В любви и на войне все средства хороши! Книга 2

Глава 8

Эрин.

Мне было хорошо. Очень-очень. Я уже и забыла, когда в последний раз испытывала такое чувство абсолютного спокойствия и защищенности. Наверное, только в детстве, пока еще были живы родители.

А еще было тепло, почти жарко, и почему-то тесно. Что-то ограничивало мои движения, когда я попыталась перевернуться на другой бок. Что-то… или кто-то?

Сон слетел с меня в мгновение ока. Резко распахнув глаза, я почти с ужасом уставилась на открывшуюся моему взору картину. Я лежала в объятиях Рона, положив голову ему на плечо и одной рукой обхватив его за талию. Он, в свою очередь, не менее собственнически прижимал меня к себе, а ноги наши тесно переплелись, совершенно неприличным образом.

Но самое возмутительное был в том, что одна рука Рона нагло лежала прямо на моей попе. Причем, ладно бы еще поверх рубашки, но он и ту задрать каким-то образом умудрился! Осознав всю непристойность получившейся композиции, я почувствовала, как лицо опалило жаром. Казалось, даже уши заалели от стыда и неловкости. Но вместе с тем пришло дикое облегчение от того, что я успела проснуться первой. А значит, есть еще время спасти себя от позора, потихоньку выбравшись из постели, не разбудив при этом спящего мужчину.

Что я и сделала, с максимальной осторожностью высвободившись из в прямом смысле слова жарких объятий своего спутника. После чего, прихватив свою одежду и вещмешок, бегом метнулась в помывочный закуток. И лишь плотно закрыв за собой дверь, смогла спокойно выдохнуть, обессилено присаживаясь на табуретку. Обвела невидящим взглядом, пребывая в совершенно растрепанных чувствах.

Вот, ну и что это было такое вообще? И кстати, было или нет? Испугавшись этой мысли, прислушалась к своим ощущениям, но никакого отличия от того, что чувствовала вчера, ложась спать, не обнаружилось.

Да, мышцы тела ныли, но совсем не те, за которые опасалась. И причиной тому скорее был долгий переход, чем проведенная вместе с мужчиной ночь. Эти-то ощущения, особенно после долгого воздержания, ни с чем не спутаешь. Да и не могла бы я проспать такое событие, верно же?!

Медленно провела кончиками пальцев по своим губам и, не обнаружив характерной припухлости, успокоилась окончательно. Значит, точно ничего не было.

Но как теперь вести себя с ним? Сделать вид, что ничего не произошло? Или все же высказать свое категорическое неприятие подобных вольностей? Но было ли мне действительно неприятно? Хороший вопрос. И если на него ответить честно, то мне понравилось, и даже очень! В этом-то и состояла проблема. Он мне не пара, мы всего лишь случайные попутчики, которые разбегутся в разные стороны, как только задание будет выполнено. Или, как минимум, обнаружено местоположение самого негатора. Не знаю еще толком, что там замыслил Рон на этот счет. До столицы-то мы доберемся. А что дальше?

Эти размышления занимали меня, пока я переодевалась, причесывалась и плескала себе в лицо оставшейся в кувшине чистой водой. Бадью обещались забрать утром и, судя по всему, кроме меня ею никто больше не пользовался.

Воспоминание о вчерашнем мытье заставило меня замереть от какой-то смутной догадки. Пока еще неясного ощущения неправильности происходящего. Вот только разобраться, что именно меня насторожило, я, как ни старалась, не смогла. И в самом деле, что может быть такого странного в обычном купании?

Стоп! А если речь идет и не обо мне вовсе? Тогда о ком? О Роне? Но почему? Хотя, если вдуматься, как минимум одна причина для удивления на его счет у меня имеется. Ведь точно помню, что вечером, когда я готовилась ко сну, он был одет в пижамные брюки. Сама же их на нем меняла после использования целительского амулета, излечившего острое воспаление и сбившего горячку, а затем легкого обтирания. Но утром Рон почему-то оказался совершенно раздетым.

