Тетрада Величко

Глава 18

Прошлое

— Кузьма!

Он обернулся, честно сказать, не сразу поняв, кому понадобился. Не так часто Кузьма появлялся в техникуме, особенно в этом учебном году. Больше с преподавателями и куратором общался, чем с одногруппниками. Так что удивился, увидев Вадима, торопящегося к нему навстречу.

— Привет! — парень остановился прямо перед ним, как-то нервно поглядывая на самого Кузьму.

— Здорово, — все еще не поняв, зачем понадобился этому парню, кивнул он. — Что-то случилось? — пришло в голову, что они в группе могли скидываться на что-то или еще какие вопросы решать, а он не в курсе.

— Да не. Не, я с тобой поговорить хотел. Спросить, — Вадим, казалось, нервничал, но при этом было заметно, что настроен решительно. Словно не один день обдумывал этот разговор. — Ты договорился тут как-то, да? Что по своему графику ходишь?

— Типа того, — Кузьма не видел в этом особого секрета. Не он первый, не он последний, кто тут вопросы решал по договоренности. В техникуме многие так поступали.

Кроме учебы еще как-то надо было и жить, крутиться.

— Ты работаешь где-то, да? — еще не все выяснив, видимо, не отставал Вадим.

— Да, меня тесть к себе взял, чтоб помогал. А что?

— Слушай, — Вадим как-то больше дергаться стал. — Я вот что хотел пробить: может, вам там еще помощь нужна? Подсобить как-то, помочь? Или, может, ты в курсе, где и кому такое надо?

Кузьма как-то удивленно и с интересом посмотрел на Вадима, приглядываясь по новой. Молодой совсем. Может, на год Кристины старше. Вряд ли больше. Видно, сразу после школы сюда пошел, никуда больше и не тыкаясь. Хотя не глупый, это Кузьма помнил по тем временам, когда еще на пары регулярно ходил. Да и было видно, что не от хорошей жизни Вадим сейчас к нему подошел. Хоть и молодой пацан, а лицо такое, уже слишком серьезное и жесткое. Чувствовалось, что о многом в жизни в курсе.

— А тебе не рано еще работать, Вадим? Выучился бы толком. Это мне семью кормить надо, а тебе что?

— А мне тоже семью, — как-то сквозь зубы выдавил Вадик из себя. — У меня две сестры младших. А мать… — Вадим сжал губы так, что челюсть побелела.

Впервые за время их разговора стало ясно, что продолжать не хочет. Этот вопрос, во всяком случае.

— Пьет она, — выдавил Вадим из себя в итоге скупо. — Сильно.

— А отец? — не комментируя предыдущее, уточнил Кузьма.

Тут Вадим скривился с иронией.

— Кто их знает, где отцы эти деваются, когда дети появляются, — передернул плечами.

Кузьма хмыкнул. С этим он тоже знаком был. Да и просьбу Вадима понял. Только чем помочь — не знал. Сам же на птичьих правах у Гриши.

— Я тебе мало чем помочь могу, Вадик. Честно. Самого взяли туда по-семейному. Но спрошу. И иметь в виду буду. Если что-то появится — свистну. С тобой как связаться-то можно? — на всякий случай уточнил.

Вадик дал номер телефона. Не свой, какой-то соседки. Сказал, что она передаст или позовет, если он дома будет.

— Спасибо, Кузьма, — искренне поблагодарил, крепко пожав руку.

— Да за что? Я ничего не обещаю, да и мало что могу, ты пойми это сразу, — попытался донести до Вадима.

— Что сразу на хр** не послал хотя бы, — хмыкнул Вадим. — Ладно, пошел я, у нас сейчас пара. А ты идешь?

— Нет, мне сдать работу надо. И новое задание взять. Отдельный график.

— Понятно. Давай, — коротко кивнул Вадик, и пошел в ту сторону, откуда и подбежал пять минут назад, когда Кузьма вошел в холл.

— Давай, — уже ему в спину попрощался Кузьма.

Пару мгновений еще подумал, что вот же складывается жизнь так паршиво. И чаще у тех, кто нормальные, толковые. О семье пекутся, о сестрах младших. Как этот Вадим. А у идиотов всяких или отморозков — удача прет. Хотя иногда и адекватным людям везло, когда они сами брали удачу в свои руки. Как тот же Игорь, к примеру. Который, кстати, звал его на послезавтра вместе посидеть. Не то чтобы Кузьма так уж хотел. Но и против особо не был. Надо будет посмотреть, что там дома — если не особо напряжно, то, может, и встретятся, — прикинул Кузьма. И пошел в своем направлении, ему еще после обеда на работу возвращаться.

