Судьба дракона, или навязанная истинная

Глава 2.

/Брен Илис/

Я искоса поглядывал, как Кел с аппетитом уплетает хлеб с мясом, накручивает на палец прядь каштановых волос, выбившуюся из толстой и лохматой косы, и размышляет о чем-то своем.

Аппетит у моей человеческой подруги всегда был отменный, голод же превращал её в злую фурию.

Когда Келлия о чем-то задумывалась, её лицо становилось удивительно одухотворенным, а радужка глаз меняла цвет с медово-коричневого, напоминающего гладкий отшлифованный янтарь, на красновато-медный.

Я любил наблюдать за Кел в такие моменты. Правда, однажды она поймала меня на этом занятии и с радостным выражением лица ядовитым голосом поинтересовалась, совершенно случайно не влюбился ли я в нее.

Это произошло совсем недавно, за две недели до сегодняшнего дня.

Помню, как тогда растерялся. И даже... на миг задумался. Возможно ли подобное? И с напряжением вгляделся в лицо подруги.

Кел вскинула бровь, скривила губы, прищурилась. Нежные, ещё словно размытые черты лица вдруг стали острыми — казалось, проведи по ним пальцем и порежешься. Подруга закинула голову и захохотала.

— Брен, ты так рассматриваешь меня, словно ищешь, есть ли хоть что-то, что может тебя привлечь. Не нашел?

Келлия фыркнула, я в ответ усмехнулся. Совершенно невыносимая и язвительная девчонка! Как, вообще, эта нелепая мысль могла прийти ей в голову?

— Зачем мне искать? — пожал я плечами. — Ты человек, я дракон.

Этим было все сказано. Келлия согласилась со мной, пусть и молча, но выразительно закатила глаза и презрительно скривила губы.

Драконы не влюбляются в людей, не женятся на человечках. Мы ищем истинную пару только среди своей расы.

Правда, иногда меня смущали мысли о нашем императоре Миральде Мэлвисе. Он встретил истинную среди человеческих девушек Ритании. Как и его двоюродный брат Рафаэль Мэлвис.

Истинными парами драконов из клана Белых стали сестры-близнецы из рода Оринис. Лорд Оринис, служащий в крепости, и его дети являлись их дальними родственниками. Особо поражало то, что обе истинные смогли стать драконицами после тайного древнего ритуала.

В нашей семье не только я думал об этом. Мама тоже как-то заговорила о подобной возможности для нас, но отец и Родерик мгновенно рассвирепели.

— Ты спятила, Сида? Как подобный бред мог прийти в твою голову? — ледяным тоном процедил отец.

— Я хочу счастья сыновьям. Хочу, чтобы Магия мира посчитала их достойными, как Миральда и Рафаэля Мэлвисов, вернула им драконов. И магию.

— Наши сыновья найдут пару среди дракониц и вернут драконов, — резко ответил отец.

— Даже среди дракониц наши дети все реже находят истинных, — с грустью отозвалась мама. — Мы с тобой пример этому...

Келлия нахмурила тонкие темные брови, между них появилась маленькая складочка. Что-то озадачило её в размышлениях. Я же подумал, что, если бы не эта человеческая девушка, мое существование в Северо-Восточной крепости стало совсем иным — серым и унылым, состоящим лишь из занятий и тренировок. Именно таким оно и было в первые месяцы, пока я не встретил Кел в лесу...

Когда отец сообщил, что по указу императора Миральда Первого, поддержанного Большим Советом, нашу семью из столицы ссылают на дальние северо-восточные земли Ритании, мы испытали облегчение.

Каждый день, с момента восхождения императора на трон, мы ждали, что за отцом и Родериком, моим старшим братом, придут стражи императора. За участие в заговоре вместе с главой клана Черных драконов герцогом Валисом отца и брата должны были казнить.

Но их помиловали. Только обязали всех Илисов принести кровную клятву верности императору и императрице Ритании.

После принесения клятвы отца назначили комендантом Северо-Восточной крепости на границе с Астанией. Он хоть и ворчал, но я чувствовал, что он рад назначению и помилованию.

