Тайны пиратского пляжа

Глава 28

Лижия и Гуту старательно трудились над постройкой собственного дома.

— Скоро, скоро, — обещали они друг другу, — мы переселимся в свое собственное уютное гнездышко.

Орланду и Илда сочувственно смотрели, как трудятся молодые. И вот в один прекрасный день к Орланду пришел Лукас и попросил помощи:

— Мы задумали перестроить наш дом, отец, — сказал он. — Клара с Липи, я с Летисией, нам в нем будет тесно, и мы решили пристроить еще одну комнату. Нам согласны помогать Ренату с Деборой, но мы хотели бы поскорее. Поэтому нам нужна и твоя помощь.

— Я с удовольствием, — отозвался Орланду. — Что от меня потребуется — таскать доски? Пилить? Строгать?

— Всего понемножку, ответил Лукас, — стройка есть стройка.

Вечерами Орланду отправлялся теперь на Пиратский пляж и помогал своим детям.

Ренату работал рядом и делился своими печалями. Он очень тосковал по Дуке, который уехал к матери.

— Понимаешь, он поставил меня перед выбором: или я, Дука, или Дебби. Хотя мне-то казалось, что у младшего проблем с моей женитьбой не будет, он ведь так дружит с ее близняшками. Скорее уж у Криса. И вот на тебе! Крис преспокойно живет с нами и всем доволен, а Дука ставит ультиматумы. Я, конечно, распереживался страшно. Не знал, что делать, но потом подумал: разве я могу отказаться от Деборы? Это же моя жизнь. И Дука, когда вырастет, не откажется от любимой женщины, потому что я его об этом попрошу. И я сказал ему: я женюсь на Дебби, слово за тобой, сынок! Мы очень тебя любим и хотели бы видеть в нашем общем доме, рядом с Крисом, Аной и Ланой. А он взял и уехал.

— Я думаю, он вернется, — сказал Орланду, — наберись терпения. Ведь Лаис, кажется, поселилась в Сан-Паулу?

— Именно, — кивнул Ренату

— Ну так что делать в таком большом городе ребенку, который привык просыпаться под шум океана? Он стоскуется там через две недели, максимум через месяц!

— Может, ты и прав, согласился Ренату. — Мы все его ждем. Девчонки тоже, у них игры не ладятся, им не хватает партнера.

Наработавшись, взрослые и молодежь усаживались у костра, который раскладывали на песке на берегу океана, и слушали его мерное успокаивающее шуршание.

Приходила Илда, приносила с собой что-нибудь вкусненькое. Дебора угощала всех бутербродами из «Грота Будды» и соками, какой кто любит. За едой завязывался разговор, болтали, смеялись, вспоминали разные случаи из жизни. Всем вместе им было хорошо и весело.

Орланду любил дни, когда он работал вместе с сыном, но случалось, что его звали к больному или на консилиум в Кампу-Линду, и тогда он пропускал вечер или два.

Как-то он пропустил, целую неделю — у него была очень тяжелая больная, и он не мог отойти от нее ни на секунду. А когда вновь пришел на Пиратский пляж, то поразился, как далеко продвинулась работа: пристройка была практически готова, осталось только навесить дверь и застеклить окно.

— Поздравляю вас, ребята! — обрадованно сказал он. — Скоро будем праздновать новоселье!

— Мы с Летисией точно! сказал Лукас с лукавой усмешкой.

Орланду вопросительно посмотрел на сына. О том, что Лукас собирается жениться на этой милой девушке, он догадывался. Может, они уже поженились?

— Папа! Меня пригласили стажироваться во Флориде. Мне дают стипендию. Я посылал им работу, и вот результат! Вчера пришло приглашение!

На лице Орланду расцвела улыбка. Как он гордился своим сыном! Как радовался его успеху!

— Поздравляю, сын! Рад за тебя! У нас есть повод для праздника, не так ли, ребята?

И вдруг в глаза ему бросилось грустное лицо Летисии.

— Что случилось? — удивился Орланду. — Почему загрустила моя любимица? Это ты ее огорчил, Лукас? Ну-ка признавайся!

— Сам не могу понять, в чем дело, — пожал плечами Лукас. — Она такая со вчерашнего дня.

