Тетрада Величко

Пролог

— Ты сама хоть доедешь до дома?

Кристина подняла глаза на Руса. Было видно, что он вымотан до предела. Хирургический костюм измят, мокрый под руками и на груди от пота. Да и на спине тоже наверняка. Под глазами вдавление от маски, вокруг рта жесткие кожные заломы от того, что напряженно сжимал зубы во время операции.

Неудивительно — у них выдалась тяжелая ночь. Для всех, кто дежурил. Две операции, двое пострадавших в аварии. Лоб в лоб. И ведь пацаны совсем. Еще бы бегать и бегать, вся жизнь впереди! А теперь — один без ноги. У второго кишечник собирали по кусочкам, про селезенку — и вспоминать нечего. И у обоих — прогноз неясный, состояние крайне тяжелое. Хоть и прооперировали, а непонятно пока: выживут ли?

Слава Богу, смена окончилась.

Она — анестезиолог — измотана, что уж про хирургов говорить? Даже придираться к тому, что Руслан снова курит в кабинете, не открыв окно, не хотелось. И сил не хватало напомнить ему о том, что и сам прекрасно знал — как вредно это.

Будто и так не знала, что ответит:

«Наша работа в сто раз вреднее, Кристя, не парь мозги!»

И не поспорить же. Не после такой ночи. Где бы самой силы найти и заставить себя подняться? Как до собственного кабинета дойти и переодеться?

— Кристя? Ты спишь на ходу, что ли? — снова позвал ее Рус, так и не дождавшись ответа. — Не ехала бы ты сама…

— Да я и не поеду, — вяло отмахнулась Кристина, откинувшись затылком на спинку кресла.

Удобные у Руса кресла все-таки. Главврач, как ни крути. Может, намекнуть, чтоб не борзел и ей хоть одно такое прикупил? Наверняка же не на госфинансирование тут обставился…

Хоть и наговаривать или упрекать — грех. До сих пор не отказывается от работы и операций. Регулярно спорит по этому поводу с горздравотделом, а продолжает «в поле пахать». За это Кристина его еще больше ценила и уважала.

— Мою машину Рома еще вчера на СТО отогнал, там что-то стучать стало и датчики какие-то горели постоянно. Сказали, дня два проверять всю электрику будут.

— Ясно, — Рус выдохнул сизый дым. — Так тебя Роман заберет? — он тоже откинулся в кресле всем телом.

От этого движения в пройме хирургической рубахи блеснула тонкая золотая цепочка с крестиком. Рус даже не потянулся, чтобы привычно поправить. Суеверным был. Нательный крест на то и «нательный», чтобы от чужих взглядов скрыт был и от сглаза защищал. Устал. Или ее взгляда не боялся?

Хотя и устал зверски. Ясно же. Сколько раз она его в таком состоянии видела? И не перечислить.

— Нет. У него сегодня у самого ночное. Будет отсыпаться до предела. Такси вызову. Благо, с этим никаких проблем нет.

Господи! Кристина растерла лицо, стараясь взбодриться. Так устала, что едва глаза открытыми держит. Но увидела саркастичную и насмешливую гримасу, которую скривил Рус после ее слов. И его ехидное фырканье.

— Капец, Кристя! Ну и муж у тебя! — Руслан раздраженно затушил окурок в пепельнице.

Она закатила глаза. Потянулась всем телом, стараясь расслабить мышцы.

— А почему он свою машину тебе не отдал?! — все еще возмущался Рус.

— Руслан, — произнесла с предупреждением. — Нормальный у меня муж. Он меня привез на работу вчера. Но надо же, чтобы и у них авто осталось на всякий случай. Ты сам, небось, тоже вчера утром не по городу носился, а отдыхал.

— Я вчера утром в здравотделе отчитывался. А потом — в отделении был. Будто ты не знаешь, Кристя, — возразил Руслан суровым тоном. — А даже если бы отсыпался, сумел бы свой зад с дивана поднять, чтобы жену с ночного дежурства забрать. Чай, не отвалилось бы ничего.

