Забытый: ЛУКА

Глава пятнадцатая

Реми

Он дал мне все шансы отстраниться, прежде чем его губы встретились с моими. Меня абсолютно ничто не удерживало рядом с ним, кроме его ослабленной хватки на моей талии. На самом деле, если уж на то пошло, это я держался за него, потому что мои руки все еще были на его лице. И когда наши губы разделяло всего несколько миллиметров, именно я слегка приподнялся, чтобы сократить то небольшое расстояние, которое разделяло нас.

Я ожидал, что он сделает то же, что делали все остальные парни, которые целовали меня — грубо погрузит свой язык мне в рот. Те немногие мужчины, которые платили за общение с «бойфрендом», всегда перед сексом осыпали меня нежными словами любви и обожания, но они всегда трахали меня так же безжалостно, как и все остальные. И я не мог представить, чтобы какой-нибудь парень захотел услышать неприятные слова, которые говорились в мой адрес, когда я был прижат к матрасу или к стене.

Так что я понятия не имел, почему я позволял всему этому происходить. И, что еще хуже, почему я хотел, чтобы это произошло.

Моим намерением было предложить Луке поговорить с кем-нибудь о событиях этого дня, тем более что они с братом все еще не общались. Алекс предоставил мне достаточно информации о Джио, чтобы понять, почему молодой человек так бурно отреагировал на присутствие своего отца. Мое сердце разрывалось от боли за Луку, потому что я не сомневался, что все, чего он хотел, — вернуть своего ребенка. Я даже представить себе не мог, каково ему было бесконечно искать своего сына, найти его живым, но не желающим признавать его и их отношения.

Лука своим молчанием ясно дал понять, что он просто хочет, чтобы его оставили в покое, но я беспокоился о том, как это на него повлияет. Нет, он не употреблял наркотики, как я, но я знал, что его первым побуждением будет попытаться убежать или проигнорировать боль.

Неделей раньше я бы сказал ему, что ему нужно просто оставить все как есть, забыть о прошлом… На самом деле, я сказал ему это, когда речь зашла о том, что произошло между нами двумя. Но то, как Лука вел себя с другими, по сравнению с тем, как он вел себя, когда были только он, я и Вайолет, по крайней мере, в первые дни после того, как мы нашли Вайолет, открыло мне глаза. С другими, включая его брата, он всегда носил маску. Он был с ними в той роли, которой от него ожидали.

Жестким.

Холодным.

Отстраненным.

Но те несколько случаев, когда мы с ним и Вайолет были вдвоем и делали что-то простое, например, завтракали или играли с Вайолет в какую-нибудь игру на полу в гостиной, показали мне ту сторону этого человека, в которую я начинал верить, и которая была той, кем он был на самом деле. Это был тот самый человек, который, подозреваю, пытался справиться с последствиями своей встречи с сыном в тот день ранее.

Когда я вошел в кабинет, я знал, что он просто так не расскажет мне о том, что произошло, и сказать ему, что я уже узнал от Алекса, тоже ничего бы не дало, поэтому я отдал ему частичку себя, которой не было ни у кого другого. Было чертовски больно, и я не мог сказать, что мне как-то полегчало, но я выговорил нужные слова и все еще был рядом. Это казалось такой маленькой победой, но так оно и было.

Мое сердце словно раскололось надвое, когда Лука прошептал о том, как сильно он любит своего сына и просто хочет, чтобы он вернулся. Я никогда не хотел дать кому-либо что-то большее так, как в этот момент. Я не знал, какие слова сказать, чтобы он почувствовал себя лучше, но потом понял, что лучше ему не стало. Точно так же, как не стало легче от того, что мои родители бросили меня на произвол судьбы не один раз, а дважды. Сначала, когда меня похитили, а потом снова, когда я вернулся.

И в тот момент я позволил своему сердцу взять верх над разумом, а затем мои губы коснулись его кожи, и он крепко сжал меня, в то время как его грубое дыхание обдавало мое горло.

И вот его губы оказались на моих губах. Это было не более чем мимолетное прикосновение, и я должен был быть благодарен за это. Но когда он отстранился, я почувствовал себя обделенным, и в итоге именно я последовал за ним, оставаясь в кольце его рук. Я поцеловал его так, как он целовал меня, но его губы по-прежнему не прижимались к моим, на моих губах не было синяков, язык не засовывался глубоко, затыкая мне рот.

