Тайны пиратского пляжа

Глава 12

Просыпаясь ранним утром, Шику мысленным взором окидывал долгий день, который сулил ему бесконечную череду забот, и радовался им. Чем больше выпадало ему дел, тем счастливее он себя чувствовал. Ему казалось, что он уже строит семейную жизнь с Селеной, обустраивает гнездо, в которое она должна вот-вот вернуться.

Стоило ему открыть глаза, как он думал: а что, если сегодня? И сердце у него радостно замирало.

— Камила не привыкла, что у нее во дворе хозяйничает мужчина, и с удовольствием видела, как быстро и споро достраивается сарай, как растет поленница наколотых дров, как ровно ложатся в амбар мешки с овсом для Аризоны.

Даже Аризона повеселел с появлением в доме Шику. Он позволил гостю седлать себя, и вечерами

Шику уезжал часа на два, на три, прогуливая по окрестным равнинам застоявшегося коня.

Перед сном Камила приходила пожелать спокойной ночи Аризоне и говорила ему:

— Я прекрасно знаю, что я не святая и не понимаю, что ты говоришь. Но может быть, ты меня понимаешь? Тогда помолись святому Георгию, своему лошадиному покровителю, чтобы Селена побыстрее выздоровела и вернулась домой. Мы ее ждем. Хорошо, Аризона?

Потом Камила пила успокоительный чай. Одну чашку, две, три, и долго еще ворочалась с боку на бок, вздыхая и приговаривая:

— Разболелось у меня сердце, жаль мне бедного парня, такой он хороший и так мою Селену любит. Тоже небось не спит, мучается, о ней думает. Господи! Сохрани мою Селену, убереги ее! Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Бывало, что, несмотря на успокоительные чаи, проворочается она всю ночь и только к рассвету уснет.

Вот и в этот вечер Камила все пила чай и молилась, а когда собралась улечься спать, вдруг услышала урчание мотора у ворот.

— Кто это к нам пожаловал в такую поздноту? — проговорила она, вздохнув. — Доченька! — вскрикнула она в следующую секунду и кинулась обнимать Селену, явившуюся на пороге.

— Ну вот, дочь я вам доставил, уже поздно, завтра приеду и поговорим, — говорил между тем Билли, здороваясь и прощаясь одновременно.

— Погоди, не спеши, попей кофейку, — уговаривала его Камила, не выпуская из объятий свою ненаглядную дочку.

Шику стоял у двери в комнату, дожидаясь, когда до него дойдет очередь, когда Селена обнаружит приготовленный ей сюрприз. Сам он глаз от нее не мог оторвать — выглядела она прекрасно, еще больше похорошела.

— Как я по тебе соскучилась, мамочка! — говорила, целуя мать, Селена.

— А ты посмотри, кто там еще без тебя места не находит! — сказала Камила, показывая на Шику.

— Кто? — Селена посмотрела в сторону Шику и вопросительно перевела глаза на мать, потом на Билли.

— Я же тебе говорил, Шику, комиссар Шику, — зашептал он ей на ухо.

— Мама, ты извини, но после больницы у меня провалы в памяти. Билли мне много чего рассказал, но сама я ничего не помню. А комиссара ты к себе вызвала, чтобы он тебе тут помогал? Ты кого-то боишься? — Селена с беспокойством посмотрела на мать, а у той мурашки поползли по коже от ужаса — Селена! Что сделалось с ее Селеной?

Шику тоже окаменел от неожиданности, от нелепости происходящего. Он был словно в дурном сне, словно в пригрезившемся ночью кошмаре.

Улыбающаяся Селена в нарядном платье уговаривала Билли, явно не желая его отпускать:

— Останься. Не спеши! Куда тебе спешить? Побудь с нами!

В глазах ее, обращенных на Билли, светилась такая неприкрытая нежность, если не сказать больше, что Шику почувствовал настоящую боль в сердце.