— Мы легко отделались, — заметил тогда мой старший брат Родерик. Ему было двадцать. Гальду — восемнадцать, а мне – двенадцать. — Могли лишить титула, имущества и казнить.

— Могли, — хмуро согласился отец и с задумчивым видом добавил: — Я бы не был так мягок. Казнил всех. Начиная с Брена.

Отец произнес эту фразу без улыбки, жестко. Мама поджала губы, но промолчала. В нашей семье я один знал, сколько слез она выплакала, пока мы ждали решения императора.

Родерик кивнул, соглашаясь с отцом.

Черные драконы из всей нашей расы всегда были самыми жестокими и быстрыми на расправу. Поэтому слова отца не удивили меня.

Именно черные драконы двести лет назад завоевали Ританию – государство людей. Тогда мы были самой сильной расой этого мира с сильнейшей магией. Драконы совершили захват людей почти играючи, ведь два века назад у каждого из нас была вторая ипостась и особая драконья магия.

После завоевания на долгие годы люди стали нашими рабами. При этом драконы обнаружили, что рабы поддаются ментальному внушению, и стали вовсю этим пользоваться.

Лишь Миральд Первый издал указ о запрете применения ментального внушения к людям; наказание – смерть. Помню, в какую ярость впал отец, когда узнал об этом указе. Родерик тоже был в бешенстве, а Гальд пробормотал, что посмотрит, к чему это приведет.

Привело это к тому, что я подружился с человеческой девчонкой. Втайне от родных, конечно.

Ни отец, ни братья никогда не разрешили бы мне дружить с дочерью человека. Людей они презирали и считали намного ниже себя. Даже тех, у кого были высшие человеческие титулы и древняя родословная.

Все объяснялось просто: мы — драконы — представители сильнейшей и древнейшей магической расы, они — люди — слабые, внушаемые, не обладающие магией, те, кто ещё не так давно находились в статусе рабов.

До встречи и знакомства с Кел я считал также. Поэтому первые месяцы жизни в крепости совсем не обращал внимания на мелкую худую девчонку со скромно опущенными глазами. Но после нашей драки в лесу Келлия Оринис крепко засела в моей голове.

Не давала покоя мысль, что эта девочка оказалась совсем не такой, как я представлял себе. Вернее, раньше я, вообще, не думал, какая она.

Для меня эта девчонка была... никем. Незаметной. Явно недостойной моего внимания. А после нашей стычки я стал пристально наблюдать за ней. Вспоминал, сколько гордости, смелости и ярости плескалось в необыкновенных янтарных глазах; с каким бесстрашием мелкая Оринис дралась со мной. Заранее зная, что проиграет.

Наблюдая за Келлией, я понял, что тогда в лесу она не отступила, хотя явно осознавала, что я сильнее, потому что не в её характере было проигрывать. Девчонка шла только вперед, а если ей что-то мешало, находила варианты обойти, преодолеть, расчистить путь...

Чем больше я узнавал Келлию, тем больше она удивляла меня. И восхищала.

А ещё — бесила. Последнее — больше всего.

Бесило, что равнодушно проходила мимо меня с опущенной головой, бормоча: «Добрый день, сэр Илис».

Бесило, что избегала меня.

Бесило, что после нашей лесной стычки я постоянно думал о ней, этой недостойной моего внимания человечке! А она продолжала жить в свое удовольствие, совсем не замечая меня.

Стоило на миг задуматься или расслабиться, как передо мной вставало её лицо. С насмешливыми янтарными глазами, курносым носом и губами, которые обязательно презрительно кривились. То, которое я давно не видел.

Тогда я стал дразнить Келлию. И как же мне нравилось, когда маленькое личико резко вскидывалось, а в светлых медовых глазах вспыхивало красновато-медное пламя.

Когда Кел не сдержалась и набросилась на меня в первый раз, я был так счастлив, что даже позволил поставить фингал. Однако его вид недолго доставлял радость.

— Кто это сделал? — допытывался Родерик.

— Упал неудачно, — врал я, с удивлением понимая, что никогда в жизни не сдам Келлию, не позволю, чтобы гнев брата коснулся ее.