Со стороны это выглядело бы как самый обычный поцелуй, но я никогда в жизни не испытывал ничего более страстного. Я боялся его нежных прикосновений почти так же, как боялся самых жестоких мужчин, использовавших меня, когда я был маленьким.

Каждый раз, когда наши губы разъединялись, потеря была невыносимой, и я ловил себя на том, что жажду еще одного поцелуя. Мой мозг продолжал кричать мне, что такого контакта достаточно, что это уже слишком, но я продолжал возвращаться за продолжением.

Лука отвечал на мои поцелуи каждый раз, но никогда не просил о большем, никогда не требовал этого. Его губы были твердыми, но в то же время мягкими. Я чувствовал соленый вкус его слез на губах. Этого должно было быть достаточно, чтобы напомнить мне, что я пришел сюда не за этим, но я не мог заставить себя остановиться. Я никогда не хотел физически быть с мужчиной, даже с теми немногими, которые мне нравились за последние пару лет. Но я понимал, чего хочу, потому что хотел другого. Свобода, семья, наркотики… желание, которое я испытывал сейчас, было таким же, но другим. И в этом была проблема.

Все это было слишком запутанно, ново и волнующе. Это было нечто такое, что я не мог контролировать, а вся моя жизнь за последние два года была посвящена контролю, борьбе со своими желаниями и потребностями, игнорированию их.

Одной мысли о том, что я могу потерять контроль, было достаточно, чтобы я отпрянул. Я не был уверен, рад я или разочарован тем, что губы Луки не последовали за моими. Я прижался лбом к его лбу и попытался отдышаться. Тот факт, что я запыхался от нескольких целомудренных поцелуев, был ошеломляющим. В какой-то момент мои пальцы зарылись в волосы Луки, и я буквально вцепился в него. Мои мышцы словно воевали друг с другом, когда я боролся с желанием притянуть его ближе и снова накрыть его рот своим.

— Лука, — это все, что мне удалось выдавить из себя. Как одно это слово, его имя, могло объяснить ему, почему я остановился? И почему я не хотел этого делать.

— Все в порядке, Реми, — был его ответ. Его нос уткнулся в мой, и это нежное движение едва не заставило меня снова расплакаться. — Почему бы тебе не пойти в кровать? — предложил он. Если он и был раздражен моим отказом, то никак этого не показал.

— А как же ты? Ты идешь? — Как только я услышал свои собственные слова, я почувствовал, как горят мои щеки. — Идешь в кровать… В смысле, идешь спать, — быстро поправился я. — Ты идешь спать? — Готов поклясться, что услышал, как он тихо засмеялся, прежде чем его губы коснулись моего виска.

— Да, — тихо сказал он. — Я пойду сразу за тобой.

Несмотря на то, что именно я уточнил насчет раздельных кроватей, я поймал себя на мысли, что жалею, что не сделал этого различия. Может, каким-то чудом мы могли бы лечь в одну постель, и я бы чувствовал его объятия всю ночь напролет.

Даже если я никак не был к этому готов.

Я мысленно покачал головой, потому что, казалось, не мог собраться с мыслями. Не было абсолютно никаких причин нервничать. Я был рядом с Лукой достаточно долго, чтобы знать, что он ничего не сделает без моего разрешения.

Но, возможно, в этом и была проблема. Я хотел дать ему это разрешение. Мне было все равно, означало ли это, что мне придется притворяться, будто мне нравится то, что он делает со мной, или я буду вынужден мысленно погрузиться в то место, где вообще ничего не происходит.

Если это означает, что после этого я смогу перейти к той части, которую я видел в кино и по телевизору, когда худшее уже позади и есть только те несколько мгновений нежного контакта, я, вероятно, смогу пройти через это. Но это была новая проблема, которой я не ожидал. Мне начинали нравиться эти моменты, когда мы были вдвоем с Лукой. Мне нравилось чувствовать его объятия, нравилось, как он смотрит на меня и разговаривает со мной.

Словно я был кем-то.

Словно я что-то значил для него.