А Билли было явно не по себе.

— Я поеду, — настойчиво повторял он, — я очень соскучился по сыну.

— Можно тебя на минутку? — Шику вышел из полутьмы и подошел к Билли. Тот кивнул, и они направились было к двери, но Камила провела их в гостиную — Здесь вам будет удобнее, — сказала она, прикрыла дверь и вернулась к Селене.

— Если бы ты видела, мама, — слышался мелодичный восторженный голос, — какие Билли устраивал мне прогулки! А платье? Это он мне подарил такую красивую обнову! Шику страдальчески смотрел на Билли.

— Объясни, что с ней. Я не понимаю. Неужели от того, что ударишься головой, может разом отшибить всю память?

— Я долго говорил с врачом Селены, — сказал Билли. — Он сказал, что состояние у нее сложное: от удара возникла посттравматическая лакунарная амнезия, а говоря человеческим языком, — провалы в памяти. Иными словами какие-то дни, какие-то события напрочь исчезли, и она не может их вспомнить.

— Дни! — горестно воскликнул Шику. — Если бы дни! У нее выпали целые месяцы!

— Так оно и есть, — признал Билли. — Беда именно в этом. Как объяснил врач, физическая травма обернулась психологической. Селена забыла о самых тяжелых минутах своей жизни. У нее в мозгу будто что-то отключилось, словно защитный механизм сработал и — заблокировал все воспоминания, которые причиняли ей боль. Понимаешь?

— Воспоминания обо мне в первую очередь, мрачно сказал Шику.

— Но согласись, что в последнее время Селене приходилось совсем несладко — тюрьма, обвинение в убийстве, угрозы Аманды.

— Я знаю. — Шику понурил голову.

Она столько страдала. Она не показывала этого — но нервное напряжение было очень велико. И вот результат! Но что будет дальше, никто сказать не может. Она может все вспомнить завтра, а может, через месяц или через полгода, а может, и никогда…

— И обо мне тоже может никогда не вспомнить? — Шику крепился изо всех сил, чтобы не показать, какой удар на него обрушился.

— Шику! Я просто пытался тебе объяснить, в каком состоянии находится Селена. — Билли и сам не понимал, почему чувствует себя виноватым.

— А тебя это состояние устраивает, разве не так? — взорвался Шику.

— Что устраивает? — возмутился Билли. — Когда Селена вышла из комы, я был первым, кого она увидела. Я пытался сделать все, чтобы она вспомнила о прошлом, о том, что случилось… Рассказал о том, что пришлось ей перенести, о травме… Но она так ничего и не вспомнила. Улыбалась вежливо, и все.

— А за время… — Шику было трудно задать тот вопрос, который он собирался задать, но остаться без ответа на этот вопрос было еще труднее. — За то время, что она была рядом с тобой… между вами что-то было?

— Знаешь, Шику, я сделаю вид, что ты не задавал мне этого вопроса. — Билли скривил губы в иронической усмешке. — Вполне возможно, что я циник, но я не негодяй. Разве я могу обидеть Селену?

Шику стало стыдно.

— Извини… — устало сказал он. — Спасибо за откровенность. Спасибо за все, что ты сделал.

— Не благодари раньше времени, — вскинулся Билли, — я-то пока не потерял память и Селену люблю по-прежнему. Но воспользоваться положением — такого я себе никогда не позволю… Однако я всего-навсего человек и — не знаю, сколько еще выстою.

— Объявляешь войну? — прищурился Шику.

— Да какую там войну! — махнул рукой Билли. — Я был на настоящей, ничего там нет интересного. Называй как хочешь, но борись за ее любовь, пока можешь, потому что имей в виду — долго я не выдержу!

Билли трудно было сдерживать свои чувства, но он считал, что не имеет права воспользоваться привязанностью Селены, которая так доверчиво тянулась к нему.