Собрался весь как-то, его усилие ощущалось, поднялся с кресла. И тоже потянулся. Сделал пару резких боковых выпадов, словно в боксе. Тоже мышцы пытался расслабить.

— Ну ты — да, Карецкий! Ты бы — конечно… — протянула с иронией она, одарив его ехидным взглядом сквозь ресницы.

Получила от Руса сердитый взгляд с предупреждением.

— Ладно, с Романом я сам поговорю потом, с тобой бессмысленно спорить. Упрямая, как баран.

— Кто бы говорил, — хмыкнула Кристина, игнорируя сарказм.

— Иди, переодевайся. Я тебя отвезу, — не обратив внимания на ремарку, все тем же тоном решительно распорядился Рус. — Все равно по дороге.

Настал черед Кристины ехидно фыркать.

— Тебя самого за руль пускать нельзя, Руслан Альбертович. А все туда же. Командуешь, — поднялась, упираясь в подлокотники. — У меня есть лучше идея: давай одно на двоих такси вызовем, — тяжело вздохнула, вновь принявшись тереть свои несчастные щеки. Придавила ушные мочки.

Все без толку — спать хочется невероятно.

— Не выдумывай. Я еще смену отдежурить могу, — ожидаемо отмахнулся Руслан. — Давай, не задерживай меня, Кристина Александровна. Я, может, по примеру твоего благоверного, завалиться спать хочу, а ты тут беседы ведешь и меня задерживаешь. Переодеваться, шустро! Нечего с начальством спорить.

Руслан подошел и шутливо подтолкнул ее в спину, заодно и прошелся по плечам, легко размяв.

— Ну, если вопрос поставлен та-а-к, — протянула Кристина, рассмеявшись. — С главврачом спорить чревато. Даже если ты завотделением. Или как раз поэтому. Еще сместит, не дай Бог, — поддела она Руслана, подмигнула, но улыбнулась с благодарностью.

— Вот-вот, нечего о субординации забывать, — хмыкнул Руслан, но уже по-доброму.

Она все-таки вышла в коридор, направившись в сторону своего отделения, здоровалась с сотрудниками по пути. Едва сумела дверь открыть, привалилась к ней спиной, понимая, что устала уж очень сильно. Сказывалось третье ночное за неделю. Чувствовала, что Рус ей за это еще по дороге домой по мозгам хорошенько «проедется», и прав будет. Нечего свои силы переоценивать, как бы там ни было. Всем от этого хуже может быть. Тоже ведь человек, а не робот.

В очередной раз тяжко и шумно вздохнув, Кристина оттолкнулась от своей опоры и тяжелым шагом дошла до стола, где в чашке давным-давно остыл кофе. Кажется, она еще вечером его себе заварила, а выпить так и не успела. Холодный. Противный.

Не любила остывший кофе жутко. Хоть этот и был качественным. Но сейчас сил не хватило бы даже для того, чтобы сделать еще два шага и нажать на кнопку дорогущей кофемашины, стоящей на тумбочке в углу кабинета. Такой даже у Карецкого не имелось. И главврач, завидуя, часто приходил к ней, чтобы хорошего кофе выпить. Грозился «изъять в служебных целях». Но никогда бы не посмел, они оба понимали, что шутит. Эта кофемашина была подарком, который дарили лично ей. И Кристина не раз намекала: если Рус сильно достанет, то она его отлучит от «живительного источника». А поскольку он реально оценивал свои низкие шансы заиметь подобный агрегат, всегда отступал. Хороший кофе они оба уважали и ценили.