Да, все дело было в чувстве вины с его стороны, но было ли так уж неправильно извлекать из этого выгоду?

Я, разумеется, знал ответ на этот вопрос. Именно так мне удалось высвободить пальцы из волос Луки. Он поднялся вместе со мной, когда я встал. Его руки на мгновение задержались на моих бедрах, прежде чем он опустил их, и я ощутил потерю с большей остротой, чем мне бы хотелось. На самом деле мы еще не закончили разговор, но я надеялся, что сделал и сказал достаточно, чтобы, по крайней мере, помочь ему пережить эту ночь. В ближайшие дни он будет переживать потерю сына, сколько бы времени ни потребовалось, чтобы вернуть Джио. Я знал это лучше, чем кто-либо другой. Возможно, я не смог помочь ему справиться с болью, но, возможно, теперь он чувствовал себя немного менее одиноким.

— Спокойной ночи, — сумел я выдавить из себя. Я чувствовал себя подавленным, хотя винить мне было некого, кроме себя самого. Я хотел, чтобы он попросил меня остаться. Я хотел, чтобы он взял меня за руку, подвел к своей кровати и лег рядом со мной, чтобы хоть раз в жизни мне не пришлось бояться, пока я сплю. Но стать зависимым от него было так же опасно, как быть зависимым от героина. Однажды, когда я был ребенком, я уже нуждался в нем, и я не смог бы сделать это снова.

— Спокойной ночи, — ответил он. Его руки опустились по бокам, но я все еще не мог заставить себя пошевелиться. Мне потребовались все силы, чтобы, наконец, развернуться и уйти от него. Мои губы покалывало, а тело ныло, и это чувство не покидало меня еще долго после того, как я вернулся в свою постель. Несколько часов спустя, когда мои глаза, наконец, начали закрываться, меня преследовали в темноте не мысли о моем прошлом или о наркотиках.

Это был Лука.

Только Лука.

— Реми, мне нужно, чтобы ты проснулся, милый.

Я невольно вздрогнул и проснулся, потому что просто не привык, чтобы меня будил посреди ночи незнакомый голос… Или любой другой голос, если уж на то пошло. Мое сердцебиение мгновенно зашкалило, и я сжал руки в кулаки, готовясь дать отпор мужчине, который считал, что имеет право причинять мне боль.

— Шшш, все в порядке, это всего лишь я, Лука. — Голос сопровождался нежным прикосновением руки к моему плечу. — Вайолет все еще спит.

Напоминание о Вайолет помогло мне сосредоточиться на том, где я нахожусь, и, что более важно, когда. Мои глаза привыкли к полумраку в комнате. Помогло то, что я всегда оставлял для Вайолет включенным свет, чтобы она не испугалась, если проснется посреди ночи. Лука сидел на краю моей кровати, его бедро касалось моего бедра через тонкое одеяло.

Пока я пытался отдышаться, рука Луки коснулась моей щеки.

— Извини, но я подумал, что ты захочешь узнать, как только я что-нибудь выясню.

— О чем? Что-то с Джио? С ним все в порядке? — Начал я спрашивать, и мой страх за Луку снова заставил мое сердце подпрыгнуть в груди.

— Дело не в Джио. Дело в Вайолет.

Я машинально посмотрел на кроватку, которую нам принесли сотрудники отеля, когда мы только заселились. Я все еще видел спящую Вайолет.

— С ней все в порядке? — все равно спросил я.

— С ней все в порядке, — ответил Лука.

Его рука все еще лежала на моей щеке, и это заставило меня обратить на него внимание. Я понял, что на нем были только спортивные штаны и ничего больше. Я не мог не почувствовать странной радости от того, что он в какой-то момент отправился спать после нашего ночного поцелуя.

— Тогда в чем дело? — спросил я.

Лука, казалось, колебался, и тогда я все понял. Мое сердце упало, и мне вдруг стало трудно дышать.

— Ты нашел их, да? Ты нашел ее семью.

— Пойдем в мою комнату, поговорим, — тихо сказал он.

