Сквозь волну

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

МАЛИЯ | РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО, БРАЗИЛИЯ

Я смотрю на себя в зеркало, нервно теребя пальцами подол своего карнавального костюма. Яркие цвета должны были выделяться, но в этом наряде я чувствую себя почти голой, более обнаженной, чем когда-либо за пределами океана.

Вспоминаю, как нашла его на кровати после душа, и мне интересно, когда Коа оставил его и слышал ли он, как я принимала душ.

Мое лицо вспыхивает от этой мысли, но я быстро отгоняю ее, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом.

Мой взгляд падает на розовый шрам на бедре, виднеющийся над поясом моего костюма.

Волна ностальгии захлестывает меня, возвращая в тот день, когда это случилось, — я соскользнула с дерева, ветка впилась мне в бок, когда я рухнула на землю.

Вдрагиваю от воспоминания о том, как испугался Коа, спрыгнув с дерева со знакомой смесью паники и беспокойства в голосе, пытаясь пошутить и успокоить меня. Тогда он был моей опорой, всегда помогал мне подняться после падения. Теперь все кажется другим — сложным.

Провожу пальцами по шраму, напоминанию о более простых временах, когда от присутствия Коа у меня не кружилась голова.

Глубоко вздохнув, заставляю себя избавиться от ностальгии.

Это Карнавал, напоминаю я себе. Ты можешь сделать это.

Набравшись смелости, открываю дверь своей спальни и вхожу в гостиную, но тут же замираю на месте. Коа прислонился к краю дивана, без рубашки.

У меня замирает сердце, когда я вижу его бронзовую кожу, сияющую под мягким освещением. На его шее свободно болтается ожерелье из бисера, а брюки в карнавальной тематике сидят низко на бедрах, подчеркивая каждый точеный мускул на его торсе.

У меня перехватывает дыхание. Он выглядит невероятно, слишком невероятно.

Я чувствую немедленное и непреодолимое влечение к нему, прилив жара распространяется, как лесной пожар.

С трудом дышу, наблюдая за ним, мое тело реагирует на него так, как я не могу контролировать.

— Они забыли остальные части твоего костюма? — спрашиваю я, сглатывая сухость в горле. Мой голос звучит слабее, чем я хочу, выдавая мою попытку поддразнить его.

Он насмехается, его губы кривятся в знакомой наглой ухмылке.

— Я могу задать тебе тот же вопрос.

Его глаза голодно блуждают по моему телу, на мгновение останавливаясь на шраме, а затем продолжают свое медленное путешествие вниз, вызывая мурашки по коже.

Я переминаюсь на ногах, чувствуя себя неловко под его взглядом, хотя мне не следовало бы этого делать. Он смотрит на меня так, словно запоминает каждый дюйм, каждый изгиб, каждый изъян.

— Нам пора идти, — бормочу я, борясь с желанием прикрыться. — Остальные, наверное, уже ждут нас.

Его взгляд на мгновение задерживается на мне, прежде чем он кивает и поднимается с дивана.

Когда мы выходим из пентхауса, напряжение между нами витает в воздухе, невысказанное, но неоспоримое — густое и электрическое.

Как только выходим на улицу, нас тут же облепляют продюсеры. Блестки сыплются на нас со всех сторон, люди спешат убедиться, что мы все усыпаны ими до начала съемок.

Энергия бурлит от волнения, она просачивается в мои вены, заставляя нервы трепетать.

К нам подходит продюсер с планшетом в руках.

— У вас двоих будет своя платформа, чтобы махать фанатам и камерам, когда вы будете проезжать мимо, — говорит она с улыбкой. — Если вы готовы, можете попробовать исполнить самбу на плаву, но, пожалуйста, убедитесь, что вы делаете это безопасно. Держитесь вместе и не принимайте ни от кого напитки, хорошо?

