между нами не сводит меня с ума.

Ее дыхание сбивается, мои пальцы пробираются по ее бедру, медленно, целенаправленно. Воздух между нами становится густым, как будто мы стоим на краю чего-то, от чего не можем отступить.

Моя рука перемещается к ее лицу, нежно обхватывая щеку, она откликается на мое прикосновение.

— Скажи мне, что ты тоже этого не чувствуешь, — шепчу я, проводя большим пальцем по ее нижней губе. Взгляд Малии переходит к моему, пульс учащается в ложбинке ее горле. Она борется с этим, как и всегда, но я знаю правду.

Она чувствует это.

Малия наклоняется вперед, но останавливается, едва не поцеловав меня, ее дыхание смешивается с моим.

— Я… — начинает она, но слова застревают где-то между сердцем и горлом.

Я наклоняюсь чуть ближе, мои губы едва касаются ее губ.

— Я могу подождать, — бормочу я, мой голос грубый от сдержанности, — но не лги мне, Малия. Ты чувствуешь это. Так же, как и я

Ее решимость рушится, и прежде чем я успеваю подумать, она целует меня. Сначала мягко, нерешительно, но когда моя рука скользит по ее талии и притягивает к себе, она целует меня крепче, глубже.

Я чувствую настоятельную необходимость в том, как ее пальцы запутываются в моих волосах, как она вжимается в меня, словно слишком долго сдерживалась.

Мир останавливается. Все мысли, все сомнения, которые я вынашивал, исчезают, заменяясь ощущением ее губ на моих. Месяцы сдерживаемого напряжения наконец-то нашли выход в этом единственном моменте. Я целовал ее раньше, тысячу раз, даже в Австралии, но это совсем другое ощущение.

Это похоже на первый раз, как будто она протягивает мне частичку себя, которую я думал, что потерял навсегда.

Это не просто физическое, это эмоциональное, сырое и настоящее чувство, которое бьет меня прямо в грудь.

Я собираюсь углубить поцелуй, но так же быстро, как он начался, она отстраняется, ее глаза расширены, дыхание перехватывает.

— Мы не можем, — шепчет она, качая головой. — Сначала мне нужно разобраться в своих чувствах.

Тепло, которое разлилось по мне, начинает угасать, и мое сердце немного опускается, понимая, что каким бы ни был этот момент, его недостаточно, чтобы все исправить — пока нет.

— Хорошо, — мягко говорю я, немного отстраняясь, но продолжая держать руку на ее талии, не готовый пока отпустить. — Но это еще не конец. Далеко не конец.

Она кивает, ее дыхание все еще немного прерывистое.

— Я знаю.

Энергия дня соревнований трещит вокруг меня, как статическое электричество в воздухе, подпитывая адреналин, который уже бурлит в моих венах. В тот момент, когда мои ноги ступают на песок, все обостряется — моя концентрация, мое дыхание, мои чувства.

Камеры, толпа, давление — все это отходит на второй план. Единственное, что сейчас имеет значение, — это прибой.

Облачный прорыв ревет, волны такие же массивные и грозные, как я и ожидал, но это именно то, чего мы хотели.

Я смотрю на Малию рядом с собой. В дальнейшем турне мы все будем заходить в воду с нашими партнерами, а не разделять мужские и женские заплывы. Она поправляет ремешок, ее лицо немного напряжено, а брови нахмурены так, как это бывает, когда пытаются настроиться.

Вижу, что она нервничает, и, черт возьми, я тоже, но я также знаю, что как только мы окажемся там, страх уйдет, оставив только инстинкт и адреналин.

Съемочные группы уже на месте, снимают каждую секунду, пока мы готовимся. Я выкидываю их из головы, сосредоточившись только на предстоящем прибое.

Облачный прорыв сегодня выглядит просто безумно — стены воды так и ждут, чтобы раздавить любого, кто осмелится их взять. Идеально.

Провожу рукой по влажным волосам и смотрю на горизонт. Там формируется волна дня, медленно поднимается, точно зверь, ожидающий удара. Мое сердце колотится в предвкушении. Это то, ради чего я живу.

Я смотрю на Малию.

— Готова?

