Воля владыки. У твоих ног

Глава 26

Асир ожидал худшего. Ладуш не был склонен к преуменьшениям, но сейчас ему могло не хватить времени толком разобраться в ситуации. Впрочем, он выяснил главное: опасности для жизни нет, зато есть целый букет неподтвержденных диагнозов от трущобного профессора. Лин не просто по глупости подставилась под зубы и когти — что-то в ней менялось, подстраивалось под ситуацию, а действие отравы, блокирующей суть анхи, подходило к концу. Гормоны, циклы, пониженная сопротивляемость, эмоциональная нестабильность… От терминов, которыми засыпали его явно переобщавшийся с профессором Ладуш и сам профессор, у Асира заболела голова, и он решил, что никакой пользы в них нет. Польза была в другом — положиться на собственное чутье, как и всегда. Обнюхать, осмотреть, убедиться, что оба правы: Лин в порядке, ей не угрожает ничего, кроме течки в недалеком будущем.

Она и правда не выглядела ни больной, ни всерьез травмированной. Только фонило от нее разнообразной смесью слишком ярких эмоций. Ей было и страшно, и немного больно, и стыдно, и тоскливо, и отчего-то радостно. Асир чувствовал на себе жадный изучающий взгляд, чуял жажду прикосновений так отчетливо, будто его и впрямь ощупывали — нерешительно, едва касаясь. Лин берегла поврежденную руку, но не как страдающая от боли, а скорее из разумной предосторожности. А еще она пахла, призывно и ярко. Запах растекался по террасе, просачивался в ноздри, заставляя сглатывать сладковатую слюну. Пахла анхой, которая выбрала своего кродаха. Асир не знал, осознает ли это сама Лин, но все ее существо так искренне и откровенно тянулось навстречу, искало близости — прикосновений, взглядов, внимания, — что невозможно было ошибиться.

Асир пригубил кислого, щедро разбавленного водой вина, оно хорошо утоляло жажду, а в горле было сухо, как в сердце пустыни. Лин укладывалась на кушетку с таким видом, будто ее собирались не массажировать, а пытать, долго и со вкусом. И причину этой зажатости, неприязни к чужим рукам, не понимала сейчас, похоже, только сама Лин. Ирлан поднял голову, Асир перехватил его бесстрастный, но от того не менее выразительный взгляд и встал рядом. Хватило одного почти братского касания. Лин обернулась, уткнувшись носом в запястье, и сразу расслабилась. Истолковать все это можно было только одним способом, но Ирлан хмурился, чуть заметно сдвигая брови, и Асир знал, почему. Все в Лин, начиная с запаха и заканчивая телом, кричало о желании, но она не была возбуждена. Ирлан повидал на своем веку многое, вправлял кости не одному кродаху, снимал напряжение и принимал роды не у одной анхи, он жил во дворце давно и давно ничему не удивлялся, но то, что происходило сейчас, сбивало с толку даже его.

Асир усмехнулся. Пропустил сквозь пальцы мягкие волосы. Лин зажмурилась. Румянец заливал ее щеки, спускался неровными пятнами к шее. Ей было хорошо, слишком хорошо и спокойно, и от этого очень неловко. Возбуждения в ней было хоть отбавляй, просто оно никак не проявлялось физически, но Асир понимал, что это ненадолго. Осталось совсем немного подождать.

— Чего ты так боялась, когда вошла? — Он знал ответ, но Лин надо было отвлечь от вызывающих стыд и беспокойство переживаний.

— Боялась… — Она сглотнула, повернула голову, поймав взгляд. — Вы могли решить, что я не справилась. Запретить ходить к Исхири. Я ведь понимаю, как повезло, что успела руку подставить, а если бы в горло… Знаю, что виновата, что сглупила, но…

— Анкары не безобидные домашние питомцы. А растущие анкары агрессивны, как и любые подростки. Рано или поздно это должно было случиться. Запретить я могу лишь в одном случае: если на тебя нападет Исхири. Не в шутку, не играя, а всерьез. Только это будет означать, что ты не справилась. Что рано или поздно он захочет тебя убить, потому что ты слаба и ваша связь делает слабым его. Пока этого не случилось, я не стану вмешиваться.