Выходит, просыпался и вставал? Просто по нужде? Но отчего тогда вернулся без брюк? И почему мне кажется, что причина беспокойства в нем, но… не в этом?

Так, с этим пора заканчивать! Гадать можно до бесконечности, и так ни к чему не прийти. Надо осмотреться на месте.

Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вернулась в комнату, оказалась одежда Рона, небрежно переброшенная через спину стула, хотя я вечером, после получения из стирки, развесила ее аккуратно, как привыкла делать всегда. Значит, точно ночью одевался и выходил из комнаты. Но куда? До уборной, находящейся в конце коридора, он мог бы дойти и в пижамных штанах. Может, спускался поесть в общий зал? Сама-то я легла спать довольно рано, вымотанная дорогой и насыщенным хлопотами днем, а обслуживают в тавернах обычно до поздней ночи. Вполне вероятно, что так и было.

Надо бы уточнить у трактирщика этот вопрос. Если Рон уже достаточно окреп для таких передвижений, то и позавтракать может спуститься самостоятельно. Не придется нести ему в комнату тяжелый поднос по узкой лестнице.

Обернувшись в сторону кровати, где все еще мирно спал предмет моих размышлений, я на несколько секунд «прикипела» взглядом к его неподвижной фигуре. Но потом, стряхнув оцепенение, решила подойти поближе, чтобы разобраться во вновь вспыхнувшем смутном чувстве неправильности. Да что не так-то?!

Однако стоило мне приблизиться и чуть склониться ближе, рассматривая его лицо в скудном свете раннего утра, как все тут же стало на свои места.

Рон был чисто выбрит, что делало его лицо несколько непривычным. Никогда его таким еще не видела! Чисто вымытые волосы разметались по подушке и чуть подвивались на концах. И даже показалось, что от него пахло чем-то непривычным: травяным мылом, чистотой и еще чем-то сладковатым, похожим на благовония… или женские духи. Ерунда какая-то! Когда бы он успел по бабам пошляться-то? Особенно в таком сомнительном состоянии. Хотя, шутливо подумалось мне, это объяснило бы его непотребный вид в итоге. Но тогда почему он спит со мной в постели, а не где-то еще? Глупости сплошные в голову лезут с утра пораньше.

Мда, ерунда ерундой, а вопросов к трактирщику у меня явно прибавилось: начиная от того, ужинал ли вчера мой спутник, и заканчивая тем, где здесь можно еще искупаться. Мне, по крайней мере, ничего не сказали о том, что здесь имеется баня или что-то ей подобное, поэтому и попросила принести бадью в номер за дополнительную плату. Хотя совсем не отказалась бы посетить общие купальни или прогреться в домовой баньке.

Решив не откладывать дело в долгий ящик, я ухватила пару монет из лежащего на столе кошеля и отправилась вниз — завтракать. Для начала.

Время было еще довольно раннее, и посетителей в нижнем зале кроме меня не наблюдалось. Зато с кухни уже вовсю доносились ароматы, от которых мой рот тут же наполнился слюной, а в животе настойчиво заурчало. Что и говорить, готовили здесь действительно вкусно и сытно, это я отметила еще вчера. Спасибо тому доброму человеку, порекомендовавшему нам остановиться именно у его родственника. Хорошая оказалась идея!

В святая святых любой хозяйки я заходить не стала. Просто вежливо постучала по стойке и дождалась, пока кто-нибудь из хозяев или обслуги появится в зале. На мой «зов» тут же откликнулась молоденькая подавальщица, судя по внешнему сходству, одна из дочерей трактирщика, и с вежливой улыбкой поинтересовалась, чего я изволю.

