Тетрада Величко

Глава 13

Прошлое

Он не позволял себе делать какие-то выводы и умозаключения, пока с матерью не поговорит. Черт знает, на что надеялся. Умом понимал вроде, что ни у них, ни у тети Томы с Гришей таких денег и в помине нет. Все сбережения, что имелись, давно были потрачены на ремонты. Да и тогда — не о таких суммах речь шла.

Несколько тысяч долларов… Японский бог! За несколько тысяч долларов сейчас квартиру в пригороде купить можно было. Очень близко к городской черте. Да и в самом городе, если напрячься… А тут за то, чтобы в университет поступить…

Нет, Кузьма слышал о подобных «взносах». Да и сам в техникум не за «спасибо» прошел, Григорий тоже с кем-то договаривался. Но не такими же суммами оперировали! Да и у него ситуация другая, и аттестат не такой, как у мавки. А уж желания к учебе у него никогда такого не было. Она же действительно старается, ех***й бабай! И учится! А главное — она же хочет врачом стать!

Выходит, что все это до одного места?

Раздраженно и резко выдохнув, Кузьма щелкнул зажигалкой, прикурив сигарету. Открыл форточку, чтобы не продымить здесь все. Он сидел на кухне. Один. Начало первого ночи. Все спали давно. А Кузьма сидел здесь и пытался придумать хоть какой-то вариант. С матерью он говорил еще до ужина, пока Кристина к тете Томе бегала в гости. Но этот разговор никакого решения не принес, только подтвердив то, о чем Кузьма и так догадывался. Правда, мать внесла разумное предложение не торопиться с выводами и еще у кого-то поспрашивать, узнать. У репетитора по биологии хотя бы выяснить, действительно ли ситуация в университете такая? Кузьма собирался это сделать. Однако ему не казалось, что Нинель Андреевна врала. Не таким человеком она была, судя по впечатлению, которое сложилось за то время, что они общались. Но он все равно поспрашивает. Может, и еще у кого-то хоть что-то удастся узнать.

Но положение дел не давало покоя. Кузьма уже пытался уснуть. Точнее, он скорее хотел, чтобы малышка нормально заснула, вот и лежал с ней, пока Кристина не отключилась. А у него эти мысли и думы не шли из головы. Как и противное ощущение, гадкий привкус понимания, что вариантов нет, если все и правда окажется так, как говорила преподаватель.

Он понятия не имел, где взять такие деньги. Тем более, что и времени, насколько Кузьма понял, в запасе имелось не так и много. Даже если они все ужмутся, а он и Гриша будут круглосуточно работать — все равно не наскрести.

— Тебе спать давно пора, — тихий и грустный голос Кристины заставил его дернуться.

Он не услышал, как она дверь открывала. Обернулся, поняв, что мавка уже рядом стоит, кутаясь в футболку. С голыми длинными ногами, от вида которых у него голову всегда кружило. И хотелось ее тут же на себя усадить, сжать ладонями, провести от косточек на лодыжках до самых бедер. Стиснуть, прижать к себе. Отвлечься, ее заставить застонать…

Только сейчас Кузьма не на эти обалденные ноги своей ненаглядной мавки смотрел, а в ее глаза. И взгляд Кристины был очень серьезным.

Она взрослела. Быстро. Не по дням, а по часам. Глупо, конечно. Так про детей обычно говорят, что растут. Кристина уже не росла. Но он просто-таки ощущал, как менялась: становилась серьезней, сосредоточенней, теряя былую восторженность и доверчивость. О матери беспокоилась, начав больше о ней заботиться, чем сама заботу принимала. Старалась все успеть: и учебу свою, и дополнительные занятия, и по дому помогала… Уже не так по-доброму всех вокруг воспринимала, как раньше. Научилась с опаской посматривать на незнакомых. Только рядом с ним ее взгляд становился настолько же открытым и искрящимся, каким Кузьма тот все детство помнил. Полным доверия, обожания и такой сумасшедшей радости, от которой у него дух всегда перехватывало.

Но сейчас ее взгляд был иным: все тем же настороженным и немного нервным, как в прихожей у репетитора.

