В любви и на войне все средства хороши! Книга 2

Глава 21

Сидя на канатной бухте, я провожала взглядом, оказавшийся столь негостеприимным город, и пыталась хоть немного прийти в себя. Зря, ой зря я в последние пару лет забросила тренировки. Хоть бы разминку делала по всем правилам. Обленилась. Почувствовала себя взрослой, почти степенной дамой. А потом нежданная любовь голову вскружила.

До того ли было?

Все мнилось, зачем мне теперь уметь защищать себя самой, раз такой парень… почти рядом. Наивная глупышка. Как бы там ни было, себя в форме нужно держать всегда. А то вот он есть этот парень рядом. А вот его уже и след простыл. И что в сухом остатке? Разочарование, разбитые надежды, и полное отсутствие хотя бы минимальной выносливости. Непозволительное легкомыслие. Совсем расслабилась.

Теперь сижу, дышу и пытаясь собрать оставшиеся силы, чтобы просто встать и пойти туда, куда мужчины понесли потерявшего сознание Нильса. Впрочем, моя помощь им там не требуется, так что могу еще посидеть, отдохнуть. Мортон предупредил, что сейчас сам займется коллегой вплотную и подлечит его с помощью целительского артефакта.

Тут уж в этом ничего сложного нет. Магия теперь и кровь остановит, если рана открылась и ткани заживит. Дорогая вещица, но очень уж действенная. Государственным шпионам уровня Грэга другие, наверное, и не выдают. Хорошо, что здесь магия все еще действует.

А ведь раньше мне и в голову не пришло бы радоваться такой очевидной вещи. Казалось, магия была всегда. И всегда будет. Но то, что творилось в госпитале, то в каких условиях вынуждены жить и работать целители, да и весь госпитальный персонал… Сколько смертей довелось мне увидеть за столь краткое время: страшных, несвоевременных, несправедливых. От ран, которые вполне можно было залечить. Или хотя бы не допустить столь быстрого инфицирования и сепсиса, будь в распоряжении целителей достаточное количество магической энергии. Не исчезай она так стремительно из привезенных амулетов.

Как вспомню, так вздрогну.

А здесь — раз! — и использовал лечебный амулет. Или личину надел. Или для боя черпай магию из резерва без опасения, что после будет негде восполнить. Она есть и все. Нильсу повезло. Думаю, он даже не представляет себе насколько.

И мне повезло. Сижу тут, ничего не делаю, на волны смотрю. Смотрю и думаю: сколько продлится наше путешествие на корабле и будет ли у меня морская болезнь? Сама с ней раньше никогда не сталкивалась, но наслышана была. Спасибо Дугласу Дартону, много он мне историй из своей жизни рассказал, а теперь его богатый опыт и мне на благо послужит.

Прислушавшись к себе, попыталась понять: тошнит меня уже или нет? Вроде бы нет. Только немного живот подводит, как от голода. А вроде ела не так уж давно. Переволновалась что ли, что снова перекусить хочется? И, кстати, когда вообще проявляются первые симптомы морской болезни? Может, не сразу, а постепенно? Об этом сосед мне ничего не говорил. Рассказывал лишь как отвратно себя при этом чувствуешь и с какой стороны лучше за борт перевешиваться, когда желудок опустошаешь. С подветренной, да. Понять бы еще, где она именно находится? Буду за другими наблюдать. Вдруг кого-нибудь тоже укачает, вот и увижу, куда побежит.

Хотя моряки, наверняка, люди закаленные на этот счет. Им не привыкать. Корабль вон как качается, ветер сильный, паруса чуть не лопаются, так сильно их натянуло. А мужчинам хоть бы что, ловко по веревкам лазают и наверху держатся как-то. Как же это называется? Не помню. Кажется, ванты? Будет еще время расспросить, что здесь и как. Явно не сегодня обратно причаливаем.

