Тайны пиратского пляжа

Глава 18

Шику по-прежнему работал на фазенде Эпоминондаса, постепенно привыкая к тяжелому физическому труду и уже не уставая от него так, как это было в самом начале. Даже переворотив за день горы сена и навоза, он теперь не засыпал как убитый, а долго ворочался в постели, вспоминая Селену и размышляя о своем нескладном житье-бытье.

Душевная боль, сковавшая его изнутри, хоть и стала немного глуше, но не отступила, продолжая мучить Шику даже во сне. Стоило ему только смежить веки, как на него наваливались тревожные, изнуряющие сны. Они были похожи друг на друга так же, как бесконечно долгие дни, тянувшиеся сплошной унылой вереницей, в которой не было даже проблеска надежды.

Каждую ночь Шику снилось примерно одно и то же: его нескончаемые блуждания — в глухом лесу, или в ночном, словно вымершем, городе, где не у кого было спросить дорогу к дому, в котором нашлось бы место для ночлега. Бывало также, что Шику, наоборот, снилась плотная людская толпа, среди которой он метался как в лабиринте, не находя выхода и вообще не зная, куда он направляется и зачем.

После нескольких таких снов Шику понял, что выход из этого чудовищного лабиринта надо искать не во сне, а наяву, поскольку ночные кошмары всего лишь отражали то реальное положение, в каком он сейчас оказался.

Итак, где же выход? Куда следует идти и что нужно искать? Размышляя таким образом, Шику точно так же, как во сне, двигался в неведомом ему направлении, пока не увидел, что ноги сами привели его к дому Селены.

Камила, хлопотавшая по хозяйству, обрадовалась Шику, как родному сыну, и, прежде чем пригласить его в дом, поделилась с ним своей тревогой о здоровье Селены.

— Она никак не оправится от той проклятой травмы! У нее все время кружится голова, ее постоянно тошнит, поэтому она и не ест ничего. Только спит и спит… Стала такой слабой! Сил совсем нет… Зато упрямства — хоть отбавляй. Со всеми перессорилась, замкнулась в себе. Я тебя попрошу: если Селена сейчас станет грубить тебе, ты не обижайся на нее и не уходи. Ладно? Попробуй вытащить ее из той скорлупы, в какую она себя замуровала.

К немалому изумлению Камилы, Селена встретила Шику приветливо и даже улыбнулась ему. Правда, эта улыбка выглядела болезненной и виноватой.

— Я собиралась поехать к тебе, попросить прощения за свою грубость и несдержанность. Но все откладывала, потому что мне нездоровится.

— Тебе не в чем винить себя. Это я должен перед тобой извиниться! Ты ведь пришла тогда с миром и предложила мне все, на что способна сейчас, — дружбу. А я воспринял это чуть ли не как оскорбление. Обиделся на тебя. Но теперь понял, что был не прав! Прости меня, Селена!

— Ладно, чего уж там!… — смущенно пробормотала она. — Садись к столу, будем пить кофе. Я тебя прекрасно понимаю. Если бы мне вот так же дали отставку, я бы тоже обиделась и разозлилась.

— Нет, я же должен был понять, что ты не властна над собой, — горячо возразил Шику. — Так распорядилась судьба, и твоей вины тут нет.

— Да, судьба, похоже, к нам уж слишком несправедлива, — поддержала его Селена.

— Поэтому мы и должны быть более внимательными друг к другу. Скажи, я еще могу рассчитывать на твою… дружбу?

— Ну конечно, Шику! Я хоть и ничего не помню, но по рассказам мамы знаю, какой ты замечательный человек. И буду гордиться тем, что у меня есть такой друг.

Потом они еще долго беседовали как добрые приятели, стараясь, правда, не касаться болезненных тем, связанных с их совместным прошлым и совместным будущим.

Перед уходом Шику попросил разрешения зайти в конюшню:

— Надо бы повидаться с Аризоной. Я к нему очень привязался.