Охватившие Лин облегчение и благодарность можно было, кажется, пробовать на вкус.

— Спасибо, — она вновь закрыла глаза и расслабилась. Ирлан закончил с поврежденной рукой, перешел на другую сторону, Асир сместился, давая ему доступ, и Лин потянулась следом.

— Так какие же мысли довели тебя до травмы? — И на этот вопрос Лин тоже могла бы не отвечать. Асир догадывался. Они не виделись… сколько? Неделю? Меньше? Слишком много для анхи, которую тянет к кродаху. Да еще и для анхи, которая ни к чему подобному абсолютно не готова. Наверное, если и стоило спрашивать об этом, то не при Ирлане. Но очень уж хотелось посмотреть на реакцию, услышать то, что сойдет за правду: врать ему Лин скорее всего не станет, а вот умолчать о главном, как уже не раз пыталась, может. И отказывать себе в таком удовольствии Асир не собирался.

Все прежнее смущение было ничтожным рядом с тем, которым полыхнуло от Лин теперь. Кровь прилила к коже — уже не румянец, а настоящий пожар, от лба и ушей к шее, ключицам и даже груди. Она напряглась и прикусила губу, и Ирлан посмотрел укоризненно: эта слишком яркая, резкая реакция мешала массажу.

— Праздник. — Да, так и есть, начала Лин если и с правды, то далеко не с самой главной. — Все как с ума посходили. В общий зал не выйдешь, потому что в любой момент рискуешь наткнуться на озабоченного кродаха, который тебя захочет. Эти все… завидуют друг другу и сидят до полуночи, надеясь, что очередной гость выберет их. Ладуш предупредил без охраны не ходить. В саду шумно, за стеной же гуляют, все слышно. Не знаешь, куда спрятаться.

— И ты решила спрятаться у анкаров, — бесстрастно сказал Асир, надеясь, что лицо у него тоже бесстрастное и серьезное, хотя беспокоиться было не о чем — Лин на него сейчас не смотрела. — Понимаю, но это не конец истории, так?

— Совсем нет! — возмутилась Лин. — То есть не «нет, не конец», а «нет, не спрятаться», что я, совсем идиотка! Они же анкары, а не кролики! Если я к ним войду с настроем «я прячусь», это будет все равно что «вот добыча», разве не так?

Она все-таки застонала, попытавшись спрятать лицо, и Асир с трудом сдержал смех: легко запутаться во лжи, но он впервые видел, как можно запутаться в правде. Хотя то, что Лин понимала, с какими мыслями у анкаров делать нечего — было хорошо.

— Ладно, пряталась я в библиотеке, — неохотно продолжила она. — И в зале для упражнений, с Хессой. Но не будешь же сидеть там круглые сутки. А анкары… Я ведь хожу к Исхири каждый день. Он уже, по-моему, тоже привык и ждет. Но тогда… Рядом с выводком молодых анкаров нужно смотреть только на них, а не высматривать, не идете ли вы к Адамасу. — Она прерывисто вздохнула и наконец выдавила главное, единственное по-настоящему важное: — Я скучала.

Асир услышал за этим больше: ждала, что позовете, сбегала подальше не только из-за незнакомых озабоченных кродахов, а потому что не хотела знать, что вы позвали не меня. Думала, что времени осталось совсем немного, и о том, что будет, когда наступит течка. И все это время скучала — по запаху, по голосу, по близости кродаха, по вашей близости.

Что из этого было правдой, а что только предположениями, не смог бы сказать никто, кроме самой Лин. Но Асир с юности был избалован и интересом, и желанием, и любовью анх. Знал, что в серале его всегда ждут с трепетом и благоговением. А среди тех, кто мечтает упрочить свое положение или похвастаться перед остальными, всегда есть и те, кто по-настоящему привязан к нему, и даже те, кто считает его кем-то вроде великого предка или небожителя, который иногда снисходит до них и — о чудо! — даже берет в постель. В том, что творилось с Лин, не было ничего удивительного или необычного, и все же услышать это неловкое искреннее признание от нее оказалось приятно. Наверное, потому что сам Асир с первого дня знакомства выделял Лин среди остальных анх и ожидал такого исхода. Другой его, пожалуй, разочаровал бы.