Кстати, о моряках. Приглядевшись к ним повнимательнее, отметила, что как-то не очень они похожи на нарушителей закона. В моем воображении контрабандисты выглядели, как что-то среднее между пиратами и разбойниками с большой дороги. Этакая шайка-лейка искателей приключений и любителей быстрых денег. Еще волновалась, как с такими на одном корабле плыть?

А тут все чинно, опрятно и даже дисциплина налицо. Мужчины занимаются своим делом, лишь изредка бросая любопытные взгляды в мою сторону. Но никто не пытается подойти и заговорить или попытаться обидеть. Все своими делами заняты, за этим строго следит боцман. Да и вряд ли мои спутники разрешили бы мне так спокойно сидеть на палубе, если бы существовала реальная опасность нападения со стороны экипажа.

Ну, вот, стоило только о вспомнить, как со стороны лестницы, ведущей в трюм, раздались гулкие шаги. Похоже, закончился мой отдых в одиночестве, а жаль. Мне понравилось сидеть, наслаждаясь морским ветром, треплющим волосы и глядя на волнующуюся за бортом водную гладь. Похоже, придется спускаться вниз и присоединяться к своей команде.

Мои предположения оказались верны. Поднявшийся на палубу Максимилиан передал мне просьбу Грэга спуститься в каюту. Лечение раненого они уже закончили, нужно помочь отмыть его от крови и переодеть. Почему бы и нет? Это ведь часть моей работы в этом походе — помогать пострадавшим. Заодно и команду не буду отвлекать своим присутствием.

Спустившись по лесенке вниз, и пройдя в открытую Максимилианом дверь, я оказалась в каюте с низким потолком. По-видимому, именно ее нам и выделили для совместного проживания на время морского перехода. Совместного… хм…

Не путешествуй я уже вторую неделю в обществе малознакомых мужчин, не дели до этого один шатер на двоих с главным целителем, возможно, такое положение дел могло бы обескуражить и смутить. Но сейчас ко многим вещам и условностям я стала относиться более философски.

Ну, нет возможности на этом не таком уж большом корабле выделить для нашей, незапланированно увеличившейся компании раздельные помещения. Что же мне теперь, за борт прыгать? Особенно, если вспомнить что я здесь вообще единственная женщина в чисто мужском коллективе.

Придется подстраиваться под изменившиеся обстоятельства и принимать их как данность. Женщины-маги, к примеру, особенно боевики, вообще всегда плевать хотели на общественное мнение. Поступают так, как им удобно. Не оглядываясь на то, что могут о них сказать и подумать.

Вот и я буду считать себя временно мобилизованной. Тем более, что именно так оно и есть. А, значит, прочь сомнения и стеснение! Тем более, что мужчины как-то умудрились отгородить небольшой уголок, повесив там неведомо где раздобытый кусок грубой холстины. Думаю, это для меня: потому что на виду имелось только четыре гамака, привязанных к крюкам, вбитым в потолочные балки, которые будут заменять нам постель. Надеюсь, за ширмой находится пятый, а не место общего пользования и стоящее там ведро.

В одном из гамаков уже лежал спящий полураздетый Нильс. Рон снимал с него окровавленную рубашку, а Мортон искал что-то в своем бауле. Увидев меня, Грэг улыбнулся и кивнул на отгороженный уголок:

— Там мы повесили твой гамак. Извини, но больших удобств предоставить не можем. Зато в случае необходимости можешь отгородиться занавеской. Хоть какое-то подобие уединения. Если нужно умыться или что-то еще — последняя дверь по коридору. Только одна туда не ходи, бери кого-нибудь в сопровождающие. Просто постоят возле двери, покараулят. Мало ли что… Понимаю, для тебя подобное предложение звучит дико, но безопасность прежде всего. Стеснительность здесь уже не уместна.

— Спасибо за заботу, Грэг. Я… постараюсь… подстроиться. Хотя не обещаю, что это будет легко. Может, все же обойдемся без сопровождающих? Как-то это действительно… слишком.

