Забытый: ЛУКА

Глава седьмая

Реми

— Реми…

— Не надо, — удалось мне тихо произнести, пока я укачивал Вайолет. Несколько минут назад она зевала, так что я знал, что у меня есть шанс уложить ее вздремнуть, но если бы я набросился на Луку, как хотел, этого бы не случилось. — Подожди меня где-нибудь в другом месте. — Я не стал ждать, какой будет его реакция на мое требование, потому что мне было все равно.

Ладно, ладно, может, какой-то крошечной части меня было не все равно. Может, даже двум крошечным частям. Одна часть немного боялась того, как он отреагирует на приказ, но другая часть ждала этого с нетерпением. Так или иначе, ссориться с Лукой было не так тяжело, как общаться с ним на любом другом уровне.

Например, когда он прикасался ко мне.

Или предлагал мне утешение.

Или смотрел на Вайолет так, словно ему на самом деле было не наплевать на маленькую девочку.

Возможно, затяжной поединок с этим человеком помог бы избавиться от всех этих безумных чувств, что охватывали меня. Не в прямом смысле этого слова, потому что он, несомненно, мог бы надрать мне задницу одним ударом, но если бы я только смог попасть ему в голову…

— Ми-ми, — сонно пробормотала Вайолет в моих объятиях. Ее голова упала мне на плечо, а пальцы сжали брелок, который я вернул ей после того, как убедился, что из ванны вылита вся вода и ее руки сухие.

— Хочешь послушать сказку, моя сладкая горошинка? — Спросил я, неся ее к кровати. Я все еще чувствовал присутствие Луки в комнате, но он, по крайней мере, исчез из поля моего зрения. Не обращая на него внимания, я одел малышку и уложил ее в кроватку. Я смутно слышал, как щелкнула закрывшаяся дверь, и начал озвучивать что-то из старых мультфильмов про Багза Банни. Я сочинил нелепую историю о Багзе и его друзьях, в которой не было ни капли смысла, но Вайолет было все равно… она всегда больше сосредотачивалась на голосах, чем на самой истории. Через пять минут ее глаза закрылись. Я понизил голос и продолжал рассказ еще несколько минут, просто чтобы убедиться, что она действительно отключилась, затем подоткнул вокруг нее одеяло. У меня защемило сердце от того, какой умиротворенной она выглядела. Теперь, когда она была чистой, ее кожа сияла здоровьем, а вместо ужасной иглы, зажатой в руке, у нее был маленький брелок с футбольным мячом. Мой взгляд упал на то, что, как я теперь знал, было именем Джио на мяче.

Он заламинировал имя своего сына.

Я старался не слишком задумываться о том, почему он так поступил, но не мог не признать очевидного.

Его ребенок пропал.

Я не хотел жалеть Луку, но чем больше я смотрел на Вайолет, тем больше думал о том, каково было любому родителю, даже такому мудаку, как Лука, потерять своего ребенка.

Твоим было все равно.

Неприятное воспоминание пронзило меня, и я сделал глубокий вдох, чтобы справиться с острой болью. Все это в прошлом. Как и то дерьмо, что случилось с Лукой. Я не... не мог позволить этому влиять на меня.

Я наклонился коротко поцеловать Вайолет в лоб, а затем быстро вышел из комнаты, чтобы найти Луку и покончить с этим дерьмом раз и навсегда. Ни за что на свете я не позволю этому сукиному сыну руководить моими действиями. Сначала я обращусь за помощью к Ронану.

Мне не пришлось далеко идти, чтобы найти Луку, так как он стоял прямо за дверью спальни. Прежде чем я успел открыть рот, чтобы наброситься на него, он сказал:

— Сюда, — и открыл дверь напротив. Я подавил автоматическую реакцию, которая закипела у меня в горле, и вошел в маленькую комнату, где стояла пара удобных на вид диванов и огромный телевизор.

Я даже не успел дойти до комнаты, как он втащил меня в нее и захлопнул дверь.

