Яд и мармелад. Жена по неосторожности

ГЛАВА 35

Мой новый домик в Дракончино утопал в зелени сада.

Он был диким, заросшим, но я уже прикидывала, какие где фрукты и цветы посажу.

Дом оказался несколько меньше, чем на изображении в объявлении, но я не унывала.

Зато он был очень теплым и уютным. Самое главное – с большой кухней, чего мне и было надо.

На симпатичной веранде я поставила кресло. Вечерами забиралась в него с ногами, пила чай с мармеладом и смотрела на озеро.

Готику наше новое жилище тоже пришлось по душе. Прошла всего неделя, но мы потихоньку обживались.

Тихое Дракончино вообще понравилось крылану гораздо больше шумного оживленного Морбидиона. Свободолюбивый крылан теперь частенько улетал на разведку по окрестностям, но к ночи всегда возвращался.

Я знала, что крылан переживает мой разрыв с сумеречным магом, которого он с самого знакомства полюбил и признал за своего. Вначале фамильяр сильно осуждал меня в решении скрыть от Блэкмора беременность, но сейчас смирился и помогал мне готовиться к самому чудесному и важному событию в моей жизни!

Сделать предстояло многое. Например, отремонтировать одну из комнат и оборудовать ее под детскую. А сколько вещей еще нужно было купить, с ума сойти!

Вот так, в простых каждодневных заботах и проходили дни, спокойные и по-своему счастливые.

По-своему…

Потому что я до сих пор не могла забыть собственного мужа. Не могла свыкнуться с мыслью, что совсем скоро на почту Дракончино до востребования придут бумаги, свидетельствующие о том, что я больше не Марисабель Блэкмор.

Я ждала этих бумаг с ужасом и горечью, и никак иначе.

Но дождалась совсем другого.

По своему обыкновению, я пила на веранде чай, рассматривая столичный каталог с очаровательными детскими колясочками. «Мармеладные монстрики» под командованием Бороны исправно приносили доход, и теперь я могла позволить даже самую дорогую из них.

Внезапно в заднюю дверь постучали. Гости заходили нечасто – мне только предстояло вернуться в Дракончинское общество. Представляю, как сейчас обсуждает мое возвращение Белинда Свифт с подружками.

Еще бы, Бешеная Мармеладка вернулась! Да еще и в положении! Да еще и одна, без мужа!

Полагаю, главные городские сплетницы сейчас просто захлёбывались.

Однако теперь мне это казалось совершенно неважным. И даже так сильно злившее раньше прозвище вызвало только улыбку.

Если б Готик сейчас был дома, готова была поспорить, что это разведать обстановку зашла какая-нибудь словоохотливая соседушка.

Но, уже подходя к двери, я увидела за матовым стеклом черный силуэт мужчины. И сердце предательски дрогнуло.

Я была одета в простое клетчатое платье, с наскоро заколотыми на затылке волосами… Но прихорашиваться, конечно, я не буду! Только поправлю волосы и отряхну платье, вот так.

Это не он! Это просто не может быть он!

Наверное, почтальон. Или старый сосед. А может, кто-то и вовсе ошибся дверью…

Я уговаривала себя не верить, чтобы потом не испытать горькое разочарование.

На пороге стоял граф Гилберт Блэкмор. Мой муж.

Или уже не муж? Может быть, некромант приехал, чтобы лично вручить мне свидетельство о разводе?

– Могу я войти? – каким-то странным, глухим голосом спросил некромант.

– Да, конечно, входите, – посторонилась я. – Чем обязана вашему вези…

Последнее предложение я не договорила.

Мужчина широким шагом переступил порог и тут же стал меняться.

Вместо статного красавца-некроманта передо мной оказался некто в замотанной дырявой ветоши, полностью скрывающей его лицо за низко свешенным капюшоном.

От него хлынула волна неприятного сладковатого запаха, от которого меня чуть не вывернуло наизнанку.

Кто бы это ни был, он прикинулся Гилбертом, чтоб я впустила его.