Да мне даже говорить на подобную тему было мучительно неловко, не то что с готовностью огласиться на подобное предложение. Точнее, указание… Или приказ? Все же Мортон старший в нашей группе и более опытен в подобного рода операциях, так что, имеет право отдавать распоряжения. Да и Рон ему не противоречит, значит, тот в своем праве.

Грэг окинул меня задумчивым взглядом и вдохнул.

— Хорошо, днем можешь ходить одна, но ночь, если вдруг потребуется, будишь кого-нибудь из нас. И попрошу без самодеятельности, Рина. Помни, что сейчас ты находишься на важном задании от исхода которого зависит слишком многое. Дойти до цели ты должна в целости и сохранности. Так что зазря не рискуй. Случиться на корабле может разное.

Особенно, если ходят на нем в море контрабандисты. Вслух этого сказано не было, но то, каким взглядом меня при этом одарили, говорило само за себя. Что ж, придется соглашаться на такой вариант, пока Мортон не передумал и не вернулся к предыдущему.

— Я поняла. Одна по кораблю ночью разгуливать не буду.

Собственно, я и так этого делать не собиралась. Если что, лучше до утра потерплю, чем стану своих спутников будить по такому поводу.

Кстати, он назвал меня — Рина. Значит ли это, что пока мы на корабле, следует более тщательно отыгрывать выбранные для нас роли? Надеюсь, это не значит, что нам с Роном придется изображать из себя счастливых молодоженов? Может все именами и ограничится? Кстати, как там Грэг сокращал, когда команды отдавал вовремя боя на улице? Рон и Макс, кажется. А ко мне, он уже тогда начал обращаться, как к Рине. Надо взять на заметку.

От мыслей отвлек стук открывшейся двери и вошедший в каюту Макс с тазом воды в руках. И как только не расплескал по дороге? Качка хоть и не сильная, но явно давала себя знать, так что оставалось только дивиться такой хорошей координации движений.

Когда он вообще успел выйти? Я даже не заметила этого: шел вместе со мной, пропустил вперед… а потом я слишком увлеклась разговором и не заметила, что за спиной уже никого нет. Откуда взялась подобная рассеянность? Неужели чувствую себя настолько в безопасности среди этих мужчин, что позволяю себе подобные промахи? Начисто забыв, что нахожусь, между прочим, в окружении врагов. Людей, воюющих с моей родной страной.

Или их уже можно считать союзниками? Ведь заключено временное перемирие, наше начальство одобрение совместной операции дало, одно задание выполняем. Да и меня они не обижали ни разу. Запуталась. Вконец! Но теперь хоть Макс добавился, так что нас хотя бы поровну. О том, что мы на равных и речи быть не может: совершенно разные весовые категории. Но хоть какая-то подстраховка есть, и то хорошо.

Максимилиан, тем временем, пересек комнату, ловко лавируя между развешенными гамаками, и остановился у стены. И куда он таз поставить собрался? Или так и будет стоять с ним в руках? Потому что мебели в каюте не имелось никакой. Вообще. Из обстановки только подвесные гамаки и несколько вбитых в стену гвоздей, и на которых уже были развешены вещмешки.

Однако ответ на свой незаданный вопрос я получила сразу же, так как Рон, к этому времени уже снявший с Нильса рубашку, подошел ближе и, повернув какие-то деревяшки, ловко поднял небольшой раскладной столик, укрепив его снизу подпоркой. Приглядевшись, уже зная, что искать, я увидела по бокам от него две такие же сложенные и закрепленные скамеечки.

Вот это ловко придумано! И мебель под ногами не болтается, место не занимает. И можно не бояться во время сильной качки наткнуться на какой-нибудь острый угол.

Дальше пришла моя очередь ухаживать за раненым. Привычная работа: обмыть и переодеть. Правда, открытых ран на Нильсе уже не осталось, амулет подлечил его хорошо, но смыть кровь все равно требовалось. В качестве сменной одежды Грэг пожертвовал ему одну из своих сменных рубах.

