Зов призрачных сердец

Глава 53

1780 год

Князь Хворостин замер, глядя на Дашку, словно пытаясь пронзить ее взглядом насквозь. Сначала его лицо сделалось растерянным, а потом исказилось от ярости. Он схватил девушку, потянул вверх, заставляя встать, а потом встряхнул за плечи.

– Где она?! – заревел он, тряся ее. – Где адово отродье?

– Не знаю, Павел Андреевич. Ей-богу не знаю!

Князь сжал ее горло и впечатал девушку в стену. Дашка задыхалась, хватая ртом воздух. Ее ноги едва касались пола.

– А ну говори! Где Ленка?

– Не… не знаю… – выдавила Даша из себя. – Я ей чаю принесла, а она меня огрела чем-то и сбежала.

– Сбежала? Как сбежала? Когда?

Глаза князя бешено забегали из стороны в сторону. Он терял последние остатки рассудка, но все же недостаточно его лишился, чтобы не понять:

– Как могла ты прийти, если я дверь запер, а тебе ключа не давал? А ну говори! Говори!

Он размахнулся и с силой ударил Дашку по лицу. Голова ее мотнулась и шарахнулась об стену. Девушка от боли потеряла сознание и обмякла, но князь этого даже не заметил, все тряс и тряс ее, требуя рассказать, где спряталась Елена.

– Лгунья! – взревел он наконец и швырнул Дашкино безвольное тело на пол. – Вы все лжете мне! Все! Все против меня! Как тогда… как тогда… как тогда…

Он обернулся, будто услышал что-то из соседнего каменного мешка, а потом взревел:

– Митрофан! Антошка! Сюда! Сюда!

Верные слуги, услышав крики, прибежали на зов князя. Увидев распростертую на полу Дашку, один из них кинулся было к ней, но князь махнул рукой:

– Не тронь! Связать ее! Да покамест запереть…

– Где запереть-то, Павел Андреич? – спросил Митрофан, верный княжий прихвостень, который не первый раз выполнял необычные, а порой и страшные поручения князя. – Здесь?

– Здесь?

Князь Хворостин нахмурился. Снова ему показалось, словно кто-то хохочет над ним, издевается… Это все она. Она!

– Какой здесь? Голова твоя тупоумная. Ленка сбежала! Только как сбежала? Куда делась-то?

Князь ринулся в узкий коридорчик, что соединял две темницы, но ничего не обнаружив, кроме давнишнего скелета, вернулся в первое помещение.

– В склеп ее волоките! Да так, чтобы не видел никто. Хотя кто ж увидит – ночь. – Глаза князя снова сделались совершенно безумными, и он заорал: – Пусть в склепе посидит. Только свяжите как следует!

– Ваше сиятельство… – начал было Антошка, но князь зыркнул на него так, что он тут же проглотил язык.

– Быстро! – рявкнул князь. – И седлайте мне коня. Она не уйдет отсюда. Не уйдет! Сонька проклятая не ушла от Левона, и Ленка не сбежит от мя.

Тем временем княжна Елена пробиралась по темному узкому проходу, который уводил ее все дальше от подземелья. Сюда не доносились ни крики ее отца, ни плач Дарьи. Елене оставалось лишь молиться, что князь Хворостин не будет слишком строг с Дарьей. Та была уверена, что сможет найти способ смирить его гнев. Сейчас нужно было выбраться и поскорее найти Алёшу.

Не успела Елена подумать о возлюбленном, как впереди увидела дрожащий огонек свечи, а потом услышала родной голос:

– Еленушка, не бойся, это я, Алёша!

– Родненький мой, – заплакала княжна и бросилась в объятия парня.

Он целовал ее лицо, гладил по спутанным волосам, заглядывал в глаза и никак не мог насмотреться.

– Бежать, надо бежать, – прошептал он, – потом намилуемся. – Алёша бросил взгляд за спину Елене. – А Дарья где ж?

– Там… Там батюшка мой как раз пришел, я сбежала, а Дашка осталась его отвлечь.

– Значит, нет у нас времени. Бежим!

Алексей открыл маленькую дверку, из которой они с Еленой пробрались в комнатку под семейной усыпальницей, а оттуда выскочили в темный сад.

