Зов призрачных сердец

Глава 32

Наше время

Рада дернулась и очнулась. Она все так же сидела в старом кресле, с ободранной драпировкой, куда опустилась, почувствовав, как у нее темнее перед глазами.

Обстановка ничуть не изменилась: все те же выцветшие облупившиеся обои, продранные портьеры на окне, старый гобелен – на стене напротив.

«Боже мой, – подумала Рада. – Я ведь только что видела эту комнату такой, какой она была больше двухсот лет назад. Я видела князя Хворостина… Не просто видела – я смотрела на все его глазами».

По коже девушки пробежал холодок, и она зябко обняла себя руками. Ее сон – ведь это был именно сон! – казался таким реальным, что Раде сделалось жутко.

Она встала с кресла, сделала несколько шагов и решительно отодвинула гобелен в сторону. Прямо посередине виднелось отверстие для ключа. Значит, не приснилось! Там и правда был тайник.

Встав на цыпочки, Рада провела по отверстию пальцами. Вряд ли она сможет сама открыть тайник.

– Придется вызывать Иволгина, – пробормотала она.

Обращение за помощью к Алексею было сопряжено с неловким для Рады моментом – ей ведь придется рассказать о том, что она только что увидела. Алексей вряд ли ее поднимет на смех, но… Все это было слишком иррационально для Рады.

Тем не менее она вышла из комнаты, подошла к верхней площадке лестницы и крикнула:

– Алексей! – Не услышав ответа, Рада позвала снова: – Иволгин! Да где вы там запропастились?

Внизу послышался шум, и из кабинета вышел археолог.

– Уже соскучились по мне, Рада? – широко улыбнулся он.

– Не то слово, – хмыкнула она. – Поднимитесь, пожалуйста, ко мне. Нужны ваши отмычки и навыки медвежатника.

Уговаривать Алексея не пришлось, и уже через минуту, забрав свою сумку с инструментами, он оказался рядом с Радой.

– Вы хотите сказать, что просто так отодвинули этот гобелен и увидели за ним тайник? – покосился на Раду Алексей, когда она продемонстрировала ему находку.

– Ну… все было не совсем так, – призналась она.

– А как?

– Мне стало плохо. Голова закружилась, а потом… – Рада сглотнула и протараторила: – Потом я села вот в то кресло, и мне приснился сон, будто здесь сидит сам князь Хворостин, смотрит на этот гобелен, а потом подходит к нему и…

– Вам приснился сон? – прищурился Алексей.

– А что вы так на меня смотрите? – нахмурилась Рада. – По-вашему, у меня было видение?

– Нет-нет, упаси Боже! Чтобы у вас – и видение? – Он театрально закатил глаза.

– Вы все-таки невыносимый тип, Иволгин.

– Никаких фамилий, забыли? И пора бы уже на «ты».

– Вот еще, – фыркнула Рада. – Вы будете вскрывать этот тайник или продолжите разглагольствовать?

– Какая нетерпеливая, – хмыкнул он и полез в сумку за отмычками.

Пока Алексей пытался открыть тайник, Рада мерила шагами комнату, то и дело поглядывая на молодого мужчину.

– И откуда у археолога такой инвентарь? – ворчала она.

– У нас много чего в запасе, – парировал он. – Не всегда двери можно открыть ключом, дорогая Рада, иногда их приходится вскрывать смекалкой, силой мысли, магическим заклинанием или… – Раздался какой-то щелчок, и со стены что-то посыпалось. – …отмычкой.

– Открыли? – обрадовалась Рада, пропуская мимо ушей его слова о силе мысли и другой ерунде.

Алексей вооружился фонариком и посветил в темные недра открывшейся за гобеленом ниши. Вместе с Радой они заглянули внутрь. Алексей присвистнул.

– Сколько старых бумаг! Вам будет чем заняться на досуге, госпожа историк.

– Спасибо за помощь. Теперь я справлюсь сама, вы можете возвращаться к вашим делам, – отозвалась Рада, надевая перчатки.

– Э, нет. Я хочу тоже посмотреть, что мы оттуда выудим.

Рада протянула руку и вытащила из дальнего угла пожелтевший свиток, перетянутый бечевкой, который сразу же привлек ее внимание. Она словно знала, какую именно бумагу из всех имеющихся нужно взять первой…

Легенда о князе Левоне Хворостине и неверной княгине Софье

(Записано со слов старого ключника Терентия, что служил в Хворостинской усадьбе при правнуке князя Левона)

Князь Левон Хворостин, муж доблестный и гордый, правил северным княжеством в покое и богатстве. Земли его простирались от лесов густых до берегов болотных, полных таинственного мрака и звуков, от которых холод подступал к сердцу. Во владениях этих Левон славился как охотник лихой и правитель справедливый. Однако счастье семейное обернулось для князя наваждением. Его супруга, княгиня Софья, женщина красоты редчайшей, подобной которой трудно было сыскать в целом княжестве, таила под своим нежным взором душу коварную.

