Тайны пиратского пляжа

Глава 10

Сколько бед свалилось на Лижию! Мать лежала в нервной горячке. Аманда исчезла. Из-за этого исчезновения уже не только Лижия, но и многие другие в Маримбе считали, что именно она едва не убила Шику. Сервулу так и говорил:

— Она — убийца моего сына. Эта ведьма не могла простить ему, что он добрее, лучше, великодушнее ее.

— Хорошо еще, что ни Азеведу, ни Диана так не считали.

— Там был кто-то третий, — убеждали они несчастного отца, который проводил дни и ночи в клинике. — Какой бы ведьмой ни была Аманда, но убить ножом полицейского и так ранить Шику она не могла. Это сделал профессионал, прекрасно владеющий холодным оружием.

С этим доводом Сервулу не мог не согласиться. Он и сам когда-то неплохо владел холодным оружием, так что знал, что это такое.

— Хорошо, что вы наделили сына отличным здоровьем. Не так-то легко с ним справиться, с вашим Шику! Считайте, что он уже выкарабкался из ямы, которая любому другому послужила бы могилой, — говорили Сервулу врачи.

Лижия радовалась за своего бывшего зятя. Она всегда относилась к Шику с большой симпатией, а с тех пор как он полюбил Селену и они даже тайно поженились, она считала его самым близким своим родственником.

А вот как только она думала о Селене, у нее начинало болеть сердце.

Любимая сестра лежала без сознания в далекой клинике Рио-де-Жанейро. Но и ее Бог не обидел здоровьем, у нее было хорошее сердце, и врачи делали все, чтобы вывести ее из комы. Однако ждать, что Селена скоро вернется и вновь приступит к делам, было невозможно. Приходилось рассчитывать только на себя.

Лижия осталась один на один со всеми проблемами — и домашними, и фабричными. Ничего не было удивительного, если бы она растерялась, впала в отчаяние.

Так оно бы и было, если бы не Гуту. В эти трудные времена он стал самым верным помощником Лижии. Ее советчиком, ее опорой. Все дела обеих фабрик они решали вместе, и дела эти шли на удивление хорошо.

— Именно об этом и мечтал отец, — сказал как-то Лижии Гуту. — Он мечтал, чтобы наши фабрики объединились.

Гуту не решался сказать, что мечтает не столько об объединении фабрик, сколько о Лижии. Он понял, что любит ее всерьез, и хотел, чтобы она стала его женой. Они понимали друг друга с полуслова, прекрасно ладили, но он опасался, что она все еще не остыла к Лукасу и боялся услышать отказ, после которого ему было трудно вернуться к этому разговору.

Лижия истолковала слова Гуту совсем по-другому.

Она тоже поняла, что любит Гуту, что только о нем и думает, но, чувствуя себя виноватой из-за Лукаса, решила, что Гуту пока не простил ей ее увлечения, да и сам еще чувствует себя задетым изменой Клары. Но она готова была ждать сколько угодно ради того, чтобы они были наконец вместе…

Днем Лижия всегда была очень занята и ей было не до печальных мыслей. Зато вечером она частенько приходила на пляж, сидела, слушала неумолчный шум океанских волн и смотрела на звезды, которые когда-то подарил ей Гуту и которые прижались друг к другу так тесно, что казались одной звездой.

Но однажды к ней рядом появилась какая-то тень. Гуту присел возле нее.

— Лижия, — услышала она его взволнованный голос. — Я не могу больше молчать, я должен выговориться. Поверь, что я ни на что не претендую, если ты по-прежнему любишь Лукаса. Но ты снишься мне каждую ночь, а утром я как безумный мчусь на работу, мечтая провести с тобой рядом день. Я люблю тебя, Лижия! Я должен был тебе сказать об этом. Мне уйти?

Лижия подняла на Лукаса счастливые глаза и ответила:

— А я каждый вечер любуюсь на подаренные тобой звезды…

Больше ничего им не нужно было говорить, они были вместе и были счастливы. Но они не могли быть счастливыми и не делиться своим счастьем.

— Знаешь, что я давно хотел тебе сказать? — начал Гуту. — Ты ведь слышала, что Нанду ищет себе спонсора, так вот мы с тобой могли бы взять на себя расходы на его тренера. Представляешь, наши фабрики помогают знаменитому спортсмену? Здорово, а?

— Здорово! Неужели мы можем себе такое позволить? — восхитилась Лижия.

— Конечно, я уже все посчитал!

