Тайны пиратского пляжа

Глава 5

Шику с Азеведу уже не первый день бились с Эзекиелом. Но все безрезультатно. Шику во что бы то ни стало хотел добиться от него признания в убийстве Фриды. Все сходилось к тому, что именно Эзекиел и был причастен к убийству Фриды, Зе Паулу и, возможно, Тиноку.

— А какова подоплека этого дела, ты понимаешь? — спросил у Шику Азеведу. — Все дело в драгоценностях. Во время Второй мировой войны немцы награбили в России немало разных музейных сокровищ. В том числе они вывезли и находившиеся в музейных запасниках драгоценности, принадлежавшие царской семье. Часть этих драгоценностей присвоил себе нацистский полковник Генрих фон Мюллер. После суда над нацистскими преступниками многие из них, сбежав от карающей руки закона, нашли себе пристанище в Латинской Америке. Фон Мюллер укрылся в Бразилии. Здесь он был убит. Сокровища исчезли. Предположительно убила его шайка бандитов, куда входили Зе Паулу, Тиноку, Эзекиел. Но на дележе награбленного друзья-сообщники, как положено, рассорились. Дележка продолжается до сих пор, потому что, похоже, большей частью сокровищ сумел завладеть Зе Паулу и спрятал их. Расставаться с ними он не желал, за что и поплатился жизнью. Вполне возможно, его только хотели припугнуть, но сердце не выдержало. И возможно, не выдержали нервы Налду. Впрочем, это только моя версия, которую я бы очень хотел проверить. — Азеведу мерно расхаживал по кабинету Шику и продолжал рассуждать. — Теперь эта шайка под предводительством некоего Силвейры ищет сокровища на дне моря. Если мы добьемся признания Эзекиела, то сможем арестовать Силвейру, передать поиски сокровищ в руки закона, а затем переправить их законным владельцам.

Но Эзекиел не желал ни в чем признаваться. До тех пор пока он считал себя здоровым, он мирился с тюремным заключением, потому что связи и деньги позволяли ему чувствовать себя куда могущественнее своих тюремщиков. Ему доставляло удовольствие строить козни, руководить целой сетью бандитов и смеяться каждый день над законом, упиваясь своим могуществом.

Смертельная болезнь изменила все. Стоило ему представить себе, что он умирает на больничной койке, как жалкий трусливый обыватель, его начинала колотить дрожь. Он поставил себе целью умереть как жил — на свободе, в смертельной схватке с представителями закона. Его враги должны были бояться его до последнего дня. Поэтому он должен был выйти из тюрьмы, во что бы то ни стало. Он не собирался брать на себя никакой вины, не собирался ни в чем признаваться, ничего раскрывать. Помочь выйти из тюрьмы ему должны были Силвейра и Тадеу, а он до поры до времени постарается потянуть время. Вот он его и тянет Проведя очередные два часа возле постели Ээекиела и добившись от него только жалоб на скверное самочувствие, боли и слабость, Шику и Азеведу вышли из больницы.

Этот рассыпающийся старик мог доконать кого угодно — таково было мнение обоих полицейских.

— Пойду подкреплю свои силы у Лианы, — со вздохом сказал Азеведу, — Только ее животворная энергия способна сейчас мне помочь,

— Желаю удачи! — улыбнулся Шику.

Животворная энергия Селены помогала ему и на расстоянии. А сейчас он намеревался пойти навестить отца и посоветоваться с ним. Может, он подскажет ему какой-нибудь ход, который поможет расколоть Эзекиела.

Изабел и Сервулу обрадовались Шику. Они давно не виделись, занимаясь каждый своими бедами и сложностями.

Изабел сейчас переживала из-за Лаис и Ренату. У нее на глазах разваливалась семья, которая всегда радовала ее слаженностью и взаимопониманием. У других ее детей семейная жизнь не складывалась, но за старшую дочь она была спокойна — Лаис была счастлива, у нее был любящий муж и хорошие дети.

Однако из больницы Лаис вернулась совершенно другим человеком.

— Я стала реалисткой, — заявила она.

Прежние ее устремления — забота об экологии, чистоте питания, правильном образе жизни показались ей несерьезными, детскими. Большим ребенком показался и муж. Совсем другими глазами Лаис посмотрела на сыновей. Она увидела не мальчугана Кришну, а подростка Криса, занятого девочками, проблемами любви и собственной привлекательности. Да и Дука уже подрос и дружил с девочками. Мальчики стояли на пороге взрослой жизни. Нужно было думать об их образовании, об их будущем!

Едва оправившись после болезни, Лаис с головой окунулась в деловые заботы Гуту. Она, прежде совершенно равнодушная к делам и проблемам фабрики, теперь хотела вникнуть в них, понять и научиться разрешать. Она хотела оставить своим сыновьям в наследство не только средства, но и доходное дело.