Паника была мгновенной и практически парализовала меня. Я открыл рот, чтобы закричать, одновременно отталкивая его руками.

— Реми, подожди, я просто хочу...

— Нет! — Закричал я, но получился только хрип. Я попытался вырваться. Лука схватил меня за плечи и прижал к двери. Я видел, как он открыл рот, но шум в ушах помешал мне расслышать все, что он хотел сказать.

Не то чтобы мне нужно было это слышать. Я знал, чего он хотел.

Я пытался пинаться, вырываясь из его хватки. Из-за того, что мы находились в таком положении, я не мог действовать ногами, но мне удалось высвободить руки и ударить его по спине, а затем по лицу. Его тело все еще прижимало меня к двери, и он умудрялся своими предплечьями блокировать некоторые из моих ударов, но не все. Затем я попытался схватить его за руки, потому что знал, что он слишком силен для меня, а Ронан был моей единственной надеждой. Я попытался позвать хирурга, но мой голос снова был хриплым и сухим. Ощущение было такое, будто я не пользовался им много лет.

Хватка Луки была пугающе крепкой, хотя он и не делал ничего, кроме того, что время от времени хватал меня за запястья, пытаясь усмирить. Хотя по его запястьям потекла кровь там, где я оцарапал его, он продолжал прижимать меня к двери. Мне показалось, я слышал, как он звал меня по имени, но не был уверен.

Хотя он стоял прямо передо мной, с таким же успехом у меня могли быть завязаны глаза, потому что я не мог разглядеть его лица. И чем больше я сопротивлялся, тем больше энергии тратил, и через минуту у меня перехватило дыхание, и я был на грани полномасштабной панической атаки.

И слез.

Чертовы слезы потекли ручьем. Я хотел убить его только за это.

Казалось, что с каждой крупной каплей соленой воды, стекавшей по лицу, меня покидали последние силы. Я перестал цепляться за руки Луки, но взял одну из них обеими руками. Он поднял другую и прижал ее к моему горлу. Я смирился с неизбежным, когда его большой палец прижался к моей яремной вене.

Он победил.

Да, я бы все равно сопротивлялся ему, как только он попытался бы поставить меня перед собой на колени или развернул так, чтобы я оказался лицом к двери, но в глубине души знал, что это ни к чему хорошему не приведет. Я не мог сравниться с ним в силе, а помощь была слишком далеко, чтобы она могла мне пригодиться.

Я совершил ужасную ошибку, полагая, что я каким-то образом в безопасности от этого человека... что он в долгу передо мной за то, что сделал со мной в детстве. Я действительно верил, что он может испытывать чувство вины, которое я мог бы использовать в своих интересах, чтобы держать его подальше от себя.

Но он был монстром, которым в глубине души я не хотел его видеть.

Я ждал, что он сделает следующий шаг, и пытался спланировать свою реакцию, но когда он опустил голову туда, где моя шея переходила в плечо, я оказался совершенно не готов. Он все еще держал руку на моей шее, но только в этот момент я осознал, насколько нежными на самом деле были его прикосновения. Нет, я не мог сдвинуть его с места, но его пальцы ни разу не впились мне в кожу. И пальцы, которые он держал на моем горле, на самом деле не сжимали меня. Этот большой палец не столько давил на точку, где бился мой пульс, сколько... ласкал ее.

— Сделай глубокий вдох и позови его еще раз, — тихо сказал Лука. — Если ты хочешь, чтобы Ронан надрал мне задницу, сделай это, хорошо? Позови его еще раз. — Лука поднял голову. — Я не буду пытаться остановить его.

Меня охватило замешательство. Что происходит?

Рука исчезла с моего горла. Когда мгновение спустя она снова появилась в поле моего зрения, я увидел его пистолет. Я проглотил стон, который клокотал у меня в горле. Теперь правила игры полностью изменились. Станет ли он угрожать Вайолет? Был ли это его план убить Ронана, чтобы не торопясь делать со мной все, что ему заблагорассудится?

