Тетрада Величко

Глава 33

— Ты ставишь меня перед сложным выбором, Кузьма.

Премьер наклонил голову, словно для того, чтобы внимательней рассмотреть его лицо в дневном свете, щедро льющемся из окна кабинета.

— Понимаю это. Но у самого не особо много вариантов. Да и … Ты меня не можешь не понять, — заметил Кузьма, не озвучивая словами, только делая намеки на прошлое Данила и свою осведомленность.

Тот это отметил. Как-то задумчиво и медленно кивнул, вертя в пальцах ручку.

— Но и ты знаешь, что выхода нет, Кузьма. И мы все слишком крепко повязаны. Меня свои же не поймут. Из дела есть только один выход — с оркестром и на кладбище.

Данил не угрожал, это ощущалось. Спокойно и просто обрисовывал то, что оба знали. Да и Кузьма понимал пределы и границы, в которых, в принципе, может на что-то повлиять. Однако, и понимая это, собирался добиться максимума. Слишком глубоко врезались ему в нутро упреки Кристины… До кровавых сгустков вгрызлись в душу.

И он честно признал и принял перед ней всю тяжесть своих поступков. Но глядя на любимую, которая все еще слишком тяжело отходила от потери матери, несмотря на прошедшие три недели, подумал о том, что в этот раз куда вернее будет поступиться своими амбициями. Она многое вынесла только для того, чтобы им вновь быть вместе. И да, Кузьма выдержал не меньше. Так, ех***й бабай, может, пора послать подальше все эти амбиции и новые вызовы, которые никогда не закончатся, и начать хоть как-то восполнять ту проклятую бездну пустоты, которую они сами создали в своих душах?!

— Я не говорю, что собираюсь кинуть вас. И подставлять не планирую. Однако, думаю, вполне могу оказаться полезным и в других раскладах, — Кузьма откинулся на спинку своего кресла.

Он ничем не демонстрировал напряжения, показывая, что целиком и полностью доверяет Данилу. И готов играть по его правилам. Но только со своими поправками. И партнер не мог этого не ощутить.

На самом деле они оба были скованы множеством обязательств и взаиморасчетов. За каждым стояли еще десятки людей, чьи интересы — и в бизнесе, и политике — тесно переплелись давным-давно. И, как верно заметил Данил, наверняка этот «гордиев узел» разрубить можно было лишь одним путем, который Кузьму вообще не устраивал. Однако, как ему казалось, имелся и иной вариант, о котором он и хотел потолковать с Премьером.

Впрочем, Данил тоже умел замечать мелочи и лазейки. Так что Кузьма не сомневался, что его намеки поймет. Ему же оставалось в данный момент ждать.

Данил поднялся, оттолкнув свое кресло в сторону. Подошел к окну, любуясь видом на административный центр города. На взгляд Кузьмы, то вид из его собственного кабинета был куда лучше.

Но Премьер не сам выбирает себе офис. Это место из тех, куда многие стремятся попасть не из-за видов, а ради влияния и власти, которыми тут и стены пропитаны. И Кузьма подобные стремления понимал, да и разделял еще до недавнего времени. Только теперь приоритеты переоценил.

Данил задумчиво продолжал смотреть в окно, соединив руки за спиной, и не торопился озвучивать свои мысли. Так длилось минут десять, наверное. Словно бы ни у одного из них не разрывались телефоны, выставленные на беззвучные режимы, а помощники, «брошенные на амбразуру», не сходили где-то с ума, пытаясь решить океаны проблем, пока Кузьма и Данил недоступны. Конечно, помощникам Премьера, это и к гадалке не ходи, приходилось в разы сложнее.

