Воля владыки. В твоем сердце

Глава 4

Новенькая Мирель оказалась отъявленной болтушкой. Другие, кроме молчаливой Ирис и не слишком разговорчивой Зары, тоже были не против потрещать, но, оказывается, традиционное омовение сближает не только анх с кродахами, но и посетивших его анх между собой, и Мирель очень охотно секретничала с Сальмой, Хессой, Лин и даже Лалией. И наводящие вопросы не приходилось задавать! Только запоминать, что наболтала.

Правда, профессиональные навыки Лин все равно требовали подтверждения информации. Официальный допрос свидетелей и тем более очную ставку в серале не устроишь, но слово там, слово здесь…

Очень помогало, что и Асиру, и гостям вдруг резко стало не до анх. Ясно, что надолго такое пренебрежение не затянется, но вот уже второй день владыки были заняты чем-то другим. Может, спорами о талетине, который, слава предкам, все-таки не отравил Им-Рок, хотя бури внутри столицы бушевали чудовищные, а дальние предместья оказались почти полностью погребены в песках. Успевшие сбежать в город от талетина жители ближайших поселков и предместий пока обосновались в старых казармах, частью — в старой тюрьме, и даже так и не снесенные трущобы снова оказались заселены под завязку.

А может, Ладуш все-таки придумал для них какие-то развлечения, или Саад завладел вниманием? Как бы то ни было, несчастные позабытые-позаброшенные «цыпочки», к тому же запертые в стенах сераля — даже в сад, куда почти не долетал песок, выходить опасались, — только в бесконечных разговорах и находили отдушину.

Началось все, правда, не с разговоров или расспросов, а с ожидаемого скандала и, как и предрекала Лин Асиру, всеобщей истерики. Метка «трущобной выскочки» затмила и традиционное омовение, и роскошный букет, который из комнаты Сальмы пах на весь общий зал, и даже небывало грозный талетин. Оскорблять Лин в открытую теперь опасалась даже истеричка Гания, зато шипела она, кажется, не переставая. До тех самых пор, пока Лалия не бросила лениво, словно случайно оказавшись с ней рядом:

— Думаешь, ты лучше владыки знаешь, кого он должен хотеть? Сказать ему, чтобы непременно посоветовался с тобой в следующий раз?

Гания замолчала, только теперь опасливо косилась на Лалию, будто ждала, что той и правда взбредет в голову поделиться с владыкой ее недовольством, и все может закончиться весьма плачевно.

Лалия вообще очень помогала, одним своим присутствием. Иногда даже незримым. Потому что реагировала на появление второй митхуны совсем не так, как наверняка ждали, а может быть, и надеялись жаждущие раздоров и склок анхи. Наоборот, метка владыки на шее в глазах остальных будто сблизила прежнюю митхуну и новую. Для Лин же в ее отношениях с Лалией почти ничего не изменилось. Разве что пересекаться в серале, и в общем зале, и в саду, и в купальнях они стали чаще. Этого требовало задание Асира и затеянная ими «игра на выживание», как с усмешкой обозвала ее Лалия. Только ничего веселого ни в ее словах, ни в хищном прищуре, с которым Лалия иногда посматривала на новеньких, не было. Она всерьез полагала, что от этих анх можно ждать чего угодно, и собиралась действовать на опережение.

Именно поэтому к их общему делу была привлечена Хесса, а за ней — и Сальма. Но ту было решено не посвящать в подробности о заговоре, покушении и отравлении, только о том, что посольство старшей ветви выглядит подозрительно. А о «родственных трениях» Асира и Джасима она и сама знала, и просьба владыки о проверке «подарка» ничуть ее не удивила. У Сальмы и без того хватало и забот, и эмоциональных встрясок. Ее слезливая матушка проводила в серале дни напролет, и скрыться бедной Сальме было некуда.