— Я закончил, владыка, — сказал Ирлан. Он, конечно, понимал, чем должен завершиться такой разговор. Любой на его месте подумал бы о том же. Вот только никакого соития с готовой ко всему, соскучившейся, да еще и травмированной анхой сейчас не предвиделось. Асир усмехнулся, представив, как изумился бы навидавшийся всякого Ирлан, узнай, что после его ухода Лин не ждет ничего интереснее и утешительнее кофе или, может быть, вина, если вдруг захочет запить такие выматывающие эмоции.

— Иди, — он кивнул, опуская ладони Лин на плечи — незачем обманывать чужие ожидания и провоцировать ненужные вопросы, даже если их никогда не зададут.

Покрасневшая, блестящая от масла кожа была горячей, пальцы скользили по ней будто сами собой, и тянуло продолжить начатое Ирланом, зайти дальше, прикоснуться не только к рукам, провести по голой груди, задержаться на сосках, почувствовать, как толкается в ладонь сердце, узнать, как преобразится запах, когда спокойная расслабленность сменится напряженным ожиданием. Как Лин будет реагировать на другие прикосновения, более интимные и бесцеремонные.

За Ирланом бесшумно закрылась дверь, и Асир склонился ниже, вглядываясь Лин в лицо. Понимала ли та, что с ней происходит? Наверняка да, она не была глупым ребенком, только анхой, не пережившей ни одной течки.

— Когда ты начала травить себя этой гадостью? — спросил Асир. — Сколько лет тебе было?

— Четырнадцать, — помедлив, ответила Лин. Она лежала под его прикосновениями расслаблено, совсем не так, как с Ирланом. Дышала глубоко, смотрела в лицо — не отрываясь. — С первой течки. Так нельзя, но… В общем, тогда у меня были причины… личные, — она смущалась и недоговаривала, и вспоминать те давние «причины» ей было больно — до сих пор.

Асир не стал спрашивать, но понадеялся, что когда-нибудь Лин ему расскажет. Доверится полностью. Пока же просто гладил ее по плечам, успокаивая, и молчал. Лин вздохнула и продолжила:

— Таблетки с подростковой дозировкой пришлось доставать нелегально, медицинских показаний не было. С шестнадцати стало проще, годились уколы. Потом… был момент, когда задумалась, стоит ли продолжать. Но… не сложилось, в общем. А потом решила, что так проще. Не заморачиваться всякими глупостями. Не зависеть… Вот и вся история.

— Тебе знакомо чувство физического возбуждения? — Асир присел на край кушетки и все-таки накрыл ладонями ее грудь. Маленькую, почти не развитую. Слегка сжал пальцы. Соски не реагировали, были по-прежнему мягкими, неотзывчивыми, зато реагировала Лин — вздрогнула, вздохнула и приоткрыла рот, словно в изумлении или в ожидании поцелуя. У нее поджимался живот и сильно стучало сердце. А в запахе удивление смешалось с удовольствием.

— Успела ли ты испытать его? — продолжил Асир, обхватывая ее талию, мягко поглаживая гладкую кожу. — Твой профессор говорит, что после стольких лет на вашей отраве резкий отказ от нее вызовет сильную реакцию. Гораздо более сильную, чем у обычной взрослой анхи на кродаха или клибу. Знаешь ли ты, чего ждать и как это может быть?

Она протянула руку, дотронулась, робко, самыми кончиками пальцев, и тут же отдернула, снова залившись жаром.

