Соль под кожей. Том третий

Глава шестая: Данте

Я легко могу ее остановить.

Мне для этого даже напрягаться особо не нужно — сейчас я уже в форме, а Лори растеряна, на взводе и у нее явно ноль сил, чтобы отбиваться от любой моей попытки скрутить ее в бараний рог и привязать к кровати.

Но я не делаю ничего из широкого спектра своих возможностей.

Кроме разве что одного.

Подхожу к окну палаты — отсюда как раз открывается вид на вход. Лори нет несколько минут, но потом она появляется со стаканчиком кофе в руке. Ну или чай, или что она там сейчас пьет.

Подношу телефон к уху, жду, пока ответят на гудки.

— Дмитрий Викторович, — голос моего начальника охраны.

— Валерия Дмитриевна Ван дер Виндт, — диктую ее имя, пытаясь разглядеть через стекло и тусклый свет выражение лица моей маленькой обезьянки. Или она сейчас Завольская? Нет, вряд ли. — Организуй охрану, но острожно — клиент трепетная лань, если узнает — будет много ненужного шума.

— Взял в работу, — отчеканивает солдафонским голосом. Правду говорят, что спецура — это навсегда, кувалдой не выколотить. — Объем работы, Дмитрий Викторович? Программа «максимум»?

Это значит, что за мою Лори будут не просто «водить», но возьмут под контроль ее телефон, переписки, все социальный связи, на карандаше будет каждый ее контакт, все места, в которых она бывает, что там делает и сколько времени. Я легко могу знать о каждом ее шаге, как знаю о том, что делает и чем живет Марина, с кем трахается няня моей дочери и кому торчит денег сынок няни моей дочери.

Вижу подъезжающую к крыльцу машину — ту самую, что была возле дома Рогожкиной.

Водитель выходит, открывает ей заднюю дверь, но Лори не спешит садиться в салон. Мысленно делаю пометку, что если ей, не дай бог, вот сейчас забаранится самой сесть за руль — я в окно выпрыгну, но не дам ей этого сделать. Но моя обезьянка просто допивает содержимое стаканчика, прилежно выбрасывает его в урну, садится в машину и уезжает.

Все это время мой начальник безопасности безропотно, не перебивая, висит на связи.

— Нет, — скрепя сердце, — просто держать руку на пульсе, чтобы никто не обидел.

Водитель ее, если честно, выглядит как сопля.

Из больницы еду домой — в свою огромную двухэтажную квартиру.

Дизайнерскую, блядь, так что в ней даже ходить стрёмно, чтобы не повернуть какую-то ебучую статуэтку и не нарушить фэншуй. Завариваю себе зеленый чай, тот который со вкусом тухлой рыбы. Ненавижу, как оно во рту, но эффект для мозга примерно как от крепкого кофе.

Пальцы тянутся проверить профиль Лори.

Уверен, что она ничего не изменила, не заблокировала страницу. Но так же уверен, что ничего о ее настоящей жизни там тоже нет. Вероятно, все очень грамотно и аккуратно подчищено и ничего интересного я там не найду. Кроме ее личных фото, но я тупо ссыкую на них смотреть — снова сорвусь, снова начну залипать в нее каждую свободную минуту.

Но кое-что сделать я все-таки могу. Например, узнать, каким образом боженька загнал в могилу тупорылого козла Андрея Завольского. Но когда начинаю копаться, то почти сразу вижу торчащие из некоторых мест уши моей обезьянки: в безупречной, казалось бы, биографии тупого мажора и прожигателя жизни, вдруг появляется огромный косяк в виде парочки его бухих фоток в одном очень «интересном» клубе. А еще через пару дней, буквально накануне нашей встречи, еще одна чернуха — Андрюша «на приколе», и сразу понятно под чем, даже можно не всматриваться, потому что такой кроличий взгляд дает только одна, очень популярная во всяких злачных заведениях хуйня.

Я бросаю взгляд на часы — Валерия уже должна быть дома.

Было бы наивно полагать, что она напишет об этом, поэтому вбиваю в свою телефонную книгу ее номер телефона, на секунду подвисая, как же ее записать. Примеряю на себя «латы» долбоёба и вместо имени ставлю «Л» и смайлик разбитого на две половинки сердца рядом.

Я: Ты уже дома?

Минуту мое сообщение висит без внимания, потом появляется отметка о просмотре и еще через минуту короткое «да» в ответ.