— Только будь с ним поосторожнее. Аризона одичал! Я боюсь на него садиться, — призналась Селена. — Не знаю, что со мной происходит.

— Это вполне объяснимо: ты болеешь, у тебя сейчас мало сил, — сочувственно промолвил Шику. — Если хочешь, я могу на нем немного проехаться, а то он совсем одичает.

— Да? Спасибо! А ты с ним управишься?

— Еще как! Мы с Аризоной большие друзья!

— Ну ладно. Можешь приезжать сюда хоть каждый день и кататься на нем, — великодушно предложила Селена.

Шику просиял от счастья, но во избежание недоразумений спросил:

— А как на это посмотрит… твой парень? Будет, наверное, ревновать?

— Да нет у меня никакого парня!

— А Билли?

— С ним у меня уже все кончено, — сказала без особого сожаления Селена.

Шику едва сдержался, чтобы не расцеловать ее. Вскочив на Аризону, он поскакал на нем к дальним лугам, приговаривая:

— Ты слышал, что она сказала? Слышал?!

Билли тоже провел несколько не самых лучших дней в своей жизни, переживая разрыв с Селеной.

Проще всего было бы поехать к ней честно рассказать; что он сначала проспал, а потом испугался как мальчишка и послал вместо себя Зеку. Разумеется, такое признание не порадовало бы Селену, но пусть бы она лучше считала его нелепым, несерьезным человеком, чем циничным обманщиком, способным морочить головы сразу двум женщинам.

Несколько раз Билли даже садился в машину и ехал по направлению к Бураку-Фунду, но где-нибудь на полпути начинал замедлять скорость, потом останавливался и в конце концов поворачивал обратно.

Останавливало его всегда одно и то же: он вспоминал свой неприятный разговор с Камилой и тот жесткий вопрос, который она ему задала и на который у него попрежнему не было ответа. Когда Билли пытался примерить на себя роль хозяина фазенды, то в его воображении сразу же всплывал образ Жоржинью. Это было и смешно, и ужасно. И главное — это весьма ярко и выпукло демонстрировало Билли всю несостоятельность и даже абсурдность подобной идеи.

Гораздо легче ему было представить Селену, живущую с ним в каком-нибудь крупном городе вроде

Рио-де-Жанейро или Нью-Йорка. Вот она, статная, в строгом деловом костюме, командует подчиненными у себя в офисе, и это нисколько не противоречит ее сильному мужественному характеру. Некое подобие такого воплощения Селены Билли уже видел в реальности. Это было еще до травмы, когда Селена активно занималась кожевенным производством.

Так почему же Камила уверена, что ее дочь не создана для городской жизни, а Билли способен только сломать Селену и даже погубить?

«Потому, что ты любишь себя, а не Селену!» — вспоминал он упрек, брошенный ему строгой Камилой.

Согласиться с этим Билли не мог, но не мог также найти и веских аргументов, способных убедить Камилу в обратном.

Промаявшись так в нерешительности несколько дней, он совсем затосковал по Селене и однажды не выдержал, поехал к ней, мечтая лишь о том, чтобы увидеть ее, а там — будь что будет!

К счастью для него, Селену он встретил неподалеку от дома, на лугу. Там между ними и состоялся долгий непростой разговор, закончившийся взаимными извинениями и… нежным поцелуем,

О таком успехе Билли не мог даже и мечтать, отправляясь в Бураку-Фунду. Однако все сложилось как нельзя лучше. Селена призналась, что любит его, а он не стал пока предлагать ей руку и сердце.

В отличие от Билли Шику в тот день довелось испытать настоящее горе, потому что он подъехал к ферме как раз в ту злосчастную минуту, когда Селена прощалась с Билли. Издали увидев их целующимися на лугу, Шику не смог сдержать горьких слез и поспешил уйти.