Я киваю, сердце колотится в груди. Мысль о том, чтобы оказаться на платформе с Коа перед тысячами людей, должна быть волнующей. Я должна гордиться тем, что мы будем там представлять Сальтвотер-Спрингс, но я внезапно осознаю тяжесть его присутствия рядом со мной, магнетическое притяжение между нами.

Мгновением позже садимся в автобус, который вместе с остальными отвезет нас на карнавал.

Когда я опускаюсь на сиденье, Коа устраивается рядом со мной, его нога касается моей. Прикосновение едва заметное, но от него меня пронзает дрожь. Я начинаю нервно постукивать ногой, пытаясь стряхнуть нервную энергию, бурлящую внутри меня.

Без единого слова рука Коа находит мое колено и накрывает его ладонью мягко, но твердо.

Его прикосновение мгновенно успокаивает меня, даря утешение, которого я не ожидала. Я поднимаю на него глаза, он бросает на меня спокойный, знающий взгляд, как бы говоря мне, что все будет хорошо. Почему-то этот простой поступок успокаивает меня.

Проблема с тем, что я пытаюсь заставить себя жить дальше с Коа, заключается в том, что я действительно не думаю, что кто-то еще в этом мире сможет понять меня так, как он. Он просто чувствует себя нужным.

Когда мы наконец приезжаем на карнавал, там царит полный хаос.

Люди повсюду — смеются, танцуют, поют на улицах. Музыка громкая, огни ослепляют, меня сразу же охватывает дикая энергия. Толпа теснится, толкается и тянется во все стороны, в моей груди нарастает паника. Я теряю Коа из виду в море людей.

У меня едва хватает секунды, чтобы среагировать, прежде чем я чувствую, как сильная рука обхватывает мое запястье и тянет обратно в безопасное место.

Поворачиваюсь и вижу Коа, лицо напряжено, он притягивает меня к себе, руки обхватывают мою талию, защищая. Тепло тела прижимается к моему, но мне все равно. Я больше не чувствую страха. Его присутствие ограждает меня от хаоса, заставляя чувствовать себя в безопасности, а это все, что мне сейчас нужно.

Коа обнимает меня, ведя сквозь толпу, как будто я — единственное, на чем он сосредоточен.

Даже когда вокруг нас царит суматоха, кажется, что мы находимся в своем собственном пузыре, а его хватка крепкая и уверенная.

Наконец-то мы, добираемся к нашей платформе с продюсерской командой, я смотрю на Коа, затаив дыхание, благодарная, его глаза встречаются с моим взглядом, который я не могу расшифровать.

— Хорошо, давайте заберем вас обоих на платформу, — говорит тот же продюсер, что и раньше, она провожает нас к нужному месту. — Не забывайте об осторожности — движение будет медленным, но может быть скользким.

Мои нервы гудят, пока нас ведут к платформе. Она больше, чем я себе представляла, украшена яркими цветами, напоминающими мне о Сальтвотер-Спрингс, и сверкающими декорациями, все это переливается прибрежными красками. Платформа находится высоко, на ее вершину ведет ряд ступеней. Коа помогает мне подняться первой, его рука крепко лежит на моей спине, пока я удерживаюсь на вершине.

Камеры следят за каждым нашим движением, на нас давит вес объективов, когда мы занимаем свои места.

Платформа начинает двигаться, слегка трусясь, я инстинктивно тянусь к перилам, но рука Коа находит мою первой, поддерживая меня.

Музыка начинает звучать громче, и мы внезапно оказываемся в самом сердце Карнавала. Толпа внизу ликует и машет руками, энергия заразительна, машем в ответ, рисуя улыбки на лицах для камер.

Чем больше движется платформа, тем больше атмосфера начинает меня раскрепощать. Другие серферы на своих платформах пытаются танцевать самбу — некоторые с большим энтузиазмом, чем с талантом.