Сам он вышел куда-то, прихватив с собой Макса, а дело ухода за Нильсом оставив на нас с Роном. Мне такое положение дел категорически не нравилось, но я проглотила возражения, понимая, что и так становлюсь в его глазах слишком требовательной и капризной. Просто постаралась молча и как можно быстрее закончить с отведенной мне работой.

Рон, как ни странно, тоже к диалогу не стремился, что меня более чем устраивало. Потому что я понятия не имела, о чем с ним можно говорить после нашей недавней ссоры. Да не очень-то и хотелось, если честно.

Лишь раз мы соприкоснулись с ним руками, когда переодевали крепко спящего Нильса в чистую рубаху. Горячая волна, мгновенно прокатившаяся по всему телу, и внезапная слабость в ногах напугали, заставляя резко отпрянуть. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, мысли запутались.

Бросив опасливый взгляд на Рона заметила, что он выглядит не лучше: заметно побледнел, глаза лихорадочно блестят, а на лбу выступила испарина. И при этом столько голода во взгляде, что мне на мгновение стало страшно — сейчас бросится.

Однако мужчина лишь сжал кулаки до побелевших костяшек и шумно выдохнул. После чего развернулся, стремительно покидая каюту. Хлопок закрываемой двери, шаги, гулко прогрохотавшие по лестнице и тишина, нарушаемая лишь скрипом корабля и неразборчивым гулом голосов команды на палубе.

А я осталась стоять, растерянная и ошарашенная. Ну почему я так постоянно на него реагирую? И отчего так сильно? Ведь давно уже не было подобных резких вспышек взаимного влечения. Быть может, это от того, что теперь я старательно держала дистанцию, не позволяя ему к себе прикасаться? И магия… накапливалась? Ничего не понимаю! И спросить-то не у кого. Был бы здесь Эрих, он бы наверняка придумал объяснение этому явлению, так же, как и пути решения проблемы. Или хотя бы смягчения последствий взаимодействия.

Но Ленца здесь нет, а Максу в этом вопросе я довериться не могу. Значит, придется как-то самой балансировать и молиться всем богам, чтобы Рон не задумался о причинах его такой на меня реакции. Иначе, боюсь, вдвоем с Мортоном они быстро поймут, что к чему. И там уже тогда мне аукнется их понимание даже представить страшно. Могут и домой не отпустить, несмотря на клятву Рона. Меня же предупреждали, что умный маг всегда найдет возможность выкрутиться, не навредив себе. Или вернут, а потом сообщат куда надо и за мной начнется охота?

Уф, стоп! Что-то я уже себя накручивать начала сверх меры. Да и особенности дара преувеличиваю. Подумаешь, энергию могу генерировать и амулеты заряжать? Да любой квалифицированный маг меня за пояс заткнет в этом умении. Единственная ценность от меня, что я это делать могу в условиях полного отсутствия магии. Ну, так мы сейчас быстренько до беремся до негатора, поломаем его как-нибудь и магический фон опять восстановится. Тогда грош цена моему умению. Никто его и не заметит даже. Буду снова серой мышкой с околомедицинским образованием. Точнее, опытом работы.

Успокаивая себя таким образом, я постаралась закончить переодевание, но руки у меня заметно дрожали, а натянуть рубаху на безвольное тело, лежащее в гамаке, оказалось не так уж просто.

Положение спас неожиданно зашедший Грэг. Даже шагов его не слышала и тут, — раз! — дверь открывается и он на пороге. Окинув меня испытывающим и немного тревожным взглядом, он споро помог мне завершить начатое. А затем, подхватив таз с грязной водой и тряпицу, направился на выход, бросив напоследок:

— Рина, ужин будет часа через три, не раньше. Так что можешь пока поспать, если хочешь. Выглядишь ты бледновато, себя надо беречь. Парням я дело на палубе нашел, так что тебя никто не побеспокоит. Отдыхай.

Оставшись одна, я решила последовать его совету, предварительно разузнав, где тут эти местные удобства располагаются. Мышкой прошмыгнув по коридору до нужной двери, сделала все необходимое и вернулась обратно.