— Простите, — прикусила губу. — Ладуш спрашивал у меня в первый день. Я рассказала ему… как-то раз мы с другом решили попробовать. Лютый стыд, вот что из этого вышло. Во-первых, мы оба были пьяны. Во-вторых, я все-таки на подавителях, а мой друг, он — клиба, и… ну, есть клибы, которым это интересно, но он настоящий сухарь, из тех, у которых оргазм наступает от новой формулы и никак иначе. И… ну, сначала я пыталась ласкать его ртом, но это так мерзко, меня чуть не вырвало, и… кажется, я чуть не откусила ему член. По крайней мере, он что-то такое орал. А потом… не смейтесь только, потом Азиз заявил, что не собирается подвергать себя новой опасности, и пытался трахнуть меня языком. Бездна, я бы сама смеялась, если бы не было так стыдно вспомнить! В общем, нам не понравилось, и… я вот сейчас чувствую большее возбуждение, чем тогда! Нет, я знаю, чего ждать, не в вакууме же росла. Но чисто теоретически. А если учесть, что никогда даже теорией не интересовалась особенно, — она снова прикусила губу, зажмурилась. — В любом случае деваться некуда, слезть с подавителей правильно не получится, только так… резко.

Асир выпустил ее, поднялся с кушетки и, молча дойдя до кресла, опустился в него. Прикрыл рукой лицо. Нет, смеяться он, конечно, не собирался, но… но было смешно, и смотреть сейчас на красную Лин и не представлять, как она пытается отсосать странному пьяному клибе, не мог.

— Скажи, — хрипло сказал Асир, тщетно пытаясь удержаться хотя бы в границах серьезности. — А как ты надеялась испытать удовольствие, если сама на подавителях и не можешь даже возбудиться? Но еще интереснее, как возбудился твой друг. Для клибы это вообще редкость, а уж для того, кто кончает только от формул…

Как ни странно, именно этот вопрос ничуть Лин не смутил. Она уселась на кушетке, поджав под себя ногу, повела плечами. Ответила:

— Есть препараты. Как подавители, так и возбудители. Глотнул таблетку, и стояк гарантирован. Только, ну, это профессор лучше бы объяснил, конечно, результат чисто механический, гормональный фон эта ерунда не меняет и кродаха из клибы не сделает. А я и не собиралась получать удовольствие, мне просто было любопытно.

Информация оседала в голове медленно, потому что у Асира никак не получалось воспринять этот бред как существующую где-то реальность. Нет, в Ишвасе тоже были снадобья, которые помогали престарелым кродахам удерживать при себе молодых анх и удовлетворять их, как в юности, но без желания, без возбуждения все они были бесполезны. Да и зачем? Кому, бездна его забери, могло прийти в голову так изуродовать естественный процесс?

— Я уже говорил, что ты пришла из безумного мира? — Асир качнул головой и плеснул себе еще этой пародии на вино. Опустошил бокал залпом, морщась от кислятины. — Надеюсь, ты хотя бы понимаешь, что ваш пьяный эксперимент не имел и не мог иметь ничего общего с тем, что происходит на самом деле. Хотя нет смысла говорить об этом сейчас. Скоро и сама все узнаешь.

— Тогда не понимала, — Лин встала, подошла и потянулась к графину: — Можно?

Асир кивнул.

— Почему?

— Дурой была! — Налила себе и тоже выпила залпом, как воду. — Есть процесс, процесс воспроизведен технически правильно… ну ладно, условно правильно. Чего еще? Мы даже сделали вывод, — она налила еще, — научно обоснованный, чтоб его. Что помутнение разума во время течки компенсирует естественную непривлекательность процесса с целью обеспечения воспроизводства вида. Спрашивается, это как надо было нажраться, что я весь этот бред до сих пор дословно помню? Обычно по пьяни наоборот, забывают.

Хорошо, что Асир в этот момент не пил, иначе бы он либо подавился, либо заплевал Лин с головы до ног. Сдерживаться больше не было сил. Он хохотал, согнувшись пополам, всхлипывая и смаргивая слезы. И почему-то очень отчетливо видел двух голых экспериментаторов, упившихся и обожравшихся какими-то гадостными лекарствами. С упавшим наконец членом у клибы и разочарованными лицами у обоих. Идиотов, которые еще и умудрились сделать какие-то научные выводы.