С человеком, которого все называли Старик, Кузьма познакомился случайно. Сказать по правде, даже не сразу разобрался, кто это и что из себя представляет. Наверное, просто не рассчитывал тогда еще или не допускал мысли, что с такими людьми можно вот так запросто пересечься на стоянке у спортивного комплекса. Или что те могут держаться так… Ну, как Гриша, к примеру.

Они сидели в машине Грека после тренировки. Качалка Кузьму интересовала слабо, и сколько бы друг ни старался его туда затянуть — желания не возникало. А вот игровой спорт — это Кузьма любил всегда. Время от времени успевал на волейбол или футбол, когда разношерстная команда подбиралась, чаще в зале играли. Но иногда удавалось и на поле старого стадиона, которым сейчас никто особо не занимался, в отличие от помещений. Сегодня они пролетели и с одним, и с другим, зато выпал шанс поиграть в большой теннис. Кузьма впервые взял в руки ракетку. Все время с бадминтоном путал на протяжении игры. За что то и дело получал окрики от «тренера» — парня, который в игре сек. Но все равно понравилось. Да и было ощутимо, что все тело размял. После постоянной работы с утра до ночи — эта тянущая боль в мышцах казалась приятной и радовала, а то так и закостенеть недолго.

А после Грек притащил его сюда — хвастаться автомобилем, который только накануне и купил. «Ауди». Ясно, что не новое, кто-то пригнал из Германии или из Польши, Игорь сам толком не мог сказать. И было видно, что машине уже лет-лет, но все ж не «Москвич» и не «Жигули»! Двигатель — мощь! Все работает, как часы, несмотря на пробег и возраст авто. Аккумулятор пришлось заменить, конечно, брал тоже по своим каналам, какой-то непростой. Но в остальном, в остальном..!

— Что значит — немцы! — горделиво прищелкнув языком, Игорь захлопнул капот, когда они осмотрели все.

Кузьма хмыкнул, но кивнул — спорить было не о чем. Автомобиль, несмотря на возраст, был в шикарном состоянии, да и чувствовалось качество сборки, видно было, что за ним ухаживали и следили. Ездить на такой машине — удовольствие. Правда, даже спрашивать не хотел, сколько такое «удовольствие» стоило. Реально есть о чем париться. Пусть внутри и кольнуло.

Вот тогда к ним и подошел невысокий, крепко сбитый мужчина. Ну, может, под сорок, не больше. Кузьма точно не видел, откуда именно тот появился. Вероятно, из того же комплекса, поскольку одет мужчина был в спортивный костюм и кроссовки. Правда, сейчас это далеко не всегда указывало на то, что человек спортом занимался.

Мужчина хлопнул Грека по плечу, поинтересовался, доволен ли тот своим приобретением? Грек расплылся в широкой усмешке и принялся заново нахваливать авто. Чувствовалось, что они знакомы хорошо и общаются на достаточно «короткой ноге». Мимоходом Грек представил и Кузьму. Старик вовлек их обоих в разговор, обсуждая достоинства машины, постепенно они перешли на разговор об автомобилях в общем. Потом Старик поинтересовался, чем Кузьма по жизни занимается, он рассказал, не особо вдаваясь в подробности. Поговорили о механизмах еще минут десять, наверное, после чего Старик сослался на какие-то дела и ушел. А они поехали домой, время шло к вечеру, да и погода уже не радовала. Грек предложил его подбросить и Кузьма не отказался. Нового знакомого Кузьма не обсуждал. Знакомый Игоря — и знакомый.

Потом еще пару раз пересекался случайно все в том же комплексе. Здоровался, не отказывался отвечать на расспросы про нынешнее экономическое состояние технической отрасли. Раз они даже про учебу и техникум поговорили. Про армию. Старик поделился своими воспоминаниями о службе, которую проходил на территории ныне соседней уже страны. Сравнили впечатления.

Нормальный в целом мужик. Остряк и шутник. Видно, что с хитрецой и себе на уме. Но открытый.