Он пришел сюда с враждебными намерениями!

Не задумываясь, я дернула из темного потока сгусток магии, направила на незнакомца и бросилась бежать по коридору.

Однако моя магия, призванная сбить врага с ног, почему-то на него не подействовала. Он поймал ее, усилил и направил на меня.

Упала, не в силах пошевелить ни руками ни ногами. И так и осталась лежать, беспомощная, посреди коридора.

Незваный гость, не торопясь, подошел, склонился ко мне и провел над моим лицом страшной ладонью.

В ту же секунду мои глаза закрылись и я упала во тьму. ГЛАВА 36

Я распахнула ресницы, не сразу сообразив, что случилось и где я вообще нахожусь.

Но в следующие несколько мгновений вспомнила все.

Жуткий незнакомец, прикинувшийся моим мужем. Он что-то сделал со мной. Он меня похитил!

Морщась от головной боли, осторожно огляделась по сторонам.

И закричала от ужаса.

Большой и холодный камень, похожий на надгробный памятник – я была привязана к нему толстой веревкой, надежно замотанной во много, много слоев.

Самое неприятное, что памятник был наклонен вниз – поэтому на своих путах я почти висела, чувствуя, как они впиваются в тело.

Справа и слева от меня были такие же памятники, в каждом из которых была высечена ниша. В каждой нише стояло по сосуду.

Не считая моего, таких памятников я насчитала еще тринадцать. Они были расположены в определенном порядке – каждый на вершине сложной фигуры, которая была начерчена на полу.

Она напоминала то ли пентаграмму, то ли снежинку.

Скорее, все-таки снежинку. И где-то я точно ее уже видела!

В библиотеке Блэкмора на старых чертежах – вот где…

В самом центре этой фигуры находился алтарь, состоящий целиком из черного камня. Именно к нему сходились лучи гигантской снежинки, в странный узор которой был вписан каждый предмет этой комнаты.

Большая круглая комната с низкими сводами…

Сомнений быть не могло – я находилась в Блэкмор-холле. В том самом подвале, из которого Гилберт добыл родовые артефакты – чашу и трость.

Именно здесь он в последний раз меня поцеловал…

Несмотря на то, что сейчас тут все было по-другому, я не могла не узнать это место.

И все-таки был здесь один предмет, который я помнила по прошлому разу.

Большие песочные часы – мера исполнения условия завещания, которое поставил отец Гилберта. Они висели в воздухе прямо надо мной.

Только сейчас песок в них был вовсе не черным, а разноцветным. И он занимал обе колбы весов, при этом не пересыпаясь ни в одну из них. Он как бы парил, искрился и переливался внутри стеклянного пространства.

Эти странные часы были единственным ярким пятном среди пыльных памятников и камней, серых стен и давящего коричневого потолка. Таким ярким и нелепым среди всеобщей мрачности и темноты.

Некоторое время я почему-то не могла отвести от этих часов взгляд.

Они завораживали. На пару мгновений показалось, что я просто сплю и вижу кошмар.

Скоро я проснусь в своей светлой, милой комнате от солнца, бьющего в окно.

А потом придет Гилберт, обнимет меня и скажет, как сильно он любит меня и нашего будущего малыша…

Я погрузилась в транс. Грезила наяву, не желая принимать реальность.

Но к ней меня вернул запах.

Мерзкий тошнотворный запах гниения и разложения, который исходил от незнакомца в дырявом пончо, обмотанном вокруг плеч и головы.

Все это время он был здесь.

Куском черного мела дорисовывал пентаграмму на полу, что-то поправлял, двигал, бормотал заклинания.

Но неизменно находился ко мне спиной. Так, что лица за свешивающейся дерюгой я не видела.

Зато вспомнила его ладонь, которой он помахал перед моим носом, чтоб усыпить и украсть. Отвратительную распухшую ладонь с отслаивающимися кусками плоти, замотанную пожелтевшим бинтом.