— И ты не поинтересовался почему? Как же так? Может, ей не нравится город, в который вы собираетесь?

Вдруг Летисия стала бурно жестикулировать. Она говорила, что не понимает, с чего вдруг Лукас решил, что они едут вместе.

— Как это ты не понимаешь? — возмутился Лукас. — Разве мы с тобой не собираемся пожениться?

— Но ты же мне даже не предлагаешь! Ты сказал: мы едем тогда-то. Но ведь я не вещь, которую берут с собой, переставляют с места на место. Я — человек, и еще неизвестно, приму ли я твое предложение, — вот что сказала Летисия нервными торопливыми жестами.

Лукас растерялся — ну и поворот! Что значит — неизвестно? Как это так?

— За девушками нужно ухаживать, сынок! — с улыбкой сказал Орланду. — Девушки — существа нежные. Пойдем выберем кольцо для твоей невесты и отпразднуем помолвку по всем правилам!

Илда и Лиана пообещали заняться платьем для невесты.

— Времени-то осталось совсем мало, — забеспокоилась Лиана. — Лукасу же скоро уезжать.

— Ничего, успеем, — успокоила ее Илда, — с нашим-то с тобой свадебным опытом!

— И то правда, согласилась Лиана.

Лукас с кольцом и огромным букетом цветов отправился на Пиратский пляж делать предложение Летисии.

Илда принялась хлопотать вместе с Лижией по дому, потому что Лукас должен был привести свою невесту в родительский дом и там отпраздновать помолвку.

— Ты не можешь себе представить, как я рада за Лукаса, — говорила матери Лижия. — Я так счастлива с Гуту, но иной раз нет-нет да и кольнет: бедный Лукас, он так и не нашел своей судьбы. А когда появилась Летисия и дела у них пошли на лад, я совсем успокоилась и теперь от души поздравлю своего сводного брата и новую сестру.

Они накрыли на стол, расставили цветы в вазах, и гостиная стала такой нарядной, что Орланду, заглянув в нее, залюбовался.

Молодые не заставили себя ждать. Но нужно сказать, что Лукас пережил очень тревожные минуты. Пока он шел со своим букетом, он очень хорошо понял смысл банального выражения «решается судьба». Его судьбу должна была решить Летисия. Если она откажет ему, то все меркло и тускнело, даже поездка, даже лестное предложение.

Летисия увидела букет, взволнованное лицо Лукаса, поняла по его жестам, что он хочет сказать ей. А Лукас говорил ей:

— Я люблю тебя. Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Прости, если я тебя обидел. Я не хотел… Я же тебя люблю…

И не стала его мучить. Она была доброй девушкой и любила своего дикаря от души.

Илда, видя молодые счастливые лица, которые смотрели на нее из-за цветов, расставленных на столе, сама почувствовала себя моложе.

— А дом с пристройкой достанется теперь Липи с Кларой, — проговорил Лукас. — Так что мы старались не зря.

— И Липи там напишет свою новую книгу, — подхватила Клара.

Она была в восторге от первой книги своего жениха. А вторую он, кажется, написал об их с Кларой любви. Эта книга должна была вот-вот выйти. Лукас читал уже гранки. И Клара с нетерпением ждала ее появления. Она дорожила каждым словом, каждой строкой написанной Липи. А если он написал о них, то можно себе представить, с каким необыкновенным чувством она ждала его откровения.

Липи понял, что речь идет о нем, и, по своему обыкновению, вежливо улыбнулся, он думал о чем-то своем и из-за глухоты мог участвовать в общем разговоре только улыбками, продолжая свои размышления.

Илда смотрела на шумливую молодежь, которая строила планы на будущее, и невольно думала об Аманде.

У ее старшей дочери тоже появилось будущее. Она работала в тюремной больнице. Больница и Аманда — кто мог представить брезгливую избалованную красавицу моющей неопрятных старух, подающей им судно, исполняющей их капризы. А слюнявые рты, которые нужно обтирать, поднося к ним ложку? А зрелище постоянного страданий, немощи, бессилия…

Но Аманда не жаловалась, исполняя самую черную работу. Сегодня она сказала матери:

— Я чувствую себя так, словно кто-то приоткрыл передо мной дверь, и я увидела место смутно, неотчетливо, где-то очень далеко, — но оно мое. Оно всегда было там. Оно меня дожидалось…

Илда смотрела на тонкое лицо Аманды и видела, что, несмотря на худобу, измученность, страдание, это лицо обретает какую-то высшую красоту, красоту смирения и покоя.