Я изволила завтракать, и чем быстрее, тем лучше! О чем не менее доброжелательно сообщила в ответ. Выбрав из перечисленных вариантов то, что больше пришлось по душе, я с легкой душой отправилась за столик ждать своего заказа. Разговор о Роне с девушкой решила пока не заводить. Сначала спокойно поем, а потом уж по ситуации посмотрю. И лучше бы спрашивать напрямую у трактирщика, он мужик приметливый: даже если чего и не знает точно, зато в наблюдательности ему не откажешь.

Умудрился же вчера заметить, что брачной татуировки у нас с Роном нет, когда я ему нагло заявила, что мы женаты и попросила одну комнату на двоих. Пришлось выворачиваться и врать, что как раз на церемонию в храм и ехали, когда несчастье случилось. А перед богами, мол, мы давно уже муж и жена. Еле уломала мужика недоверчивого.

Размышления мои были прерваны появлением жены трактирщика с подносом в руках. Ловко переставив мой завтрак на стол, она чуть замялась, словно желая что-то сказать. Однако увидев, с каким нетерпением и голодным блеском в глазах я придвинула к себе тарелку с кашей, махнула рукой, пожелала приятного аппетита и отошла.

А я с огромным удовольствием отдала должное вкуснейшей пшенной каше на молоке, свежему, еще даже теплому пшеничному хлебу, и горячему чернично-брусничному морсу. Брусника, видимо, осталась еще с прошлого года, потому что в лесу она еще не поспела толком — специально смотрела, когда искала что-нибудь жаропонижающее для Рона.

Ела не спеша, наслаждаясь каждой ложкой, каждым кусочком вкусной домашней выпечки. А еще тишиной и спокойствием, отсутствием необходимости снова куда-то бежать и что-то делать. Пусть и временно.

Постепенно в общий зал начали подтягиваться и другие постояльцы гостиницы, но тихий гул голосов, разбавляемый перестуком ложек о глиняные миски, совсем не мешал, наоборот добавляя какого-то уюта и душевности. Словно я вновь вернулась в Академию и сижу рано утром в студенческой столовой, постепенно заполняющейся полусонными адептами.

Однако это уже в прошлом. Вряд ли я когда-нибудь там еще буду работать. Разве что в гости загляну к знакомым, когда эта война закончится, и я вернусь домой. Но это все после. А сейчас слишком уж расслабляться не стоит. Пора переходить к следующему пункту моих планов, а именно расспросам о своем спутнике и его вчерашних передвижениях.

Улучив момент, когда одна из подавальщиц проходила мимо, я кликнула девушку, выразив желание расплатиться за завтрак, а заодно попросила ее позвать отца для недолгой беседы, если он в данный момент свободен. Вот только спустя несколько минут подошел ко мне не сам хозяин заведения, а его жена, чуть полноватая, но приятная на вид, опрятная и улыбчивая женщина средних лет.

Вытерев мокрые руки фартуком, она присела на свободный стул и, чуть озабоченно глядя на меня, произнесла:

— Муж сейчас отлучился по делам, но я могу побеседовать с Вами, если нужно. Вам не понравился завтрак?

— Что вы! — поспешила я уверить ее в обратном. — Я давно уже так вкусно не ела, уверяю Вас! Просто хотела задать несколько интересующих меня вопросов.

— А, ну тогда чем смогу — помогу, — с заметным облегчением улыбнулась женщина. — Меня Хельга зовут. Спрашивайте.

— Спасибо Хельга, а меня — Рина, — решила я все же представиться запасным именем для создания более доверительной атмосферы. Надеюсь только, что Рон, если здесь и сидел, то воздержался от упоминаний обо мне и нашем статусе. Согласовать эту информацию с ним у меня возможности заранее не было.

