Сквозь волну

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

КОА | ВИКТОРИЯ, АВСТРАЛИЯ

Наш водитель останавливает машину рядом с двенадцатью одинаковыми внедорожниками, припаркованными на обширном холме в глуши. Я смотрю на Малию, которая сидит рядом со мной, замечаю беспокойство на ее лице, когда она смотрит на большие воздушные шары вдалеке. Она никогда не любила высоту, но ей также никогда не приходилось сталкиваться со своим страхом вот так, на глазах у незнакомых людей и съемочной группы, в довершение всего.

Я открываю рот, чтобы сказать ей несколько утешительных слов, но она выходит из машины прежде, чем успеваю произнести хоть слово.

Именно так она вела себя сегодня утром во время нашей видео тренировки с Габриэлем. Она разговаривала со мной только тогда, когда ей нужен был наблюдатель, и даже тогда она любой ценой избегала зрительного контакта.

Глубоко вздохнув, открываю дверь и вылезаю из машины, не удивляясь тому, что через несколько секунд мне в лицо тычут камерой.

Только не это дерьмо снова.

Я поднимаю бровь на оператора, невысокого блондина. Он отступает назад и смотрит на меня через объектив, его лицо раскраснелось.

— Извините. Первый день на работе, — оправдывается он дрожащим голосом. — Меня зовут Мэтт.

Игнорирую, глядя поверх его головы на Малию, которая стоит к нам спиной и смотрит на воздушные шары вдалеке.

— Ах, да, — говорит Мэтт, роясь в своей сумке. — Мне сказали, что вам двоим нужно надеть вот это.

Он достает мини-Bluetooth микрофоны, которые должны быть прикреплены к нашим футболкам. Малия медленно подходит и берет у него свой, прикрепляя к своей розовой футболке. Мэтт проверяет звук ее микрофона, после чего показывает большой палец вверх и поворачивается ко мне. Протягивает микрофон, смотрю на него.

Я ненавижу мысль о том, что в любой момент за мной будут наблюдать и слушать. Я видел, как реалити-шоу рассказывают о людях, и мне не нравится мысль о том, что это может произойти со мной или, что еще хуже, с Малией.

— Пожалуйста, — Мэтт придвигает микрофон ближе ко мне. — Я действительно не хочу быть уволенным.

Бросив на него взгляд, который заставляет его отшатнуться, я беру микрофон и прикрепляю к своей черной футболке. Позволяю ему сделать проверку, а затем отправляюсь к воздушным шарам, где собрались другие серферы и съемочные группы, Малия тихо следует за мной.

— Смотрите, кто наконец-то решил появиться, — с усмешкой говорит Шарль, глядя на меня.

Я наблюдаю, как он понимает, что Малия стоит за мной, и все его поведение меняется. Усмешка исчезает с губ, сменяясь мягкой улыбкой. Его глаза, сузившиеся на меня всего несколько секунд назад, теперь излучают тепло, когда он изучает ее. Я узнаю этот взгляд — точно так же я смотрю на нее, когда она входит в комнату.

Ревность закручивается в моей груди, как нож, и быстро сменяется страхом. Он смотрит на нее так же, как и я. Что, если она тоже что-то в нем разглядела? От этой мысли мне становится плохо и я чувствую себя беспомощно.

— Boujour, — привет, Малия, — мурлычет он.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы своими глазами увидеть ее реакцию, ожидая, что она бросит меня ради него, как это было на нашем приветственном ужине в тот вечер. Вместо этого она удивляет меня, одарив его небольшой улыбкой, которая не достигает глаз, а затем подходит и встает рядом со мной, плечо касается моей руки.

Шарль смотрит на наши соприкасающиеся руки, прежде чем поднять на меня прищуренные глаза, полные яда. Я не могу сдержать ухмылку, когда он встречается со мной взглядом, подмигивая, прежде чем обратить внимание на инструктора по полетам на воздушном шаре.

— Итак, раз уж мы все здесь, внимание на передний план, пожалуйста, — говорит пожилой джентльмен, хлопая в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание.

В течение следующих двадцати минут он рассказывает о правилах безопасности и эксплуатации воздушных шаров. Я цепляюсь за каждое слово, потому что я ни за что не отдам безопасность Малии или свою в чужие руки.

Знаю, что для этого требуется лицензия пилота, но «СерфФликс» каким-то образом смог обойти это требование для данного мероприятия.