— Почему не спишь? — затушив сигарету, он выдохнул дым в форточку и захлопнул створку.

Зима, тянет. А она в одной футболке. Уже, вон, ногу на ногу ставит, пытаясь согреть озябшие пальцы. Вечно ступни холодные. И ладони. Ему постоянно их своими обхватить хочется, согреть свою мавку.

— Любимый…

Кристина обхватила себя руками, отреагировав на его вопрос ровно так же, как и он на ее замечание. Никак, то есть. И тут, неожиданно для Кузьмы, вдруг рванула к нему и обняла за плечи крепко-крепко. Обхватила со спины, прижавшись всем телом. Уткнулась лицом в затылок.

— Давай бросим эту затею. С университетом. Я лучше в колледж поступлю. На медсестру. Или на акушерку. И за репетиторов столько платить не будет нужно, и с экзаменами этими… — хрипло прошептала она ему в волосы, целуя затылок, продолжая обнимать. — Тебе легче станет, не надо столько работать.

А он всей спиной ощущал, как ее колотит. Как всю малышку трясет.

— Подслушивала, мавка? — Кузьма ухватил ее руки и потянул Кристину вбок, заставив сесть ему на колени.

Сам сжал ее в руках. Ухватил за растрепанные волосы и запрокинул голову Кристины, всматриваясь в напряженные глаза, на закушенные губы глянул.

— Ты что это такое выдумала, а? — хмыкнул, когда она отвела взгляд, вместо ответа.

Кристина еще крепче сжала губы. Но тут же резко хмыкнула.

— Подслушивала, да! Это же меня касается. Моего будущего. Нашего. И я не хочу, чтобы ты даже думал о том, что Нинель Андреевна говорила. У нас таких денег нет. А раз у них все так, то и ладно! Пойду в медсестры! — напряженно и резко проговорила малышка, все же стараясь не кричать.

Помнила видимо, что мать спит. Он хмыкнул, скривившись.

— Кузьма, родной мой, любимый, — Кристина ухватилась за его щеки своими ледяными ладонями. — Я тебя прошу, ну не надо! Думаешь, я маленькая и не понимаю, почему ты здесь сидишь, а не спишь рядом со мной? Ведь сто процентов же — уже надумал бросить свою учебу, куда и так почти не ходишь, и прикидываешь, куда еще на работу устроиться?!

Такие мысли приходили ему в голову, это правда.

— Только я не хочу так, Кузьма, — Кристина прижалась к нему. Крепко поцеловала в губы своими, напряженными и дрожащими. — Не хочу я становиться врачом, если цена такая, понимаешь? Я и так плакать все время хочу, когда вижу, насколько ты устал! Нельзя столько работать! Ты бы выучился лучше. Устроился бы потом на нормальную работу, где головой работают, а не доводят себя до физического изнеможения…

— А моя работа тебе чем не нравится? — хмыкнул он вновь, просто чтобы поддеть ее.

Не первый раз все это обсуждали.

— Родной! — Кристина обняла его за шею так, что едва не задушила. — Тебе же жить некогда. Нам! Я так хочу, чтобы ты расслабился просто, отдохнул, а не думал, куда еще работать пойти. Тебе же спать скоро некогда будет.

— Ты спишь не больше моего, мавка, — прижался лицом к ее волосам, вдохнул запах кожи Кристины, не позволяя ей встать с его колен. — И учишься так, будто сама вкалываешь на заводе…

— Кузьма! Ну что ты! Понимаешь же прекрасно, о чем я говорю! — Кристина опять возмущенно поджала губы.

Это смотрелось довольно забавно на ее личике. Но Кристину его ухмылка не остановила.

— Я не хочу поступать такой ценой… Господи! Да мы даже не знаем еще эту цену, — она уткнулась лбом ему в плечо, тяжело и шумно выдохнув. — Но у нас и тысячи долларов нет, а Нинель Андреевна о нескольких говорила. Это бессмысленно и… Это просто нереально и невозможно, родной! Ты же не можешь этого не понимать! Так зачем тогда все это делать? Я поступлю в колледж, выучусь на акушерку. Помогать детям на свет появляться — это же прекрасно, — она повернула голову и посмотрела на него снизу вверх со слабой улыбкой.