Пожалуй, впервые задумался о его личности Кузьма тогда, когда недели через три, после очередной игры, на этот раз в футбол, Грек снова предложил друга подкинуть. Поскольку Кузьма планировал отдать ему часть долга, то предложение показалось своевременным. И все же поинтересовался у друга, не накладно ли ему возить всех туда-сюда — как ни крути, а уже не в одном дворе живут. На что Грек подмигнул:

— У Старика топливная база под контролем, его людям там совсем по другим ценам отпускают, — хохотнул друг, лихо развернувшись на стоянке перед комплексом. — Он, кстати, пару раз спрашивал, не хочешь ли ты интереснее делами заняться? Не устал ли еще на своем заводе? — поинтересовался Игорь, уже вырулив на дорогу.

На что Кузьма только хмыкнул. Осмысливал то, что только сейчас дошло. «Как до жирафа», называется. Протупил. Не стоит, наверное, больше настолько невнимательным быть. Так можно и в плохую историю влипнуть.

Касательно же слов Грека… Свою ответственность и обещание матери помнил. Да и Кристине слово давал никуда не влезть.

Но и тогда это больше было дополнительной информацией. Удивлением. Тем, что заставило пересмотреть свой подход к оценке людей и анализу. Но не посылом к действию. И меньше всего Кузьма мог представить, что через два месяца сам, по своей инициативе, пойдет на встречу с этим Стариком. Да еще и с деловым предложением…

Новый год они встретили все вместе. Одной семьей, как говорится. Здорово было! Суматошно, весело. Почему-то оптимистичней и легче, чем в прошлом году. То ли все какую-то перспективу с поступлением Кристины увидели, то ли просто свыклись как-то, втянулись, вспомнили, что радоваться можно и несмотря на непростые будни. Готовились несколько дней: Кристина еще за неделю уговорила его елку купить и в тот же вечер наряжала, используя Кузьму как «стремянку». Даже вечные уроки отложила и домашние задания. Расслабилась немного. И он сам, несмотря на физическую усталость, отдохнул с ней душой. Потом она у этой елки каждый вечер до Нового года и сидела, включая гирлянды и любуясь их миганием.

Несколько дней закупали продукты, нарезали, жарили и пекли все — тоже вместе. Дома у тети Томы и Григория — там же главная комната свободной была, а значит, можно развернуться удобней. Их самих с Гришей женщины все тридцать первое гоняли по рынкам и магазинам, постоянно «вспоминая», чего еще не хватает. Кристина пирожных своих напекла: давно за тесто не бралась, не хватало времени, а тут поддалась всеобщим уговорам, порадовала. Кузьма их еще без начинки тягать начал. Так, что Кристина с ворчанием, но и весьма самодовольной улыбкой, принялась вторую партию теста заваривать.

И сидели они долго. Легко все шло, с настроением, со смехом. Когда все родные и «свои» — понимают друг друга с полуслова. И шутки общие, и мысли, кажется, по глазам читаются. Стол полный, а уже никто ничего не хочет — наелись, пока нарезали салаты и готовили все. Зато шампанское хорошо пошло, добавляя нотку какого-то куража.

Кристина уснула в два часа ночи. Как сидела: в углу дивана, перекинув свои ноги через его. С мандарином в руке, который так и не доела. Устала малышка, измоталась на учебе и при подготовке, а алкоголь окончательно сморил. Кузьма только улыбнулся этому, забрал фрукт и чуть удобней устроил малышке голову, подсунув подушку. Родные чуть потише стали говорить, заметив, что Кристина отключилась. Но все равно — засиделись еще до пяти утра, обсуждая мелочи и какие-то события. Планы на лето, варианты того, куда можно будет выбраться, когда она экзамены сдаст и практику отработает. На когда им всем отпуск планировать, ведь уже заявления писать надо. Хотелось всем вместе куда-то выбраться. Может, даже на море удастся.

Хорошо так. Тепло и светло.

Не знали только, что ничему из этого не суждено исполниться. Абсолютно. Жизнь по-своему вывернула.

Через две недели после Нового года погиб Григорий. Глупо и нелепо. Пьяный водитель, уже начавший праздновать «по старому календарю», сбил его, стоящего на остановке в ожидании автобуса. Не только Гриша погиб, еще два человека. Но для их семьи это горе было основным.