Но судя по тому, что Хельга, не моргнув глазом, приняла мое имя, я сделала вывод, что все в порядке. А потому, приняв несколько смущенный и потерянный вид, словно мне неловко поднимать данную тему, принялась ее расспрашивать:

— Понимаете, я вчера так устала и переволновалась в дороге, что уснула совсем рано. А утром встала и поняла, что муж куда-то выходил ночью. Я за него очень волнуюсь, потому что после нападения он долго не приходил в себя. Надеюсь, и здесь особо долго не сидел, если спускался покушать. Он ведь за этим вниз приходил, да? Значит, чувствует себя уже лучше? Простите, что расспрашиваю Вас, просто не решилась его будить. А сейчас не знаю, то ли брать с собой для него завтрак наверх, то ли он сам спуститься сможет… Вот.

Под конец своего сбивчивого монолога, я уже сидела понурившись, нервно теребя свои пальцы. Хотя, если совсем честно, наигранной эта эмоция была лишь отчасти. Мне и правда было неловко расспрашивать постороннего человека о своем спутнике. Особенно учитывая, что по мере того, как я говорила, взгляд Хельги становился все более откровенно сочувствующим.

— Ох, девонька, прямо не знаю, как тебе и сказать-то… — глубоко вздохнув и на мгновение отведя глаза, будто виновата в чем, начала трактирщица. Даже на «вы» обращение позабыла, поддавшись порыву женской солидарности. И выложила мне все, как есть: — Но таить такие вещи тоже не след. Особенно, если ты к нему серьезные чувства испытываешь. В общем, был твой жених вчера внизу. Один. Поужинал, поговорил о чем-то с моим мужем, а потом в свой номер сбегал, взял вещи и куда-то ушел часа на два примерно. Я ж тогда так заволновалась, что как бы он тебя тут одну не оставил насовсем, что пристала к своему и всю правду из него вытрясла. Оказывается, Корн мой твоего отправил не куда-нибудь, а прямо в городские купальни. Сказал, что тот сам об этом спрашивал. А они-то у нас не где-нибудь находятся, а в заведении мадам Олви. Бордель это местный, простите меня боги! Но ты, девонька, не переживай, мужики они такие, сама знаешь… наделают порой ошибок, а потом сами в ноги бросаются, прощения просят. Так что ты не руби сгоряча. К тому же, вдруг уже ребеночка носишь? Негоже дитенку-то без отца расти.

— Ясно… Спасибо Вам, Хельга… за откровенность, — слова давались с трудом, но вовсе не по той причине, которую увидела в этом добрая женщина. Решила небось, что для меня предательство жениха оказалось страшным ударом. Даже отказалась брать оплату за завтрак, погладила по плечу и ушла на кухню, пообещав напоследок прислать дочку с кусочком ее фирменного пирога. Наверное, чтобы я свое горе заела. Дела-а-а…

А я сидела в ступоре и пыталась переварить только что услышанное. Причем, владели мной отнюдь не горе и стыд, а совсем иные, однако не менее сильные чувства.

То есть, он встал ночью. Прогулялся до местного борделя. А потом пришел назад и завалился спать со мной? Да еще голым?!

Никогда не думала, что что-то может довести меня до такого бешенства. Причем, в данный момент я не могла бы сказать, что уязвило меня больше всего. То, что Рон, несмотря на свое состояние, действительно пошел развлекаться по бабам; то, что потом имел наглость распустить руки в мою сторону, при этом, совершенно не позаботившись хотя бы о видимости каких-то приличий и моей скромности. Или сочувствующие и понимающие взгляды жены трактирщика мою сторону: мол, еще пожениться толком не успели, а муж при первой же возможности на сторону загулял!

А ведь я только из-за необходимости присмотра за раненым сказала, что мы почти женаты. Иначе могли бы нам совместный номер и не сдать. И вот чем он отплатил за мою доброту и уход! Просто напросто опозорил! Да черт с ней, с репутацией, от нее за последнее время уже и клочков не осталось. Тем более, что здесь я проездом и вряд ли когда-нибудь еще увижу этих людей. Но то, как этот неблагодарный мужчина наплевательски отнесся к тому, что мне пришлось совершить, выхаживая его, и при первой же возможности снова отправился проверять себя на прочность, просто взбесило!