— Что ж, смотри, — наконец, медленно и с той же задумчивостью, словно продолжая размышлять и взвешивать все доводы, произнес Данил. — Есть одна схема, для которой нам очень нужен надежный и проверенный человек. И есть у меня такое подозрение, что ты о нашей проблеме в курсе. На нее и намекаешь, — Данил оглянулся через плечо, глядя даже с весельем. — О твоем умении находить решения, удовлетворяющие всех, легенды ходят. Да и я знаю, что не придумывают. Блин, Кузьма! Потому ты и нужен мне настолько в Кабинете! — с легкой досадой возмутился Премьер. Но это были все эмоции, которые Данил позволил себе проявить. — Но и тебя я понимаю. Как никто… Хитрый бес, ****! Знал к кому идти! — взгляд Данила выражал одновременно и досаду, и восхищение.

Кузьма просто сдержанно и спокойно наклонил голову, не выдавая пока ни надежды, ни нарастающего ощущения триумфа, которые понемногу разрастались в душе. И Данил это оценил.

— Хорошо, значит, так и сделаем. Спокойной жизни я тебе не гарантирую. Но, по крайней мере, ты исчезнешь с горизонта нашего политикума и всех тех, кому так нетерпится тебе век укоротить. А там, мало ли, может, повезет и, погрузившись в новый виток борьбы за власть, они и отвлекутся от тебя… — Данил повернулся лицом к нему, оперевшись о подоконник спиной. — Но жаль, мне реально жаль терять тебя, Кузьма…

— Ты не теряешь. Просто приобретаешь в другом месте, — напомнил Кузьма. — И газовый консорциум, и банки, которые ты хотел создать — все это нуждается в руководстве и управлении, которое будет полностью лояльно к тебе. А у тебя самого, Данил, на все ни времени, ни рук не хватит.

Премьер усмехнулся, растер рукой лицо, позволив себе очень редкую демонстрацию собственной усталости.

— Говорю же, хитрый бес, — хмыкнул он. — Уже все просчитал и идеальный вариант предложил, — передернул плечами. — Да. Для начала поедешь в Австрию. Можешь со всей семьей, я не против. Думаю, с организацией и юридическими тонкостями — все, что мы планировали, займет месяца полтора. Потом надо будет зарегистрировать на Кипре. Желательно, чтобы тоже проконтролировал лично. И Англия… там тебе придется осесть надолго, Кузьма. Сюда — только по делам и когда я буду вызывать. Так, чтоб без шума и пыли. Чем меньше людей будет в курсе о твоей деятельности, тем лучше.

Кузьма кивнул, соглашусь с инструкциями Данила. И сам понимал, что суматохи, особенно вначале, будет много. Ничего, зато Кристину по миру покатает. Ей полезно будет сменить обстановку. Да и матери тоже не помешает.

— Елки-палки, — досадливо вздохнул Данил, возвращаясь к столу. — Теперь даже в футбол погонять будет не с кем. Где я наберу еще одну нормальную команду соперников? — с упреком цокнул языком в его сторону.

Кузьма позволил себе сдержанную улыбку.

— Грека озадачь.

— Грек, — хмыкнул Данил. — Грек… Да. Но что-то мне подсказывает, что скоро он к тебе в помощники запросится, — хитро, но и немного устало, глянул Премьер.

Кузьма задумался, чуть наклонив голову.

— Дел много. Помощь лишней точно не будет. Но это тебе решать. Надо будет — сам все вытяну, — понимая, что не стоит палку перегибать, откровенно расставил акценты.

Гоца это оценил.

— Лады, по ходу разберемся. Сейчас — главное решили. Детали буду тебе сообщать, когда сам все согласую. Как туда приедешь — уже ты меня в курсе держать будешь. И основное право на решения, но и вся ответственность — на тебе…

Данил посмотрел ему прямо в глаза с многозначительной паузой.

— Я понимаю все. И готов отвечать, — ответил Кузьма спокойно и уверенно.

— Тогда — все. Свободен, — усмехнулся Данил двузначности своей фразы. — В Австрию едешь на следующей неделе. С визой для семьи уладим. Только интервью по поводу твоей скоропалительной отставки с поста министра никому не давай. Для всех будет озвучена версия «по семейным причинам».