Только он ей в глаза смотрел, и без разницы, что на кухне темно было. Ему и такого освещения хватало.

— Ты меня или себя убеждаешь, мавка? — хмыкнул Кузьма, легко поглаживая пальцами ее спину под футболкой. — Нет ничего невозможного, не руби сгоряча. Мы еще ничего не знаем: ни сумму, ни когда ее отдавать надо и кому, да и как это вообще делается. Я еще с твоим репетитором по биологии поговорю. Да и просто у людей поспрашиваю. Мало ли, может кто-то в теме, или родня у кого-то. Узнаем, поищем, посмотрим. И только потом решать будем. Ты о том, чтобы врачом стать — последние три года мечтала. Я тебе не позволю так просто от мечты отказываться.

Он поднял ее лицо и поцеловал Кристину в губы. Крепко, напористо. Не позволяя ей дальше спорить. Но Кристину характером тоже природа не обделила, он не мог этого не признать. Она ответила на его поцелуй. Ответила горячо и охотно. Обхватила ногами его за пояс, руками сжала плечи Кузьмы. Блин, они так уставали последние недели две! Или даже месяц! Толком времени друг на друга не было. А он по ней настолько соскучился, чтоб нормально, с расстановкой хоть обнять, нацеловаться. Не говоря уже про все остальное…

— Кузьма, — ее дыхание сбилось. Кристина задыхалась, жарко целуя его щеки, губы, даже нос. Но соглашаться с ним не собиралась, похоже. — Да сколько ни спрашивай — нет денег таких. Ни у нас, ни у родителей. И даже если все работать будут круглосуточно, и есть перестанем — нам таких денег не насобирать за это время. Ну одну тысячу, но не несколько же!

— Мавка, — Кузьма тяжело выдохнул и достал губами сигарету из пачки, прикурив одной рукой. — Твоя задача — учиться. Все остальное — моя парафия. И о том, что возможно, а что нет — мне париться. Тебе и без этого есть о чем думать. Одних экзаменов сколько сдавать, — Кузьма подмигнул, выдохнув дым.

Прижал Кристину к себе крепче, чтоб теплее было, и снова приоткрыл форточку.

— И все-таки давай я в колледж подам документы, — она крепче сама прижалась.

С того момента, как услышала, что Нинель Андреевна рассказывала Кузьме за дверью, внутри какой-то непривычный и незнакомый страх поселился. Зябкий и изматывающий. Холодящий внутренности и лишающий голоса. Вызывающий непривычное и давно позабытое ощущение своей беспомощности.

Оно давно нарастало внутри Кристины, пока она безуспешно пыталась уговорить Кузьму больше отдыхать; убедить, что он о себе должен думать: чаще ходить на учебу, меньше искать подработок. Только кто ее слушал? Не Кузьма, однозначно. Но когда она вечером услышала про деньги, да еще и в таком размере… Кристина ужас испытала почему-то. И оттого, что вдруг поняла — ее мечта может и не исполниться. Сколько бы она ни училась и как ни старалась бы. Это осознание угнетало. Приводило к полному ощущению какой-то беспомощности.

Но еще больше опустошение внутри разрослось от мысли о том, как на подобные новости отреагирует Кузьма. Не такая уж и маленькая она уже была, как они ее порою воспринимали, считая, что Кристину от всего необходимо оберегать. Да и характер своего любимого она знала прекрасно. Потому и не сомневалась в том, что сейчас, сидя в темноте на кухне, он придумывает, как еще больше денег заработать, чтобы гарантировать ее поступление.

Ей этого не хотелось. Чтобы он себя до износа доводил из-за нее. Чтобы уставал так сильно. Беспокоился обо всем на свете, пытаясь все их проблемы и заботы на собственные плечи взвалить.

— На фига тебе колледж, малышка, если ты врачом всегда стать хотела? — хмыкнул в очередной раз Кузьма, выдохнув дым над ее плечом.

— Я могу стать акушеркой или медсестрой. Да и врачом тоже, потом, после колледжа. Если у них там все вот так… Буду поступать несколько лет. Не случится со мной ничего, понимаешь? — она попыталась заглянуть ему в глаза.