Отставила пустую чашку. Холодный или нет, а кофеин свое дело выполнял. Она хоть как-то взбодрилась. Кристина покачала головой, разминая уставшую шею и плечи, попыталась сама себе мышцы размять. Тут бы на нормальный массаж попасть, так все некогда! Сдалась. Сняла халат, небрежно отбросив его на спинку собственного кресла. Начала стягивать рубашку своего хирургического костюма. Наклонялась с трудом. Ощущала себя какой-то старухой, ей-Богу. Надо плюнуть на все и записаться на какие-то тренировки! Йога, пилатес, хоть плавание!

Умом все понимает, а времени на себя не хватает никогда. «Сапожник без сапог» — это про каждого из них. Про всех, кто работает в больнице.

Выпрямилась, откидывая за спину косу. На грудь мягко шлепнулась золотая цепочка с двумя кулонами. Зацепилась за ткань костюма, когда снимала, видимо. Не задумываясь, Кристина обхватила украшения пальцами, распутывая и цепочку, и болтающиеся на той крестик с подвесом в виде буквы «К», украшенной вензелями и маленьким сердечком на нижнем завитке. Сжала руками на секунду, словно набираясь сил от украшения. Так же кратко прижалась губами к кулону, подняв цепочку к лицу.

Металл нагрелся от тепла ее тела, прикосновение было приятным. Но не облегчало ничего: ни усталости, ни бессилия, ни нужды.

В очередной раз тяжко вздохнув и тихо прошептав «Господи!», словно о силе просила Высших, Кристина отпустила украшение, позволив тому упасть на прежнее место. Сняла брюки. Небрежно сунула весь костюм в пакет. И вот так, в одном белье, пошла к шкафу, где висела ее одежда. Открыла створку.

И тут же обрадовалась, что сделала это так вовремя. Без всякого стука в кабинет ввалился Руслан, с грохотом распахнув двери.

Растяпа. Так устала, что забыла закрыться.

— Ты что, еще не готова? — казалось, искренне удивился Рус.

Очевидно, ему были видны ее голые голени, торчащие из-за двери шкафа.

— Карецкий! Вон пошел! Тебя стучать не учили?! — с гневным возмущением вопросила Кристина, осторожно высунув голову из-за дверцы. — То, что ты — главврач, не дает тебе права вламываться в мой кабинет! Подожди в коридоре. Через три минуты буду готова.

Руслан присвистнул, в упор глядя в ее сторону. И она заметила огонек, вспыхнувший в его глазах.

— Три минуты? — как-то совсем иначе, даже вкрадчиво, переспросил он. И аккуратно прикрыл дверь кабинета за своей спиной. — Ты что? Совсем-совсем раздета, Кристя? Вот прям — голенькая?

Он сделал шаг вглубь кабинета.

Кристина едва не зашипела от злости. Обожгла его гневным взглядом.

— Карецкий! — гаркнула, не хуже самого Руса. — Тебе жить надоело? Два шага назад и лицом в стену!

— Величко… Ты мне угрожаешь? — ухмыльнувшись во весь рот, уточнил Рус, сделав еще шаг вперед. — Кстати, — тут же поменял тон, словно вел с ней беседу о погоде. — Каждый раз радуюсь, что ты фамилию мужа не взяла, — хмыкнул Рус. — Не представляю, как бы обращался к тебе «Топор».

— Бывают фамилии и похуже, — огрызнулась Кристина, быстро натянув джинсы. — Мне лень было с бумагами возиться и дипломами. Сам знаешь. Руслан, замри, — снова предупредила его, прижав к груди свитер, когда поняла, что Рус опасно приблизился.

— Ага, я в курсе, — проигнорировав предупреждение, Рус вольготно оперся о дверь шкафа.

Не скрывая своего разочарования от того, что его лишили возможности полюбоваться на ее обнаженное тело.

— Ну, так нечестно, Кристя. Мне иногда кажется, что ты спецназ прошла, при таком-то умении собираться в секунды, — разочарованно скривился Рус.

Вроде и в шутку. Только она ему в глаза смотрела. И многое видела. То, что никому из них нужно не было. Обсуждали сто раз.