— Ясно, — кивнул Кузьма и поднялся.

Встреча была окончена и задерживаться — незачем. Он получил свой максимум, и куда быстрее, чем мог рассчитывать.

Едва дошел до машины в сопровождении Вадима и сел на пассажирское сиденье, достал телефон.

«Давай, мавка, рассчитывайся из больницы. Мы переезжаем. Я же тебе обещал отпуск…» — набрал сообщение Кристине, чувствуя, как расплывается довольная усмешка на губах. Теперь было можно. Здесь, где никого не было, кроме Вадима.

— На следующей неделе в Австрию переезжаем, Вадик. Ты и Богдан с нами. Еще несколько парней отберите для начала. И тут все дела передавать кому-то начинайте. Курировать будем уже оттуда, — предупредил друга, все еще ухмыляясь, чтобы и он заодно был готов к резкой смене жизненных обстоятельств. — Если что-то мешает, сразу говори, будем решать. Но ты мне рядом нужен, да и Кристине. Так что будь готов, что мне легче твои проблемы с собой забрать, чем тебя здесь оставить. О сестрах позаботиться и так сможешь, — сразу оговорил нюансы.

— Да куда ж я без вас, еще и по Европам… Такой шанс, — ухмыльнулся в ответ Вадик с похожим настроением.

Точно уловил, как изменился настрой босса. И понял многое, что вслух не говорилось…

Кристине потребовалось несколько минут, чтобы хоть как-то уловить смысл сообщения от мужа.

«Рассчитывайся».

Так и хотелось набрать: «в смысле?».

С сообразительностью у нее стало туго в последние дни. Смерть матери ощутимо шибанула по нервной системе. Кристина и в работе это ощущала. Хорошо, пока не критично. И все-таки чувствовалась разбитость и подавленность, какая-то измотанная опустошенность. Хорошо еще, что не беременна оказалась в этот месяц. Бог знает, как бы это все могло сказаться, если бы… Но нет. И она со спокойной совестью принимала успокаивающие и нейролептики, которые ей Рус мимоходом подсунул, видя состояние. Да и у самой Кристи самокритика сохранилась. Понимала, что не особо адекватна. Но это и простительно. Никто ей ни одного упрека не сказал.

«Куда?», — вот и все, что она спросила у любимого в ответном сообщении.

Действительно интересно стало. Впервые за последние три недели проснулся какой-то интерес, любопытство. И это хорошо, как врач, Кристина понимала. Эти эмоции стоило поддержать.

«Начнем с Австрии, потом Кипр…. море;-) ну а после — в Англию переберемся, мавка. На очень долго».

Лаконично, конечно. Умел Кузьма парой слов выразить огромные и объемные вещи. Но Кристина, раза три перечитав, решила пока не обдумывать последнюю часть и то, от чего и страшно, и до восторга радостно одновременно стало. Слишком заманчивые перспективы, обнадеживающие, как ей показалось, учитывая все то, что могли скрывать за собой. О чем они с Кузьмой больше молчали, чем говорили после той ночи, когда маму оплакивали. Не была уверена, что сейчас в состоянии такое обдумать.

А вот ближайшие перспективы… Море… Ммм… Как раз май на носу. Пока доберутся до Кипра, уже и потеплеет, июнь-июль наступит, наверное. Да и Австрия — Кристина никогда там не была. А вот читала и смотрела многое. И уже появилось будоражащее чувство предвкушения от предстоящего путешествия. Что-то такое, что заставило встряхнуться и новыми глазами вокруг посмотреть.

Правда, имелись и иные мысли, эмоции… Она столько лет отдала этой больнице, самой медицине. Так часто находила в ней утешение, когда сердце, душа и сама жизнь разваливалась на куски, что не удивительным оказалось испытать болезненную и мучительную грусть. Однако это все всегда значило для нее все же меньше, чем возможность быть с Кузьмой. Просто только сейчас ей дали выбор… Ну, или поставили перед фактом с иной стороны весов. И в этот раз совершенно не хотелось спорить, даже несмотря на грусть, давящую грудь какой-то светлой тоской.