Пришибло всех. Тетя Тома словно сама умерла — ходила как сомнамбула, выполняя только то, что ей говорили, никак не могла сориентироваться в происходящем, не верила. Кристина плакала, хоть и держалась стойко, он даже не ждал от малышки такой силы воли. Но все равно — привязалась же. Может, и не как родного отца любила, но уважала сильно. Да и все они его любили. Даже он, Кузьма. Своего батю не помнил. И, чего уж спорить, за последние годы Григорий во многом ему и отца заменил, и старшего друга. Советовал, направлял, делился своим опытом. Помогал, в конце концов, там, где у Кузьмы просто в силу возраста еще не хватало житейской практики. Да и тетю Тому никогда не обижал, Кристину любил, как свою дочку. К его матери хорошо относился, с уважением…

Он стал частью их семьи. А теперь — Гриши не стало. И стоя над его могилой, пока соседи и друзья говорили слова поддержки и ободрения тете Томе и Кристине, Кузьма очень четко понял, что остался единственным мужчиной и опорой в их семье. А за его спиной три женщины, которые хоть и стараются изо всех сил, а тоже не железные. И еще половина долга не выплачена Греку.

Еще через два дня у тети Томы, кажется, только теперь осознавшей в полной мере, что произошло, случился очередной гипертонический криз, а ведь все понемногу и забыли о ее проблемах с давлением. Хорошо, что Кристина уговорила его пока ночевать у матери в квартире, боялась оставлять одну — правда, просто опасалась, что та в прострации, а оно вон как сложилось все. Врач «скорой» сказал, что промедление в пару часов стоило бы Тамаре инсульта. А то и самой жизни. Не факт, что смогли бы спасти. Кристине дали несколько дней в университете, чтобы она ухаживала за матерью в больнице. Мама Кузьмы сменяла ее вечерами. Кузьма мотался между заводом, домом и больницей, затыкая все «дыры», которые вдруг прорвало. И думал. У него голова уже гудела, кажется. Но необходимо было искать какой-то выход.

Он толком не спал две или три ночи, почти силком заставлял Кристину отдыхать, забирая из больницы, приплачивая медсестрам, чтобы ночью приглядывали за тетей Томой. Но себе не мог позволить отключиться. Сидел на кухне, курил, и прикидывал, как теперь поступить. Пока в конце концов ему в голову не пришла одна идея, поначалу показавшаяся полной дикостью. Однако, чем больше Кузьма это обдумывал, тем более четким и серьезным ему представлялся данный вариант. Дело было в том, что буквально два дня назад на завод пришла проверка. Он не особо парился, не до того было. Главбух мимоходом жаловался и волосы на себе рвал, но тогда Кузьма не особо обратил внимание. А сейчас…

Возможно, не так уж и ошибался Грек, постоянно пеняя другу на то, что мозги в голове есть, а он их не использует.

Первым делом тем утром Кузьма отправился к Дмитрию Олеговичу, главбуху. Не потому, что опасался за место на заводе. Просто и тот, кроме друга, потерял со смертью Гриши солидный по их меркам процент дохода от «шабашек», которые главбух прикрывал. И именно он лучше самого Кузьмы разбирался в тонкостях бюрократии и нововведений в законодательной сфере, которые на многое влияли. И только поговорив с ним, Кузьма нашел Грека и попросил договориться про встречу со Стариком.

— Неужели? — хмыкнул Грек. Было видно, что ему интересно. — Будешь к нам проситься?

— Нет, — Кузьме было не до рассуждений, честно говоря. Выспаться бы. Но он держал лицо и ровное выражение, по которому мало что можно понять. — Буду ему предложение выгодное делать.

Игорь удивился. И даже немного забеспокоился. Они давно знали друг друга, чтобы хорошо понимать. Но больше не лез с расспросами.

— Старик наглых не любит. Но волевых и сильных — уважает, — заметил ему, уже когда рассказывал куда и когда приходить, чтобы поговорить.

— Спасибо, Игорь. Учту, — действительно с благодарностью кивнул Кузьма.

Его план как раз был наглым. Но и достаточно рискованным. Да и волевым. Однако при этом, если все сделать тонко — беспроигрышным. То, что он сам не понимал, подсказал Дмитрий, которому план пришелся по душе. Соль была в том, что имея доступ к топливу в неограниченном количестве, по сути, да и другие рычаги управления, связи — Старик получает лицензию. Дмитрий Олегович даже мог связать с тем, кто это все быстро оформит (сроки поджимали, с апреля за работу и поставки топлива на завод без лицензии не просто штрафовать собирались — куда серьезней. Только об том еще не все в курсе были. И для того, чтобы засчитаться в этом квартале, лицензию надо было в феврале получить. Начав в марте, можно было и не успеть). Главбух тогда быстро оформляет проведение «тендера» с единственным поставщиком, у которого данная лицензия есть (даже гарантировал, что с директором это утрясет, надавив на известные ему слабости), и в кармане контракт как минимум на год, по цене, которую сам Старик назовет. Предприятие на госфинансировании, можно списать в расход бюджета, учитывая, что других поставщиков нет. Лишь бы в рамках закона.