Поспать и вправду стоило. Что-то я устала. Да и заняться все рано особо нечем. Надо использовать столь редкую возможность уединения себе на пользу. Неизвестно еще, сколько продлится наше путешествие на корабле, но заранее чувствую, что несколько дней в одной каюте с четырьмя мужчинами будет испытанием не из простых.

Рональд.

Обвисшие тряпками паруса, больше не гнали корабль вперед: ни дуновения ветерка — полный штиль. Наше судно попало в него ближе к вечеру и теперь медленно дрейфовало по воле течения.

Я стоял у фальшборта, опершись локтями на планширь, слушая легкий плеск воды о корпус. Опустившаяся на море ночь, сделала воду похожей на маслянисто-поблескивающий черный омут, серебристой дорожкой отражающий свет растущей луны. Небо было чистым и непривычно высоким, лишь легкие полупрозрачные облака рваной вуалью разметались по его бархатному куполу, заставляя рассыпанные там звезды тревожно перемигиваться.

Время от времени какое-то из облаков наползало на луну, делая мир вокруг темнее и таинственнее. Но потом неизбежно уплывало прочь, освобождая сияющий лик ночного светила, ставшего будто бы еще ярче. Иногда где-то раздавался более сильный всплеск, и воображение тут же принималось рисовать огромную рыбину, проплывающую в темных глубинах совсем рядом с нашим затерянным в море суденышком.

Но вся эта природная красота и идиллия, вопреки ожиданию, не навевала умиротворение, даря покой мятущемуся сердцу. На душе было тревожно и невыразимо одиноко. Странное сочетание. Уже давно и, как казалось, надежно позабытое.

А причиной тому — необычная и совершенно непонятная для меня женщина, мирно спящая сейчас вместе с остальными в общей каюте. Меня тянуло к ней с невиданной силой: прикоснуться, обнять, вновь вкусить сладость податливых губ и насладиться глотком чистой, обжигающей энергии. Впитать бегущую по венам магию, медленно, но верно пробуждающую мой иссушенный, выгоревший источник. Хоть на несколько мгновений снова почувствовать себя живым и полноценным.

Но не только это привлекало меня в Эрин. Не спорю, было и плотское желание, и настоятельная потребность в восстановлении почувствовавшего начало процесса исцеления организма. Однако имелось что-то еще… более глубокое, личное, редкое. Что-то от чего остро щемило сердце при одном взгляде на мою спутницу. Что заставляло проявлять к ней заботу, понимание. Оберегать от трудностей путешествия и не давать лишний раз повода для волнений. Хотя, признаться, получалось это не всегда.

Ей и так приходится нелегко в этом походе. Увы, я осознал это слишком поздно. Да и то, большей частью благодаря своевременной подсказке Грэга. Хочет казаться сильной, а сама такая хрупкая, нежная. Хотя поначалу смогла обмануть даже меня, введя в заблуждение своей выносливостью выдержкой. Весьма нехарактерной для совершенно неподготовленной к походным условиям женщины. К тому же гражданского медика.

А потом начались срывы. Один, другой, третий. Видимо, усталость постепенно накапливалась и противостоять стрессу становилось все сложнее. Хотя и тут надо отдать Эрин должное: эмоции он выплескивала строго по делу. Только когда я реально это заслужил, пусть и осознавал этого на тот момент. Она была права в попытке осадить меня, заставить прислушаться к своему мнению, стать полноценным членом нашего отряда, а не второстепенным звеном, балластом, годным лишь на то, чтобы заниматься хозяйством и по мере необходимости оказывать квалифицированную медицинскую помощь.

Хотела, чтобы с ней считались. И с честью доказала, что достойна этого. Для нас она стала соратницей, боевой подругой. Человеком, которому можно довериться… в допустимых пределах.