— Мне нужно услышать все это, Реми, — прошептал Лука. Его голос звучал резко и измученно. — Потому что теперь я понимаю.

Я покачал головой, потому что был, блядь, сбит с толку. В горле у меня пересохло от криков, которые я не смог издать громче, чем хныканье, а глаза защипало от горячих слез, которые все еще катились по моему лицу. Лука убрал вторую руку из моей хватки, но пистолет не позволил мне издать ни малейшего звука.

— Я думал, что знаю… Я думал, что мои кошмары уже близко. Думал, что представлял себе худшее и что я вижу твое лицо ночь за ночью, слышу, как ты зовешь меня… что это каким-то образом компенсирует то, что я сделал с тобой. Я пытался оправдать то, что бросил тебя, разными ебаными способами, но...

Его голос оборвался, и он опустил взгляд между нами. Я мог бы воспользоваться моментом, чтобы схватиться за пистолет или снова закричать во все горло, но меня потрясли его слова. Это была уловка… все это было какой-то дурацкой игрой, в которую он играл, чтобы запудрить мне мозги и получить то, что он хотел.

Но что, блядь, это было? Чего он хотел?

Я был в ужасе, услышав, что именно этот вопрос сорвался с моих губ прерывистым шепотом.

— Расскажи мне все, — был его ответ. Его рука потянулась к моей, и я был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться. Я почувствовал силу в его пальцах, когда они коснулись моих. Боже, он хотел взять меня за руку или что? Он пытался внушить мне какое-то странное чувство безопасности?

Я ахнул, когда тепло его пальцев сменилось прохладой металла. Я посмотрел вниз и увидел, что Лука сложил пистолет в мою ладонь. Ствол был направлен в пол. Свободной рукой он обхватил мою руку и оружие. Его крупные пальцы сжимали мои, пока я не оказался единственным, кто держит пистолет. Мой палец легко лежал на спусковом крючке. Мое тело сотрясала сильная дрожь, пока я пытался осознать, что происходит.

Но в этом не было никакого смысла.

Либо он сошел с ума… либо я.

Или, может, я был в каком-то наркотическом сне... Может, я принял в ту ночь, когда он вломился в мою квартиру. Может, я лежу в своей опрятной, до скуки рациональной квартире, уставившись в потолок, пока сладость кайфа разливается по моей крови и затопляет все мои чувства.

Я стоял, застыв в замешательстве и неверии, когда Лука поднял мою руку, словно я был тряпичной куклой.

— У этого типа оружия нет предохранителя, поэтому оно будет стрелять при каждом нажатии на курок, пока не опустеет обойма, — все, что он сказал, когда, наконец, отпустил меня.

После того, как прижал пистолет к своей груди.

Пистолет, который теперь был под моим полным контролем.

— Ч-что ты делаешь? — Дрожащим голосом спросил я. Инстинктивно мне хотелось бросить пистолет, но разум не позволял мне этого сделать. — Он ведь не заряжен, верно? — спросил, нет, потребовал я.

— Он заряжен, — спокойно ответил он. — Убери палец со спускового крючка и немного оттяни переднюю часть пистолета. Ты увидишь пулю в патроннике. На пистолете также есть индикатор патронника...

Я не дослушал остальную часть того, что он сказал, потому что был слишком сосредоточен на оружии в своей руке. Я нутром чуял, что он говорит правду… что оружие заряжено. Мне не следовало ему верить, но я поверил.

Сколько раз я мечтал о подобном моменте? О том, чтобы в моем распоряжении было что-то, что позволило бы мне дать отпор моим похитителям и победить? Или, по крайней мере, причинить им такую же боль, какую они причинили мне? Когда я отсасывал у парней в переулках или какой-нибудь проходимец решал взять больше, чем то, за что заплатил, сколько раз я фантазировал о том, что смогу вытащить вот такой пистолет и наставить его на них? Когда я начал работать на Леса, у меня был с собой маленький нож, потому что сутенер не хотел платить за свой товар посредникам, но особой пользы от него не было. И Лесу было наплевать, если бы его «собственность» оказалась изнасилованной, избитой или лежала в луже нашей собственной крови в каком-нибудь глухом переулке. У меня никогда не было денег, чтобы купить пистолет. И я сомневался, что у меня хватило бы смелости им воспользоваться.