Больше всего на свете я не хотела бы привлечь его внимание, пытаясь не шевелиться и даже не дышать.

Но каким-то звериным чутьем он почувствовал, что я на него смотрю.

– Очнулась? – прохрипел похититель, поворачиваясь ко мне. – Ну что ж, тогда пришло время нам с тобой познакомиться по-настоящему, сноха.

– Вы же умерли, – прошептала я.

– Это так. Но скоро я снова стану живым.

Из-под дырявого капюшона на меня смотрел Люций Блэкмор, отец Гилберта.

Вот только узнать его можно было с трудом. Жуткое существо, находящееся в стадии разложения, мало чем походило на благообразный портрет из гостиной Блэкмор-холла.

Старый граф буквально разваливался по кускам, распространяя вокруг себя гнилостный запах. И лишь только глаза Люция были такими же синими и яркими, как у его сына. Они казались чем-то неуместным на его изъеденным тленом лице.

– Вы… вы умертвие?

– Если бы я стал умертвием или призраком, то не смог осуществить то, что задумал. Я сумел задержать свой дух в мертвом теле, но знал, что оно будет разлагаться. Знал, что мне нужен новый сосуд для души. Новый, чистый первозданный сосуд.

Люций Блэкмор замолчал. А я молилась творцам только об одном – чтоб он не приближался.

И чтобы не продолжал свою речь. По мере того, как она звучала, мне становилось все хуже и хуже.

– Чего вы хотите? – все-таки не выдержала, молясь, что это не то, о чем подумала.

– Вечной жизни, – ответил живой труп. – Всего лишь. Бессмертие всегда было моей мечтой. После смерти людские души уходят в светлые и темные потоки. Но я всегда знал, что такая судьба не для меня. Еще в ранней юности я начал искать средство, которое бы позволило мне обмануть смерть.

– Судя по вашему виду, не особо-то вы ее и обманули… – вырвалось у меня.

– Девушка, ты не знаешь о чем говоришь… – прошипел Люций Блэкмор. – Своим скудным умом просто не можешь понять, сколько старинных манускриптов я прочел. Сколькие тайные заклинания изучил. О скольких тайных церемониях разузнал. На это ушла почти вся моя жизнь. И только лишь к ее исходу я нашел разгадку. Древний тайный ритуал смешения жизни и смерти, беспрецедентный по своей извращенной сложности. Но представь себе мои чувства. Тщательно изучив церемония, я понял, что не смогу ее провести. И никогда бы не смог.

– Почему?

– Потому что для него мне нужна была ты, – спокойно ответил Люций и подошел ближе. – Точнее то, что в тебе.

Он положил гниющую руку мне на живот, и меня замутило от омерзения и беспредельного, неотвратимого ужаса.

– Не знаю, что ты задумал, мертвец, но Гилберт этого не допустит! – завизжала я.

– А, Гилберт… – граф ухмыльнулся черными губами, обнажая полусгнившие зубы. – Не рассчитывай на него, девушка. Мой сын пребывает в полном неведении и никогда не догадается о том, что я не ушел в поток. Я пустил его по ложному следу…

– Но этот след привел меня, куда нужно… отец.

Я встрепенулась от знакомого и такого любимого голоса некроманта.

Последнее слово Гилберт произнес с безграничным отвращением.

На секунду показалось, что измученное сознание выдает желаемое за действительное.

Но мой муж был здесь! Темным силуэтом застыл в дверях, уверенный и властный. Холодный незрячий взгляд был направлен прямо.

– Должен признать, для слепого ты оказался крайне расторопным, сынок.

– Ты всегда меня недооценивал.

– И сообразительным, – задумчиво промолвил мертвый граф. – Все ведь шло по плану. Ты прекрасно заглотил мою наживку, гоняясь по всем кладбищам Морбидиона за разверзнутыми могилами и несуществующими умертвиями. Заставить того несчастного скелета сказать то, что мне нужно, было так легко. Затем ты поверил сказочке духов про то, что творцы и демоны призвали усопших к истокам потоков, чтобы сделать себе подобными. Что же пошло не так и заставило тебя усомниться?