А Камила, вернувшись домой, обнаружила дочь лежащей посреди двора в неудобной позе и не подающей никаких признаков жизни.

— Боже мой! Убили! — истошно закричала Камила, но в этот момент Селена с трудом раздвинула веки и слабым голосом спросила:

— Что со мной?

— Похоже, ты упала в обморок, — переведя дух, пояснила Камила.

Потом она помогла Селене дойти до дома, уложила ее в постель и заявила решительно:

— Все, с меня хватит! Сегодня, так и быть, отлежись. Но завтра прямо с утра поедем к гинекологу! А то ты, чего доброго, и родишь, а я все буду слушать россказни о твоей девственности.

— Мама, опять ты за свое? — обиделась Селена. — Сколько раз тебе говорить, что с Билли у нас ничего такого не было! Даже сегодня… Знаешь, он сегодня приезжал, и мы с ним помирились. Даже поцеловались… Но и только!

— Так ты хочешь сказать, что потеряла сознание от того поцелуя? — язвительно спросила Камила.

— Нет, конечно. Это сказывается травма.

— А я уверена, что тут вовсю сказывается беременность! Эти головокружения, обмороки!… А тошнота? А запахи, которые тебя раздражают? Ты ведь сейчас воротишь нос от любой пищи, какую бы я ни приготовила. Один ее вид вызывает у тебя рвоту.

— Но так бывает при черепно-мозговой травме.

— Нет, моя дорогая, так бывает, когда женщина беременна! Ты со своей дырявой памятью вполне могла забыть, с кем и когда переспала.

— Перестань меня оскорблять! — рассердилась Селена. — Ты говоришь обо мне, как о какой-то хулящей девке!

— Ну что ты, я не хотела тебя обидеть. Просто возле тебя все время крутились эти двое — Шику и Билли. Их-то я и имела в виду.

— У меня ничего с ними не было! — в который раз повторила Селена.

— Ну, тогда выходит, что ты зачала от Святого Духа!

— Мама, ты меня просто изводишь своими подозрениями!

— Ладно, больше не буду, — пообещала Камила, но тут же нарушила свое обещание: — Значит, если это не Святой Дух, тогда остается только Шику! Попробуй вспомнить, что там было в камере. Ты же тогда любила его. Может, кой-чего и позволила?

— Я ничего не помню! — истерично закричала Селена. — Хватит меня мучить!

— Успокойся, никто тебя тут не мучает, — строго произнесла Камила. — А с Шику мне придется самой поговорить.

— Нет! Только не это! — испугалась Селена. — Лучше я съезжу к врачу.

— Вот и молодец. Давно бы так, — ласково улыбнулась ей Камила.

Наутро Селена стала собираться к врачу, и ее обуял страх. Прежде она никогда не бывала на приеме у гинеколога, но представляла процедуру осмотра как некое ужасное насилие. Кроме того, она с некоторых пор стала бояться боли, а это, вероятно, должно быть очень больно.

И вообще, что она скажет врачу? Проверьте, мол, не потеряла ли я случайно девственность, а то сама я этого не помню… Позор, стыдоба!

А если еще выяснится, что она и в самом деле девственница, то ее и вовсе сочтут сумасшедшей!

Нет, соваться к врачу с такой идиотской просьбой нельзя ни в коем случае!

— Ты что, раздумала ехать? — заметив нерешительность дочери, строго спросила Камила. — Тогда я сама тебя повезу.

— Не надо, я не маленькая. К тому же это, наверное, будет очень смешно, если ты приведешь меня за ручку к гинекологу.

— Ну смотри не передумай по дороге!

С горем пополам Селена все-таки нашла в себе силы выйти из дома. Но ехать она решила не к врачу, а к Шику. Пусть ей и придется немного покраснеть, но надо расспросить его о том, что было между ними после того символического венчания, о котором она напрочь забыла. Неужели за ним последовала еще и брачная ночь? Не дай Бог! Просто ужас какой-то!