Но сейчас?

Сейчас я не был уверен в том, как себя чувствую.

Сильным?

Определенно.

В безопасности?

Не совсем.

— Зачем ты это делаешь? — Прошептал я. Я все еще целился в него из пистолета, но как будто забыл об этом. Я был чертовски зол на него за то, что он так со мной поступил… за то, что он так меня запутал. Если это была игра разума, то он превзошел меня на миллион процентов. Я поднял руку, чтобы потрогать несуществующие струпья на голове. Мягкие, чистые волосы, которыми я наслаждался, все еще казались чужими, даже спустя два года.

— Чтобы ты мог рассказать мне, почему ты так поступаешь, — тихо сказал Лука.

Когда его взгляд переместился на мои пальцы, которые все еще царапали затылок, я убрал руку.

— Правду о том, почему ты это делаешь, — добавил он. — Сколько раз ты мечтал об этом моменте, Реми? Моменте, когда сможешь рассказать мне все, что с тобой случилось… из-за меня? Потому что я не вернулся за тобой?

Он провоцировал меня. Я это знал.

И это сработало.

Я покачал головой.

— Тебе все равно, — пробормотал я. — Тебе не...

— Больно? — Перебил Лука. — Я не чувствую?

Я кивнул.

— Ты прав, — холодно сказал он. Он развел руками и сказал: — Я не чувствую. — Он сказал это так легко… слишком легко. — Почему ты так часто прикасаешься к своим волосам?

Я опустил руку, но ничего ему не ответил.

— Почему ты был в тот день в том доме? — выпалил я. У меня не было намерения возвращаться к прошлому, но вопрос был задан прежде, чем я успел его остановить.

— Я кое-кого искал.

Я ждал, но он не продолжал. Его спокойствие разозлило меня. Я чувствовал, что вот-вот взорвусь от того, как бурно реагировало мое тело на него, на ситуацию, на вес пистолета в моей руке и на то, что это означало... но он…

Все было так, как он сказал… он ничего не чувствовал.

— Почему ты так часто прикасаешься к своим волосам? — спросил он снова.

— Кого ты искал?

Он не ответил. И тут до меня дошли правила игры. Я запретил себе играть, потому что это было именно то, чего он хотел, и я не мог поверить ни единому его слову, но он сказал, что хочет знать правду. Так, блядь, если это не то, что он получит.

— Я не привык к их длине. Кого ты искал?

— Своего сына.

Он сказал это без колебаний, без эмоций. Я чуть не отшатнулся, и мне пришлось крепче сжать пистолет, чтобы не выронить его.

— Ты лжешь, — сердито сказал я. — Игра окончена.

Я продолжал целиться в него из пистолета и опустил свободную руку, чтобы нащупать дверную ручку. Я вернусь в комнату Вайолет и позову Ронана. Он положит этому конец, и чего бы мне это ни стоило, я буду умолять этого человека помочь мне понять, как обезопасить Вайолет.

Я сомкнул пальцы на ручке в тот самый момент, когда Лука полез в карман. Это движение напугало меня так сильно, что я чуть случайно не нажал на курок.

— Не надо! — Закричал я. Лука заколебался, но продолжал доставать что-то из кармана со скоростью оледенения.

Свой телефон.

Не другой пистолет.

Я почувствовал себя дураком.

И я едва мог дышать.

Я опустил пистолет, чтобы случайно не выстрелить из него. Я ненавидел Луку, но пистолет — это не я. Я всегда хотел только защитить себя, а не мстить за то, что со мной сделали.

Лука нажал что-то на своем телефоне, затем включил громкую связь.

— Ты где? — сразу сказал голос на другом конце провода.