– Чертежи, которые Марисабель нашла в твоей библиотеке, – негромко ответил Гилберт. – Она сказала мне о них на прощание. Сначала я не обратил внимания, но затем нашел их и частично расшифровал. Там говорилось об очень сложной многоступенчатой церемонии воскрешения из мертвых. Для нее было нужно тринадцать усопших тел. Это совпадение сразу же навело меня на догадку. Когда я вскрыл твою усыпальницу и обнаружил пустой гроб, она подтвердилась.

– Моя оплошность, – по-старчески затряс головой Люций. – Самую важную часть схемы-то я уничтожил, а про остатки забыл. Все так, сын мой. С одной стороны я отвлек тебя от главного. А с другой – заполучил материал для ритуала. Ты все ломал голову, чем усопшие были связаны. Теперь можно тебе сказать. Я выбирал их по качеству, которое преобладало в их характере при жизни. Рабочий был вынослив, силач – силен, профессор был умен. Вор был ловок, актриса – красива, кухарка умела готовить, артефактор – делать артефакты, целитель умел исцелять, стихийный маг владел стихиями, а дрессировщик фамильяров – фамильярами. Наконец, последнее тело, тело старейшины правящего Ковена, при жизни обладало властью. Видишь ли, я справедливо рассудил, что все эти качества весьма пригодятся мне после воскрешения. От их тел уже давно ничего не осталось – они превратились в пепел, – и Люций показал на урны в нишах. – Но этот пепел прекрасно послужит для моей цели. Ты ведь помнишь старую пословицу, сынок? Некромант даже прах танцевать заставит.

– Ты забыл другую пословицу. Желающий обрести бессмертие – обретет лишь безумие, – мрачно проговорил Гилберт, выслушав отца. – Ты знаешь, что многие пытались – не получилось ни у кого. Ты помешался на этой сумасшедшей идее и не ушел в поток, как следовало. Ты же знаешь, что существуешь лишь до тех пор, пока существует твое тело. Ты лишь продляешь свою агонию. Когда последний кусок плоти отвалится от твоих костей, твою душу затянет в темный поток к демонам. А они строго покарают тебя за то, что нарушил существующий порядок и задержался в этом мире дольше положенного. Отпусти Марисабель, и я тебя упокою. Упокою с миром, пока еще можно это сделать.

– И про тебя говорят, что ты сильнейший некромант Морбидии за последнее столетие? – с презрением вопросил мертвый граф. – Что ты превзошел меня? Вздор! Глупец, ты даже представить себе не можешь, какой волшебный, чудесный и необычный ритуал я сейчас проведу. Твоей жене отведена в нем одна из главных ролей. Ведь ей суждено будет стать моей матерью.

Я задохнулась, точно выброшенная на берег рыба.

– Ты несешь бред, – в ярости прорычал некромант. – Могильные черви сожрали тебе все мозги!

– О нет! Хи-хи-хи… Мой дух не унесет поток. Мой дух поселится в ее утробе. В ребенке, которого она носит.

– Что? – помертвел некромант. – Что ты сказал?

– Ах да, ведь твоя жена не поведала тебе об этой дивной тайне, – пуще прежнего захихикал старый граф. – Вот здесь, под самым ее сердцем – твой сын, Гилберт. Впрочем, немудрено, что ты не заметил. Ты ведь слеп.

Некромант пошатнулся, схватившись за стену, словно вмиг потерял ориентацию в пространстве. Наверное, сейчас он и впрямь выглядел беспомощным слепцом. Впервые я видела его таким… Уязвимым.

Ну вот, я же знала, что он не будет рад.

– Марисабель? – рявкнул Гилберт.

– Это правда, – прошептала я. – Я беременна.