Так этим звездным теплым вечером на земле стало гораздо больше счастливых людей.

Лукас знакомился с совсем другим счастьем — счастьем риска, погони, щекочущим ощущением хождения по острию ножа.

Жулиу предложил ему искать сокровища вместе.

— Я ищу драгоценности, потерянные одним немцем, для одного подонка, который пообещал мне за них кучу бабок, — сказал он Лукасу. — Но я решил забрать их себе, поэтому приглашаю тебя в долю. Вместе мы скорее управимся, а прибыль поделим пополам.

Сердце Лукаса радостно забилось, но виду он не показал.

— Твой шеф меня смущает. Он местный? Небось всех тут знает. Наймет кого-нибудь, будет за нами следить, и мы с тобой погорим ярким пламенем, — сказал он.

— Глупости! — отрезал Жулиу. — Он не местный. На дне моря за нами следить некому. Как только мы находим сокровища, мы мгновенно их реализовываем, и только нас и видели.

Лукас задал еще несколько вопросов в надежде, что Жулиу назовет имя своего шефа, но тот не проговорился. В конце концов Лукас дал согласие, и они ударили по рукам.

Очень довольный, Лукас пришел сообщить о заключенной сделке Азеведу.

— Жулиу считает, что мне очень хочется получить свою часть сокровищ, — закончил он свой рассказ.

— Ты ввязался в опасную игру, мой мальчик.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты так собой рисковал, — вздохнул умудренный годами и опытом следователь. — За Жулиу стоит очень могущественный человек, на счету которого не одна жертва.

— Я не хочу упускать шанс вам помочь, — ответил Лукас. — А что касается риска, то ведь я и так рискую. Я понял, что должен выйти на заказчика, так?

— Да. Внимательно прислушивайся к разговорам, если всплывут имена Силвейры и Эзекиела, сразу сигналь. Нам нужны доказательства.

— Запомнил. Буду действовать. — Лукас улыбнулся.

— Удачи тебе, парень! — от души пожелал Азеведу. — Я восхищен твоей смелостью

Азеведу смотрел вслед стройному сильному молодому человеку и вздыхал: он должен был предупредить его об опасности и не мог отказаться от его предложения. События последних дней до крайности накалили обстановку.

Шику пошел на поправку, и у Азеведу отлегло от сердца. Он принялся работать с Тадеу, добиваясь от него признания, кто поручил ему украсть дону Камилу. Но тот впал в тяжелую депрессию и вообще не способен был отвечать ни на какие вопросы.

Жуди преданно выхаживала его, успокаивая, утешая, обещая свою любовь и преданность. Азеведу до поры до времени оставил их в покое.

Любовная терапия должна была принести свои результаты. Кроме того, он собирался пустить в ход «тяжелую артиллерию» — Лиану, которая должна была поговорить с Тадеу и воззвать к его совести, как только он будет способен прислушаться к голосу разума.

Еще он задумал провести очную ставку отца и сына и сообщил Эзекиелу о том, что Тадеу арестован. Эзекиел понял, что больше ему не на кого рассчитывать. Тадеу как был, так и остался жалким слизняком. Он не сумел постоять ни за себя, ни за отца. На следующий же день этот, казалось бы, дышащий на ладан старикашка ухитрился укокошить обоих охранников, которые следили за ним в больнице, и сбежал. Нет, он не собирался кончать свои дни на больничной койке. Кончил он их в тюрьме, куда явился освобождать сына. Разумеется, освободить его ему не удалось, но зато умер он так, как хотел, — с пистолетом в руке, затеяв очередную грозящую выстрелами и кровью перепалку.

— Этот Эзекиел — настоящее чудовище, — вынес свой приговор доктор Орланду, освидетельствовав покойника. — Ума не приложу, как в таком состоянии он сумел убить еще двоих человек. Он давно уже сам был живым трупом.

Со смертью Эзекиела оборвалась еще одна нить, ведущая к сокровищам, поэтому для Азеведу и была так важна помощь Лукаса. Может, этот отважный юноша не только поможет им выйти на главаря шайки, но и в самом деле отыщет сокровища?

С ворохом новостей, дурных и хороших, Азеведу пришел в больницу к Шику. Комиссар уже готовился к выписке.

Азеведу хотел его порадовать: у них появился шанс отыскать и бандитов, и драгоценности. Но он не узнал Шику. Отрешенный, углубленный в себя, он, казалось, и не слышал коллегу.