Шику, не ожидавший приезда Селены, особенно после того, что ему довелось увидеть вчера, был хмур и растерян. Он никак не мог взять в толк, что ей нужно от него.

А Селена, заикаясь от смущения и путаясь в словах, говорила что-то про свою травму, про потерю памяти, не отваживаясь заговорить о главном, ради чего сюда и приехала.

— Понимаешь, я решила тренировать свою память… То есть не тренировать, а восстанавливать… Ну, в общем, ты рассказывай мне, что с нами было раньше, а я попробую это припомнить…

— Я уже тебе много рассказывал. И все — напрасно. Чтобы восстановить память, нужен какой-то другой, более эффективный метод, — ответил Шику, не понимая, к чему она клонит.

— Ну все равно, давай попробуем… — проявила настойчивость Селена, у которой просто не было другого выхода, как расспросить Шику о столь деликатном моменте в ее жизни.

— Ладно, — недоуменно пожал плечами Шику. — С чего же начать? Наверное, с того, как мы с тобой познакомились?

— Нет, про это я уже слыхала! Ты расскажи про то, как я попала в тюрьму и что было потом.

— Я не хотел бы сейчас об этом вспоминать, неожиданно для Селены воспротивился Шику. — Тебе будет больно слышать подобные вещи. Надо начинать с приятных воспоминаний.

— А там было что-то неприятное? — испуганно спросила она.

— Еще бы! Тебя несправедливо обвинили в убийстве, арестовали, упрятали за решетку. Что ж в этом приятного?

— Но ты говорил, будто мы там… вроде как поженились…

— Ах, вот ты о чем! Ну разумеется, это было приятное событие. Хотя во многом и печальное.

— Почему?

— Потому что все это происходило в камере и с тебя еще не было снято подозрение…

— А что конкретно было там, в камере? Ну ты меня понимаешь?

— Да я же тебе рассказывал, когда ты приходила в участок.

— Я помню. Но сейчас расскажи более подробно, как это все происходило.

— Что? Наша символическая свадьба? — Да.

— Ну, я купил тебе подвенечное платье, ты надела его, и сразу же все вокруг преобразилось. Твоя ослепительная красота озарила своим светом даже мрачную тюремную камеру.

— Ты говоришь прямо как поэт, — изумилась Селена.

— Но это же был, возможно, самый счастливый момент в нашей жизни! Да-да, я не оговорился: именно в нашей. Потому что ты любила меня в то время так же сильно, как и я тебя. У меня в голове не укладывается, как можно забыть такое!

— Я же не виновата, — обиделась Селена.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Мне действительно непонятно, как можно забыть не действие, не событие, а чувство? Существует ведь еще память чувств! Ты дотронься до меня! Почувствуй кожей мою руку. Чувствуешь что-нибудь? Раньше ты говорила, что она теплая и надежная.

— Да? Неужели я такое могла придумать?

— Ты ничего не придумывала, а всего лишь облекала в слова свои ощущения.

— Может быть… Но ты продолжай!

— Что? Ты просишь… обнять тебя?

— Нет. С чего ты взял?

— Я подумал, что тебе захотелось проверить свои ощущения.

Селена в испуге отдернула руку.

— Нет! Я имела в виду другое… Продолжай рассказывать, что было потом.

— Потом мы обменялись обручальными кольцами, которые я купил накануне, и — поцеловались.

Он взглянул на нее с робкой надеждой — а вдруг ей все же припомнится этот важный момент, но увидел в ее глазах только непонятный ему, какой-то болезненный интерес, вызванный не самим Шику, а его рассказом.

— Ну а что было потом? — снова спросила она, и голос ее дрогнул от волнения.

— Потом мы выпили шампанского и снова поцеловались…

— И все? — не выдержав этой бесконечной пытки, напрямую спросила Селена.