– А как ты думаешь, сынок, зачем я поставил в завещании это дурацкое условие о женитьбе и ребенке? – самодовольно продолжал Люций. – Полагаешь, ради твоего счастья? О нет, эта мера исполнения завещания нужна была лишь для того, чтобы сблизить тебя со своей женой. Чтобы ты постепенно узнавал ее, сближался, влюблялся и… зачал наследника. Моего внука. Ведь понимаешь, какая штука, сын мой… Вся сложность церемонии оживления заключается в том, что вселиться я могу лишь в невинное, еще не видевшее белого света существо, в котором течет лишь МОЯ кровь. Зная твой характер, я понимал, что по своей воле ты никогда не женишься, не говоря уже о детях. Я ведь звал тебя к своему смертному одру, хотел дать родительский наказ о женитьбе, но ты не явился, шельмец! Пришлось прибегнуть к уловке с родовыми артефактами и завещанием. Думаю, ты имел право знать. Ну а сейчас довольно болтовни! Надоело это полуразложившееся мясо! Мне не терпится занять мое новое крошечное тельце!

Но не успел мертвец договорить, как Гилберт поднял руки и из них хлынули потоки сумеречной магии.

Люций выставил вперед распухшую пятерню, вызывая темный поток и пытаясь сопротивляться.

В пространстве круглой комнаты, среди могильных плит и пентаграммы схлестнулись два потока, вызывая настоящую бурю с громом и яркими фиолетовыми вспышками молний. Земля дрожала под ногами, дрожали и камни, казалось, потолок вот-вот обрушится и погребет это место под своими обломками.

– Ты говорил, демоны накажут меня за то, что нарушил правила и не ушел в поток? – прокричал Люций. – Вообще-то, они со мной заодно. Именно они подсказали, где найти описание ритуала. Как тебе такое, сынок?

Темный поток, который вызвал мертвый граф, вдруг обрел форму двух жутких рогатых существ под два метра ростом.

Наяву демоны оказались намного страшнее, чем у нас их изображали на картинках в книжках, я не вру!

В правой руке Гилберта возник большой серебряный серп, лезвие которого светилось фиолетом. Он бросился на демонов.

Я не представляю, как можно было сражаться с этими жуткими порождениями сумрака. Но он сражался!

Каждое движение его было отточено, выверено и красиво. Сложные стойки, развороты, приседания и прыжки – Гилберт боролся со сверхъестественной ловкостью и нечеловеческой яростью.

Демоны злились, сталкивались меж собой, пытаясь нанести некроманту хоть какой-то урон, но он был неуловим и непобедим.

Но вдруг в какой-то момент Люций, оказавшийся позади, поставил ему подножку. Гилберт упал.

В падении некромант сгруппировался и в следующую же секунду вскочил, но…

Перед ним уже стояли три демона! Трое непобедимых существ, пришедших из самого сумрака. Из самого ада.

Причем этот третий выглядел настоящим чудовищем, самым жутким из всех.

Каково было мое удивление, когда он, этот третий демон, удержал двух других от нападения.

А потом, словно в самом жутком кошмаре, послышался его рокочущий бас:

– Я возвращаю то, что забрал у тебя, Гилберт Блэкмор.

Сверкнула багровая вспышка.

Некромант замер и… вдруг зажмурился, точно от яркого света, хлынувшего на него со всех сторон.

Затем несколько раз моргнул и покачал головой, будто бы не веря себе.

Его глаза перестали быть мертвыми и неподвижными. Его взгляд ожил, стал чистым и ясным.

– Этих двух придурков я заберу, – третий демон кивнул на первых двух. – А со своим отцом разберешься сам. Все это время я наблюдал за тобой. Ты удивил меня своей силой духа, некромант. Прощай. Ты заслужил счастье.

Пока демон говорил, Люций пытался расставить по местам опрокинутые плиты и урны, привести в порядок исковерканную пентаграмму. Мертвый граф надеялся быстро привести в действие свой страшный ритуал, но теперь у него не было ни единого шанса.