Поначалу князь с княгинею жили ладно. Князь на охоту ездил, медведей бил, а княгиня Софья в тереме пряла да песни пела. Дитя прижили. Да только скучно стало княгине в высоких палатах. И приметила она молодого дружинника, что звался Ратмиром. Чернявый, глаза горят, борода колечками.

Стали они тайком встречаться – то в саду за яблонями, то в баньке на отшибе. Люди шептались, да князю не докладывали: боялись его гнева.

Но правда, как шило в мешке, все равно вылезла. Подметил старый псарь Кузьма, как княгиня ночью к конюшне крадется. Доложил князю.

Сначала князь не принял к сердцу сей слух: «Не смей чернить имя княгини предо мною!» – прогремел Левон, так что стены задрожали. Но семя сомнения все же разрослось: мрак лег на сердце, а мысли князя с каждым рассветом становилися все чернее да чернее. Чтобы развеять или подтвердить горесть своих подозрений, Левон задумал неладное. Князь велел устроить охоту, а сам вернулся в княжеские палаты в тиши ночной. И застал все так, как гласил недобрый слух.

Велел он слугам молчать, а сам затаился. Ходил несколько дней смурной да молчаливый. Княгиня, говорят, к нему ластилась, все пыталась выведать, что у князя на душе, да только Левон ни слова не проронил.

Как-то наутро князь Левон встал радостный и объявил большой пир в лесу, притворив свой гнев щедростью. Он позвал свою жену, облекая лицо свое улыбкой дружелюбной, будто ничего не ведал. Лишь немногие слуги в его глазах уловили недоброе. «Возьмем псарей, охотников, наших лучших породистых хортов. Ты, Софья, надень самое красивое платье – устроим охоту в честь теплого дня!» – молвил он, и Софья, хоть тревога кольнула сердце ее, согласилась.

На следующее утро выехали на охоту. Князь в сияющих доспехах, с дружинниками мрачными, среди которых и любезник княгини был. Софья скакала подле князя и все смеялась, не ведая, что это ее последняя дорога. Дремучий лес окружал их, набрасывался на плечи ветвями изогнутыми, но князь велел ехать дальше, к болотам, над которыми даже птицы не кружили. Когда копыта зверей заспотыкались в вязкой земле, князь вдруг дал знак.

«Теперь начинается настоящая охота!» – суров и холоден, крикнул он. И вдруг его дружина разом натянула тетивы луков. Лица охотников стали жутки, как маски, а псари пустили собак, которые рванулись к Софье и ее полюбовнику. Ратмир бросился выхватить клинок, но князь лишь усмехнулся. «Нет нужды в мечах, изменник. Ступайте, бегите, сколько хватит вам сил! – грянул Левон, и звук его голоса прокатился эхом по мрачным просторам. – Сбежите, сокроетесь – значит, на то воля Божья. Не стану искать, а нет – так нет», – зло рассмеялся он, блестя бешеным глазом.

Софья и любезник ее поверили, пустили лошадей в галоп, в обход болотам. Только где ж их обойдешь! За Белым болотом сразу Черное начинается – вот где людская погибель-то!

Не стал князь их останавливать. Только усмехнулся – страшно, будто волк перед прыжком.

Выждал с дружинниками своими время, а потом прорычал, аки дикий зверь:

– Будем травить лису!

Беглецы кое-как выбрались из Белого болотца и уже вовсю скакали к Черному – там, говорили, даже птицы не летают, только топи были кругом да блудячие огни. Но кони увязли в трясине. Софья, в слезах, звала Ратмира, а тот рубил мечом камыши, будто мог прорубить дорогу.

А князь, к тому часу уже нагнавший полюбовников, стоял на твердой земле, смотрел холодно. Собаки рвались вперед, но он их удерживал.

– Прости, Левон! – закричала Софья, протягивая руки. – Я ж жена твоя!

Но он только головой покачал:

– Нету мне жены. Нету.

И свистнул. Охотники пустили стрелы – не в беглецов, а в землю перед ними. Испугались кони, рванули и ушли под темную воду с всадниками. Все потопли.

Сказывают, с тех пор князь Левон ночами мучился кошмарами. К нему все приходила княгиня, протягивала руки из болотной трясины и умоляла спасти ее. Левон даже велел засыпать болото камнями. Только это не помогло.

Сам князь же, говорят, через несколько лет умом рехнулся. Ушел как-то ночью в болота да так там и сгинул.

А еще люди сказывают, что по тракту лесному огни блуждают. То Софья с Ратмиром ищут дорогу домой. Но не выйти им. Не выбраться из топи Черного болота. Никогда.

Записано в лето 6731 года от сотворения мира