Шику растерялся. Что она хочет услышать? И как, какими словами рассказать ей о той безумной ночи любви на тюремном топчане?!

— Понимаешь, об этом невозможно рассказать. Это можно только почувствовать и запомнить. На всю жизнь.

— А я вот ничего не помню! — с укором произнесла Селена. — Поэтому и спрашиваю тебя: если мы, как ты говоришь, поженились, то и спать легли вместе? Как муж и жена?…

— Ну конечно! Мы ведь не просто обменялись кольцами, а в тот момент соединили свои жизни в одну — общую!

— Боже мой! Я ничего этого не помню… Какой ужас!…

Закрыв лицо руками, она медленно, чуть пошатываясь, пошла прочь.

Сердце Шику разрывалось от боли, но он верно почувствовал, что не должен сейчас ни догонять ее, ни останавливать.

Спустя какое-то время Селена на негнущихся, одеревеневших ногах обреченно вошла в кабинет Орланду, уже почти не сомневаясь, что он подтвердит диагноз, поставленный матерью.

И Орланду действительно подтвердил ее худшие опасения.

— Ну что ж, поздравляю! — сказал он, широко улыбаясь. — У тебя будет ребенок!

Селена заплакала.

— Да ты, похоже, этому не рада? Напрасно! Когда успокоишься, то поймешь, что была не права.

— Простите, я не хотела… Они сами полились… — сказала она, вытирая слезы. — Спасибо вам. Я пойду.

Но стоило ей выйти за дверь поликлиники, как она увидела перед собой Билли.

— Селена! Ты была у врача? Что случилось? — спросил он с тревогой.

— Ничего. Ты же знаешь, что после травмы мне надо периодически здесь появляться.

— Но у тебя глаза заплаканные! Возникли какие— то осложнения?

— Нет, не беспокойся. Все в порядке.

— Пойдем к Лиане! Пообедаем, поговорим…

— Извини, Билли, но мне надо ехать домой. Я очень устала. До свидания.

И Билли, точно так же, как недавно Шику, не стал ее задерживать и лишь растерянно смотрел ей вслед.

Потом, уже придя домой, он вспомнил тот допрос, который ему устроила Камила, сопоставил это с недомоганием Селены, и его внезапно пронзила догадка: Селена беременна!

У него даже дыхание перехватило. Вот это сюрприз! И отец будущего ребенка, конечно же, Шику. Ну да, кто же еще? Теперь Шику уж точно женится на Селене, а Билли придется убраться восвояси.

Сокрушаясь над своей горькой судьбой и завидуя более удачливому сопернику, Билли и предположить не мог, что он находится в гораздо более выигрышном положении, чем Шику, которому сейчас можно было только посочувствовать.

Но сочувствовала ему пока лишь одна Камила, поскольку Селена строго-настрого запретила ей сообщать Шику о том, что он вскоре станет отцом.

— Но почему, почему? — никак не могла взять в толк Камила и сердилась на дочку. — Он имеет право это знать! А ты просто обязана ему сказать правду.

— Нет, — упрямо твердила Селена. — Это будет только мой ребенок и больше ничей!

— Это ты была только моим ребенком, потому что подлец Тиноку от тебя отказался. А Шику будет счастлив, если ты родишь ему сына или дочку! Он ведь любит тебя, Селена!

— А я люблю Билли! Поэтому и не хочу ничего говорить Шику. Он тогда мне проходу не даст!

— А Билли ты скажешь, что беременна?

— Нет!

— Ну, с тобой все ясно! — с горькой иронией произнесла Камила. — Это называется: головка бо-бо.

— Мама, оставь свои дурацкие прибаутки! — вышла из себя Селена. — Мне и так тошно.

— Хорошо, я умолкаю. Только скажи, что ты будешь делать, когда у тебя вырастет живот? Как объяснишь это людям?.

— Я не стану никому ничего объяснять. Просто рожу, и все!