Вечерами, поужинав, «цыпочки» тосковали в общем зале, с надеждой прожигая взглядами закрытую дверь. Это было самое удобное время спрятаться от общего внимания. Шли в оружейку, куда Сальма в первый же вечер, окинув непередаваемо брезгливым взглядом тонкие циновки на полу, натащила подушек. Лалия запирала дверь от случайных любопытных. Лин доставала блокнот, где она, по старой привычке, записывала все, что им удавалось разузнать, в форме хорошо структурированного досье.

Уже на второй вечер картинка складывалась довольно интересная.

Из семи подаренных Джасимом анх четыре точно были ни при чем. Наивные, добрые, болтливые, абсолютно не умеющие скрывать свои чувства, мечты и страхи. Мирель так и вовсе напоминала Сальму, даже, как и Сальма, скучала по дому. Хотя в ее родном городке, если судить по рассказам, не было ровным счетом ничего примечательного.

А вот три других…

Вернее, две — с Ирис, пожалуй, тоже все было понятно. А кудрявая миниатюрная Варда и стройная светловолосая танцовщица Зара…

— Две темные лошадки, — сказала Лин, листая блокнот. — Давайте-ка я перечислю все, что мы о них узнали, может, я что-то упустила? А может, у вас какие-то мысли возникнут на фоне общей картины.

— Начни с Зары, — попросила Лалия.

Лин кивнула.

— Зара. Если думать, что Джасим подбирал подарки под конкретных владык, она, видимо, предназначалась Латифу. Она старше остальных, даже старше Ирис. Тридцать два — возраст, когда анха, мечтающая о семье и детях, скорее всего, готова признать, что что-то пошло не так. Она мечтает о детях, это достоверно. Даже… — Лин запнулась, покачала головой. — Там не просто «мечтает». Я бы сказала, судя по некоторым реакциям, что дети — ее больная тема. Возможно, что-то было… в прошлом. И до сих пор не отболело. Что еще важно? Она не истеричка, не склонна ждать у моря погоды, скорее, сама начнет действовать. Анха с характером, совсем не похожа на серальную. Или, — она развела руками, — в серале Джасима порядки больше похожи на загон с голодными зверогрызами? Но ей категорически не подходит сераль владыки Асира, где анхи пьют настои от беременности. Тут, правда, я вижу противоречие. Джасим не из тех кродахов, анхи которых останутся без детей даже к двадцати годам, не говоря уж о тридцати. Что с ней не так?

— Может, она из тех… свободных анх? — Хесса взглянула на Сальму. — Помнишь, на празднике Им-Рока ты рассказывала про живые картины?

Та нахмурилась, но кивнула.

— Танцовщицы. Кочующие кланы анх, под присмотром нанятых кродахов. Но как одна из простолюдинок могла оказаться среди подарков владыке Асиру? К тому же она не выглядит невоспитанной, знает и как себя подать, и как себя вести.

Хесса пожала плечами.

— Значит, у нее были причины измениться. А может, она и вовсе не простолюдинка. Или среди танцовщиц не бывает анх знатного происхождения?

— Бывает все что угодно, — сказала Лалия. — А воспитание и умение себя подать, как мы все отлично знаем, — это лишь вопрос времени и желания. Раз она оказалась в посольстве от старшей ветви, значит, старик Джасим приложил к этому руку. Может быть, даже лично.

— Вопрос, ради кого? Нашему владыке ее предназначали или все-таки и правда Латифу?

Лалия потянулась, откинула назад волосы. Сказала с недоброй улыбкой:

— Для владыки Асира — Ирис.

— А многое ли зависело от Латифа? Была нужда его обхаживать? — Лин припомнила те характеристики, что давали старому Латифу мастер Джанах и Лалия. — Он, как я понимаю, и без того поддерживал скорее Джасима, чем нашего владыку? Мог Джасим использовать анху как незаметный канал связи с союзником?

— Если и так, своей смертью старикашка спутал ему все карты. Но, пожалуй, — на этот раз улыбка Лалии была откровенно зловещей, — стоит познакомиться поближе с этой красавицей и заодно спросить у Ладуша о результатах ее осмотра.