— Я люблю тебя, Билли, — говорила она. — Поцелуй меня…

Но он отшучивался, он не хотел, чтобы потом, когда она все вспомнит, она смотрела на него как на подлеца, который воспользовался ее болезнью. Он не сомневался, что увидев Шику, она вспомнит свою любовь. Нет, не вспомнила. Так, может, у него и в самом деле есть надежда?

От надежды не собирался отказываться и Шику, хотя радость, которой он с таким нетерпением дожидался, оказалась совсем нерадостной. Он видел, что Селена влюбилась в Билли. Ну и что из того? Он попрежнему любил ее.

— Аманда своего добилась, — горько сказал он сам себе, — она все-таки нас разлучила.

Но он собирался по-прежнему охранять Селену, которая стала еще беззащитнее. Аманда могла убить ее в любое время…

Зека радостно встретил отца, но потом за холостяцким ужином сказал ему:

— А мне очень жаль, что от нас уехала Диана. Она нас с тобой любит, нам было хорошо вместе.

— Спасибо ей, она и вправду замечательная, — согласился Билли, — Но что дальше будет с нами, я, честное слово, не знаю, сынок.

На следующий день Билли отправился в полицейский участок, куда пригласил его Азеведу, и с большим удивлением обнаружил там Диану.

— Что ты тут делаешь? — спросил он после теплых радостных приветствий.

— То же, что и ты, — с улыбкой ответила она.

— Карты на стол! — шутливо рявкнул Азеведу. — Все мы находимся на государственной службе и занимаемся одним делом, которое движется к концу. После смерти Эзекиела надежда у нас на Силвейру, который только что снова появился в городе. На Жулиу и Лукаса. И на Тадеу, для которого, к слову сказать, Силвейра нанял Адербала в качестве адвоката.

— А где Аманда? — спросил Билли.

— Исчезла. Но зато Селена свободна. С нее сняли все подозрения, и теперь в убийстве Фриды подозревают Аманду. К тому же, как только она появится, ей придется объяснять, откуда у нее колье, принадлежавшее немцу Мюллеру.

Дав Силвейре несколько дней на то, чтобы расслабиться, Азеведу отправился навестить его.

Первый вопрос его был о доне Аманде.

— С доной Амандой я был едва знаком, — спокойно заявил Силвейра. — Она дочь моего покойного друга Тиноку, так что неудивительно, что я нанес ей визит. Но мы держались на расстоянии, да и что могло нас связывать? Но дона Аманда такая красивая женщина, что я полагаю, что ее похитили.

— И кто же? — осведомился Азеведу.

— Понятия не имею, — ответил Силвейра.

Ему было приятно морочить голову этой старой полицейской ищейке, которая давным-давно взяла верный след и только благодаря матерости волка никак не могла его схватить. Он с удовольствием думал об Аманде, которая уютно устроилась в тайнике Зе Паулу, где он втайне от Изабел, чтобы не возбуждать ее ревности, принимал молоденьких девочек. В этот тайник не могла проникнуть ни одна полицейская ищейка, и Силвейра, чувствуя свою безнаказанность, наслаждался своей недосягаемостью и неуязвимостью.

С той же непринужденностью он ответил на вопрос Азеведу, почему он нанял адвоката для Тадеу.

— Эзекиел был много лет адвокатом моего друга Тиноку. И когда я приехал в Маримбу и узнал, что он сидит в тюрьме, я пришел и предложил свою помощь. Эзекиел всегда был гордецом, он отказался. Когда я познакомился с его сыном, Тадеу, то понял, что этот несчастный пошел по стопам отца. Теперь, когда он остался сиротой, я пытаюсь поставить его на путь истинный. У вас есть какие-нибудь возражения — сеньор Азеведу?

— Нет, никаких, — развел руками старый следователь и откланялся.

Он чувствовал, что цепочка уже готова замкнуться, что вот-вот должно появиться звено, которое ее замкнет…