— Руслан, — пригасила эмоции, попытавшись напомнить ему все доводы.

— Кристина, — в тон ей протянул Рус и улыбнулся.

У Руслана была красивая улыбка. Всегда. А Кристина его ни много ни мало семнадцать лет знала. И всегда ей эта улыбка нравилась. И фигура у Руса такая, что половина медсестер в больнице шеи сворачивали, когда главврач по коридорам в хирургическом костюме бегал. Да и не только медсестер. Женщины-врачи и пациентки реагировали похожим образом, чего уж скрывать. И она на него не раз заглядывалась. Еще в университете, где Рус учился на два курса старше и, так уж вышло, подружился с Кристиной чуть ли не с первого дня, сидя на подхвате в приемной комиссии на оформлении документов. Практику летнюю так отрабатывал, проныра. Опытный. Не после школы поступил в университет — уже закончил училище на фельдшера, а потом за «высшим» подался. И как пропетлять где угодно — знал. Вот и проскочил на «теплое» место. Заодно и молодых абитуриенток «клеил». И ее пытался. Только Кристине не до него тогда было, очень поступить хотела, мало что по сторонам замечала. И флирт за дружбу приняла. А потом… Потом тоже всякое было. Но сейчас это вряд ли стоило на свет Божий вытягивать.

— Руслан, — вновь позвала его по имени, будто бы прося опомниться.

Но он, вместо того, чтобы обратить на это внимание, протянул руку и пальцами коснулся ее плеча. Там, где кожа голая, не прикрытая свитером. И уже покрылась «пупырышками» от прохладного воздуха. А теперь и от горячего прикосновения его крепких и сильных пальцев, сжавших плечо.

По спине дрожь прошла. Жаркая, как его руки. Предательская.

Врут те, кто говорит, что на прикосновения «не любимых» тело не реагирует. Стыдливо лукавят, ханжески скрывая правду. Реагирует тело. И жар по сосудам струиться начинает, и дыхание тяжелеет, наполняя грудь, живот — обжигающей нуждой. И от взгляда глаз напротив: жаждущего, пылающего — пульс барабанит в ушах, давление скачет из-за выброса адреналина.

Любой человек хочет ласки. Любое тело. Всякой доступной. Как бездомный котенок каждому доброму прикосновению рад. Хоть и чужому. Особенно, коли хозяина нет. Бросил, оставил… Тело нуждается в нежности и страсти, как бы сердце и разум ни кровоточили, ни презирали самое себя за подобное предательство.

Хотя… Настолько ли чужим был ей Рус? Спорное утверждение. Очень.

— А ведь это я мог быть твоим мужем, Кристя, — словно мысли ее читал, прошептал он осипшим голосом, продолжая жарко и жадно пожирать взглядом.

— Но ведь не стал, Рус, — напомнила она, вжавшись спиной в холодную дверцу шкафа. Холодом стараясь стряхнуть ненужное томление. Измученное и наведенное. Вызванное тоской и одиночеством.

— И это был твой выбор. Правильный, кстати, — поспешно заговорила Кристина, взывая к гордости Руслана. — Ты стал великолепным хирургом! Один из самых молодых главврачей в стране! Тебе точно было бы не до таких карьерных вершин, если бы приходилось время на семью тратить, на придирки о забытом мусоре или разбросанной одежде. Или о том, что куришь в доме…

— Ну, судя по тебе, семья карьерному росту не мешает.

С усмешкой прервал. А рука его продолжает ее плечо сжимать. И пальцы кожу гладят, то и дело задевая лямку бюстгальтера. Скользят по ключице, дразнят шею мизинцем.

— А вместе мы бы еще больше добились, я теперь уверен. И сейчас — одна из лучших команд.

Руслан вздохнул, наверное потому, что Кристина губу закусила и откинула голову, упираясь затылком в шкаф. Продолжая все так же судорожно прижимать свитер к груди двумя руками.