Я смотрю на нее краем глаза, когда инструктор делает паузу, чтобы глотнуть воды. Она смотрит на свои переплетенные пальцы, рассеянно покручивая большой палец.

Меня бесит, что ее заставляют участвовать в этом мероприятии, несмотря на дискомфорт, только потому, что «СерфФликс» нужен контент для этого нелепого шоу, и потому, что ее выгонят из всего турне, если она не будет делать то, что они скажут.

— Так, похоже, все разбились на группы по четыре человека, кроме вашей команды, — заканчивает инструктор, прихрамывая и подходя ко мне, Малии и Мэтту.

— У нашего тренера неотложные дела, — отрывисто сообщаю я.

Он кивает в знак понимания, затем вручает мне рацию и указывает на последний свободный шар на поле.

— Этот — ваш.

Благодарю его и иду к шару, Малия держится рядом со мной, а Мэтт следует за нами.

— Почему мы должны это делать? — шепчет Малия, как будто ее микрофон не услышит, если она будет говорить тише.

— Видимо, это часть новых мероприятий по сплочению коллектива во время турне, — отвечаю я, прежде чем бросить взгляд на камеру позади нас. — Хотя я уверен, что это больше для развлечения зрителей.

— Я не думаю, что ты должен говорить такие вещи, когда у нас включены микрофоны, — укоряет она.

Я фыркаю.

— А что, я должен был это прошептать? — Ее щеки вспыхивают. — Кроме того, я буду говорить все, что захочу. Уверен, что их редакторы все равно вырежут все это из окончательной версии.

Мэтт бежит впереди нас, запрыгивает в корзину воздушного шара и поворачивается к нам лицом, чтобы получить лучший угол обзора. Как бы мне хотелось просто унести его и его нелепую камеру подальше от нас, мне все это надоело.

Я помогаю Малии забраться внутрь, после чего следую за ней и закрываю за нами дверь корзины. Она бросается к одной стороне корзины, а Мэтт занимает место на противоположной стороне, нацелив на нее свою камеру.

— Все готовы? — раздается голос инструктора по рации.

— Да, сэр, — отвечаю я.

— Хорошо, вы можете отправляться.

Зажигаю горелку в центре шара и жду, когда теплый воздух начнет поднимать нас от земли. Увеличиваю температуру, чтобы мы достигли той же высоты, что и другая команда, затем уменьшаю температуру, чтобы стабилизировать нас на этой высоте, и только после этого бросаю взгляд на Малию.

Она вцепилась в перила корзины, глаза зажмурены, а тело бьет мелкая дрожь.

Пойди и утеши ее.

Ни в коем случае. Я встряхиваю головой, чтобы выкинуть эти слова из головы. Если бы мы были в лучших отношениях, тогда возможно, но если я попытаюсь сделать это сейчас, она может просто столкнуть меня с этого воздушного шара. К тому же, утешив ее перед камерой, мы просто дадим им фальшивую сюжетную линию, которая может нанести больше вреда ее репутации, чем пользы.

— Черт, — говорит Мэтт, опуская камеру и нахмурив брови.

— Там все в порядке? — спрашиваю я.

— Да, просто странный сбой камеры. Мне понадобится несколько минут, чтобы все исправить.

Я наблюдаю, как он сползает на пол и начинает возиться с камерой, высунув язык изо рта и сосредоточившись на том, что он делает.

Теперь у нас есть шанс.

Бросаю взгляд на Малию и, прежде чем успеваю передумать, подхожу к ней и сталкиваю ее плечо со своим.

— Как ты там держишься?

— Заткнись, — говорит она сквозь стиснутые зубы, глаза все еще зажмурены.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь снова.

— Наверное, это страшнее, чем должно быть, потому что ты закрываешь глаза.

— Заткнись. Заткнись.

— Ты, наверное, думаешь, что мы в нескольких минутах от космоса.

— Я тебя ненавижу, — бормочет она.

Слышать, как она произносит это вслух, больнее, чем следовало бы. Впрочем, меня это не удивляет: она относилась ко мне как к злейшему врагу с тех пор, как я с ней расстался.

— Да, за последний год ты сделала это очень очевидным, — говорю я, пытаясь говорить легкомысленно, но терплю неудачу, она открывает глаза и изучает меня.

Я сглатываю комок в горле, когда океанские голубые глаза встречаются с моими. Мне кажется, что я могу утонуть в их глубине. Малия отводит взгляд от меня, предпочитая сосредоточиться на моей футболке.