— Ага, я тебя понял, мавка, — с иронией согласился любимый, обхватив ее щеку ладонью, погладил пальцами кожу.

Вроде бы и спокойно. И даже взвешенно, словно бы услышал ее.

Только в этой темноте кухни сложно было точно понять, что Кузьма думает.

— Я серьезно, родной, — еще раз повторила она.

Даже как-то сердито.

Это вызвало у него улыбку.

— Я вижу, — докурив сигарету, тихо рассмеялся Кузьма.

Обнял ее двумя руками, прижал к себе так, что позвонки у Кристины хрустнули.

— В общем, мавка, давай решим так: ты — готовишься к экзаменам и занимаешься с репетиторами. Я — узнаю все, что могу по этому вопросу. Документы мы сдаем в университет, нечего торопиться в колледж, даже твоя Нинель Андреевна говорила, что всякое бывает, и с первого года без связей и взяток проходят. А там — посмотрим, как жизнь повернет. Хорошо?

Кристине хотелось согласиться.

Но еще больше ей хотелось, чтобы он себя больше жалел, а не только ее мечту осуществить пытался.

— Кристина? — словно поняв все ее сомнения, повторил Кузьма уже другим тоном. Настороженным и требовательным. Давящим. Буквально принуждая ее согласиться.

— Хорошо, — пробурчала Кристина. Вздохнула. — Но ты не станешь еще больше работать, родной! — может, и тихо, но решительно заявила Кристина. — Иначе я прекращу ходить к репетиторам. Моя мечта твоего здоровья не стоит. Ясно? У меня и другие мечты есть.

Он глянул на нее немного удивленно. Но усмехнулся. Прижался к губам, целуя так, что Кристину в жар бросило, несмотря на открытую форточку.

— Поглядим, мавка, — тем не менее, не поддался он на ее шантаж.

И снова поцеловал, несмотря на то, что она попыталась рассерженно поджать губы.

— Пошли спать, как-никак мне на работу с утра еще надо, — вместе с ней на руках Кузьма отодвинул табурет и поднялся.

Она могла ему что угодно говорить. Но Кузьма Кристине в глаза смотрел. И многое видел во взгляде мавки. Она правду говорила. И про то, что у нее и другие мечты имеются — не врала. А у него от того, что в глазах Кристины светилось, когда о нем беспокоилась — в груди жарко становилось, и в голове звенело. Все-таки дурел от того, как она о нем волновалась, как дорожила им, как любила. Думала обо всем. Молодая девчонка же… У других еще ветер в голове, что он, мало их вокруг видит? Да и его одноклассницы, вон, и в магазине, где каждое утро разгружал товар — кассирши, продавщицы. Мало кто о будущем парился, о сегодняшнем дне думали, кокетливые взгляды бросали, сами на свидание звали, когда Кузьма не реагировал. Развлечений хотелось, гуляний.

Только же он их даже близко с Кристиной равнять не мог. А уж тем более с тем, как она о нем волновалась, как любила его. Он же это каждой своей клеткой ощущал, малейшим волоском на коже. И он ради нее на все готов был. Фиг вам он ей даст в колледж поступить. Как же.

Наверное, именно в этот момент он и вспомнил про Грека. Можно поговорить, чтобы занять в долг. Пусть и под процент. Или, если у Грека такой суммы не будет (как-никак, а Кузьма еще не знал, сколько в этом университете захотят), то друг хоть подскажет, где можно достать.

настоящее

Она не разговаривала с Кузьмой неделю. Почти. Злилась. Даже когда он приехал в понедельник, вместе со своим адвокатом — слова не произнесла. Хотя он прекрасно умел понимать ее и без слов. Практически час Кузьма сидел у нее в кабинете, игнорируя то, что Кристина молчит. Даже и не поворачивается к нему, по большому счету. Правда и он не особо много разговаривал.

Сам сделал себе кофе. Чашки привез. Две. Оставил карту от парковки. «Распорядился», чтобы и не вздумала от адвоката отказываться. И не скажешь иначе, таким тоном он это произнес. Впрочем, Кристина и тогда не повернулась к нему от окна, куда и смотрела все время. Сам адвокат в тот момент стоял под дверью, насколько Кристина поняла.