Та кивает, ее глаза яростны, нервы сменились чем-то другим. Решимостью. Она запирается, и я знаю, что она убьёт это.

Мы плывем вместе, бок о бок, рассекая воду длинными, мощными взмахами. Течение сильное, но мы сталкивались и с худшим.

Точка разрыва — это то место, где мы собираемся сделать свой след сегодня, я чувствую это всеми костями.

Вдалеке начинает нарастать мощная волна.

Я замечаю идеальную волну, монстра, и бросаю взгляд на Малию. Мы встречаемся взглядами, быстро киваю ей.

Эта волна — ее.

— Ты берешь первую, — кричит она, но я качаю головой.

— Ты иди. Покажи им, на что ты способна.

Она колеблется секунду, прежде чем повернуть свою доску к волне.

Гребет сильно, решительно. Я наблюдаю за тем, как она заходит на волну, ее время идеально, волна поднимает ее, когда она летит вниз.

Это прекрасная волна, и Малия катается на ней, как будто она ее.

Я на секунду замираю, просто наблюдая за ней. Ее спуски резкие, ее форма идеальна. Она проходит каждый участок точно так, как мы говорили. Когда доходит до средней секции, низко приседает, исчезая внутри волны, полностью скрываясь. Я задерживаю дыхание.

Малия глубоко, но я знаю, что она справится. Секунды идут, и как раз когда я думаю, что волна может забрать ее, она вылетает, катаясь чисто и уверенно.

Проклятье. Она выглядит невероятно.

Голос диктора трещит по громкоговорителю, толпа ликует, но я едва слышу это. Мое сердце все еще бьется от того, что я наблюдаю за ее потрясающим катанием.

Моя очередь.

Расположившись в точке разрыва во время следующего сета, подо мной начинает вздыматься волна.

Гребу изо всех сил, чувствуя, как меня поднимает гравитация и тянет вниз по крутому склону. Сила волны обрушивается на меня, как товарный поезд, но я контролирую себя, двигаясь вместе с ней, а не против нее.

Я прорезаю верхнюю секцию, доводя свою доску до предела.

Каждое сокращение, каждый поворот — резкие, продуманные. Я показываю им, что именно умею, что Габриэль вдалбливал нам все эти годы.

Вода брызжет мне в лицо, когда я снова вхожу в волну, ветер ерошит мои волосы.

Средняя часть быстро приближается, формируясь в идеальную форму.

Я низко приседаю, идеально выстраиваясь.

Мир затихает, когда проскальзываю внутрь, рев волны обволакивает меня. Внутри время словно замедляется — только я и океан.

Пульс волны проникает сквозь мою доску, сквозь мои кости, я чувствую под собой сырую силу океана. Это рискованно, но именно это делает этот таким чертовски захватывающим.

Я вылетаю из волны как раз в тот момент, когда она начинает закрываться, я идеально рассчитал время. Шиш Кебабс — следующий участок, на котором побывало множество серферов.

Вода ускоряется, я вхожу во внутренний участок, и понимаю, что у меня есть всего несколько секунд до того, как эта штука станет смертельно опасной.

Одним резким поворотом вырываюсь из волны, как раз перед тем, как она сама себя проглотит.

Я еду на ней до самого берега, сердце колотится, грудь вздымается. Толпа взрывается, когда я отбиваюсь, слышу, как дикторы объявляют мой результат.

Смотрю на Малию, которая ждет меня на берегу, ее лицо озаряет огромная ухмылка.

— Неплохо, да? — поддразнивает она, явно набравшись сил после поездки.

Я смеюсь, проводя рукой по волосам.

— Неплохо? Ты там просто убила ее.

Она игриво насмехается, но в глазах появилось что-то более мягкое, когда она смотрит на меня сегодня.

— Ты и сам неплохо справился.

Одариваю ее ухмылкой, мир вокруг нас расплывается. Аплодисменты толпы, камеры — все это не имеет значения. Только я и она, наслаждаемся соревнованием и негласной связью между нами.

На табло высвечиваются наши суммарные баллы, я чувствую прилив гордости, когда мы занимаем первое место.

— Мы сделали это, — говорю я, не в силах сдержать ухмылку.

Малия кивает, ее глаза сверкают, она улыбается мне.

— Да. Мы действительно сделали это.