— Что ты хочешь от него услышать? — спросила Хесса. — Больную анху не стали бы дарить, да и отсюда выставили бы сразу.

— Болезни бывают разные, — Лалия поднялась, прошлась по комнате, задумчиво взяла с держателя кинжал с крупным синим камнем в навершии. Похожий Лин видела у Назифа на поясе. Ну да, синий — цвет Шитанара. И заодно любимый у Лалии, который удивительно подходил к ее глазам. — В том числе болезни сердца и души, а их ни один лекарь запросто не обнаружит, разве что доверенное лицо, но эта златовласка здесь без служанок и без подруг. Я хочу знать, может ли она родить. И рожала ли до этого. Тогда получится задать правильные вопросы и надавить на нужные мозоли. Кто-нибудь из вас желает сделать знакомство с Зарой более тесным?

— Я не смогу, — покачала головой Сальма. — Она не подпускает. Мы говорили несколько раз, она всегда вежлива и спокойна, но доверять и доверяться не станет. Понадобится или много времени, или кто-то более… близкий ей по характеру.

— Мне она вряд ли запросто доверится, — усмехнулась Лалия. — Она для этого слишком опытна и, возможно, умна. Общение с Лин скорее напомнит ей об осторожности, чем настроит на искренность. И кто остается?

— Я? — изумилась Хесса. — Все, что у нас может быть общего — это происхождение. Да и то неизвестно. Детей я не хочу. Вернее, не хотела, — она вдруг замялась. — Даже в страшном сне мне не могло присниться, что мои возможные дети будут таскаться по трущобам вместе со мной. Нет уж, я скорее сдохла бы сама, чем там родила!

— Вот именно, — сказала Лалия. — Если ты права насчет кочующего клана, в ней тоже много здоровой или не очень тяги к свободе и независимости. Она привыкла сама принимать решения, не оглядываясь на кродахов. А еще ты обычно так полыхаешь эмоциями, что вряд ли кто-то заподозрит тебя в притворстве. Да и наши «цыпочки» тебя не любят. Более бурно не любят, чем даже Лин. В данном случае это скорее плюс. Ты не умеешь подстраиваться под общество, а значит, интриги любого рода — категорически не твое.

— Здесь я должна расстроиться? Или обрадоваться? — мрачно спросила Хесса. — Ладно, я попробую. Но так как интриги не мое, а от притворства меня тошнит — ничего не обещаю.

— Не притворяйся. Просто молчи о том, чего ей не нужно знать, очень внимательно смотри и слушай и попробуй задать верные вопросы, если для них подвернется случай. А я расскажу, что узнаю у Ладуша. Кто дальше? Варда?

— Да, — Лин перелистнула несколько страниц. — На самом деле вряд ли Варда замешана в чем-то серьезном, для этого она слишком простодушна и романтична. Но таких наивных девочек очень легко использовать втемную, а у нее был в пути роман с мальчиком из кродахов, Газиром. Причем говорят об этом романе разное. Мирель думает, что они были знакомы и раньше, но точно не знает. Ей так «просто кажется». Юмна шипит, что парень на Варду и не посмотрел бы, если бы от нее не несло недавней течкой. Хотя в его возрасте, по-моему, кродахи готовы взять любую анху в любое время, не особо принюхиваясь. Но важно другое. Варда не скрывает этот роман. Я поболтала с ней немного сегодня. Похоже, что для нее Газир — больше, чем просто кродах, который доставил ей удовольствие. Не знаю, любовь это, влюбленность или девчоночья дурь… я не очень в этом разбираюсь. Но что-то есть. Она встревожена. Ждала, что ее возлюбленный придет сюда к нам и возьмет ее. «Он ведь родня владыке, к тому же он в посольстве, значит, у него есть право прийти в сераль, так?» Боится, что, раз он не пришел, посольство впало в немилость. Разговоры о том, что так может случиться, ходили еще дома, и Газир не раз повторял, что ничего не боится. «Как будто мы ехали не к владыке Имхары, а в пасть зверогрыза!»