Смех проникает в меня, я наблюдаю за их неуклюжими движениями. Спустя несколько взмахов поддержки из толпы Коа подталкивает меня, его глаза светятся озорством.

— Мы не можем позволить им получить все веселье, — говорит он, подмигивая, подтягивает меня ближе, пока из динамиков доносится ритм музыки самбы.

— Ты же знаешь, я не умею танцевать.

Я смеюсь, нотка смущения забирается в горло.

— Они тоже не умеют, — он наклоняет голову через плечо к остальным.

Мы начинаем танцевать вместе, его тело движется синхронно с моим, а ритм бьется вокруг нас. Сначала это игривый танец, наполненный смехом и поддразниванием, но по мере того, как музыка становится все интенсивнее, растет и наша близость. Его руки находят мои бедра, притягивая меня ближе, мы танцуем так тесно, что я чувствую каждый его вздох, каждое движение его мышц. Моя кожа словно горит, от того, как он прикасается ко мне, сердце бешено колотится.

Спустя несколько минут платформа достигает конца маршрута карнавала, и нас отводят в отдельную зону, чтобы мы могли наблюдать за прохождением остальных.

Это невероятно: огни, костюмы, творческий подход. Я в благоговении смотрю, как передо мной разворачивается искусство. Повернувшись, чтобы посмотреть, не поражен ли Коа, обнаруживаю, что он уже смотрит на меня, выражение его лица напряженное.

Взгляд зажигает что-то внутри меня, тепло распространяется от груди до пальцев ног.

— Хочешь вернуться в пентхаус, а не отправиться с остальными после этого? — спрашивает он, его голос низкий и тяжелый, намекающий на нечто большее, чем просто вопрос.

Я киваю, не решаясь заговорить, потому что знаю: если это сделаю, мой голос выдаст, как сильно я его хочу.

Мы находим продюсера и объясняем, что хотели бы вернуться пораньше. К удивлению, она соглашается. Поездка домой проходит тихо — слишком тихо. Воздух между нами наполнен таким напряжением, что почти удушлив.

Каждое легкое движение кажется усиленным в маленьком пространстве машины; каждый мой вздох, кажется, синхронизируется с его. Тишина тяжела от всего, что мы не говорим, от всего, что строилось между нами.

Как только заходим в дом, Коа не теряет ни секунды. Еще до того, как за нами полностью закрывается дверь, прижимает меня к стене, его руки хватают меня за талию с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

Губы впиваются в мои, горячие и требовательные, я мгновенно отвечаю, расплавляясь в нем. Моя спина прижимается к стене, пока он углубляет поцелуй, одна его рука скользит по моему боку, а другая обхватывает шею, прижимая к себе.

Его твердость прижимается ко мне, и не успеваю я опомниться, как он без усилий поднимает меня, мои ноги обхватывают его талию, я цепляюсь за плечи, чтобы поддержать.

Его сердце бьется так же сильно, как и мое.

Мы целуемся так, будто не можем насытиться друг другом, и я не хочу, чтобы это прекращалось.

Коа несет меня на руках, его губы не отрываются от моих, пока он ведет нас к задней двери.

— Эти блёстки будет невозможно смыть, — говорит он, отстраняясь от поцелуя. — Может, просто прыгнем в бассейн, чтобы сделать это?

Я вижу игривую искорку в его глазах и понимаю, что это не просто способ избавиться от блесток.

Прикусываю губу и киваю.

— Да, — говорю я, мой голос едва слышен, пока он опускает меня на землю.

Дергаю за шнурки своего костюма, позволяя ему упасть на пол. Взгляд Коа сразу же темнеет, он смотрит на меня, на каждый сантиметр моего тела, пока я стою там совершенно голая.

Мой пульс учащается, громко стучит в голове, по шее ползет тепло, но я не разрываю зрительного контакта.