Кел оказалась драчливой, мгновенно закипающей и прыгучей. Чтобы постоянно не ходить с фингалами, я стал убегать от нее. Не мог же я с ней драться. В серой и унылой крепости сразу стало веселее. Если бы сейчас нашу семью вернули в столицу, я дико расстроился бы. Стало даже казаться, что я живу от стычки и до стычки с вредной Оринис.

Весело стало не только мне. И это тоже радовало.

Сначала Келлия очень злилась во время наших ссор, но вскоре, когда я заступал ей дорогу, стал замечать радостный блеск в янтарных глазах и предвкушающую улыбку. От нашего противостояния девчонка явно тоже получала удовольствие.

А потом мне в голову пришла идея, как я могу видеться с Келлией Оринис чаще и на законных основаниях.

Танцы! Которые, кстати, я терпеть не мог.

С этим вопросом неожиданно помогла мама. Когда во время семейного завтрака я сказал отцу, что мне надоело танцевать с учителем, так как чувствую себя совершенным дураком, он только скривился. А мама вдруг сказала:

— Дорогой, в этой глуши Брену не с кем общаться. Кроме Келлии Оринис других девочек его возраста в крепости нет. Когда мы вернемся в столицу, наш сын будет вести себя, как дикарь, который увидел леди впервые.

— У Брена есть ты.

— Ему нужна ровесница для общения.

— Человечки — коварные существа, а после запрета применения ментального внушения не знаешь, чего от них ожидать, — нахмурился отец. — Особенно от этой дикарки. Она растет без материнского влияния. Прилично, как подобает леди, ведет себя через раз. А то и через два. Ты её видела? Дикое невоспитанное существо.

В тот момент от еле сдерживаемого гнева я согнул вилку. Назвать Келлию... диким существом?! Она же самая удивительная девочка Ритании!

— Брен, силу некуда деть? — лениво заметил Гальд.

Взгляды родных сошлись на мне. Но к тому времени я уже научился скрывать от родных истинные эмоции, ведь иначе мне не видать встреч с Келлией. Поэтому я быстро овладел собой.

— Решил проверить, смогу ли. Вот получилось!

С дурацкой торжественной улыбкой я поднял серебряный столовый прибор над столом, чтобы все хорошо рассмотрели результат моей силы.

Отец наградил меня нечитаемым взглядом. Родерик покачал головой и выразительно закатил глаза. Гальд фыркнул. Но мама посмотрела на меня странно. Почему-то показалось, что своей выходкой её я не провел.

— Ладно, — вздохнул отец, — эти двое друг друга стоят. Пока ещё оба дикие и бестолковые. Дорогая, только присматривай за ними. Особенно за человечкой.

***

Наша дружба с Кел началась странно.

С договора.

Она согласилась дружить со мной, если я научу её стрелять из лука и драться на кинжалах. Но за то, чтобы видеть ее глаза, которые все чаще смотрели с удивлением или любопытством, но без гнева и презрения, я готов был согласиться на многое. Даже на это странное предложение.

Стрелять из лука у Кел получалось неплохо, но с кинжалами дело обстояло хуже. Однако всему свое время, думал я. Пока моя подруга как-то не проболталась:

— Знаешь, зачем мне это надо? — Кел потрясла перед моим носом самодельным луком, который я ей смастерил. — Чтобы постоять за себя, когда сбегу отсюда. Я проберусь в Астанию и найду маму.

Я поразился той твердости и решимости, которые застыли на ее лице. И наивности подруги. И испугался. За Кел. Если она, правда, сбежит, то попадет в лапы оркам.

В тот момент я понял, что Келлия, хоть и живет в пограничной военной крепости, но понятия не имеет, насколько орки свирепы и жестоки. Выходит, родные оберегают ее и мало что рассказывают.

С чистой совестью я стал учить Кел так, чтобы у нее ничего не получалось. Ни стрельба, ни владение кинжалами. В итоге подруга решила, что я совершенно бездарный преподаватель, и стала искать другие возможности научиться.

Но дружбу между нами не разорвала. К тому времени мы крепко привязались друг к другу. Хотя даже под пытками ни я, ни она не признались бы в этом.