Спрятав телефон, Кристина поднялась из-за стола, где сидела, заполняя истории. Еще раз обвела глазами кабинет, словно уже сейчас начала прощаться с вещами и местом, чтобы не затягивать. Коснулась рукой окна, понимая, что, вероятнее всего, уже никогда не увидит этого пейзажа за стеклом. Может, еще день, два. Неделя от силы. Судя по тону сообщения, Кузьма не собирался оставлять ей время на долгие сборы.

Прошлась кончиками пальцев по кофемашине. Она не собиралась забирать ее с собой. Оставит Русу. Он оценит, а Кузьма все равно обо всем на месте позаботится. Но как же долго этот агрегат был ее фетишем и какой-то иррациональной связью-ниточкой с любимым!

Глубоко вздохнув, чтобы прогнать накатившие слезы (слишком эмоциональной стала после маминой смерти, чересчур ранимой), она заставила себя собраться и пошла в коридор. Ей надо было как можно раньше обсудить все с Карецким. И Кристина понимала, насколько непростым окажется этот разговор. И вовсе не потому, что она не будет отрабатывать положенные при увольнении две недели. У них с Русланом за спинами тоже очень много всего имелось, что связывало скрепляло не хуже кровных уз. Даже учитывая, что с романтичным аспектом в отношениях они все решили, да и доводы были проговорены… Он был ей близким и родным человеком, как и она ему. И Кристине действительно тяжело и плохо делалось при мысли, что она оставляет Руслана здесь одного. По сути, без семьи и какой-то эмоциональной поддержки. Понимала, что иначе не выйдет, да и он ей не скажет ничего. Только ведь все равно любила этого мужчину, пусть больше как брата, чем «того самого единственного», но ведь от этого он не становился ей менее родным. И прощание с Русом грозило стать самым тяжелым этапом в сборах и увольнении.

— Провести хоть можно будет, солнце?

Руслан сидел вроде спокойно, кивал, когда она объясняла, что уходит. И в самые короткие сроки. Вертел ручку в руках — тоже истории просматривал, когда Кристина зашла к нему в кабинет. Только вот в глаза ей не смотрел: то на плечо, то на стену за спиной.

— Вы как — на авто, самолетом или поездом? — уточнил, не позволив ей и слова вставить ему в ответ.

— Я не знаю еще, Рус, — вклинилась Кристина, когда он уже набрал воздуха, чтобы о чем-то вновь спросить. — Не говорили с Кузьмой. Он только предупредил.

— Ясно, — Руслан снова кивнул.

И опять не глядя ей в глаза.

В кабинете вдруг повисла пауза. Тяжелая, давящая на плечи обоих тем, что так или иначе не могли вырвать из своих мыслей.

— Рус, — не в состоянии выносить это напряжение и без того истерзанной душой, Кристина наклонилась и накрыла своей ладонью его. — Ты не можешь не понять, что я сейчас от всего откажусь, лишь бы с ним… Знаешь же…

— Знаю, — он грустно улыбнулся уголком губ, перехватил ее пальцы своими. — Тяжело просто, Кристя. Капец как… Как представлю, что в операционную зайду, а тебя там нет… Или на пятиминутке… — Он замолчал и, наклонившись, прижался губами к ее пальцам в легком поцелуе.

С такой нежностью, что у нее навернулись слезы на глаза и дыхание в горле сперло.