— Эй! — окликнул его следователь. — Ты где там странствуешь?

Шику тряхнул головой, будто отгонял навязчивую мысль. Мысль у него была одна: — Селена.

— Где Селена? Что с Селеной?

Дона Камила, которая приходила его навестить, сказала, что она расшибла себе голову, несколько дней пролежала без сознания, но теперь ей лучше. Она пришла в себя, и Билли ходит за ней как преданная нянька.

Шику поднял голову и посмотрел на Азеведу. — Без Селены все для меня лишилось смысла, — сказал он. — Я виноват в том, что она сейчас далеко,— больна и с Билли. Я не сумел защитить ее от Аманды. Я продолжал верить этой коварной и лживой змее, а не честной и чистой Селене. Какой из меня комиссар? Я отказываюсь от своей должности.

— Не говори глупостей, Шику, — замахал руками Азеведу. — Мало ли что случается в жизни! Тебе не в чем себя упрекнуть. Ты поступал по закону.

— А надо по совести, — сурово отрезал Шику. — Я ухожу с должности, Азеведу. Я уже написал рапорт в Кампу-Линду.

— Не Маримба, а сказки Тысячи и одной ночи! — рассердился Азеведу. — Да как ты смеешь бросать расследование на полдороге?

— А если бы меня прикончили, ты заставлял бы работать мой труп? — Шику невесело усмехнулся.

— Работай с Билли, Азеведу. У него мозги крутятся лучше моих. Это мое последнее решение.

Азеведу с досады только рукой махнул. Но не в его привычках было уговаривать комиссаров, которые строили из себя кисейных барышень. Да, он будет работать с Билли и с Дианой, и он доведет это дело до конца!

Через несколько дней из Кампу-Линду пришел ответ на рапорт. Комиссару Карвалью в связи с ранением предоставляли длительный отпуск

Шику простился с отцом и доной Изабел и поехал… Куда? В Бураку-Фунду.

Камила долго не могла поверить своим ушам, когда услышала, о чем ее просит Шику.

— По-моему, ты говоришь что-то несуразное, Шику, — сказала она, отставляя в растерянности кружку с горячим кофе. — Ты будешь жить здесь, со мной? Что за безумная идея?

— Почему же безумная? — переспросил Шику. — Разрешите мне пожить здесь с вами, дона Камила!

— Я буду помогать вам по хозяйству. У вас будет защита против нежеланных гостей, если они, не дай Бог, пожалуют. И потом, вам не будет так грустно.

— Тут ты, конечно, прав. Одной-то мне очень тоскливо. Просто ужас, до чет не хватает Селены.

— И мне ее не хватает. А так мы будем вместе, я буду помогать вам, вы — мне, и нам обоим будет легче.

Камила смотрела на осунувшееся лицо Шику, его грустные глаза и понимала, что он мучительно страдает.

— Я могу спать где угодно, хоть в хлеву, дона Камила, где скажете, там и лягу, — продолжал уговаривать ее комиссар.

— А твои обязанности? Комиссар Карвалью сидит в забытой Богом глуши? Нет, так не годится, Шику!

— Это мне решать, как годится, как не годится. — Шику упрямо набычился, — Я уже арестовывал Селену, уже держал ее в тюрьме, больше не хочу! Я буду просто ждать, когда она вернется. Буду жить в доме, где она жила, рядом с ее вещами, ухаживать за ее конем. Без Селены моя жизнь утратила всякий смысл! Лучше умереть, чем жить без Селены.

— Грешно так говорить, Шику! — Камила всплеснула руками и едва не опрокинула кружку с кофе. — Никогда я еще не встречала такую большую любовь. И Селена всегда говорила: лучше умереть, чем жить без Шику. И все-таки это грех. Никогда не годится опускать руки. Взбодрись! Возвращайся на свой участок! Где тот отважный комиссар, которого полюбила моя дочь?

— Она полюбила человека. Комиссар арестовывал ее и должен будет арестовать опять, когда она вернется. А я, свободный человек, дождусь ее здесь. Не прогоняйте меня, дона Камила!

Перед такой отчаянной просьбой Камила не могла устоять. Что поделать? Эта парочка в самом деле подходила друг другу — оба упрямые как ослы. Упрутся, не сдвинешь с места!

— Ну что ж, оставайся] — решила Камила. — Будем вдвоем ждать мою Селену. И она к нам сюда вернется! Непременно вернется! Даже если мне придется ее за уши притащить!