— Если бы ты знала, как я жалею о том, что так протупил тогда, Кристя! — горячо прошептал он, подавшись вперед, почти впритык приблизившись к ней своим большим и сильным, таким крепким, надежным телом. Она ощущала напряжение, вибрирующее в этих мышцах, в его крови, казалось.

— Руслан, это все в прошлом. Действительно, не стоит, — вновь воззвала Кристина к его разуму.

Но, очевидно, тщетно. Руслан наклонился и прижался губами к ее плечу.

— Но ведь нам ничего не мешает сделать это настоящим, Кристя. Нашим настоящим. И будущим…

Его дыхание обожгло ее. Там, где выпирали косточки через слишком тонкую кожу.

Зажмурилась.

«Ей стоило бы больше есть и меньше изматывать себя работой…»

Думать. О чем угодно думать, только бы не поддаться глупостям, которые на самом деле никому не нужны. Из-за жалости к себе и слишком теплых эмоций к Русу. И все же Кристина точно знала, что это не то, в чем она на самом деле нуждалась. Суррогат. Как и…

В этот момент пальцы Руса зацепились за звенья цепочки и он потянул на себя, высвободив украшение из-под свитера. Он немного отстранился, заставив подвесы зависнуть в воздухе. Понимающе хмыкнул и выпрямился, так и держа цепочку в пальцах:

— Если бы ты была моей женой, то уже давным-давно избавилась бы от этого кулона, забыла бы о нем, — проговорил Руслан, сжав пальцами подвес в виде «К».

Когда-то и ей хотелось в подобное верить. Но время доказало невозможность данного утверждения.

— Убери руки, Карецкий! — отрывисто и холодно велела она, уже без всякой теплоты и симпатии в голосе. — Я — не твоя жена, — констатировала очевидное.

— Не моя, к сожалению. Из-за моей же глупости, — хрипло согласился Рус.

Отошел, видимо поняв, что преступил черту. Оставил в покое украшения. Отвернулся, позволяя Кристине закончить одеваться.

— Но и не его тоже… — замечание, произнесенное горьким тоном, многозначительно повисло в воздухе, заставив Кристину зажмуриться.

Ее аж передернуло из-за этого. Полоснуло по душе, будто плетью и наотмашь хлестнул. Ужасно больно…

— Руслан, ты предложил меня подвезти домой. И все, — резко напомнила она, чувствуя, как начинают дрожать пальцы на руках. Сжала их, чтобы не увидел. — Если с этим есть проблемы — все нормально, я такси вызову…

— Или водителя? — ехидно и резко бросил Рус.

Обиделся. Только она причем?

— Ты забываешься, Руслан, — тон стал холоднее еще на пару десятков градусов.

Вытащив волосы из проймы свитера, Кристина решительно прошла мимо Руслана к своему столу и достала сумку из тумбочки под кофеваркой. Взяла мобильный, который выкладывала из кармана халата, перед тем, как тот упаковала.

— Ладно, Величко, мир.

Руслан поднял руки в примиряющем жесте, словно сдавался на ее милость. И шумно выдохнул.

— Я переступил черту. Осознал. И прощу прощения, Кристя.

Рус приблизился, но теперь его глаза смотрели скорее устало и грустно. И виновато. Протянув руку, Рус накрыл ладонью ее пальцы, уже листающие телефонную книжку смартфона в поисках номера такси.

— Кристин, забыли, а? Я измотался и сорвался, потерял контроль, признаю, — так же хрипло, но с искренним раскаянием произнес он. — Извини, серьезно. Поехали по домам? Оба устали после тяжелой ночи.

Она долгим взглядом посмотрела в глаза Руслана. Подняла свободную руку и заправила украшение под свитер, спрятав и крестик, и кулон. Все под наблюдением Руса. Но он ничего больше не сказал по этому поводу.

— Ладно, Рус. Проехали, — закрыла Кристина тему.