Обогнув склеп, они устремились в сторону деревенского погоста, за которым начиналась лесная чаща.

– В деревню не пойдем, – сказал Алексей, – окраиной обойдем, а там в леску у меня лошади припрятаны.

До лошадей они добраться не успели, потому что по всей округе разносились крики и конское ржание. Елена и Алексей сразу догадались – князь уже собрал слуг и мужиков и пустился за ними в погоню. Так как влюбленные шли пешком, украдкой пробираясь в обход троп, что вели от усадьбы к деревне, они потеряли слишком много времени.

– Бежим! – Алексей ухватил Елену за руку, и они ринулись в самую лесную чащу.

Ночь была темной, лишь редкие звезды выглядывали из-за плотных туч, кое-как освещая беглецам их нелегкий путь.

Казалось, крики раздавались все ближе. Уже в затылок дышали им разгоряченные конские морды, уже отчетливо слышался топот их копыт. Затем в темноте раздался ужасающий смех князя и его дикий окрик:

– Не уйдете, ироды! От Левона Хворостина ни один супостат не ушел!

Елена задрожала и даже замерла на мгновение. Голос ополоумевшего в своей ненависти отца словно загипнотизировал ее, пригвоздив к месту.

Алексей же, наоборот, лишь сильнее сжал руку возлюбленной, заглянул ей в глаза и сказал:

– Не бойся, Еленушка, нам бы только в чаще скрыться, а там – места дикие. Твой батюшка нас не найдет. А я дорогу знаю.

Совсем скоро, однако, Елена и Алексей поняли – дикая погоня сбила их с пути и привела к Чёрному болоту.

– Мы не пройдем здесь ночью, – прошептала Елена. – Слишком опасно.

– Нам некуда больше идти, – ответил Алексей. – Если твой отец схватит нас, то нам обоим конец. Он ведь ни перед чем не остановится. Ты слышала, что он кричал?

Елена слышала. Князь Павел Андреевич в припадке уже забыл, кто он, и называл себя именем своего предка – Левона Хворостина, который славился не только недюжинной силой, но и жестоким характером.

Где-то совсем рядом мелькнул один факел, второй, третий. Вскоре весь лес наполнился дрожащими огнями.

– Ты прав. Надо двигаться вперед, – прошептала Елена.

Они, сжимая руки друг друга, осторожно двинулись в болото. Грязь всасывала башмаки, жижа хлюпала под ногами, в воздухе стоял запах гнили и сырости. Тем не менее идти было можно.

– Тут тропка есть, – приговаривал Алексей. – Местные мужики ее знают и мне показали. Ты только держись вот этих кочек, Еленушка.

Всадники во главе с князем Хворостиным остались позади. Они не решились сунуться в болото. Лес оглашался криками разгневанного Павла Андреевича, который, хлыстая кнутом мужиков, пытался заставить их сунуться в топь вслед за беглецами. Мужики же, однако, рассудили: лучше уж пусть их выпорют, а голову из-за свихнувшегося князя сложить они не хотят.

Елена уже обрадовалась, думая, что удастся им уйти от погони, как вдруг, сделав следующий шаг, она резко провалилась в вязкую жижу.

– Алёша! – вскрикнула она, чувствуя, как все вокруг хлюпает, сжимает ее и тянет вниз.

Алексей метнулся к ней, схватил за руку и, собрав все свои силы, вытащил из трясины. Слава богу, он сам крепко стоял на твердом островке.

Куда идти дальше, в полной темноте, Алексей понять не мог. Длинным прутом, что он сломил у хилой березки, росшей посреди топи, он прощупывал участок за участком, но везде, куда ни ткни, была трясина.

– Не та тропинка-то, – пробормотал он.

– Что же делать, Алёша? – в отчаянии прошептала Елена.

Словно насмехаясь над ними, над болотом разнесся смех князя.

– Не выбраться тебе из этих болот, Софья! Ни тебе, ни полюбовнику твоему! Так и сгинете. До утра тут стоять буду. И весь день стоять буду! А потом посмотрю, как топь вас пожрет, – расхохотался князь.

– Батюшка совсем рехнулся, – покачала головой Елена.

– Нам так и так не жить, Еленушка. – Обнял ее Алексей. – В болото дальше пойдем – провалимся. А надумаем возвернуться – князь с нас с живых шкуры спустит.