Я не хотел. Не потому, что это была его комната, а потому, что я не хотел слышать то, что он скажет. В его голосе ясно слышалась жалость. Что бы он ни собирался мне сказать, это означало, что я потеряю Вайолет скорее раньше, чем позже. Если он нашел ее семью, ей будет куда пойти, но если бы он этого не сделал, Вайолет пришлось бы жить в приемной семье.

— Просто скажи мне, Лука, пожалуйста, — умолял я. Я говорил тихо, чтобы Вайолет не проснулась. Так или иначе, мне нужно было не спускать с нее глаз, пока я переваривал то, что он собирался мне сказать.

Он вздохнул и опустил руку, но только для того, чтобы положить ее поверх моей. Моя рука лежала на коленях, так что технически его рука была в опасной близости от моего паха, но мне было все равно. В этом прикосновении не было ничего сексуального. Он просто пытался утешить меня.

— Мой брат Кинг нашел семью Джеки. Ее родители развелись около года назад. Ее отец погиб в автомобильной катастрофе, а мать сидит в тюрьме за хранение наркотиков. Единственная родственница — тетя… та, в честь которой Вайолет названа. Кинг проверил ее как на бумаге, так и при личной встрече. Она школьная учительница на пенсии. У нее нет криминального прошлого, и, похоже, она искала Джеки с тех пор, как та исчезла.

Это были хорошие новости. Хорошие. Но меня все равно подташнивало.

— Ты говорил с ней? — спросил я.

— Пока нет, — ответил он. — Я хотел убедиться, что ты не передумал насчет Вайолет.

Я опустил глаза и машинально перевел их на кроватку Вайолет. У меня разболелась голова и сдавило грудь. Боль распространялась по позвоночнику, хотя я и не знал почему. В этот момент мне захотелось сказать ему, что я передумал. Я хотел сказать ему, что люблю эту маленькую девочку и отдал бы все на свете за возможность стать ее отцом. Но прежде чем я успел открыть рот, знакомая сладость коснулась моего языка. Тот факт, что героин выбрал именно этот момент, чтобы напомнить мне, что я далек от власти над ним, заставил меня почувствовать себя большим неудачником, чем когда-либо за всю мою жизнь.

Все, что я мог делать, это мотать головой из стороны в сторону, потому что мой рот не мог произнести ни слова. Мое тело начало трястись, и ужасные ощущения жара и холода начали накатывать на меня сильными волнами. Я сильнее замотал головой в надежде, что Лука поймет и оставит меня в покое. Но когда он потер своими пальцами о мои и прошептал «Реми», это было уже слишком. Я подавил рыдание, оттолкнул его и выбрался из кровати.

Я обошел свою ванную комнату и поспешил в ту, что была частью третьей комнаты для гостей, так как не хотел разбудить Вайолет. Я несколько раз споткнулся, пока шел в ванную и включал воду. Моя кровь бежала по венам так быстро, что это причиняло боль. Я чувствовал, что мое тело предало меня. Все эти недели мне удавалось сдерживать желание, но теперь оно было сильнее, чем когда-либо. Мне казалось, что у меня снова ломка.

Когда вода стала настолько холодной, насколько это вообще возможно, я даже не стал пытаться раздеться, потому что кончики моих пальцев реально болели. Я как раз собирался встать под душ, когда чья-то рука схватила меня за запястье.

— Реми, подожди, — сказал Лука и потянул меня назад.

— Нет! — закричал я. — Пожалуйста, мне нужно... — Начал я, но остальные слова не шли с языка. Унижение было таким же болезненным, как и физические симптомы, которые я испытывал. Я пытался убедить себя, что все у меня под контролем, только это было далеко от истины. Вся сила, которую мне каким-то образом удавалось находить в прошлом, чтобы бороться с этим, окончательно покинула меня.

Я ожидал, что Лука попытается успокоить меня или как-то возразить, особенно когда он потянулся, чтобы коснуться воды. Но его взгляд задержался на мне всего на мгновение, а затем он взял меня за руку и помог встать под холодные струи душа. Я вскрикнул, когда вода попала мне на кожу, но в то же время почувствовал мгновенное облегчение... пусть и временное. Меня охватил стыд, когда я почувствовал, как ледяная вода обжигает кожу и пропитывает одежду. Я ненавидел, что Лука видит меня таким, но у меня не было сил попросить его уйти. Я отвернулся, чтобы не поддаться искушению посмотреть на него.