— Я в безопасности, — сказал Лука. — Вон, передай трубку Алексу.

На мгновение воцарилась тишина, затем я услышал приглушенные голоса на другом конце провода.

— Лука? Это Алекс, — услышал я голос Алекса. Я понял, что он все еще говорит по громкой связи. — С тобой все в порядке? Мы с Воном пытались дозвониться до тебя целую неделю… ты поменял отель...

Голос моего друга звучал почти взволнованно. Я хотел сказать ему, что он должен поберечь свое беспокойство для того, кто этого заслуживает, но мои глаза были прикованы к Луке.

Который так же пристально наблюдал за мной.

— Прости, Алекс. Я не хотел тебя волновать. Мне просто нужно было немного побыть одному.

Голос Луки действительно стал немного мягче?

— Алекс, мне нужно, чтобы ты рассказал Реми о Джио, — продолжил Лука.

— Что? Реми? Ты… ты с Реми? — Спросил Алекс, в его голосе слышалось замешательство.

— Да. Он в порядке, Алекс, — сказал Лука. — Расскажи ему о Джио, пожалуйста, от моего имени.

На этот раз в голосе Луки отчетливо слышалась дрожь, и я почувствовал, как мое сердце забилось в груди еще сильнее.

— Реми? — Тихо позвал Алекс.

Мне нужно было крикнуть Алексу, чтобы он вызвал Ронана или копов, или еще кого-нибудь. Мне нужно было сказать ему, что Лука... что?

Что именно он делал?

Пистолет был в руках у меня. Я мог бы легко позвать Ронана. Черт возьми, в полудюжине футов от меня на маленьком столике лежал стационарный телефон. Я мог бы сам позвонить в полицию.

— Я здесь, — сказал я.

Я услышал что-то похожее на всхлип, за которым последовало молчание.

— Джио, его похитили, Реми. Как и нас с тобой.

Я недоверчиво покачал головой, потому что знал, что Алекс никогда бы мне не солгал. Этого не было в его ДНК. И если он говорил мне правду, это означало, что то, что сказал Лука, было правдой.

Мое бешено колотящееся сердце внезапно замерло в груди, и я почувствовал головокружение. Я тяжело прислонился к двери в надежде устоять на ногах, но колени меня не держали. Я неуклюже соскользнул спиной по двери, но прежде чем моя задница коснулась пола, Лука оказался рядом. Он подхватил меня под локоть одной рукой, а другой забрал пистолет из моей руки. В замешательстве я перекинул эту штуку через свой живот, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Лука поддержал меня, когда я сел на пол.

— Джио было восемь, — продолжал Алекс, не обращая внимания на происходящее. Лука оставил свой телефон на спинке дивана. — Он был со своей мамой, когда его забрали, так что они… они застрелили ее.

Я почувствовал тошноту. Я не хотел этого слышать. Я не хотел быть здесь.

— Лука, Вон и их братья годами искали Джио.

— Остановись! — Попросил я. — Алекс, пожалуйста, остановись. — Моя голова болела так сильно, что я был уверен, она вот-вот оторвется от моего гребаного тела. — Пожалуйста, — прохрипел я.

Я не осознавал, что повис на руке Луки, пока он громко не сказал:

— Вон.

— Я здесь, — сказал Вон. Я был уверен, что слышал плач на заднем плане. Я хотел извиниться перед Алексом за то, что накричал на него, но не мог думать, не мог дышать.

— Я позвоню тебе позже, — сказал Лука.

Последовало короткое молчание, затем Вон сказал:

— Лучше бы тебе так и сделать, брат. — Затем звонок прервался.

— Реми, — начал Лука, но в ту секунду, когда он коснулся моей щеки, я отпрянул от него. В итоге я ударился головой о дверь. А потом эти чертовы слезы вернулись с удвоенной силой, и я понял, что попал впросак.

Не было никакой игры.

Не было победителей.

Или проигравших.

Только правда.

И это была единственная вещь, с которой я никогда по-настоящему не понимал, как бороться.