На Ренату, этого младенца, она смотрела теперь свысока, третировала его. Не посоветовавшись с ним, решила продать «Грот Будды» Лиане.

Ренату был поражен в самое сердце.

Он многое готов был терпеть от жены. Он по-прежнему любил ее, по-прежнему боготворил, она казалась ему самой лучшей, самой совершенной женщиной в мире. И вполне возможно, что он, Ренату, не был достоин такой замечательной женщины. Но то, о чем они мечтали вдвоем, тот совершенный мир, который должен был воцариться на земле, был ее достоин.

Ренату никак не мог согласиться, что мечты их были смешными, пустыми или глупыми. Он искренне хотел, чтобы их дети жили в гармоничном мире, в ладу с людьми и природой. Пусть они мало могли для этого сделать, но они должны были сделать это малое. Он пытался объяснить все это Лаис, но видел, что только ещё больше раздражает ее и сердит. А он этого не хотел. Самым главным для него было ее спокойствие, ее хорошее душевное состояние. Он так и видел перед собой бледную, неподвижную Лаис в больнице и желал одного: пусть она наберется побольше сил, пусть поступает так, как ей нравится. Поэтому в один прекрасный день он сказал ей:

— Знаешь, пока хорошая погода, я поживу в своей мастерской на Пиратском пляже. Ты отдохнешь от меня, а там мы посмотрим, как решать наши семейные проблемы.

Лаис кивнула. В этом поступке Ренату она тоже увидела не любовь, не благородство, а затянувшееся детство. Он и в самом деле ее раздражал, и она была рада отдохнуть от этого постоянного источника ее раздражения.

Ренату переселился на Пиратский пляж.

На сердце у него скребли кошки. Но он держался и не терял присутствия духа.

— Не стоит отчаиваться, — твердил он себе. — Мы еще выплывем, старина, мы еще выплывем! Неужели моя богиня считает, что способна покончить с армией серфингистов? Она ошибается. Даже ей не сдвинуть меня с моей доски! Даже девятому валу!

Говорить-то он говорил, но ночами спал плохо.

Однако от дурных мыслей и дурных снов его вскоре отвлекли хлопоты, связанные с «Гротом Будды».

У Лианы хватило ума понять, что у кафе пока еще есть хозяин.

Как ни странно, дела у Ренату шли, и даже неплохо. Желающих на бутерброды с салатом и фруктовые безалкогольные коктейли находилось немало. Покупали и доски для серфинга, которые он потихоньку делал в своей мастерской. А уж уроки серфинга у него брали и вовсе с удовольствием. Мастером в этом деле он был первоклассным и учителем бесподобным.

Но Лаис не было дела до реальных успехов Ренату. Она не заметила, а вернее, не придала значения тому, как осиротели без отца ее сыновья. Дука перебрался спать в спальню Изабел и Сервулу, без отца он почувствовал себя беззащитным.

Крис, который советовался с отцом по поводу своих взаимоотношений с девочками ощутил одиночество. И все чаще отправлялся на Пиратский пляж, чтобы побыть с отцом и помочь ему. Мало-помалу он стал заправским официантом и барменом и, пока отец давал уроки серфинга, сам обслуживал многочисленных хорошеньких клиенток, которые хотели утолить жажду полезными натуральными напитками.

Мудрая Изабел видела, что ее увлекающаяся дочка зажила теперь новой мечтой и эта мечта ничуть не ближе к реальности, чем предыдущая. Она очень хотела ей помочь, потому что Лаис могла остаться в одиночестве, борясь с теми, кого нужно было просто— напросто любить…

Ей очень хотелось поговорить с дочерью, объяснить ей, что она не права, подтолкнуть ее обратно к Ренату.

— Погоди, — остановил ее Сервулу. — Сейчас Лаис не услышит тебя. Она слишком глубоко пережила свою болезнь и клиническую смерть. Она ощутила, что в один прекрасный день оставит своих детей, и испугалась за них. Ею руководит страх, но она этого не понимает. Дай ей успокоиться, и она тебя услышит. Сейчас мудрее всех поступил Ренату.

Изабел не могла не признать правоты мужа и молчала, наблюдая и не вмешиваясь в деятельность Лаис. Молчать она могла, но не страдать за зятя, внуков и дочь у нее не получалось.

Своими семейными проблемами она поделилась и с Шику, когда он пришел их навестить. Она так привыкла доверять и делиться всем с Сервулу, что свое доверие перенесла и на его сына.

Шику оценил доверие Изабел. Посочувствовал Ренату, но про себя с высокомерием молодости подумал, что уж им-то с Селеной такие проблемы не грозят. Они всегда будут понимать друг друга.