– Лучше уж я тут, с тобой, погибну, чем снова попаду в его руки, – с дрожью в голосе проговорила Елена. – Он матушку мою в подземелье сгноил, – всхлипнула она.

Алексей прижал Елену к себе и погладил по голове, попытавшись утешить, только слабо было то утешение. Не рассчитал он силы, думал, хорошо дорогу запомнил, что по краю болота шла, но страх перед князем, который почти настиг их, загнал беглецов в самый центр топи.

Они долго сидели молча, а потом Елена вдруг увидела два мерцающих огонька, которые приближались к ним не с той стороны, где их поджидал князь, а с другой, из самого сердца болота.

– Что это? – прошептала Елена.

Алексей ничего не ответил. Он с изумлением увидел, как из густой черноты ночи выходили две фигуры. Мужчина и женщина. Они были словно дымка, которая светилась серебристым светом, но была такой тонкой, что можно было видеть сквозь фигуры.

Женщина поманила Елену и Алексея рукой, предлагая следовать за ней и ее спутником.

– Болотный морок, – пробормотал Алексей.

– Нет, Алёша, я думаю, это та самая Софья и ее Ратмир. Помнишь, я тебе про них легенду рассказывала?

– И что же, нам довериться призракам? – спросил Алексей.

– А что еще нам остается?

Взявшись за руки, они молча последовали за призраками.

Тропа, по которой их вели, была узкой, но ни Алексей, ни Елена этого не замечали. Они доверились двум влюбленным, чьи жизни оборвались в этом болоте, когда они пытались спастись от помешавшегося Левона Хворостина, и смело ступали вслед за ними.

Уже ближе к рассвету они вышли на твердую землю. Красивое лицо Софьи озарилось улыбкой. Она взяла за руку Ратмира, и оба призрака исчезли.

Дашка очнулась в темноте, которая, правда, перемежалась серыми бликами пробуждающегося утра. Свет был тусклый и преломленный.

Голова раскалывалась от боли. Руки и ноги были связаны. Во рту торчала какая-то тряпка, от которой она давилась и задыхалась. Она чувствовала запах дерева, сырой кожи, смрад разложения и гнили.

Она увидела над собой сводчатый потолок и сразу догадалась, что находится в склепе. Только здесь так пахло. Она этот запах учуяла, когда пришла этим ходом выручать Елену. А тусклый свет – от крошечных витражных вставок, что были под самым потолком и служили украшением склепа.

Попытки сесть не увенчались успехом – Дашку крепко обматывали веревки, охватывая ее ноги, словно коконом.

«Гроб, – поняла она. – Я лежу в гробу».

Какое-то время она билась, пытаясь перевернуться, выплюнуть кляп, сделать хоть что-то, но все было тщетно.

Вскоре кто-то вошел в усыпальницу, и Дашка в отчаянии замычала.

Тут же над ней склонилось лицо князя Хворостина. Он был взлохмачен. Лицо исцарапано и кровоточило. На Дашку смотрели совершенно обезумевшие глаза.

– За участие в побеге сгниешь здесь! – прошипел князь. – Запороть бы тебя до смерти, да слишком легкая казнь. А надо бы, чтобы и в посмертии знала ты свои грехи.

Дашка в ужасе попыталась воззвать к князю, но он отвернулся и крикнул слуге:

– Митрофан, подай крышку!

Прежде чем накрыть гроб с живой Дарьей внутри, князь коротко рассмеялся и сказал:

– И почто только сгубила себя, дура? Ленка-то с кузнецом в болотах сгинули.

По злому отчаянию, блеснувшему в глазах князя, Дашка поняла – соврал он. Жива Елена! Жива!

Крышка опустилась на гроб, потом раздался какой-то щелчок, а Дашка тихо завыла.

Сквозь толщу дерева она услышала слова князя:

– Дверь замуруй, чтобы ни отсюда, ни сюда входу не было.

– Сию минуту, ваше сиятельство, все исполню.

Дашка выла и билась, пока Митрофан замуровывал склеп под внимательным взглядом князя.

«Не будет мне спасения, – поняла она, когда снаружи все затихло. – И правда, дура я».