— Кто-нибудь из анх сгущает краски, когда речь заходит о возможной «немилости»? — с интересом спросила Лалия.

— Только наши, — растерянно отозвалась Сальма, будто сама удивлялась такому неожиданному повороту событий. — Почти все не рады новеньким, кто-то больше равнодушен, кто-то больше зол, поэтому их уже успели напугать и «нижними», и «казармами» как знаком особого раздражения владыки. Кто-то даже вспомнил последние казни на площади Им-Рока.

— Только о том, что это был трущобный Рыжий и его шайка, по-моему, забыли упомянуть, — скривилась Хесса.

Лалия кивнула.

— Новеньким даже стараться не надо, наш сераль все сделает за них. И напугает, и напустит туманов не хуже, чем на болотах Харитии.

— А и правда, кто-нибудь знает, где посольство господина Джасима? — вдруг спросила Сальма. — Они точно были во дворце, но я не видела никого, кроме анх. Они ведь не могли сразу уехать обратно?

Хесса нервно заерзала, а Лин вопросительно посмотрела на Лалию. Секретность секретностью, но Сальма им помогает, а история с отравлением рано или поздно все равно просочится в народ. И еще неизвестно, в каком виде!

— Что? — пожала плечами та, перехватив ее взгляд. — Вы можете рассказать, раз уж мы все здесь. — И добавила, взглянув на Сальму: — Ты ведь и без моих напоминаний понимаешь, что многому из сказанного сегодня лучше остаться в этой комнате? Но давайте позже. Сейчас печальные подробности, связанные с посольством, не так уж важны. Важнее другое — я хочу, чтобы Варда не просто тревожилась. Я хочу, чтобы она думала, что с этим ее… Газиром случилось что-то очень страшное. Может, и не казнь на площади, но что-то вроде того.

— Они что… все убиты? — спросила Сальма, на глазах бледнея.

— Живы, — буркнула Хесса. — Лежат во дворце первого советника под бдительным присмотром лекарей. Я объясню потом.

— Но новеньким об этом знать не обязательно, — Лалия неуловимым движением метнула кинжал. Вжикнул металл, сверкнул синим камень в рукояти, и клинок с глухим хрустом вонзился точно в лоб сынка Пузана, все-таки нарисованного Лин после памятного разговора с Джанахом о судьбах мира и повешенного вместо мишени.

Дернулась Сальма, хмуро взглянула на Лалию Хесса.

— Я могу закинуть ей такую идею, — Лин рассматривала получившуюся композицию с мрачным удовлетворением. — Получится даже вполне правдоподобно, мне и намекать не придется, она сама решит, что анха с меткой владыки точно знает больше, чем анхи без меток. Но объясни, зачем? Ты ждешь, что она, как я когда-то, полезет через стену в поисках правды?

— Нет, боюсь, на такие опрометчивые подвиги, кроме тебя, мало кто способен. Мне интересна реакция новеньких. И не утруждайся, слух разлетится по ушам и без твоей помощи, я знаю, кто справится с этим, не привлекая внимания, тихо и незаметно. Тебе пока не стоит открыто вмешиваться в спектакль. Вполне возможно, наоборот, именно тебе придется развенчивать ошибочные слухи. Анха с меткой владыки может это сделать. Смотрите очень внимательно, кто бросится утешать нашу влюбленную крошку и как. А кому будет интереснее докопаться до сути и понять, что творится за стенами дворца, за которые им не перебраться. Мне нужны те, кто будет вести себя так, будто от правды зависит их жизнь. А может, и нечто большее. Но, я думаю, эти таинственные «они» будут крайне осторожны. Значит, стоит обращать внимание даже на самые незначительные детали.

— Операция «хорек в курятнике»? — хмыкнула Лин. — Устраиваем знатный переполох и смотрим, кто куда бежит?

— Бежит, лежит, смотрит, — кивнула Лалия. — И особенно — в какую сторону думает. Самое время побыть хорьками, а не цыплятками. Надеюсь, вы к этому готовы.