Изабел поняла, что отцу и сыну нужно поговорить наедине, и, сервировав им кофе, оставила их.

Когда Шику заговорил об Эзекиеле, Сервулу сразу нахмурился.

— Я давно отошел от этих дел, сынок, — сказал он. — По молодости я еще кое в чем участвовал, но это было очень давно. Из-за срока давности мне ничего нельзя вменить даже в преступление. Я вовремя понял, что в жизни главное, а что нет. И понял, как видишь, правильно.

Сервулу улыбнулся так по-доброму, что Шику лишний раз за него порадовался: отец заслужил свое счастье. Он очень долго дожидался его.

— Но ты же знаешь Эзекиела, — настаивал Шику. — Подскажи, с какого конца к нему подступиться. От его показаний зависит судьба Селены, а значит, и моя тоже.

— Поверь, я бы ни секунды не задумался и дал бы тебе ключ к этому человеку, если бы он у меня был. Я знаю одно: он неуязвим, потому что никого не любит.

— И Тадеу? — спросил Шику.

— Не берусь решать. Но мне кажется, что во всех окружающих он видит только орудия.

С невеселыми мыслями шел Шику домой. Главный узел был у них в руках, но они никак не могли развязать его. Но ничего, хоть перед смертью, но он вытянет у Эзекиела признание! Он никому не отдаст свою Селену!

Едва подумав о Селене, он почувствовал себя счастливым. Одно то, что он мог спустя час увидеть ее, прижать к себе, сидеть рядом, говорить, наполняло его несказанной радостью. Рядом с Селеной Эзекиел становился каким-то потусторонним призраком, который должен был непременно исчезнуть, рассыпаться в прах, как исчезают пугающие сгустки тьмы при свете солнца.

Он увидел Лиану и улыбнулся ей.

— Погоди, Шику, — сказала она, — забегала Селена, оставила тебе письмо. Сейчас отдам. Честно скажу, что она была какая-то странная.

Шику сразу же заволновался, но воли своему волнению не дал, и уже держа письмо в руках и изнывая от нетерпения, продолжал болтать с Лианой как ни в чем не бывало. А она, показывая глазами на свою любовь и гордость, племянника Нанду, говорила:

— Ты только посмотри, Шику, как он ходит! А ведь приехал ко мне на костылях! Это все Ноэми. Она сотворила настоящее чудо. Их любовь сотворила чудо. Так будет и у тебя, Шику, вот увидишь.

— Я тоже так думаю, Лиана, — улыбнулся тот

А она продолжала:

— Теперь Нанду ищет спонсора. Он готов начать тренировки, но нужен спонсор, чтобы оплати ему тренера. Ему нужен богатый человек, который бы поверил, что он способен выиграть соревнование. Я думала, что, если наш с Тадеу бизнес пойдет хорошо, то я смогу оплатить ему тренировки, но пока мы еле-еле сводим концы с концами…

Лиана, может быть, поговорила бы о своих проблемах и еще, но она видела, что Шику уже невмоготу, что письмо жжет ему пальцы, и отпустила его, сказав:

— Иди, Шику, а то я тебя совсем заболтала.

Шику улыбнулся и едва ли не бегом поднялся по лестнице.

Едва закрыв дверь, он достал письмо и принялся его читать.

« Я знаю, что мне нельзя уезжать, потому что я нахожусь под следствием и скоро суд, — писала Селена. — Но я решила плюнуть на все: на правосудие, на то, что хорошо, и на то, что плохо. Надеюсь, ты не будешь сердиться. А если будешь, то это скоро пройдет. Ты очень хороший человек. Я многому у тебя научилась, но еще большему мне предстоит научиться. И в этом мне больше поможет Билли, чем ты Я рада, что мы с тобой познакомились. Не каждой женщине с забытой Богом фермы удается покорить сердце городского комиссара полиции. Но я совсем не хочу просидеть всю жизнь в глуши, выращивать кур и детей.

Только не подумай, что я тебя не любила. Нет, я с тобой не притворялась. С таким мужчиной, как ты, притворяться не приходится.

С Билли у меня все по-другому, он, конечно, тот еще мерзавец, но любовник бесподобный. Мне нужно было добиться того, чтобы он понял мне цену и приревновал. Я своего добилась. Ты мне очень помог. Спасибо тебе. Не считай, что я тебя использовала. Я с радостью осталась бы с вами двоими. Но здесь меня могут загрести и посадить на много лет. Кому этого хочется? Не мне, это точно! Билли мне обеспечит жизнь такую, какой мне всегда хотелось. А ты найдешь себе женщину, которую будешь любить. Не сердись. Целую. Селена».

Письмо выпало у Шику из рук. Он стоял и не понимал ровно ничего…