— Я больше не твоя проблема, Коа. Тебе не нужно пытаться утешить меня, когда я напугана.

Она отводит взгляд в сторону, ее глаза становятся круглыми, прежде чем прыгает ко мне, хватаясь за мою футболку дрожащими пальцами. Мысленно ругаю себя за то, что чувствую себя счастливым от того, что она прибежала ко мне в поисках безопасности, как будто я все еще являюсь ее безопасным местом.

Я инстинктивно обхватываю ее руками, притягивая ближе, упираюсь подбородком в макушку.

— Я хочу, чтобы ты была моей проблемой, Мэл, — бормочу я, не обращая внимания на то, как она напрягается в моих объятиях.

Спустя почти целую минуту, она в ответ обхватывает меня за талию, отчего сердце в моей груди начинает биться в быстром темпе.

— Не помню, чтобы ты так любила обниматься, — вру я. Раньше она любила обниматься при каждом удобном случае — утром, вечером и между этим.

Слышу ее насмешку, но она больше ничего не говорит, мы стоим, обнимая друг друга, как будто ничего не изменилось.

— Я все исправил, — кричит Мэтт, вскакивая на ноги, направляя камеру в нашу сторону.

Малия отпускает меня и мгновенно вырывается из моих объятий, возвращаясь к просмотру с покрасневшим лицом. Я бросаю взгляд на Мэтта, а затем поворачиваюсь к нему спиной и встаю плечом к плечу рядом с ней.

— Мы никогда не будем говорить об этом моменте, никогда. Понял? — шипит она.

И тут же мой пузырь счастья и забвения лопается, реальность обрушивается на меня, как приливная волна.

— И не мечтай, — отвечаю я, не пытаясь скрыть разочарование в голосе, и, заметив, что другие шары начинают спускаться, разворачиваюсь и иду обратно к горелке.

Я использую горелку и систему вентиляции, чтобы выпустить часть горячего воздуха из воздушного шара, и стабилизирую наш спуск к месту посадки, изо всех сил стараясь не хмуриться, когда Мэтт поворачивает камеру в мою сторону.

Гриффин:

Подожди, она обняла тебя в ответ?

Я вздыхаю, уставившись на экран телефона. Я, конечно, буду жалеть о том, что рассказал ему о том, что произошло между мной и Малией на воздушном шаре сегодня, но смотреть в потолок со своей кровати и бушевать мыслями — тоже не самое приятное занятие. Поэтому я обратился к единственному человеку, который умел хранить секреты.

Я:

Да, но, как я уже сказал, как только на нас навели камеру, она исчезла из моих объятий и сказала, что этого момента не было.

Я прокручиваю в голове этот момент снова и снова и не могу понять его смысл. Ненавидит она меня или нет? Остались ли у нее чувства ко мне?

Гриффин:

Ты знаешь, что это значит?

Постукиваю пальцем по краю телефона, нахмурившись еще сильнее. Что еще это может значить? Ей явно неловко находиться рядом со мной. Однажды бедный ребенок, всегда бедный ребенок, как сказал ее отец. Но я не говорю об этом Гриффину.

Я:

Что?

Гриффин:

Она не забыла тебя, приятель. Думаю, тебе пора выкладываться по полной.

Напомни ей, почему она влюбилась в тебя с самого начала. Напомни ей, что она все еще любит тебя.

И как, черт возьми, мне это сделать?

Я стону, перечитывая его сообщение. Он все преподносит гораздо проще, чем есть на самом деле. Как вообще можно убедить Малию Купер в чем-либо? Я знаю ее большую половину своей жизни, и мне никогда не удавалось этого сделать.

Даже когда мы были вместе.

Поэтому я делаю то, о чем потом жалею. Что-то совершенно глупое. Выхожу из диалога с Гриффином и вместо этого нажимаю на имя Малии.

Я:

Сладких снов.

Я жду, пока мое сообщение не переключится с доставлено на прочитано. Еще пять минут ожидания, но она так и не отвечает.

Сожаление обрушивается на меня, как валун, когда я понимаю, что она не собирается отвечать. Ругаюсь под нос, выключаю телефон на ночь и бросаю его на тумбочку сильнее, чем собирался. Перевернувшись на спину, зажмуриваю глаза, позволяя спокойному небытию сна взять верх.