Вот только я сглупил, потерялся в своих эмоциях и новых непривычных ощущениях. Забыл, насколько вся эта ситуация нова и тяжела для Эрин. Да еще и брак этот неожиданный нелепый добавился. Спорить не буду, для меня его заключение произошло очень даже кстати, играя на руку личным планам. Но она-то этого не хотела!

И пусть мне неприятно признаваться в этом даже самому себе, но Эрин не любит меня. Хочет — да, так же, как и я ее. Сильно. Непреодолимо. Но при этом отчаянно сопротивляется, не попускает к себе. Постоянно пытается закрываться, отталкивая меня прочь. Боится? Возможно. Не доверяет? Кому именно? Мне? Или, быть может… себе самой?

Ее внезапно сильная истерика и категоричное требование аннуляции брака разозлили меня и совершенно выбили из колеи, а неожиданное появление Макса в нашем отряде окончательно привело в ярость. Тоже мне, конкурент нашелся! И чего увязался следом, спрашивается? Кажется, я достаточно доходчиво объяснил этим парням, что с ними будет при нашей следующей встрече, если они не вернутся в расположение своего госпиталя. А этот все равно рискнул.

Вот только не верю я в эти его сказочки про то, что его вела к ней любовь. Это он наивным девицам может такие романтические бредни рассказывать, а я в такое уже давно не верю. Должна быть другая причина его настойчивости. Ведь сумел же как-то найти нас, — кстати, как? — догнал.

Неужели сумел каким-то образом пронюхать про особенности дара Эрин и решил сам ею воспользоваться? Или знал? Знал и подпитывался ею раньше?

От одной мысли о такой вероятности руки сами собой сжались в кулаки, а в душе поднялась волна с трудом контролируемого гнева. Нестерпимо захотелось что-то сломать или разбить. И лучше всего, если это будет смазливая мордашка этого наглого щенка, смотрящего на мою женщину, как на свою собственность.

Держи карман шире, Макс! Ты ее не получишь!

Краткий, но резкий порыв ветра, растрепавший волосы и хлопнувший парусом над головой, вернул в реальность, заставив очнуться от ревнивых и уже весьма кровожадных мыслей. Сморгнув, посмотрел на небо, а потом на море. Легкая рябь, прошедшая по ранее гладкой поверхности, подтвердила догадку о том, что полосу штиля мы, кажется, миновали. И если дальше ветер будет нам благоприятствовать, прибудем к месту назначения уже через день. А, может, даже завтра к вечеру.

Надеюсь, сразу же после высадки Эрин не станет требовать аннуляции брака. Грэг сказал, что вроде с ней договорился об этом. А мне так и не представилось случая, чтобы поговорить наедине. Впрочем, может оно даже и к лучшему. Вот разберемся с заданием, будем уже о личной жизни думать. Хотя, — боги свидетели! — не знаю, как протяну еще несколько дней без близкого контакта с Эрин.

Меня бил озноб, сменяющийся волнами жара и головной болью, мучила жажда. Видимо, уже вступивший в фазу активного исцеления дар, требовал новых вливаний столь необходимой ему магической энергии. А ее не было. Приходилось молча сжимать зубы, терпеть и надеяться на то, что Эрин вскоре оттает и перестанет столь резко шарахаться от меня. Позволит хотя бы мимолетный контакт.

Применять силу или излишнюю настойчивость, граничащую с откровенным давлением, здесь было бесполезно. Я уже имел возможность убедиться, что под принуждением и действуя против собственной воли, дар у Эрин не откликался. Давешняя, вместе проведенная ночь в госпитале, была наглядным тому подтверждением. Магического отклика не было совсем! Да и само соитие не дало и десятой доли тех восхитительных ощущений, которые я испытывал с Эрин, стоило ей добровольно прийти в мои объятия.

Конечно, оставался еще один вариант, с помощью которого я получать свою ежедневную «дозу» магии во время нашего путешествия. Стоило только воспользоваться беспомощностью Эрин во сне и легкими, незатейливыми ласками вызвать у нее хоть слабый отклик, несущий с собой желанную подпитку магией. Пусть по капле, но это лучше чем совсем ничего. Однако от подобного поступка меня я воздерживался по двум причинам.