— Руслан, — сипло, из-за этих слез в горле, прошептала Кристина. — Не надо. Это все… Отпусти меня. Или, нет. Неправа я. Себя отпусти, Рус! — эмоции прорезались в голосе, потому что она в самом деле желала ему только самого лучшего. — Я искренне люблю тебя, Рус. Только ведь, сам понимаешь, не та это любовь, — посмотрела ему в глаза, когда Карецкий наконец-то взгляд поднял. — А ты заслуживаешь той самой любви, Рус. Такой, чтоб до разрыва легких и сердца в груди. Чтобы ради тебя про все забыла… Ты этого заслуживаешь, Рус! Не меньше. И достоин этого…

— Как ты его любишь? — вновь кривовато улыбнулся Рус, все еще не освободив пальцы Кристины. — Так я такой любви не видел больше, солнце. Не всем так везет, по-видимому. Не для всех такие пары у судьбы есть. Иногда эта сука халявит, и дублирует варианты, — с горькой иронией отмахнулся он.

— Нет, Рус, — накрыла их руки своей второй ладонью. — Не так все. Ведь и ты меня не так любишь, хоть и связаны мы эмоциями, даже не спорю. Но не то это, Рус. Просто поверь мне. А свою женщину ты еще найдешь. Только отпусти себя сам. Прекрати цепляться за наше прошлое. Все. То прошло. Может, и не нужно было. Ты мой самый лучший друг. И ничто этого не изменит. Но ты заслуживаешь и женщину, которая будет любить только тебя до безумия.

Под конец Кристина говорила уже громко, с запалом. Давно думала об этом, да и ему втолковывала. Просто Рус не прислушивался. Сейчас же Кристине очень хотелось, чтобы понял и принял ее доводы, чтобы сам себе позволил любовь найти. Настоящую.

Карецкий же только плечами передернул. Но отпустил ее руку и откинулся на спинку кресла, раскрутившись вокруг оси.

— И что, звонить мне будешь, если я такой друг? А мне тебе можно? — вроде и с иронией спросил, а по факту, словно ребенок перед неизвестностью — с испугом, который пытался замаскировать.

Кристина его понимала. Ей тоже было страшно. Наверное, каждый испытывал что-то подобное, когда привычная жизнь меняется кардинально и ты не в силах заглянуть в предстоящую тебе неизвестность. Однако Кристину в этот момент поддерживала и вдохновляла мысль, что она будет с любимым. Это перевешивало трепет перед совершеннейшей непредсказуемостью предстоящего.

Руслан же… Нет, ему срочно стоило пересмотреть свою философию жизни!

— Слушай, ну что ты начинаешь? — возмутилась она. — У меня все тот же мейл, и все мессенджеры. И номер я не меняю. А если поменяю, то обязательно тебе сообщу. Ты мне можешь и звонить, и писать, и даже по видеосвязи вызывать, Рус! Мы с тобой в двадцать первом веке живем, а ты истерику закатил, словно я на покорение дикой Америки отправляюсь!

Как ни странно, но это ее возмущение немного встряхнуло Карецкого. А может, заверение в том, что они все равно останутся на связи. На губах Руслана появилась уже настоящая, а не натянутая улыбка. И он ощутимо расслабился.

— А куда вы едете, кстати? — уточнил Руслан, вновь уперевшись руками в стол.

— У Кузьмы несколько пунктов в плане, не знаю точно. Говорил об Австрии и Кипре. Потом Англия…

Карецкий расхохотался.

— Вы, блин, как офшоры сами! Интересный у вас маршрут.

— Чур тебя, Рус, не выдумывай! — возмутилась Кристина, хотя и ей эти страны во многом напоминали больше о махинациях родного политикума, нежели о видах и достопримечательностях. Однако она не собиралась на этом сосредотачиваться. — Не знаю, где и на какой срок будем.

Руслан перевел дух после своего хохота, кивнул. И теперь уже нахмурился:

— Так, что же мне здесь делать, Кристя, а? Кого вместо тебя ставить? — переключился на рабочие проблемы. — Твой муж хоть и предупреждал, а все некогда было, да и не попадался толковый человек.

И Кристина его понимала. Только недавно решили проблему нехватки персонала. А теперь Карецкому вновь этим заниматься.