Позволила ему забрать ее вещи и помочь надеть пальто. Рус поднял свою куртку с дивана, куда кинул, когда вошел, наверное. И они молча вышли в коридор, закрыв ее кабинет.

— Привет, — Кристина заглянула в комнату, не успев даже снять пальто, только сапоги скинула. — Уже проснулся? — устало улыбнулась мужу, который лежал поперек расстеленного дивана, заменяющего им кровать.

Напротив достаточно громко бубнил телевизор. Очевидно, Рома смотрел какое-то политическое обсуждение.

— Привет, киса, — муж подскочил с постели и заключил ее в теплые и уютные объятия. Чмокнул в щеку. — Как дежурство? — сам начал расстегивать пуговицы пальто, помогая ей раздеться.

— Тяжело, — Кристина зевнула. — Две сложные операции. Прогнозы пока неясные. Всю ночь в операционной проторчали.

От уюта и полутьмы в комнате, тепла рук мужа — тут же начало клонить в сон после трудной ночи. Позволила Роме забрать ее вещи и тяжело опустилась на край дивана, подвернув простыни, чтобы уличной одеждой не испачкать.

Рома сочувствующе покачал головой.

— Давай тогда укладывайся скорее, отдыхай, — погладил ее плечи, начал распускать косу.

— Подожди спать, сначала поесть надо. Знаю же, что ни крошки во рту не было, только кофе и заливались с Русланом наверняка, — из коридора в комнату заглянула ее мама. — Привет, родненькая. Тяжелая ночь? Доброе утро, Рома.

— Доброе, Тамара Ефимовна, — приветливо улыбнулся Рома теще, поспешно натягивая домашние брюки.

Кристина повернулась и тепло улыбнулась матери, правда, не представляя, как в себя сейчас будет еще и еду вталкивать? Но не хотелось расстраивать родного человека.

— Привет, мамочка, — с усилием поднялась, подошла.

Обняла ее, с грустью отмечая, что мама все больше сдает, словно прожитые годы придавливают ее к земле, сгибая. Иссушают. Кристина заставляла мать постоянно обследоваться, но все результаты оказывались в норме.

«Просто возраст берет свое, дочка», — похлопывала ее по руке мать после этих обследований. «Да и жизнь моя не была сказкой. Попила из меня соки…»

Кристина помнила. Не все, конечно, и не в мельчайших подробностях, но многое. И не могла не согласиться с матерью, что такая жизнь оставляет последствия.

— Я сейчас слишком устала, чтобы кушать, мамочка, — попыталась мягко отказаться, продолжая обнимать ее. — Пообедаю потом.

— Ничего, — похлопывая Кристину по руке, не согласилась мама. — На чай и булочку с маслом силы найдутся, даже не сомневаюсь.

— Ммм, булочка с маслом…

В груди все сжалось, дрожью по сердцу. Памятью всколыхнулось.

От одного слова на Кристину пахнуло теплом и сладким ванильным запахом сдобы. Сладко-масляным привкусом. И солнечным светом их старой кухни в общежитии, одной на две семьи, невероятно теплой даже в самые холодные зимние дни. Там такое угощение для Кристины было самым желанным и самым вкусным! И все об этом знали, балуя самую младшую…

Один из плюсов ее ритма работы, что и сейчас она спокойно могла лакомиться подобным.

— Вот-вот, — понимающе улыбнулась мама. — Сейчас приготовлю.

И, не позволяя ее задерживать, направилась в кухню. Тяжелые шаги, шаркающие. А ведь не так и много маме лет, только шестьдесят семь исполнилось. А ходит, словно больше восьмидесяти.

— Я помогу вам, Тамара Ефимовна, — крикнул Рома вдогонку, что-то слушая из разговора по телевизору. — Одну минуту! — взял со стула свою футболку.

Кристина же задумчиво смотрела вслед матери.

— Елки-палки! — возмущенный возглас заставил ее обернуться.