Напоследок, так и не дождавшись от нее ни слова, Кузьма ушел. Крепко обняв Кристину со спины.

— Бесись, сколько хочешь. Я все равно буду делать то, что считаю для тебя лучшим, — тихо и хрипло произнес он ей в волосы на затылке, сжимая руками так, что даже немного больно было.

Ей за эти слова в него новыми чашками запустить захотелось. Так, чтоб об его упрямую и упертую голову их разбить. А Кузьма понял это. Улыбнулся вообще без веселья, взял ее руку, сжатую в кулак (вдавила ногти в ладонь, стараясь сдержаться), поцеловал костяшки. И пошел к двери.

— Кто тебе сказал, что ты знаешь, что для меня лучше? — не удержалась Кристина, обиженно, с яростью прошептала ему в спину.

Все-таки обернулась. И он повернулся к ней, уже взявшись за дверную ручку. Долгим виноватым взглядом посмотрел ей в глаза. И ушел…

Кристина удержалась от того, чтобы новые чашки разбить. Но ей это стоило неимоверных усилий.

С Русом она также общалась только по работе, кстати. На все попытки Карецкого перевести разговор на личные темы и минувшие выходные — реагировала игнором. В общем, как иронично это бы ни смотрелось, больше всего за эту неделю Кристина общалась с Романом.

Они поговорили. Спокойно и обстоятельно. С самого утра в понедельник. Едва оба приехали на работу (Кристина все-таки уехала домой в воскресенье, после разговора с Карецким). Роман пригнал ее машину. Уже отремонтированную и на ходу. Зашел в кабинет. Остановился с порога, видимо, рассматривая внешний вид Кристины. И даже удивил ее каким-то слишком серьезным и грустным взглядом.

— Красиво. Очень. Это окончательно, как я понимаю, — вздохнул муж, сев на диван.

— Что? — не совсем поняла его настроение Кристина. — Прическа? Не знаю, еще привыкаю…

— Ты ни разу не меняла прическу за то время, что я тебя знаю, — кривовато и совсем нехарактерно для себя улыбнулся Рома. — Похоже, я переступил какую-то черту, заговорив о детях. Разрушил все. И твое решение о разводе вряд ли будет пересмотрено? — тем не менее, уточнил он с вопросом.

Кристина вздохнула. Прошлась по кабинету. Приготовила им обоим кофе, словно оттягивая время и подбирая слова.

— Дело даже не в тебе, Рома, — наконец, протянув ему чашку, вздохнула Кристина. — Ты не совершил чего-то критичного. Не могу сказать, что обвиняю тебя в чем-то. Просто… Я сама больше не могу так жить, говорила же тебе. Не получается у нас, Рома.

— Почему? — пытливо посмотрел он на Кристину. — Не хуже, чем все, живем. И отношения хорошие, ровные…

— Ро-о-ма! — то ли засмеялась, то ли застонала она. — Это не нормально — жить «не хуже, чем все» или «ровно», понимаешь? Когда все хорошо, люди горят друг другом. Зачем я тебя буду держать около себя? Сама жить «ровно»? Может, где-то рядом твоя настоящая судьба ходит, а я место занимаю, тебя несчастливым делаю?

— Я счастлив, — Рома удивленно глянул на нее.

Кристина все-таки рассмеялась. Не зло. И не ехидно. Ее это действительно развеселило.

— Когда люди счастливы, они не изменяют, Рома.

Он сжал губы. Поболтал чашку со своим кофе. Глянул на нее исподлобья, опять в чашку.

— У тебя кто-то есть? — наконец, негромко поинтересовался он.

Кристина снова усмехнулась. Интересно так. Предполагалось, что у нее как раз он и был.