— Ты так изменилась, дочка, ты мне все больше и больше нравишься, — сказала она и погладила Аманду по голове, как гладила в раннем детстве.

— Впереди меня ждут большие перемены. Я хотела бы уйти в монастырь, мама. Хотя понимаю, что это будет нелегко. Но в моей жизни не было ничего легкого.

Илда в первую минуту испугалась ее решения…

— А ты хорошо подумала? — спросила она. — Ты не будешь потом жалеть?

— Я жалею о том, что моя жизнь была такой дурной, такой неправильной, но и в ней было и светлое, и хорошее — это ты, мамочка!

Илда заплакала и обняла свою несчастную дочь, которая тоже идет к добру, но только очень долгим и трудным путем…

После того как Аманда приняла решение о монашестве, она стала еще строже, еще спокойнее. Она простилась с Адербалом, который обещал ждать ее выхода из тюрьмы, предлагая ей свою любовь, надеясь на ответную.

— Я никогда не любила тебя, Адербал. Прости меня, если сможешь, за то, что внушила тебе столько иллюзий, что так часто лгала. Но сейчас я не лгу. И не нужно подавать прошение об уменьшении для меня срока. Я никогда не выйду из этих стен. Здесь я обрела жизнь вместо фантомов и призраков, которыми когда-то жила.

Тюремное начальство, оценив ее беззаветную работу, разрешило ей увидеть даже Силвейру, чего не допускали тюремные правила.

Потухшие глаза Силвейры загорелись, как только он увидел Аманду.

— Сколько времени я был мертвецом, лежал в могиле, чувствовал себя трупом, но вот появилась ты, и я вновь ожил. Ты моя жизнь! Ты пришла ко мне!

— Я пришла проститься. Сказать, что готова искупать свою вину. Пришла попросить прощения.

Аманда говорила спокойно, только губы ее горько кривились. Она хотела бы не горевать, не винить, но пока не могла отрешиться от прожитого.

— Мы плохо жили, Силвейра, мы жили неправильно, — прибавила она.

— Нет! С тобой я прожил самые чудесные, самые упоительные минуты своей жизни.

— Ты? Может быть. Но чего они стоили мне? Но я пришла не винить тебя, я пришла проститься и сказать, что больше никогда не буду думать о тебе, что сделаю все, чтобы забыть тебя и стать совсем другой Амандой. И ты тоже не думай обо мне. Я тебе это запрещаю.

— Но я всегда хотел тебе только добра. Я хотел для тебя всегда самого лучшего, самого дорогого, самого красивого.

Силвейра был взволнован всерьез. Прижимая руки к груди, он умоляюще смотрел на Аманду. Она не могла уйти от него, не могла его бросить — Аманда, цель, смысл и оправдание всей его жизни. Она всегда любила его, обожала, боготворила. Он привык быть обожествленным кумиром, которому позволено все. Она не смела перестать ему поклоняться! Не смела лишать его своей любви! Не смела говорить, что он недостоин чего-то!

— Я хочу жить совсем по-другому, — устало сказала Аманда. — Жизнь — это вовсе не хорошее, не дорогое и не красивое. В ней много бед, страдании, уродства, бессилия, которые превозмогаются покорностью, смирением и терпением, принося душе покой.

— А я могу тебе что-то дать? — спросил Силвейра.

— Нет. Покой не по твоему ведомству. Покой дает только Бог и чистая совесть.

С этими словами Аманда ушла. Она простилась со своим прошлым, хотя пока еще никого не простила. Но путь ее был еще долог. Она была в самом начале своего нового пути.

О покое она только мечтала. Пока с каждым днем она все явственнее, все отчетливее видела перед собой содеянное и раскаивалась в нем. Она не верила, что такие грехи возможно простить. И работала день и ночь, не щадя себя, чтобы заслужить хотя бы надежду на прощение.