Он снимает с себя одежду, я позволяю себе любоваться его телом — стройным, мускулистым, в тонусе, от которого у меня каждый раз перехватывает дыхание. Свет в бассейне, отражающийся от воды, отбрасывает тени на кожу, моя знакомая глубокая тяга к нему, сильнее, чем когда-либо.

— Пойдем, — говорит он густым голосом, протягивая руку.

Я беру ее, тепло его ладони обхватывает мою. Мы идем к краю бассейна, прохладный ночной воздух совершенно не охлаждает жар, разливающийся внутри меня. Наши руки переплетаются, мы прыгаем, вода обрушивается на нас, а мир на мгновение исчезает под ее поверхностью.

Выныриваем, Коа сразу же тянет меня к себе, руки скользят по моей обнаженной талии, притягивая ближе, пока мое тело не оказывается прижатым к его.

Вода рябит вокруг нас, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это он. Его губы находятся прямо над моими, дыхание обжигает мою кожу.

Он прижимает свои губы к моим, сначала нежно, я теряюсь в поцелуе, в ощущении его тела рядом с моим, в воде, бурлящей вокруг нас. Мои руки лежат на его груди, прослеживая твердые линии мышц, а его рот начинает жадно прижиматься к моему, его руки тоже исследуют каждый дюйм моей кожи.

Если Коа Фостер хочет меня, он получит всю меня.

— Я хочу тебя, — шепчу я ему в губы, мой голос едва слышен, но тяжел от желания, когда я скольжу рукой по его торсу в воду, пока не обхватываю пальцами твердый член.

Коа отстраняется, выражение лица напряженное, противоречивое, челюсть сжата, когда он пытается сопротивляться.

— Мэл, может, нам стоит поговорить…

— Я хочу тебя, Коа, — говорю я, качая головой, а затем прижимаюсь губами к его шее, мои слова звучат мягкой мольбой на его коже. — У меня есть внутриматочная спираль… тебе не стоит беспокоиться.

Я надавливаю на его член, чувствуя, как он вздрагивает от моих прикосновений. Дыхание становится все тяжелее, его глаза ищут мои, словно он пытается найти в себе силы сдержаться. Но потом что-то меняется. Решимость срывается, руки крепко сжимают мои бедра, раскручивая меня, заставляя прижаться к прохладной плитке бортика бассейна, он прижимает свое тело к моему, пока между нами не остается свободного пространства. Я чувствую, как его член скользит между моих бедер, моя киска сжимается от его близости.

— Ты уверена?

Его голос — низкое рычание, губы касаются моего уха.

Я киваю, моя хватка на краю стенки бассейна крепнет в предвкушении.

— Да.

Без колебаний он подносит свой член к моему входу. Я раздвигаю ноги шире, давая ему лучший доступ, Коа скользит внутрь, растягивая меня до предела. Испускаю стон, чувствуя, как он полностью заполняет меня, прежде чем останавливается внутри.

— Блять, — стонет он, одной рукой сжимает мою грудь, а другой нежно обхватывает мое горло, начиная выходить, прежде чем снова врезаться в меня.

Я ахаю от толчка, мои глаза закрываются от чистого блаженства.

— Я забыла, какой ты большой, — говорю я, задыхаясь.

— Я скучал по твоей тугой киске, — отвечает он, вжимаясь в меня все быстрее.

Вода плещется вокруг нас, от каждого движения по телу расходятся волны, все мое тело отзывается, плавясь в нем.

Коа стонет, звук вибрирует на моей коже, я прикусываю губу, пытаясь сдержать прилив эмоций и удовольствия, проносящихся сквозь меня.

Мне так не хватало этого — чувствовать, как он боготворит меня до слез, как его руки блуждают по всему моему телу, словно запоминая его на случай, если я исчезну. Вода плещется по нашим телам, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это его ощущения, чувства, которые я испытываю к нему, то, как двигаемся вместе, словно мы — единственные два человека, существующие в этом мире.