Рома стоял посреди их комнаты, которая изначально предполагалась гостиной. Но так как они жили в квартире втроем, то ее мать забрала себе меньшую спальню, уступив «детям» большую комнату.

— Что такое? — не разобралась она в причине возмущения мужа.

— Очередные реформаторы, блин! — скривился Рома, продолжая смотреть на экран. — Пятая реформа медицины за шесть лет! Сами ни черта в этом не понимают, а все равно — лезут, доламывают то, что еще не успели. Скоро вообще ничего не останется! Людей уже и так лечить некому… — возмущенно «объяснял» муж.

А Кристина, мало что поняв, подошла ближе, чтобы и самой услышать. Глянула на экран телевизора и медленно опустилась на диван. Все-таки ноги не держали после тяжелой ночи. И внимательно прислушалась к тому, что выпытывала бойкая и настойчивая журналистка, пепельная блондинка, у одного из депутатов, пойманного в коридорах «Рады». Подпись внизу экрана гласила, что это «Кузьменко Николай, заместитель главы второй по величине фракции в Верховном Совете».

— Николай Артемович, скажите, почему именно ваша фракция обратила внимание на реформу здравоохранения и так активно поддерживает нового министра во внедрении всех этих новшеств? Исторически, если можно так выразиться, ваша политическая сила больше занималась силовым блоком, не так ли? — журналистка сунула микрофон едва ли не в лицо депутату.

Впрочем, мужчина не выглядел растерявшимся или струхнувшим от такого напора. Довольно молодой как для депутата, кстати, что было характерно для последнего созыва — явно произошла смена поколений в политике. Да и внешне он мало походил на представителей прошлой политической элиты. Видно было, что следил за имиджем и внешним видом, да и здоровьем занимался, физическим — так точно. Плечи под пиджаком широкие и крепкие, сам высокий, серьезный. Следящий за выражением лица и интонацией.

А шрам с левой скулы не захотел убрать. Плевое же дело — отшлифовать, при нынешних технологиях. Но нет, и слышать не желал…

Кристина моргнула, заставив себя сосредоточиться.

Депутат посмотрел на бойкую девушку немного снисходительным взглядом и с уверенным видом глянул в камеру. Публичность его ни капли не смущала.

— Мы не можем игнорировать такую важную сферу жизни наших граждан. Их здоровье — это успех всей нашей страны и ее процветание. И лучше этим начать заниматься сейчас, а не тогда, когда демографический кризис превратится в банальное вымирание. Безопасность, возможность учиться, получать лечение и работу — основа благополучия любого человека и его осознания себя, как части общества…

— Это правда. И ясно. Мы часто слышим подобное от представителей разных политических сил, — прервала журналистка. Зря. Он такого никогда не любил. И блондинок тоже. — Но почему вы обратили на это внимание? В кулуарах поговаривают, что такой интерес партии к теме здравоохранения появился не без вашего непосредственного участия…

— Я живу в этой стране, — не остался в долгу Кузьменко, в свою очередь, не позволив договорить журналистке. — И лечусь также здесь, в отличие от многих моих коллег. Я доверяю только нашим врачам и знаю, что они — лучшие. Имел не одну возможность в этом убедиться. Как и в том, что им катастрофически не хватает ресурсов и резервов для их благородного труда. И поскольку я сам очень многим обязан нашим врачам — действительно обратил внимание коллег на трудности данной сферы. И мы готовы…

— Да пошли вы! — Рома возмущенно махнул пультом, выключив телевизор. Отбросил на диван в подушки.

Жаль. Она бы еще послушала.

— Я так и не поняла, что они хотят сделать, — заметила она, глянув на мужа. — И тоже смотрела, между прочим.

— Да ну их, только и умеют, что ломать все! Чего их слушать?! — все еще возмущенно проворчал Рома. — Пойду помогу твоей матери.

И муж вышел, продолжая излучать недовольство.