Но через несколько секунд после того, как я встал в душ, за моей спиной послышалось движение, и, к моему удивлению, мгновение спустя Лука оказался у меня за спиной.

— Лука, что ты... - это было все, что я успел сказать, прежде чем он обнял меня сзади и притянул к своей груди. Это движение ошеломило меня и заставило замолчать. Но только до тех пор, пока я не смирился с тем, что этот все еще одетый мужчина принимал со мной ледяной душ, просто чтобы утешить. Не было никаких взаимных обвинений или осуждения.

Только он.

Все эмоции, которые я пытался сдержать, нахлынули на меня, и я безудержно зарыдал. Я чувствовал губы Луки у своего уха и знал, что он шепчет мне что-то, но рев в моей голове был слишком громким, чтобы я мог что-то расслышать. Впрочем, это не имело значения, потому что он был рядом.

Я позволил ему повернуть меня в своих руках и притянуть к себе, пока я не оказался в его объятиях. Не уверен, как долго мы так простояли — он держал меня, а я плакал обо всем, что потерял. Но в какой-то момент температура воды изменилась. Я даже не почувствовал, как Лука пошевелился, но каким-то образом ему удалось сделать воду теплой.

— Все в порядке? — Спросил Лука, касаясь губами моей шеи. Я обвился вокруг него, как виноградная лоза. Мышцы его спины напряглись под моими пальцами. Я знал, что он говорит о том, что сделал воду теплее. Он был явно обеспокоен тем, что я все еще борюсь с острой потребностью в героине. Тот факт, что он догадался, почему я встал под холодный душ полностью одетым, должен был бы меня смутить, но, возможно, я просто слишком устал, чтобы обращать на это внимание.

Я кивнул. Хотя вода была теплой, на самом деле она меня не согревала. Лука, должно быть, понял это, потому что продолжал медленно повышать температуру воды, позволяя моему телу немного приспособиться к ней, пока я держался за него. Потребовалось несколько минут, чтобы тепло, наконец, проникло под мою замерзшую кожу, но когда это произошло, меня охватила волна усталости, и вместо того, чтобы просто прижаться к Луке в поисках утешения, я вцепился в него, чтобы не упасть. Его рука на моей талии казалась сильной и крепкой.

— Можно, я сниму? — Спросил Лука, слегка потянув меня за футболку. Я кивнул, потому что одежда казалась тяжелой и неудобной.

Лука стянул футболку через мою голову. Я услышал, как мокрая ткань шлепнулась на кафельный пол возле душа. Горячая вода приятно ласкала спину. Дышать стало легче, и, в конце концов, я уронил голову Луке на грудь. Из-за шума в душе я не мог слышать сильного, ровного биения сердца Луки, но мне показалось, что этого достаточно.

Пальцы Луки скользнули по поясу моих спортивных штанов, но на этот раз он не попросил у меня разрешения снять их. На самом деле ему это и не было нужно. Впервые за очень долгое время, наверное, с того момента, как он вошел в ту темную комнату, куда меня поместили мои похитители, поднял меня с пола и сказал, что все будет хорошо, я почувствовал себя в безопасности. Я почувствовал, что мне не нужно бороться. Я почувствовал... доверие.

Лука стянул спортивные штаны и подвинулся, чтобы стянуть их с моих ног. Как только тяжелый материал был снят, он выпрямился и снова притянул меня к себе. В том, как он прикасался ко мне, когда раздевал, не было ничего сексуального, и я был рад этому. Я был не в том состоянии, чтобы справляться с этими особыми эмоциями.

Не уверен, как долго мы оставались в душе, но когда Лука выключил воду, а затем потянулся за полотенцем и начал осторожно вытирать мое тело, я не стал протестовать. Я чувствовал тепло, усталость и, на мгновение, странное удовлетворение. Я знал, что мне все еще предстоит пережить новость о Вайолет, но я постарался не думать об этом. Когда Лука закончил вытирать меня, он обернул вокруг моей талии свежее полотенце и взял меня за руку. Но мы не вернулись в мою комнату.

И, честно говоря, я был этому рад.

