Зов призрачных сердец

Глава 42

Наше время

Устав от безуспешных попыток расшифровать анаграмму, Рада отложила исписанный словами лист в сторону и закрыла глаза. Словно мушки, под веками мельтешили буквы. В анаграмме было четыре заглавных, и они с Алексеем предположили, что с них должны начинаться зашифрованные слова, но пока все их попытки приблизиться к отгадке были тщетны.

Данила накачал колесо на машине Рады и пригнал ее, а к вечеру вместе с Дашей вернулся в деревню. Перед уходом девушка взяла обещание с Рады и Алексея, что завтра они придут к деду Ивану в гости.

Рада ушла к себе в комнату, где снова принялась разгадывать шифр, но так и не добившись результата, отбросила это дело в сторону. Осмотревшись, она остановила взгляд на сложенной на столе стопке бумаг, которые два дня назад она вынула из сейфа за гобеленом в кабинете на втором этаже.

– Хватит загадок, – пробормотала она. – Пора решать те задачи, ради которых меня и наняли.

Рада надела тонкие латексные перчатки, взяла старые документы и начала их перелистывать. Отложив в сторону книгу, в которой князь Хворостин вел скрупулезные записи доходов с усадьбы и деревень, Рада перешла к ветхой тетради, перемотанной шнурком. И обложка, и шнурок были кожаными. Рада осторожно развязала узелки, открыла тетрадь и стала продираться сквозь неровный размашистый почерк. Она читала долго, и чем больше проходило времени, чем стремительнее приближалась она к последнему листу, тем страшнее ей становилось.

Когда Рада закончила чтение, сомнений не оставалось – перед ней дневник того самого князя Хворостина Павла Андреевича, которого она видела в странном видении, когда и нашла эти документы. Дневник он вел нерегулярно и в основном излагал в нем свои мысли о нравственности, морали, чести. Однако последняя запись ввергла Раду в полнейший ужас. В ней князь признавался, что когда-то, а точнее в тысяча семьсот шестьдесят пятом году, учинил самосуд над своей первой женой и неким Иваном Петровым, заподозрив их в любовной связи. Здесь же упоминалась Елена, его дочь. Та самая, единственная Елена, которая была в генеалогическом древе рода Хворостиных и не имела даты смерти. Определенно, та самая девушка, о которой ходили местные легенды.

Перевернув последнюю страницу, Рада увидела еще одну запись, написанную явно дрожащей рукой. «Все тщетно. Все тщетно. Ленка такая же, как ее мать, и заслуживает наказания не менее сурового. Не прав был Локк…»

И тут Раду осенило. Она схватила листы, на которых пыталась расшифровать анаграмму, и уже через несколько минут уверилась в своей правоте.

Не имея больше терпения, она бросилась к двери, а оттуда в коридор, чтобы поделиться результатами своих открытий с Алексеем. Но тут же замерла как вкопанная, почувствовав жуткий холод, который схватил ее за ступни и начал медленно взбираться по телу, сковывая и заставляя дрожать.

На лестнице послышался скрип, за которым раздался приглушенный женский смех. Он был отвратительным до жути – так смеются умалишенные.

Скрип ступеней становился громче, а смех – более отчетливым.

Рада, наконец-то сбросив оцепенение, ринулась к двери Алексея и заколотила в нее что было сил.

Он распахнул ее через мгновение, и Рада, не обращая внимание на то, что Иволгин был лишь в одних штанах, без рубашки, с еще влажными после душа волосами, влетела в комнату и захлопнула за собой дверь.

– Рада, сколько неожиданной страсти, – шутливо поприветствовал ее Алексей, но тут же оборвал себя на полуслове – теперь и он расслышал смех.

Рада заперла дверь на засов и пробормотала:

– Давай пододвинем сюда шкаф.

– Это не поможет, – спокойно отозвался Алексей.

Она обернулась, уставившись на него непонимающе.

– Призраки либо умеют ходить через стены, либо нет.

– Хочешь сказать, шкаф ее не остановит?

– Именно, – кивнул он. – Но, кажется, в одну из предыдущих ночей призрак не зашел в наши спальни, а значит, дверь – достаточная преграда для него.

– Для нее, – выдохнула Рада, – для нее.

Она попятилась от двери и наткнулась на стоявшего позади Алексея. Он тут же обнял ее, прижав испуганную Раду к себе, а она сама прижимала к груди дневник князя Хворостина, вцепившись в него, словно в щит, способный отгородить ее от ужаса, что подкрадывался по темному коридору.

Однако, когда Рада ждала, что, как и в ту ночь, чьи-то пальцы начнут скрести дверь, все внезапно стихло.

Они с Алексеем молчали еще несколько минут, а потом он нарушил тишину:

– Значит, не помогло то, что мы с Данилой придвинули шкаф к двери.

– А замок? Ты запер замок?

– Нет… – Алексей почесал затылок, а Рада фыркнула.

– Мужчины!

– Я обещаю, что заварю этот замок завтра.

– А сегодня я чуть не умерла от страха, – пробормотала Рада.

Она отошла от Алексея и отвела глаза в сторону, чтобы не пялиться на его обнаженный торс и широкие плечи. А ведь он только что прижимал ее к себе самым беззастенчивым образом.

Слава богу, Алексей сам догадался, что ему не мешало бы одеться, и натянул свитер.

– Что это за тетрадь у тебя? – спросил он.

– Это дневник князя Хворостина, и то, что я прочитала в нем, может быть, даже страшнее этого жуткого смеха, – сказала Рада и тут же добавила: – А еще… я разгадала анаграмму, благодаря этому дневнику.

– Не поверишь, но я тоже ее разгадал, – расплылся он в улыбке победителя. – И мне даже не понадобился никакой дневник.

Рада посмотрела на него недоверчиво.

– И что же за слова, по-твоему, зашифрованы в нашей анаграмме?

– Не слова, а автор и название книги. Джон Локк…

– «Мысли о воспитании»! – закончила Рада. – Но как ты догадался?

– Я люблю и умею разгадывать ребусы, – самодовольно сказал Алексей. – Было логично предположить, что наш набор букв «ЛстжисоМ оиинкДон апилыВок» обозначает какую-то книгу, – объяснил Алексей. – Далее я стал размышлять. Библиотека могла быть собрана не позднее семнадцатого года, когда разразилась революция и последний из Хворостиных дал деру, сбежав в Европу. Таким образом я отбросил всех авторов двадцатого века и нашел всех писателей, кто мог бы иметь инициалы, начинающиеся с четырех заглавных букв, что мы имеем в анаграмме.

– Наверняка список авторов ты хранишь в своей голове и ни разу не прибег к помощи интернета, – съязвила Рада.

– Может, я и гений, но не настолько, – засмеялся он. – Пойдем?

– Куда? – не поняла Рада.

– Найдем среди книг Локка и отопрем эту чертову тайную комнату.

– А как же это… – Рада с опаской покосилась на дверь.

– Думаю, жуткий призрак, который заставил тебя дрожать от страха и кинуться в мои объятия, ушел спать и больше нас не побеспокоит сегодня.

– Я не кинулась в твои объятия, – запротестовала Рада.

– Конечно, нет. Пойдем, а по дороге расскажешь мне, что ты вычитала в этом дневнике и как догадалась о разгадке…