— Вместо меня Рому ставь. Он справится, серьезно тебе говорю, Рус, — Кристина прямо посмотрела другу в глаза. — Ему дай волю — он еще так раскроется! Я уверена. Ведь голова на плечах, и опыта хватает. Да и… — тут уже Кристина отвела глаза, посмотрев в окно. — Не факт, что я не виновата в том, каким Роман был в последние годы…

— Кристя! — Руслан возмущенно фыркнул и закатил глаза. — Я тебя умоляю…

— Нет, Рус, не спорь, — Кристина покачала головой. — Я была несчастлива с ним. Но и он со мной счастливым не был. Не знал всего, но ощущал… Это же невозможно не чувствовать, — она грустно посмотрела на Руса. — А я еще и на работе над ним доминировала. Не всякий мужчина такое выдержит. Не могу и не буду Рому во всем винить. Но у него же все есть для того, чтобы хорошим заведующим стать, только надо дать показать свой характер.

— Ладно, посмотрим. Все равно выбор у меня сейчас небольшой, и Роман — самый подходящий кандидат. Если снова с алкоголем не спутается…

— Думаю, не спутается, у него теперь стимул будет, да и времени не останется, — поделилась своими идеями Кристина. — Меня вечно грыз, что я вся в работе, пусть теперь попробует, каково это. Даже интересно, что будет говорить, — с доброй иронией покачала головой.

Рус хмыкнул. Но больше аргументов против не приводил.

— Я так понимаю, что больше ты в больнице не появишься? — уточнил с грустью, которую старался скрыть.

— Не знаю, Рус, говорю же, — она тоже вздохнула. — Но в любом случае, вряд ли чтоб долго…

— Я понял, — прервал он ее. — Что тогда, побродишь по больнице? Попрощаешься? Мы с тобой, считай, ее поднимали до нынешнего состояния. Ну и Кузьма, само собой… Без его капитала…

— Да, попрощаюсь… — вновь накатило тоской. Сладко-острой грустью, от чего слезы на глаза навернулись.

Все же чересчур много всего для нее было заложено в этих стенах.

— Так, не кисни. Давай лучше иди, поброди, — уловил это настроение и Карецкий.

Резко поднялся, подошел к ней, стащил и Кристину с кресла. Крепко, но быстро обнял. Она обняла в ответ так же сильно.

— Кофемашину мою заберешь себе? — запрокинув голову, спросила Кристина, путая улыбку и слезы. — Тогда каждый раз, когда кофе пить будешь, все равно что ко мне в гости забежал. Ты ж только за ним в мой кабинет и приходил…

Руслан рассмеялся, отступил, удерживая ее теперь лишь за руку.

— Не заливай, Кристя. А поговорить? — покачал он головой.

— А для поговорить «Вайбер» будет, — рассмеялась и она. — Сядешь с чашкой кофе и наберешь мне пару строк, а я тебе какой-нибудь крутой смайл в ответ брошу. Вот и поговорили, — подмигнула, ощущая, как с мокрых ресниц слезы на щеку сбегают.

Руслан посмотрел на нее глубоким взглядом, вздохнул.

— Уговорила, приму в дар, — сделал вид, что не заметил этого. — Лишь бы ты была счастлива, солнце.

— Я буду, Рус. В этот раз уверена на сто процентов, — и ее голос не дрогнул.

Кристина точно знала, что так и будет.

Его это убедило. Руслан кивнул:

— И маякни, когда уезжать решите, если что. Я действительно провести хочу. Пожалуйста, Кристя.

— Конечно, Рус! — она крепко пожала его пальцы. — И даже не вздумай сомневаться в том, что мы останемся друзьями!

— Хорошо, солнце, убедила, — улыбнулся Руслан. — Что тогда? Пойдем, что ли, последний раз вместе обход проведем? — предложил он, наверное, видя, что у Кристины все равно глаза слезились.

И потянул ее в сторону двери, дав время, чтобы она могла это скрыть. Хотя Богдан, ожидавший у кабинета, ясное дело, все равно заметил. Но он уже тоже был посвящен в их планы на будущее, а потому ничего не спрашивал.