— У меня никого нет. И я тебе не изменяла, — без упрека заметила она. Просто констатируя. — Но я не счастлива. Здесь нет твоей вины, по большому счету. Мы просто не друг для друга, и все, — сразу оговорила она. — Я без упрека, Ром — так, как есть, — добавила Кристина, заметив, что он помрачнел еще больше. — Поэтому предлагаю просто прекратить мучиться, и жить каждый своей жизнью. Я не хочу разборок или скандалов, да и работать нам вместе дальше. Уверена, у нас нет друг на друга каких-то диких обид, чтобы не остаться в нормальных отношениях.

Роман молчал минут пять, наверное, так и не отпив своего кофе. Потом хмыкнул.

— Хорошо, Кристин. Согласен, ругаться нам точно не стоит. Да и мне тебя попрекнуть нечем. — Он поднялся, отставил полную чашку на стол. — Говорю ж, сразу понял, что это не обговаривается, как прическу твою увидел. Красивая ты, Кристина. Очень, — искренне добавил он вновь, и пошел к двери.

А она уставилась в свою чашку, раздумывая, что стала этим крепким напитком злоупотреблять.

— А толку с той красоты? — даже не у Ромы, который как раз открывал дверь, а просто у воздуха поинтересовалась она.

Он постоял в дверях — видимо, также не зная, что ответить — молча глянул в ее сторону.

— Иди, Ром, — вздохнула Кристина. — Это не к тебе вопрос. Это так, просто…

Роман не возражал. Ушел. Да Кристина и не ждала от него каких-то слов.

Так что, когда Кузьма все же притащил своего адвоката, Кристина не спорила. Поговорила с этим юристом, послушала, что он ей сказал. Даже согласилась, чтобы он с Ромой поговорил. Но вроде как предупредила, что они расстаются тихо-мирно и скандалов не должно быть.

— И все-таки я поговорю с вашим супругом, — настоял адвокат. — Чтобы никаких поводов и не возникло. Для этого меня и наняли, — спокойно заметил он.

— Как вам угодно, — пожала плечами Кристина.

С ним она не видела смысла спорить: человеку заплатили за работу и он ее планировал выполнить. Скандал надо было бы устраивать Кузьме, который, как и обычно, считал себя вправе так распоряжаться ее жизнью. Но она в данный момент не собиралась доставлять ему такого удовольствия. Лучше помолчит.

Анестезиолога, про которого говорил Карецкий, Кристина одобрила. Молодой врач, отработавший три года в больнице другого города, искал работу в связи с переездом. У него был хороший послужной список. Да и знания, навыки — Кристину полностью устраивали. Проведя собеседование совместно с Русланом (ни на секунду не отступив от официального тона), она пригласила врача выходить буквально со следующего дня. И ему работа нужна, и им всем легче станет.

Остальную часть недели провела, составляя новый график, занимаясь своими непосредственными обязанностями и пациентами. Забавно — почти каждый день болтала с Романом. Оним последние три года столько не разговаривали на отвлеченные темы, наверное. Посетила областной симпозиум анестезиологов-реаниматологов, каждый вечер проводила дома с мамой, делая вид, что очень рада возможности отоспаться, а потому уходила в свою, теперь уже личную, комнату чуть ли не сразу после ужина. Не готова была пока по душам с матерью говорить. Один раз сказала, что не хочет больше ни Роме жизнь портить, ни свою корежить тем человеком, который тяготит. И без него тошно. Остальных обсуждений избегала. Один раз пошла в гости к тете Маше. Просто так, помолчать. Они с ней редко говорили о том, о чем или о ком действительно обеим хотелось. Однако обе нуждались в этих молчаливых встречах, прекрасно понимая состояние друг друга.

Кристина минут сорок просидела одна в той комнате, в которой они когда-то жили с Кузьмой. Проревела, как дура. Тут все давно было другим. Они ремонт сделали новый, как только переехали на съемную квартиру. Кузьма хотел для матери этого. Показать, что может обеспечить их обеих, да еще и тете Томе помогать. И теперь только вид из окна оставался тем же. Но и то, с оговорками: деревья выросли за годы, машины изменились, люди другие, детская площадка новая, поставленная перед очередными выборами партией, от которой Кузьма баллотировался.