Кроме того, Старик сможет на этой же волне еще с кем-то провернуть подобное. И, оставив за бортом конкурентов, которые пока жлобятся на лицензию, у них же скупить топливо по заниженной цене. Потому как с прежними клиентами они уже не смогут сотрудничать. Но топливо же куда-то сбывать надо, чтобы хоть какие-то бабки отбить. А если нормально везде решить, то это можно и на постоянной основе оформить.

Старик сразу мысли свои не озвучивал. Внимательно смотрел на Кузьму, словно пытался через лоб в его мозги проникнуть. Курил, не предлагая ему сигарет. И молчал. Минут десять, наверное. Кузьма сидел и ждал. Так же молча. Он нервничал, наверное. Да. Только последние десять дней у него в жизни и мозгах такой напряг был, что сейчас как отрубило. Ледяное спокойствие. Нерв не бьет. Или пан, или пропал. А волноваться — на это уже мозговых клеток нет. Что робот.

— Твой интерес какой? — в итоге спросил Старик, затушив второй окурок в пепельнице.

— Процент со сделки. С каждой по тендеру. И я хочу в дело. Завод… хорошо это. Но не мое, — так же спокойно и ровно добавил Кузьма.

Старик хмыкнул. Улыбнулся так, словно они об армии снова в коридоре спорткомплекса болтали.

— И какой ты процент хочешь, Кузьма?

— Десять, — понимая, что наглеть не стоит.

Не сейчас, тем более, когда имеет шанс получить куда больше, по итогу. И в новую среду продвинуться.

— Хорошо, — Старик прикурил новую сигарету, в этот раз протянув пачку и ему, угощая. — По рукам. Пока на твоем заводе пробьем, поглядим. Дальше решим. Согласен?

— Да, — прикурил и Кузьма.

На следующей неделе он заработал пять тысяч. Баксов. Еще не за тендер. А за то, что в структуре нашел того человека, который лицензию мог бы провернуть быстрее и дешевле, чем старый контакт Старика. Оформили все равно у проверенного. Зато было чем аргументировать снижение тарифа…

Да, конечно, две тысячи он отдал Дмитрию Олеговичу, без подсказки и помощи которого вряд ли смог бы такое провернуть. Да и именно главбух гарантировал то, что в «тендере» Старик и быстро организованная им фирма победит.

И все же… Все же. Сложно было этому что-то противопоставить из прошлых доходов. Долг Греку сразу закрыл. Купил для тети Томы лекарство, которое врачи советовали с первого дня, а они денег наскрести не могли.

О чем еще говорить?

настоящее

Над ухом что-то пищало. Знакомое вроде. Но противное. Мешало спать. А Кристине совсем не хотелось просыпаться. Так хорошо было — словами не выразить! Тепло, спокойно. И еще что-то неуловимое, непонятное со сна, что дарило ощущение полного и безграничного счастья. Приснилось, может, что…

Только спина почему-то болела и шея затекла. Наверное, неудобно как-то подушку свернула. Зато выспалась хорошо. Не могла проснуться. Вот разморило ее, что ли? Голова тяжелая, мутная, не отпускает, а все равно хорошо. Снотворное она разве выпила на ночь?

Да нет, не помнила такого…

Чуть повернулась, все еще не открыв глаза, и поняла, что лежит не совсем на подушке. Почувствовала на щеке, лбу, ресницах чье-то дыхание. Господи… Медленно и плавно открыла глаза, не до конца понимая: спит еще или уже пришла в себя?

Она лежала на подушке… Частично. Ее голова около головы Кузьмы. Ее губы около его подбородка. Рядом жилка на его шее пульсирует. И он дышит. Она слышит его дыхание, на своей коже чувствует.