Опасаясь, что в таком состоянии я вполне способна устроить Рону настоящий безобразный скандал, я заставила себя еще с полчаса посидеть внизу, медленными глотками попивая остывающий морс и стараясь хоть немного успокоиться. Выходило поначалу неважно. Но потом мало по малу, я начала «затухать». В конце концов, что я разнервничалась из-за него? Ну, подумаешь, сдуру поддался инстинктам? Я ведь не из-за того переживаю, что он с гулящими девицами полночи провел. Мне за свои труды обидно. И за нарушенные личные границы.

Так что нужно просто успокоиться и поберечь свои нервы. Выпить еще кружечку этого вкусного морса, заказать кусочек аппетитно пахнущего яблочного пирога и подумать о чем-нибудь постороннем и приятном. Может, пока мы здесь на пару дней остановились, сходить полюбоваться на местную ярмарку? Наверняка же где-нибудь недалеко есть большой шумный рынок. При этом даже не обязательно что-то покупать, просто побродить, поглазеть, потрогать особо понравившиеся безделушки. Меня всегда это успокаивало и давало почувствовать себя частью пестрой толпы, веселого, деловитого, озабоченного своими делами и проблемами людского потока, в котором так легко забыть о том, насколько ты на самом деле одинока.

В зале за неспешным завтраком я просидела больше часа. Зал постепенно все больше заполнялся народом. Значит и торговые ряды уже наверняка открыты. А мне как раз нужно кое-что прикупить. Как минимум, пополнить запасы аптечки. Так что возьму с собой немного денег и отправлюсь чуток развеяться.

Но для начала все же следует провести один воспитательный разговор.

Поднимаясь обратно в номер, для себя я твердо решила, что, как только Рон проснется, сразу же скажу ему о недопустимости подобных ситуаций в будущем. Как в смысле халатного отношения к своему здоровью, так и касаемо нашего совместного пробуждения. И неважно, что послужило причиной последнего — коварный умысел с его стороны или же просто вопиющая нескромность, такого повториться не должно. Потому, что я категорически против! А так как в данном походе я являюсь его полноправным союзником, а не подчиненной, мое мнение тоже должно приниматься в расчет.

Да и вообще, пора завязывать с совместными ночевками. Надеюсь, больше для них причин не будет. Все же мы уже достигли мест, где магия снова работает, а значит найти хорошего целителя и окончательно поставить этого неугомонного мужчину на ноги труда не составит. Только теперь пусть он этим сам занимается, задача несложная. Я что могла — сделала, на этом можно и отдохнуть: выспаться, отъесться, пополнить запасы медикаментов и зелий и приготовиться к дальнейшему пути. Все же свою задачу мы пока так и не выполнили, а до следующего нашего пункта назначения — Ардоны — путь был неблизкий.

Однако все мои благие намерения и планы были разрушены, стоило мне переступить порог нашей комнаты.

Рон, уже полностью одетый, стоял возле стола, на котором в беспорядке лежали его вещи, и с весьма задумчивым видом заново укомплектовывал свой вещмешок. Заметив мой приход, он на минуту отвлекся от своего занятия, но только для того, чтобы рассеянно бросить мне всего несколько фраз:

— А, Эрин, хорошо, что ты вернулась. Надеюсь, ты уже успела поесть. Собирайся, давай! Сейчас я тоже позавтракаю и пора отправляться дальше. Время не ждет. Так что пойдем в столицу порталом.

И ни приветствия тебе, ни благодарности. Ни даже минимального любопытства на тему того, как он вообще тут оказался, да еще и в почти здоровом состоянии. Вот ведь… скотина неблагодарная! Воспринимает все, как должное, и вообще ни капли не заботится о тех, кто находится с ним рядом.