Я: Пришли фото с дивана, Лори, а то попахивает пиздежом.

Нет, конечно, но это единственный вот так сходу пришедший мне на ум способ вывести ее на разговор. Смешно, но я реально разучился кадрить тёлок, абсолютно потерял навык: сначала потому что они тупо кадрились сами, потом — потому что стало не вкусно вставлять член в очередное безымянное и безликое тело.

Л: Я хоть и обезьянка, но обучаемая, и больше с ботами не разговариваю.

Л: Не пиши мне.

Л: Никогда.

Л: И не звони.

Л: И вообще — иди на хуй.

Я заслужил.

Не мог же я сказать ей, что тогда, когда мне в голову пришла эта «гениальная идея», я был абсолютно уверен, что к этому времени уже сдохну и в моей могиле не останется даже гниющих костей. Что я сделал это абсолютно на хер тупое дерьмо потому что хотел, чтобы в ее жизни была хоть какая-то опора, чтобы она не чувствовала себя одинокой, пока рядом не появится кто-то стоящий и надежный.

Кто-то типа… Авдеева.

Сука, как серпом по яйцам.

Представлять их вместе.

Как будто мне кишки намотали на мокрые электропровода.

Ну на хуй, нужно переключиться, пока не вломился к ней в три часа ночи с выяснением отношений на тему, какого это хуя она раздвинула ноги перед другим мужиком, если я ее на это не благословил.

Хули там, я буквально учил что к сексу нужно относиться как к физиологии, как к процессу, который необходим организму, чтобы нормально функционировать, примерно как еда и сон. Только, блядь, я точно не учил при этом становится яйцом для чужой спермы.

Хорошо, что утро уже на горизонте и я ломлюсь со всем этим непереработанным дерьмом в спортзал, который как раз находится на первом этаже в жилом комплексе и работает с семи утра. Мне тут нужно сбросить напряг, пока это злое дерьмо не начало фонтанировать из меня во все, что не так посмотрит или слишком близко чихнет.

Он сам на нее вышел? Или она первой прошла по той же цепочке, что и я, когда подыскивал ей напарника для войны?

Делаю тяжелый подход со штангой, останавливаюсь, чтобы дать передышку, потому что смарт-часы на запястье предупреждают — пульс вышел за границу безопасной для меня нормы.

И снова начинаю жестить с «железом», потому что в голове одна за другой мелькают картинки моих бесконечных проёбов: сколько раз ее отпускал, сколько раз уходил сам, смотрел вслед увозящей ее машине с каким-то очередным «просто_секс» телом за рулем.

Это, блядь, я не дров наломал.

Это на хуй лесоповал в щепки.

Делаю еще один перерыв, нахожу в телефоне цветочный магазин, листаю страницу в поисках подходящего букета. Когда выбираю какую-то экзотику (это же Лори, ее хрен впечатлишь веником на гроб), магазин предлагает добавить к цветам какую-то поебень — конфеты, плюшевый пылесборник, открытку… я закрываю страницу.

— Гм-м-м… — Где-то справа женский голос. — Вы не могли бы… может быть…

Поворачиваю голову, натыкаюсь на туго обтянутые довольно откровенным топом сиськи.

— Подстраховать меня на приседе?

— Не вопрос.

Ее лица не вижу.

Не потому что не смотрю, а тупо не интересно. Вообще никак.

Башка забита Лори и мыслями о том, что по большому счету, учитывая все мои косяки, я отделался легким испугом. У нее все карты в руках были, могла вообще не стесняться в выражениях, а вместо этого вмазала мне по лайту, даже не по яйцам и не в табло. Жалеет инвалида?

От последнего вообще такой жесткий головняк, что чуть не пропускаю момент, как стонущая передо мной тёлка перестает тянуть штангу. Подхватываю гриф, легко навешиваю на штыри.

— Спасибо, — чирикает «сорока», потому что сверху и снизу на ней что-то чёрно-белое. — Обычно, не допроситься, чтобы мужчина помог.

— Это все? — оставляю ее благодарности без ответа, снова заглядываю в телефон, придумав вдруг, что могу попытаться выманить Лори в кино. Что там сегодня показывают? Готов даже на сопли в розовом шоколаде.

— Ой, нет, еще один подход.

Я терпеливо жду, пока она закончит, снова «героически» ловлю штангу и слегка охреневаю, когда она опирается на мою руку, чтобы выбраться из-под штанги, которая ей в принципе никак не мешает, потому что я весело зафигачил гриф вообще на самый верх.