А все равно, как ни успокаивалась, пока ходили по этажам — глаза то и дело «на мокром месте» оказывались. Правда, она старалась это не особо демонстрировать. Да и не говорила никому практически, что уходить из больницы будет. Просто вспоминала все, что для нее с этими стенами связано, с каждой палатой. В операционной разревелась, хоть Рус и пытался успокоить. И, главное, даже идеи не появлялось, что хочет остаться. Кристина всей душой готова была сейчас же уехать, если бы появился в дверях Кузьма и не оставил ей времени на сборы. Просто любое прощание, даже самое светлое, наверное, невозможно без слез. Во всяком случае, не для того настроения, в котором Кристина находилась. Но здесь вроде и можно пореветь: операции на сегодня закончились и в операционных никого не было. Отводи душу. Только и того, что Богдан сдаст ее Кузьме, а тот волноваться станет.

Тут их и обнаружил Роман, который хотел решить какой-то вопрос с Русланом. Однако вид зареванной Кристины его явно сбил с вопроса.

— К… Кристина, — не позволял себе больше называть ее «киса», но иногда ощущалось, что оно прорывается. — Держись. Тяжело, но это неизбежный процесс, ты же понимаешь сама, — начал успокаивать ее Роман, наверное, решив, что Кристина вновь по матери плачет.

Хотя, ясное дело, что эта тоска тоже добавляла весомый вклад в ее эмоциональный фон. А Роман еще и на Карецкого с упреком глянул — видимо считая, что тот должен был успокоить ее, а не позволять реветь в операционной.

Вообще, они мало говорили после похорон матери, однако Роман неизменно вел себя с ней очень корректно и с поддержкой.

— Все нормально, Ром, — махнула она головой, прервав начавшего что-то ворчать Руса. — Я не потому… Это так, просто… Ностальгия заранее нахлынула, — улыбнулась, всхлипывая и вытирая щеки салфеткой, которую ей Богдан дал, вновь отступив в сторону. — Я уезжаю, Ром. Наверное, навсегда. Вот и загрустила, прощаюсь с местом. А ты теперь заведующим будешь. За мной все завалы придется разгребать, — криво улыбнулась Кристина, пытаясь внести хоть какой-то позитив и веселье в этот разговор.

Однако Роман больше растерялся, чем обрадовался таким новостям, судя по всему. Начал волосы ерошить, сняв шапочку, несколько раз то вытаскивал из нагрудного кармана, то вновь прятал ручку.

— Как это уезжаешь? — наконец спросил он с грустью.

А Кристина успокоилась почему-то. Наплакалась уже.

Да и с Ромой ей было все же легче это обсуждать. Привязанность между ними, хоть и существовала без всяких сомнений, была всегда не настолько крепкой. И в данный момент это пришлось как нельзя кстати. Ей и проститься с ним проще оказалось.

Руслан и Богдан отошли в другой конец операционной, пока Кристина, насколько это было возможно, не посвящая Романа в детали, объясняла происходящее. Прощения у Ромы попросила. Искренне. За то, в чем и ее вина имелась. Очень попросила больше и не вспоминать про алкоголь. В конце концов, на нем теперь целое отделение будет.

Рома же так до конца и не понял, что она серьезно, кажется — все растерянно посматривал на Карецкого, словно ожидая, чтоб Рус подтвердил, а лучше — опроверг слова Кристины. Но соглашался разумным быть. Тоже крепко обнял на прощание. Вообще без каких-то намеков. Тепло и с поддержкой. По-братски.

И, наверное, именно в этот момент Кристина очень ясно поняла, что Кузьма принял и нашел самое верное решение. Даже если исходил из вовсе иных мотивов. Им всем, без малейшего сомнения, стоило идти дальше, оставив прошлое позади. Строить ту жизнь, которую могли бы иметь сейчас уже, не сложись прошлое так, как случилось.