Наверное, мне следовало бы встревожиться, когда он повел меня в свою комнату, а затем в свою постель, но я почувствовал облегчение. Это то, чего я хотел.

Лука уложил меня под свое одеяло, но сам ко мне не присоединился. Я уже собирался сказать ему, что все в порядке, когда он внезапно повернулся ко мне спиной и опустил свои промокшие штаны. Вид его обнаженной задницы заставил меня захлопнуть рот. Этот мужчина был невероятно красив. На самом деле я никогда не трахал парня, потому что ни один из моих клиентов никогда этого не хотел, но я не мог отрицать, что у меня в голове проносились мысли, когда я задавался вопросом, каково это — прижаться к великолепному телу Луки. Я почувствовал, как моя кожа запылала, когда представил, какие звуки он будет издавать, когда я возьму его.

Лука, казалось, не замечал моего пристального взгляда, он подошел к комоду и достал свежую пару спортивных штанов. Я мельком увидел его наполовину твердый член, когда он натягивал ткань. Мой рот, который всего несколько минут назад был наполнен слюной из-за желания героина, начал наполняться слюной по совершенно другой причине. Мне никогда особенно не нравилось отсасывать парням, но у меня было чувство, что с Лукой у меня не возникнет такой проблемы.

Лука вернулся к кровати и присел на краешек.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. Его забота заставила меня почувствовать себя идиом. Пока я пускал по нему слюни, он беспокоился о моем психическом благополучии. Я не мог его винить, учитывая, как я себя вел.

Я кивнул, потому что слово «лучше» почему-то показалось мне слишком упрощенным.

Он протянул руку, чтобы коснуться моего лица, совсем как тогда, когда я лежал в своей постели. Я не знал, что сказать о выражении его лица, когда он изучал меня. Но я точно знал, что мои губы начало покалывать в предвкушении. Это чувство, по-видимому, не было взаимным, потому что мгновение спустя он опустил руку и сказал:

— Я буду там, если понадоблюсь. — Он указал на стул в углу комнаты.

Мысль о том, что он не собирался со мной спать, вызвала у меня приступ неуверенности в себе шириной в милю. Может, тот поцелуй сегодня вечером был не таким, как я думал. Может, он просто потакал мне. А если и нет, то, возможно, теперь, когда он увидел меня в состоянии полного психического расстройства, его интерес ко мне просто пропал. Я попытался напомнить себе, что это хорошо, но когда Лука встал, я схватил его за руку, прежде чем он смог уйти.

У меня перехватило горло, и я не мог вымолвить ни слова, поэтому я пожелал, чтобы он понял сам, как это часто бывало в прошлом. Я не хотел оставаться один. Это так просто. А если он будет находиться в другом конце комнаты, создастся ощущение, что между нами образовалась пропасть.

Я держался за него, хотя и не мог смотреть ему в глаза. Я затаил дыхание на долгие секунды, которые потребовались ему, чтобы пошевелиться. Все, что я мог сделать, это не вскрикнуть от облегчения, когда он откинул одеяло и забирался ко мне в постель. Я подвинулся, чтобы дать ему достаточно места, но повернулся к нему спиной. Это было нелепо, потому что именно я хотел, чтобы он остался со мной, но теперь, когда он был рядом, я не знал, что делать.

К счастью, Лука принял решение за меня и прижался к моей спине. Его тело было горячим, и мне нравилось, как его теплая кожа скользит по моей. На мне все еще было полотенце, но мы оба были обнажены по пояс. Его левая рука обвилась вокруг моей талии, а правая скользнула мне под голову, так что я лежал на ней, а не на подушке.

— Давай спать, Реми. Поговорим утром.

Я хотел сказать ему, что меньше всего на свете мне хочется спать. Но я также хотел, чтобы все было улажено, чтобы мне больше не приходилось думать об этом, не приходилось беспокоиться, бороться или зацикливаться на этом. Я просто хотел, чтобы хоть раз все было просто. Мои мысли вернулись к Джио, и я тут же почувствовал стыд. Подростку было нелегко, и, вероятно, никогда не будет. И его отцу тоже. И были тысячи других детей, которые не смогли вернуться домой и никогда не вернутся. По сравнению с ними, мне было легко.