Не то, чтобы я ожидала от него извинений или надеялась на какое-то вознаграждение, но проявить простейшую человеческую признательность можно было? Да хотя бы толику уважения ко мне, как к личности и партнеру по общему делу, а не навязанной ему проблемной спутнице, выказать не судьба?!

Возмущение поднялось во мне приливной волной и так же быстро схлынуло, сменившись уже совсем иным чувством, стоило мне только осознать последнюю сказанную им фразу. Из меня словно стержень выдернули: ноги ослабли, все тело затрясло мелкой дрожью и я, привалившись спиной к стенке, буквально сползла по ней вниз, садясь на корточки и пряча лицо в ладонях.

Первый всхлип не заставил себя долго ждать, за ним раздался второй, третий. И вскоре я уже содрогалась всем телом в приступе хохота, обхватив себя руками, крепко зажмурив глаза и запрокинув голову назад, упираясь затылком в твердые, шершавые доски.

Бесполезно… Все бесполезно… Он безнадежен!

Рон смотрел на меня ничего не понимающим взглядом, а я чувствовала, как громкий, неестественный, какой-то надрывный смех знаменует собой начало настоящей, неудержимой истерики. И не знала, совсем не знала, как объяснить ему мою реакцию на совершенно обычные слова.

Портал… «Мы пойдем в столицу порталом». Для кого-то это действительно ерунда и даже в удовольствие столь стремительно путешествовать на большие расстояния, если оно по карману. А для меня это страх, животный ужас и самая настоящая фобия. После гибели родителей во время неудачного перемещения в сердце моем навсегда поселился страх перед магическими пространственными перемещениями. Устроившись работать в Академию, я не ограничилась одним крылом Исцеления и спортивным залом. Библиотека также стала одним из моих любимых и часто посещаемых мест. И как только появилась возможность, я изучила всю доступную литературу по этому вопросу и вынесла для себя несколько простых истин.

Порталы не так безопасны, как это принято считать. Случайные смещения координат выхода, несчастные случаи, пропажа людей и неодушевленных предметов хоть и были большой редкостью, но все же время от времени случались. И высчитать хоть какую-то причину подобных сбоев, как маги ни бились, не получалось. Разве что заметили иногда закономерность в том, что большей частью несчастные случаи происходили с не совсем здоровыми людьми, а вещи пропадали преимущественно магического назначения. Поэтому редкие артефакты и тяжелобольных людей через порталы не переносили, в первом случае используя альтернативные варианты доставки, а во втором предпочитая вызывать целителя к пострадавшему, а не наоборот.

Кстати, молодых обучающихся адептов и детей с только что открывшимся даром тоже не допускали к переходам. Слишком нестабильна была их собственная магия, зачастую пока еще слабо подконтрольная своему носителю, и могущая создать помехи при пространственном переносе. Поэтому лишний раз рисковать никто не хотел.

Но все это большей частью касалось стационарных переходов, расположенных в каждом из больших городов. Заклинания телепортации и личные амулеты переноса были гораздо более безопасны, зато и стоили в разы дороже. Поэтому одним из самых редких и завидных магических умений считался именно дар к свободному пространственному перемещению. И чем сильнее он был, тем большее количество людей мог взять с собой телепортирующийся маг.

Но нам-то идти предстояло именно стационарным порталом! Так что в данном случае мои опасения были более чем оправданы. Рон еще не успел толком оправиться от ранения и последующей слабости. А я со своим новорожденным и нестабильным даром вообще непонятно как могу быть воспринята магическим переходом.

А если все это помножить на мой уже впитавшийся в кровь страх перед подобного вида магией, то становилось понятно — за право жить, дышать и добираться до столицы своим ходом по твердой земле я буду драться до последнего! Даже если для этого придется поднять руку на раненого человека. Здесь уж он меня не переупрямит, как бы ни старался. У каждого человека есть свой предел терпения и я, кажется, уже достигла своего!