А под ее шеей — его рука. Та, которая целая. Когда умудрился поднять? Как? Еще и под ее голову просунуть. Не помнила. Слишком тяжелая ночь. Изматывающая. Все силы из нее выпили, выдавили, сейчас с трудом вспоминала разговор и слова, которые вслух произносила… Потому что помнить — больно. Не хотелось вновь оживлять.

Сама Кристина то ли сидит на подлокотнике, то ли висит между софой и его кроватью. Потому и спина затекла. Только и подниматься не хочется. Век бы так лежала! Не вспоминая ни о чем. Не думая. Просто рядом с ним!

Господи! Сколько лет она была лишена этого?! И как давно мучилась, не в состоянии избавиться от потребности снова получить то, что раньше обыденностью считала?

Его пальцы в ее волосы погружены. Медленно перебирают пряди. Молча. В тишине, хоть и поняла уже, что Кузьма не спит. Где ее шапочка, резинка? Куда дел? Как стащил, что она не почувствовала, не проснулась?

Свое, до каждой клетки родное, до последней капли крови! Потому и не встревожилось сознание. Все позволяло ему. Кузьме можно, что ни пожелает только…

В этот момент еще полусонный взгляд Кристины замер на лице Кузьмы. Только сейчас заметила, что губы сжаты в тонкую полоску. Над верхней — испарина выступила, мелкие капли сливаются с бледной кожей, еще более бесцветной из-за темной щетины, пробившейся за ночь. И писк аппарата, который и разбудил…

Взгляд заметался в поисках часов. Проспала. Наверняка пора вводить препарат. Попыталась встать, дернулась…

— Лежи! — тихо велел Кузьма.

Повернулся чуть больше, прижался губами к ее лбу. Пальцы сильнее в волосы погрузились, будто зарываясь в песок.

— Тебе больно, да? — ясно же по его напряжению, по этой испарине, да и по тону голоса. Что она, не слышит, что ли? — Надо обезболивающее уколоть. Отпустит…

Кузьма улыбнулся. Даже рассмеялся… или захрипел просто, пытаясь это сделать. Снова зубы сжал, переводя дыхание.

— Мавка… Просто полежи еще здесь, — прерывисто дыша, не попросил — распорядился Кузьма, продолжая ее волосы себе на пальцы наматывать. — Больно… Кристина, если бы за то, что ты вот так рядом каждую ночь спишь, надо было бы только болью этой платить… По хр**у. Пусть бы меня каждый день резали. Терпел бы. С радостью.

Снова прикоснулся губами к ее лбу, волосы поцеловал.

Она зажмурилась. Сама к его коже ртом прижалась. Горло перехватило. Не смогла бы и слова сказать. Но все равно заставила себя осторожно отстраниться. Подняла руку, превозмогая боль в плечах и спине, накрыла пальцы Кузьмы, не желающие выпускать ее волосы. Погладила, без слов умоляя выпустить.

— Родной, — тихо позвала, видя, как он упрямо сжал зубы. — Мне твоей боли — не вытерпеть. Тем более что я знаю, как уменьшить. Да и смысла терпеть нет…

Пришел черед Кузьмы зажмуриться. И медленно, по миллиметру, палец за пальцем, он все же высвободил свою руку. Позволил ей выпрямиться.

— И то верно. Как бы я ни терпел и не хотел, ничего же не изменится, — хмыкнул опять, посмотрев мимо нее, в окно.

Кристина ничего не ответила. Несколько раз повела плечами, пытаясь хоть как-то скованность и боль прогнать. Растерла лицо. Подошла к столику, на котором препараты и шприцы на ночь оставила. Быстро набрала раствор, ввела через катетер. И не удержалась, погладила его щеку, губы, которые Кузьма закусил, стараясь как-то поддержать, ослабить боль, пока лекарство подействует.

Он на нее так глянул, таким взглядом, что Кристина замерла, потерявшись в темном и глубоком омуте, полном боли и вины.

— Начало седьмого, — прошептала, просто пытаясь вспомнить, как дышать надо. — Скоро Рус придет проверять состояние. Сто процентов…

Кузьма только кивнул, но так… видно было, что ему это все мало интересно. Своей щекой ее пальцы к подушке придавил. Любую возможность использовал, чтобы коснуться, удержать рядом с собой.

Кристина не вырывалась. Еще голову от сна не прояснила толком. Села на софу, отложив в сторону пустой шприц. И попыталась прийти в себя. Хоть как-то вспомнить, на какой чертовой силе воли держалась все эти годы.