— У меня еще «болгарские» и все, — улыбается.

По-прежнему не вижу ее лицо, хотя вот оно — глаза, нос, рот. Но в картинку не складывается, потому что вообще не интересно.

— Ой, что это у вас? — Она округляет глаза, когда я нарочно слегка подаюсь вперед, демонстрируя в расстегнутой толстовке свой уродский шрам.

— Удаляли грудную жабу. Сорян, но выебать я хочу совсем другую девочку, так что после болгарских уже как-нибудь сама.

А выебать Лори я хочу так, что дым из трусов.

И самое веселье в том, что у меня целибат.

Почти три года как.

Подрочить, что ли в душе, пока башню не снесло?

Но в душе я просто минут десять стою под теплой водой, давая окаменевшим мышцам во всем теле немного расслабиться, а потом, кое-как вытерев волосы полотенцем, просто, чтобы промокнуть влагу, выбираюсь к стойке администратора, чтобы забрать карту клиента. «Сорока» уже тут как тут — сидит неподалеку на скамейке с видом тигра в засаде. Замечает меня, встает, накидывает на плечо похожую на мешок сумку и бросается наперерез.

— Простите, пожалуйста, мне так неловко…

«Да, тебе очень неловко, поэтому ты решила напялить тонкий свитер без лифчика и, видимо, если я снова тебе откажу, сделаешь во мне пару новых дырок своими сосками».

— На улице дождь, я без зонта, а у меня очень, — она трагически закатывает глаза, — очень важное собеседование на работу, и если я явлюсь на него как будто со свалки — меня даже слушать никто не станет.

— Важное собеседование? — окидываю ее еще одним взглядом, потому что помимо свитера, который подчеркивает все, что можно подчеркнуть, на ней джинсовая мини-юбка и высоченные сапоги на шпильке. Так и зудит сказать, что для собеседования на роль содержанки она слишком раздета, а для места на трассе — слишком одета.

— Очень важное собеседование. — Она не теряется и начинает смотреть мне в глаза в упор. — Это ведь ваша машина?

Кивает за спину, откуда через зеркальную стену хорошо видна стоянка и припаркованный на ней красный спортивный «Камаро». Вот в чем дело.

— Это не моя машина, — улыбаюсь.

— Не ваша? — Ее натренированная улыбка моментально сползает с лица. — Но разве…

Она окидывает взглядом пустой зал. Догадаться о ходе мыслей охотницы за кошельком вообще не сложно: ее внимание привлекла красивая красная спортивная тачка на стоянке возле фитнес-зала, в это время в зале был только я. Значит, типа, и тачка моя.

— Простите, что побеспокоила, — кривит губы, наконец, перестав изображать деву в беде.

— Могу вызвать вам такси, — бросаю ей в спину. Мог бы спокойно отпустить горе-охотницу, но терпеть не могу, когда на меня смотрят как на размазанное по подошве дерьмо.

— Слушай, отвали, а?! — уже совсем грубо, не удостоив меня даже взглядом, через плечо бросает она.

Как грубо. Оглядываюсь на девушку за стойкой администратора, но она только рассеянно хлопает глазами.

Выхожу на парковку. Справедливости ради, на улице действительно накрапывает, но это даже не дождь, а растворенная в воздухе пыль туманного утра. Неудачница стоит под навесом и продолжает смотреть на меня как на источник всех своих бед. Видимо, пришлось сделать через силу тот несчастный присед, чтобы меня впечатлить.

Время — половина девятого, водитель уже в пути, но я набираю и прошу забрать меня возле фитнеса, это буквально соседняя дверь рядом со входом в мою секцию ЖК.

У меня, конечно, не «Камаро».

Правильнее было бы сказать: слава богу, у меня не «Камаро».

У меня похожий на смертельное оружие на колесах «Aston Martin DBX», «скучного» стального цвета. Не то, чтобы я любитель всего дорогого и эксклюзивно, но в данном случае — да, это тупо понты, потому что таких тачек в нашей стране около десятка. Водитель вытягивается по струнке, желает мне доброго утра, распахивает дверцу. Но прежде чем сесть, оглядываюсь на «сороку».

— Удачи на собеседовании, — улыбаюсь еще шире. — Говорят, если глотать с первого раза — шансы получить работу гораздо больше.