Смех стал тише, медленно, но верно переходя в тихие всхлипывания. Слезы неудержимым потомком текли по щекам, а я, все так же сидя на корточках у стены, медленно начала раскачиваться взад и вперед, не в силах совладать с реакциями своего тела. Если раньше, в госпитале, я думала, что мне было плохо и я срывалась, то теперь со всей очевидностью поняла: по настоящему ПЛОХО мне было именно сейчас.

Одна в чужой стране. С фактически незнакомым человеком, который совершенно не считается с моим мнением и готов рисковать не только своей, но и моей жизнью ради собственного упрямства. И при этом я не могу отказаться от выполнения своей миссии. Не могу, и все тут! Я обещала. Я слово дала! Не кому-то, самой себе. Что все сделаю, лишь бы эта война поскорее кончилась. Чтобы больше не видеть, как умирают в госпиталях ни в чем не повинные люди, чтобы не слышать их тихий плач и предсмертные стоны. Чтобы мне, наконец-то, перестали сниться страшные раны солдат и лицо того угасающего у меня на руках совсем еще мальчишки, глядящего с безысходной тоской в стекленеющих глазах.

Спрятав лицо в ладонях, я громко, надрывно плакала от горя, усталости и жалости к себе, совершенно не стесняясь своей слабости. Все равно. Мне все уже все равно. Пусть видит. Пусть презирает. Но изменить мое решение он не сумеет. Я должна выжить, и с ним или без него закончить это дело. Не знаю как. Не знаю, получится ли это вообще? Но я сделаю все от меня зависящее. А там — будь, что будет! В конце концов, терять мне уже нечего.

В себя привели крепкие руки, схватившие меня за плечи и рывком вздернувшие на ноги, а потом встряхнувшие так сильно, что у меня клацнули зубы. Открыв глаза, увидела перед собой обеспокоенное и в то же время раздраженное лицо Рона, который, встряхнув меня для острастки еще раз, жестко проговорил:

— Эрин, приди в себя! Что за дурацкие шутки? Нашла время для нервного срыва. Я был о тебе лучшего мнения. Ну же! Бери себя в руки и иди, собирайся. Через полчаса мы выходим.

— Не трогай меня! — резко с силой толкнула его в грудь, рванувшись из рук и отскакивая в сторону, — откуда только силы взялись? — Я не пойду с тобой в Ардону порталом. Понял?!

— Да что с тобой такое творится, сумасшедшая?! С чего ты вообще завелась, не пойму! Совсем дикая, что ли, или никогда не видела пространственных переходов? — не на шутку рассердился мужчина.

Кажется, я нечаянно задела его рану, чем прилично разозлила, но меня это не проняло. Я неотрывно наблюдала за своим противником. Поэтому уловила момент, когда Рон вновь рванулся ко мне, собираясь сграбастать и начать приводить в чувство. А то и просто закинуть на плечо и понести к порталу. С этого самовлюбленного индюка станется! Но я этого не допущу.

Дальше тело сработало уже само по себе, внезапно вспомнив преподанную мне когда-то отставным сержантом Дартоном науку. Которую я впоследствии отточила почти до совершенства на спаррингах в академическом спортзале.

Перехват руки, обхват за пояс, подшаг, поворот и чуть присев, резким рывком отправляю Рона в полет на пол. После чего, наплевав на приличия, просто сажусь ему на живот и, сдавив бока коленями, смыкаю руки на шее, с трудом давя в себе порыв сдавить ее посильнее.

Истерика оборвалась в ту же секунду, на смену ей пришла холодная, незамутненная злость. Такая, какой я раньше никогда за собой не замечала. Даже подумать не могла, что способна на подобное чувство. Кажется, тренер называл это боевой яростью, но не горячей, всепожирающей, а ледяной и оттого еще более опасной. Только мне сейчас было не до определений. Чуть подавшись вперед и глядя ошарашенному Рону в глаза, я убийственно-спокойно произнесла:

— Никаких. Больше. Порталов.