– Я хотел отпустить тебя с миром. Но то, что ты хотел совершить – извращенно и чудовищно, – негромко проговорил Гилберт, с презрением глядя на суетящегося мертвеца. – Ты не заслужил не то, что бессмертия. Ты не заслужил даже памяти. Твое имя будет навсегда вымарано из истории моей семьи. Твой дух не уйдет в поток. Твой дух станет ничем.

Люций попытался снова вызвать темный поток, но тот не послушался.

Я увидела знакомую фиолетовую вспышку, настигнувшую мертвого графа смертоносной молнией. А в следующее мгновение Люций Блэкмор разлетелся по комнате серым пеплом.

Уверена, этот пепел не смог бы заставить танцевать ни один некромант.

Даже не освободив от пут, Гилберт смотрел на меня…

Он на меня смотрел и видел! Впервые в жизни!

– Так вот ты какая… Такая прекрасная, что мне дышать больно. Как же сильно я об этом мечтал.

У меня на глаза наворачивались слезы и катились по щекам крупным горохом.

Я не могла оторваться от него. Словно тоже видела впервые.

– Почему ты не сказала мне о ребенке? – хрипло спросил некромант. – Демон тебя побрал, Марисабель, почему?

– Знаю, он тебе не нужен… – бестолково залепетала я. – Я не буду тебе его навязывать, клянусь! И никаких денег требовать не буду… Свидетельство о разводе, наверное, уже готово. Я заберу его тогда и поеду обратно в Драконч…

– С какого, прости, хрена, ты решила что мне не нужен МОЙ ребенок? – рявкнул Гилберт, с силой хватая меня за плечи.

– Ну, наверное, ты хочешь, чтоб ребенка тебе родила Эмили, я понимаю. Я не буду вмешиваться в ваши отношения. Так сказать, стоять у вас на пути, вот. Спасибо, что спас и развязал. Я люблю тебя, Гилберт. Но я, наверное, пойду…

– Какая, к демонам, Эмили? – некромант схватился за голову. – Я ее послал куда подальше еще на приеме у старейшины Ковена!

У меня округлились глаза.

– В смысле, как это послал? Вообще-то она уже после нашей свадьбы… После той ночи приходила ко мне в магазин, рассказывала, как сильно ты ее любишь. И жалеешь, что взял в жены меня. Она сказала, что мне никогда с ней не сравниться. Что ты лишь используешь меня и скоро вы будете вместе… Я поверила, потому что она знала про артефакты, – пробормотала я. – Откуда еще могла знать, если это не ты ей сказал?

– Эмили Маклер влезет куда угодно, чтобы узнать, что ей нужно. Скорее всего, заплатила Проктору, он и рассказал. Обоих закопаю… – пробормотал Гилберт. – Подожди. Ты сказала, что любишь меня?

– Мы оба очень сильно тебя любим…

Я улыбнулась сквозь слезы, и положила его руку на свой живот.

В следующее мгновение меня снесло.

Он сжимал меня в объятиях и целовал мое лицо, глаза, губы, волосы. А потом опустился передо мной на колени и целовал мой круглый живот.

– Так вы женитесь на мне снова, граф Блэкмор? – замирая от счастья, спросила я, запуская пальцы в его волосы.

– Никакого бракоразводного процесса и не было, графиня Блэкмор. Неужели ты думала, что я так просто тебя отпущу? Я собирался разобраться с отцом, а после ехать в твое Дракончино и привезти тебя домой. А если станешь сопротивляться, сделать это силой. Ты – моя, Марисабель. С самого первого дня, когда я узнал тебя. И навеки. Ты подарила мне столько счастья, что я намерен возвращать тебе столько же каждый наш прожитый день.

– Вы знаете, граф Блэкмор, а я ведь даже ничего не имею против.

– В таком случае начну прямо сейчас!

А потом он взял меня на руки, и, словно спасенную принцессу, понес наверх.

Наверх – к новой жизни, в которой будет очень много света, тепла любви и… Мармелада!