— Прости его, дочка, — тетя Маша подошла тихо, стала рядом с ней у этого окна. Обняла за плечи. — Ты же знаешь, как он…

— Знаю, тетя Маша, — прервала она, не в силах сейчас слушать о любви Кузьмы. Вообще от этого слова устала. Сама обняла вторую маму. — Да и не злюсь уже. Был здесь? Жаловался? — косо глянула на тетю Машу.

Она все еще не разговаривала с Кузьмой. Зато на сообщения отвечала… относительно. Смайлы ехидные отправляла. Но ведь уже не игнорировала.

Тетя Маша фыркнула.

— Жаловался. Ха! Словно из моего сына хоть слово вытянешь! Простоял час на этом же месте у окна, где ты сейчас стоишь. Вот и весь разговор. Но я же знаю, что он только по одной причине может быть таким мрачным. И загонять себя так… Он же для тебя — костьми ляжет…

Они измученно вздохнули. Обе о нем волновались до безумия. Только Кристина и выносить подобное отношение Кузьмы уже не могла.

— Как так вышло, теть Маш? — придавив глаза руками, чтобы снова не разреветься, с каким-то отчаянием спросила Кристина. — Мне же не нужно так! Чтоб костьми… Мне всегда только он был нужен, а не все то, что Кузьма пытался дать.

Тетя Маша молча обняла ее обеими руками, словно в детстве, когда утешала. Прижала к себе. И Кристина ее обняла. Говорить было нечего.

В эту субботу она не планировала работать. Дежурств стало меньше, благодаря новым кадрам, да и Карецкий вполне мог свою угрозу исполнить. Тем более в отместку за ее бойкот, а Кристина не хотела оказаться отстраненной от работы. Потому сейчас, в два часа пополудни пятницы, она уже понемногу готовилась к концу рабочего дня и недели, раздумывая, что будет делать. И понимала, что стоит как-то вопрос с квартирой, которую Кузьма ей «преподнес», решить. Только пока не знала, как именно. Не могла нормально думать о нем в любом ракурсе, что бы там тете Маше ни говорила. Слишком глубока обида была. Чересчур задело ее его отношение.

Поэтому вопрос и висел все это время нерешенным, а документы с ключами и всеми этими карточками болтались по сумке. Даже сейчас ей об этом думать не хотелось. И Кристина решила отложить все на завтра. А вдруг ей повезет выспаться сегодня ночью, да еще и без снотворного, и она с ясной головой до чего-то додумается?

И в этот момент у нее начал звонить мобильный. Кристина даже с некоторым удивлением увидела номер Вадима. Она сомневалась, что Кузьма решил бы таким путем достать ее. Захотел бы — приехал, в конце концов. Но и причины, по которой Вадим сейчас ей мог звонить, не видела.

— Алло? — наверное, это недоумение сквозило в ее голосе, когда Кристина подняла трубку.

— Кристина!! — забыв о политкорректности, и о линии поведения, которой придерживался все последние годы, буквально заорал Вадик…

Мог ничего больше не добавлять.

Она уже все поняла. Подскочила на ноги, забыв обо всем на свете. Тело окатило леденящим холодом, и тут же следом — лихорадочным жаром. В глазах потемнело. Словно ослепла разом.

— Жив?! — прохрипела она, ощущая дикий, безумный, почти первобытный страх.

— Да. Без сознания. Почти не приходит в себя. Едем к вам. Как минимум три ранения. Минут пять-семь назад. У меня прострелена рука, но левая, не критично. До вас доведу авто. Десять минут. Чтоб без полиции, пока наши не доедут. Еще не разобрались — кто это. Никому не доверяй! — отрывисто, резко рявкнул Вадим. Чувствовалось, что он весь на адреналине и нервах.

И отключился.

Кристина не перезванивала, понимая, что тому и так тяжело вести машину с ранением и говорить. И за эту информацию — спасибо. Только из-за подрыва и держится, наверняка. Да и знала их в таком состоянии: когда весь мир сужен до «своих» и «чужих», которых куда больше, чем первых. И которые, поголовно, враги. Ее сейчас не это интересовало.

Ни о чем другом уже не думая, Кристина понеслась по коридору к лестнице, к Карецкому в отделение. Даже про лифт не вспомнила. И кабинет не закрыла, кажется. Все стало не важно.