Над нами вспыхивают карнавальные фейерверки, это похоже на праздник только для нас — знак того, что все правильно и я нахожусь именно там, где должна быть.

Коа выходит из меня, я мгновенно ощущаю потерю, мое сердце замирает, но он поворачивает меня лицом к себе и поднимает за бедра так, что я оказываюсь на нам верхом.

Я обхватываю его за шею и прижимаюсь губами к его.

Он снова входит в меня, на этот раз с большей силой, стону ему в рот, пока он без устали долбит мою киску. Моя голова откидывается назад, рот открывается, звук фейерверка заглушает громкие стоны, которые вырываются из меня.

— Это то, чего ты хотела, принцесса? — спрашивает он, глядя на меня с похотливым выражением в глазах.

Киваю, но этого недостаточно.

— Скажи это, — приказывает он. Я чувствую, что мое лицо пылает, и почему-то стесняюсь. — Скажи это, — повторяет он, полностью прекращая толчки.

— Не останавливайся, — говорю я в панике, мои глаза расширяются, когда я нахожу его.

— Почему нет? — спрашивает он, на губах играет самодовольная ухмылка, толчки начинаются снова, мучительно медленные.

— Потому что, — мое лицо нагревается еще больше.

Коа наблюдает за мной, завороженно и удивленно.

— Используй свои слова, принцесса. Почему ты не хочешь, чтобы я останавливался?

— Потому что я хочу, чтобы ты заставлял меня кончать до тех пор, пока я даже не смогу вспомнить свое собственное имя, — торопливо отвечаю я, поджав губы, отводя от него взгляд, уверенная, что все моё лицо красное.

Он издаёт мальчишеский смешок, а затем врезается в меня один раз, заставляя застонать, после чего возвращается к медленным толчкам.

— Кто угодно может заставить тебя кончить, пока ты не сможешь вспомнить свое имя, — говорит он, наклоняя свою голову в поле моего зрения, заставляя снова посмотреть на него. — Почему ты хочешь, чтобы это сделал именно я?

— Я очень сомневаюсь, что каждый мужчина способен на такое, — хмыкаю я, уклоняясь от ответа.

Коа делает паузу, юмор постепенно исчезает с его лица.

— Почему я, Мэл?

Пристально смотрю ему в глаза, чувствуя, как внутри меня все дергается, в горле образуется комок, когда я улавливаю уязвимость в его взгляде.

— Потому что… потому что я все еще люблю тебя, Коа, — мой голос дрожит, — и я не знаю, как перестать бояться всех этих «что-если», которые приходят с тобой, но, может быть, это начало.

Он смотрит на меня так, будто я самое невероятное, что он когда-либо видел, это заставляет мое сердце учащенно биться.

Его губы кривятся в полуулыбке, я чувствую, как слабеют мои колени, благодарная за то, что он держит меня прямо сейчас.

— Я люб…

— Не надо, — я быстро прерываю его. — Не говори этого. Пожалуйста. Учитывая то, как все закончилось, мне нужно больше, чем просто слова, чтобы поверить в это, Коа.

Он кивает, понимая, а затем его взгляд усиливается, словно он вбирает в себя каждую частичку меня, пожирая глазами. В этом что-то есть. Темное и голодное.

Как будто я — единственное, что имеет значение в данный момент.

Это больше, чем просто желание.

Он как будто в благоговении, как будто не может поверить, что я здесь, перед ним, полностью обнаженная.

— Не волнуйся, принцесса, — наконец отвечает он, снова начиная двигаться, почти полностью выходя, прежде чем вонзиться в меня так глубоко, как только может. — Обещаю, когда я снова произнесу эти слова, ты не будешь сомневаться во мне.

Его глаза встречаются с моими, я вижу в них спокойный взгляд решимости, от которого становится трудно дышать. Он входит в меня, опрокидывая нас на край одновременно с брызгами воды вокруг нас, я понимаю, что еще никогда никого так не хотела.