— Два придурка, — нежно сказал Асир, когда наконец отсмеялся и немного отдышался. — Зачем вы вообще это затеяли, если не хотели? Из какого дурацкого любопытства твой друг тыкал членом, даже не ощущая его как часть себя, в анху, которая не желала и не могла пожелать близости? Да еще и тыкал не в то место, в какое следовало бы. Сходили бы лучше к целителю. Он бы тыкал, конечно, не членом, а чем-нибудь еще, но пользы было бы больше, — Асир фыркнул. — Извини, такое нельзя слушать с серьезным лицом. Видят предки, я пытался.

— Понимаю, — Лин махнула рукой и снова выпила. Натянула лиф, медленно, словно нехотя. — Но на вопросы ваши не отвечу. Просто не помню. Что мы тогда думали, а главное — чем думали, для меня такая же тайна, как и для вас. — Она наконец придвинула себе кресло и села, вцепившись в подлокотники и отводя взгляд. — Как я вообще докатилась до таких откровений, а?

Асир воспроизвел почти дословно:

— У тебя нестабильное эмоциональное состояние, аналогичное состоянию на завершающей стадии полового созревания анхи, которое отягощается присутствием одной или нескольких особей разнузданных кродахов, не считающих нужным скрывать свои первичные половые признаки и запах. Это цитата. Из твоего профессора. Он, «не надеясь на уровень образованности отдельных индивидуумов и их способность воспринимать очевидные вещи, счел необходимым уведомить обо всем лично в письменной форме».

— Думаю, он прав. Все-таки светило с мировым именем, и это — его специализация. Значит, будет… как вы сказали, сильная реакция? Он хоть посоветовал что-нибудь? Дельное? Или, как мне, «шило в заднице успокоительными не лечится»?

Теперь от Лин больше несло тревогой, чем смущением, хотя и смущение тоже оставалось. Как будто на самом деле она хотела сказать что-то другое, но не решалась.

— Он написал, что если ты пила подавители больше десяти лет, без перерыва, без системы, без консультаций с его коллегами, без дополнительных препаратов, снижающих уровень стресса организма, то ты недоразвитый представитель своего вида, неспособный читать инструкции глазами, и он ничем не сможет помочь. Если же ты внезапно окажешься не таким недоразвитым представителем, то даже с нашим ущербным уровнем науки он сможет купировать некоторые особенно неприятные симптомы. В подробности не вдавался. Не знаю, как с ним работал Ладуш, но думаю, что при личной встрече такая манера общения перестанет казаться мне забавной, зато появится непреодолимое желание вздернуть его на главной площади, поэтому я пока не собираюсь говорить с ним. Но ты можешь. Ладуш отведет.

— Я к его манере привыкла, — Лин поморщилась. — Мы довольно долго общались, он проходил у нас по одному неприятному делу. Надо встретиться, думаю. Что-то антистрессовое я пила, у нас в участке за этим следили, но боюсь, что по его классификации я и правда получаюсь… недоразвитой. Ладно, переморгаю.

— По его классификации недоразвитыми получаются все, — Асир встал. Не было времени узнать у Ладуша подробности, но, кажется, братец тоже был под сильным впечатлением после тесного общения с этим Саадом. Но дело свое тот, похоже, знал. Как знал и способы превращения нормальных анх в бездна знает что. — Мне пора. Но ты можешь задержаться. Выпить кофе, пообедать, спрятаться от «озабоченных кродахов», хотя бы на время. — Он прошел мимо, не касаясь — прикосновений сегодня и так было достаточно. И добавил, не оборачиваясь: — Послезавтра — закрытие ярмарки, будет представление, на котором по традиции присутствует весь сераль. У анх сераля свои, отдельные от остальной толпы места, но, если захочешь, пойдешь со мной, Адамасом и Лалией.

— Хочу, — быстро ответила Лин. — Спасибо.

Асир кивнул. Сегодня, опять же по традиции, на главной площади состязались в доблести и воинских умениях кродахи, и Лин, как и остальным анхам из сераля, кроме Лалии, делать там было нечего.