Кристина посмотрела на пульт. Прикинула, что если попытается до него добраться — падет в неравной битве со сном. Вместо этого достала телефон и открыла список контактов. Выбрала «Кузьма». Имидж — все. Особенно для депутата. Даже имя пришлось изменить, превратив его в фамилию, хоть он и бесился из-за этого ужасно. А в детстве, наоборот, из-за этого имени с ума сходил, раздражаясь постоянно. Кто сейчас об этом помнит, кроме нее и его матери?

«Вновь проблемы с блондинками?» — быстро набрала, поставив в конце насмешливый смайл, который его всегда раздражал. ««Лечусь» — как пафосно! Я уже и забыла, когда ты профосмотр проходил…»

Нажала «отправить» и откинулась на диван, уже наплевав и на одежду, и на все остальное. Так хотелось спать!

— Доченька, иди, все готово! — послышался тихий голос матери с кухни.

— Киса! — громче крикнул Рома, видимо, опасаясь, что она не услышит.

Ее коробило от этого обращения мужа. Всегда. Но сколько бы Кристина ни просила не называть ее так — он не слушал или игнорировал.

В этот момент телефон тихо пикнул принятым сообщением.

— Сейчас! — отозвалась Кристина родным.

Повернула к себе телефон.

«Не выношу блондинок, ты же знаешь. Особенно тех, которые хамят и перебивают»

Хмыкнула тихо. Но все равно поймала себя на улыбке.

«Ага, не выносишь. Только трахаешь», — снова этот смайл.

Просто, чтобы побесить Кузьму. Кто еще на это решится?

«Мои сексуальные аппетиты никак не связанны с цветом волос. Скорее полностью данный факт игнорируют. Ты же в курсе, малышка»

«Боже, Кузьма! Какие предложения! Какие обороты! Я в восторге от вашего имиджмейкера, кем бы он ни был. Помню же, как сочинения тебе писала, хотя сама в шестом классе была. А всяко лучше выходило, чем с твоим матом через слово.»

В этот раз ее смайл широко улыбался.

«А ты, вообще, какого хр**а телек смотришь?», — решив, видимо, достойно ответить на ее подначку, тут же написал собеседник. — «Ты спать должна после дежурства, а не х**** всякую смотреть!»

От сообщения явно веяло недовольством и повелением. И у Кристины внутри так тепло и хорошо. А на глазах — слезы.

— Кристина! Ты уснула, дочка? — вновь позвала мать.

Но она просто не могла встать сейчас.

«Ты мой график знаешь? Зачем? Не могу спать — мама булочку с маслом обещала. Велела позавтракать»

— Киса! Ты идешь? Может, тебя принести на кухню? — обозвался Рома.

Но она ждала совсем другого, всматриваясь в открытое окно диалога мессенджера.

«Твой Руслан передо мной в долгу, так что информации хватает. Тетя Тома — чудо. Правильно, в тебя этих булочек — тонну впихнуть стоит. Всегда надо было. С маслом… Ешь, малышка. И спать ложись! Шустро!»

Ее вопрос, как и обычно, проигнорировали. Ну и ладно. Спасибо, что, в принципе, ответил. А слезы только сильнее на ресницы набегают. Вот почему Рус снова бесится.

«Мог и у меня спросить расписание… Ты — гад, Кузьма, знаешь…»

«Знаю, малышка. Всегда им был.»

Вместо ответа она послала смайлик в виде разбитого сердца.

Он не ответил. Она и не рассчитывала. Сжала пальцами кулончик с первой буквой их имен, который Кузьма ей подарил сто лет назад. Стиснула до боли от врезавшегося в кожу металла.

— Киса? — Рома появился в дверях комнаты. — Помочь до кухни дойти, совсем вымоталась, да?

— Ничего, справлюсь, — Кристина выключила телефон (благо, блокируется он по отпечатку пальца) и заставила себя подняться. — За день еще отдохну. Только руки помою. Не дошла еще.

Улыбнулась мужу и пошла в ванную, расположенную рядом с кухней.