Уже в салоне набираю номер Лори, держа в уме, что она наверняка сначала пошлет меня, а только потом даст возможность хотя бы поздороваться. Так и есть.

— Я же сказала, чтобы шел на хуй, — очень сухо. И очень грубо, потому что, если ей нужно, то даже послать Лори может так, что хочется сходить.

— Сказала. — Прошу водителя завернуть в ближайшую кофейню. — Вопрос на засыпку, отвечай не думая: почему не стоит клеить мужика на «Камаро»?

— Ты нормальный?

— Не думая, обезьянка. Просто ответь. — Прикрываю глаза, наслаждаясь звуком ее голоса.

— Потому что это дорого и глупо. Скорее всего, ей еще лет пятнадцать, значит почти наверняка битая, так что до первого залета даже под старенький «Жигуль».

— Моя школа, — вздыхаю, удовлетворенный. Если подумать, что я люблю в ней больше — ее роскошное тело или охеренные мозги, я точно не смогу выбрать. На языке крутится приглашение на ужин, но у меня сегодня встреча с Авдеевым. — Давай позавтракаем завтра?

— Звучит как частушка.

— Тосты из гречневой муки, с вяленными томатами, базиликом и бурратой, скрэмбл, три ломтика бекона и панкейки с кленовым сиропом.

— Ты читаешь меню? — с сомнением спрашивает она.

— Нет, обезьянка, но эта хуйня написана на рекламной стойке рядом с кафе прямо в моем ЖК. Меня преследует эта чертова надпись.

— Я не люблю панкейки.

— Без панкейков, ок.

— И от бурраты у меня изжога, Шутов.

Ничего подобного, но она имеет полное право вредничать.

— Без панкейков и бурраты, хорошо.

— А бекон — это вообще источник холестерина.

— Можно просто выпить вместе кофе, обезьянка. — Рисую в уме ее взгляд в эту минуту и злобно сжатые губы. Знаю я один «дедовский» способ их раздвинуть.

— Погоди-ка…

А вот теперь я даже немного напрягаюсь.

— Я дважды тебя послала за последние двадцать четыре часа, а ты зовешь меня на утренний кофе?

— Звучит как комплимент моему ангельскому терпению.

— Звучит как предложение сходить к психиатру.

— Организуешь?

— Я?

— Ага. Ты мне еще двадцать сеансов к психологу торчишь.

— Я не буду пить с тобой кофе, — снова пытается быть строгой, но с каждым разом получается все хуже.

— Чай? Горячий шоколад? Матчу, прости господи?

Она смеется. Сначала издает характерный звук, с которым воздух все-таки прорывается наружу сквозь ее плотно сжатые губы, а потом, видимо махнув рукой на конспирацию, уже просто смеется.

Прямо сейчас я вообще на хуй не представляю, как жил без нее все эти годы.

Кажется, если у меня отобрать возможность просто набрать номер Лори и услышать ее голос, я в муках сдохну от жажды.

— Ты в меня влюбился, Шутов? — ёрничает она.

— Боже сохрани.

— А звучит как будто готов целовать песок, по которому я ходила. — Последнее немного нараспев, так что теперь наступает моя очередь веселиться.

Но я-то невоспитанная скотина, так что просто громко ржу, заставляя водителя оглянуться на меня в зеркало заднего вида.

Это первый раз за последние годы, когда я смеюсь просто так. Когда в принципе смеюсь.

Даже немного с непривычки покалывает за ребрами.

— Соглашайся, Лори. Просто кофе. Можешь принести с собой все тридцать три претензии в адрес моей бессовестной рожи.

— Только тридцать три? Ты слишком хорошего о себе мнения, Шутов.

— Бери все, обезьянка, но тогда сразу с вещами, потому что завтрака нам явно не хватит.

Она снова называет меня придурком, кладет трубку и через минуту присылает сообщение: «Ни стыда, ни совести, ни адреса».

Выпрыгиваю из машины, захожу в кофейню за американо, а уже на выходе обращаю внимание, что на обратной стороне улицы растянута реклама «бирюзового» ювелирного бутика.

Запрыгиваю в машину, гуглю сайт магазина и листаю страницы сверкающих даже через экран телефона брюликов. Это банальщина, конечно, но…

— В столицу, — говорю терпеливо ждущему направление водителю. — Только в темпе — нужно успеть вернуться до семи. У меня на вечер моральный мордобой, на который нельзя опаздывать.