Во-первых, я до сих пор толком не знал, как наше взаимодействие отражается на Эрин. Безопасно ли это для нее? Не несет ли угрозы ее здоровью и душевному состоянию? Эта мысль заставила напрячься и посмотреть на ситуацию с другой стороны. Ведь чем дольше находимся вместе, тем более эмоционально нестабильной она становится. И прежде я списывал это на физическую усталость от длительного путешествия в непривычных ей условиях. Но что, если возрождение моего угасшего дара наносит вред ей? Ведь Эрин не осознает, что она для меня делает, а следовательно не может сознательно управлять процессом. Кто его знает, какие подводные камни есть в этой сфере магического искусства. Ведь о даре Проводников нам уже почти ничего не известно.

Может быть, она подсознательно чувствует во мне угрозу, потому и пытается держаться на расстоянии? Недаром же, вчера весь остаток дня после обеда просидела в стороне, нахохлившись, будто сердитый воробей. Кидаемые ей по сторонам недружелюбные взгляды, отбивали охоту набиваться в собеседники и словно предупреждали, что сегодня ее трогать не стоит.

А потом она рано ушла спать. И проспала ночь. И практически весь следующий день, просыпаясь всего пару раз: на завтрак и ужин. По-моему это совершенно ненормально, даже для уставшего в дороге человека. Больше похоже на отчаянную попытку организма восстановить утраченные ресурсы. Что лишний раз говорило в пользу гипотезы о том, что наш энергетический обмен с Эрин не такая уж безобидная для нее вещь.

Или все наоборот? Может быть она так же, как и я плотно «подсела» на нашу связку, а сознательно ограничив себя в общении и контакте, сама стала стремительно терять силы? В таком случае, мне нужно во что бы то ни стало восстановить прежние отношения, пока все не закончилось губительно для нас обоих. Только как это сделать?

И вот тут вступала в действие вторая причина, почему снова не хотелось хитрить, как раньше. Я справедливо опасался, что проснись Эрин во время такого «сеанса» и увидь меня рядом с собой, последствия будут самыми катастрофичными. Потому что я не смогу уже списать свои вольности за неосознанные движения во сне. И она это прекрасно поймет. Спим-то мы отдельно, каждый в своем гамаке. И столь явное пренебрежение ее мнением, может вызвать новый всплеск неприятия и холодности — это в лучшем случае.

В худшем — безапелляционное требование тут же, по сходу на берег расторгнуть брак и держаться от нее как можно дальше. Вряд ли она бросит задание и вернется с Максом домой, слишком уж для этого ответственная, но вот приблизить его к себе, якобы для защиты от моих домогательств — вполне себе может. А тот уж не упустит удобного случая, чтобы втереться в доверие и постараться завоевать ее симпатию и благосклонность.

Было ли между ними что-то раньше? Что-то, что давало бы Максу надежду на успешность его ухаживаний? Ведь Эрин тоже, хоть и не подпускает его близко к себе, но все равно относится не как к совсем чужому человеку. Более тепло, что ли? Как к кому-то, кого давно и достаточно хорошо знает. Были ли они раньше друзьями? Или работа в госпитале сблизила их, не поймешь. Радует только то, что сейчас он на том же положении, что и я. А значит, тут мы с ним равны, чтобы там между ними ни было в прошло.

Тихие шаги по чуть поскрипывающим ступенькам, раздавшиеся со стороны нашей каюты, заставили обернуться, чтобы увидеть, как на палубу поднимается тот, о ком я только что думал. Вот ведь! Вспомни… а вот и оно. И судя по решительному выражению лица, этот парень, в отличие от меня сюда не морем полюбоваться вышел, а с вполне конкретной целью.

Ну, что ж, поговорим. Давно уже пора расставить все по своим местам и указать щенку его место. Хорошо, что Эрин все еще спит, серьезные мужские разговоры не для ее глаз и ушей.