Я почувствовал, как тревога снова начала нарастать, когда я задумался о том, как я не смог жить собственной жизнью последние два года. То же самое чувство, что я не заслуживаю того, что мне дали, например, мою работу и квартиру, начало поглощать меня.

— Лука, — прерывисто прошептал я. Мне понравилось, что он понял, что что-то не так. Возможно, он не понял деталей, но по тому, как я произнес его имя, он понял, что я еще не в порядке.

— Скажи мне, что тебе нужно, милый, — прошептал Лука у меня за спиной. Его пальцы начали массировать мою кожу.

— Расскажи мне о себе что-нибудь, чего никто больше не знает, — прохрипел я.

Клянусь, я почувствовал, как его губы скользнули по моей шее, прежде чем он сказал:

— Я когда-то писал фан-фики о Гарри Поттере.

— Лжец, — автоматически произнес я. Я не мог ничего поделать с небольшим разочарованием.

— Клянусь всем маггловским, — ответил Лука легким и нежным голосом, в котором слышались нотки веселья.

Его губы прижались поцелуем к мягкому местечку прямо у меня за ухом, и я тут же забыл, о чем мы вообще говорили.

— У меня были чувства к Гарри, — продолжил Лука. Его рука гладила мой живот, а губы скользили по моей шее, и мне было трудно придумать какой-либо ответ. Но когда он сказал: — и Драко Малфою, — я заставил себя вернуться к насущной задаче.

— Прекрасно, — выдохнул я, пытаясь заставить свое тело не реагировать на его чувственные прикосновения. Я бы точно не пережил смущения, если бы он понял, что со мной происходит. Как человек, у которого было много парней, я должен был знать, как лучше контролировать свои реакции. Но Лука был не просто каким-то парнем. Он всего лишь пытался утешить меня, и мне нужно было помнить об этом. — Расскажи мне что-нибудь об этом, — попросил я.

— Гарри задрожал от волнения, когда Драко подошел ближе, держа в руке свою огромную палочку. Боже, как же ему хотелось самому пощупать палочку Драко.

Я развернулся в объятиях Луки так быстро, что в итоге ударил его по подбородку. Он, должно быть, издевался надо мной.

— Ты написал фан-фик о Гарри Поттере для геев? — недоверчиво спросил я.

Лука потер подбородок, но я едва заметил это, потому что мои глаза были прикованы к слабой улыбке на его лице.

— Мне было семнадцать, и я был озабочен парнями, — пробормотал он. Его рука скользнула по моему бедру, и я почувствовал, как он теребит край полотенца. — А мне нравились ботаники.

— Боже мой, ты серьезно, — сказал я.

— У меня были следующие соображения, — с усмешкой добавил Лука. — Я был не единственным, кто хотел, чтобы Гарри оказался с плохим мальчиком, а не с этой надоедливой девчонкой Уизли. Черт возьми, Гарри и Рон были бы более привлекательной парой.

Я покачал головой, потому что он полностью лишил меня дара речи. Никогда бы в жизни я не подумал, что у него есть такая светлая сторона. Или что он использует ее, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше. Напоминание о том, почему мы вообще здесь оказались, было как удар под дых, но я отбросил его и обнял Луку, больше не заботясь о том, соприкоснемся ли кожей. Как я мог когда-либо думать, что этот человек холодный, отстраненный и бесчувственный?

Я открыл рот, чтобы извиниться за то, о чем он, вероятно, даже не подозревал, что я думал о нем, но именно в этот момент его пальцы коснулись выпуклости на коже чуть выше моего левого бедра. От того, что он остановился, чтобы осмотреть шрам, у меня пересохло во рту и перехватило горло. Я хотел, чтобы он двигался дальше, что он и сделал, но только для того, чтобы найти следующий шрам, на моем плече. Затем нашелся шрам на тыльной стороне моей руки.

— Расскажи мне о них, — тихо прошептал Лука.

Я хотел сказать ему «нет». Я хотел побольше поговорить о нем и обо всех тех мелочах, которые так сильно отличали его от того человека, каким я его себе представлял. Но прежде чем я осознал, что делаю, я открыл рот и позволил сорваться с языка словам, которые, знал, положат конец всему, что было между нами, даже не успев толком начаться.

Я сказал ему правду.