Багровая река

2. ВЭНС

Где, черт возьми, был мой бумажник? Я в десятый раз похлопал себя по карману джинсов, затем снова осмотрел спальню. На тумбочке его не было. Я бы положил его на тумбочку. Проклятый предмет не мог отрастить ноги и уйти.

— Да твою ж мать.

У меня не было времени искать свой бумажник, когда мне нужно было собираться в дорогу, но прежде чем я смогу отправиться в путь, мне нужен мой гребаный бумажник.

— Тифф, — заорал я, ущипнув себя за переносицу.

Она вышла из коридора и остановилась в дверном проеме, карие глаза все еще горели после нашего ссоры.

— Что?

— Мой бумажник. Ты его видела?

Она поджала губы.

— Тифф, — отрезал я.

Она правда думала, что удерживая меня здесь достаточно долго, сможет заставить меня передумать?

Она фыркнула и выудила мой бумажник из заднего кармана. Легким движением запястья она бросила его на кровать, так что он приземлился рядом с моим рюкзаком и чемоданом.

Я стиснул зубы, сдерживая ехидный комментарий.

— Спасибо.

— Ты действительно уезжаешь.

Она скрестила руки на груди, ее ноздри раздувались.

— Мне нужно уехать.

Я взял свой бумажник, засунув его в свой карман, затем перекинул рюкзак через плечо. Швы молнии были растянуты по максимуму. То же самое происходило и с моим чемоданом. Не имея ни малейшего представления о том, как долго я пробуду в Монтане, я скорее лучше допущу ошибку, взяв слишком много, нежели мало.

— Я серьезно, Вэнс. Меня здесь не будет, когда ты вернешься.

Она сказала то же самое ранее, после того, как я сказал ей, что собираюсь в Монтану. На самом деле это меня не удивило, вероятно, потому, что я ожидал этого, ну... долгое время.

— Тебе нечего сказать? — спросила она.

Нет. Нечего. И мое молчание только усилило ее разочарование.

Она вскинула руку в воздух.

— Когда ты собираешься бросить это всё?

— Никогда, — прошептал я.

До конца своих дней я бы никогда не отказался от поисков. Все остальные перестали искать Кормака. Все остальные бросили Нору и девочек. Они заслуживали справедливости. Они заслуживали мести.

Сдаваться было нельзя.

— Ты его не найдешь, — сказала она.

— А мог бы.

— Его. Больше. Нет

Она выделяла каждое слово, как будто одна громкость могла заставить меня поверить в это.

Он не исчез. Этот сукин сын не может исчезнуть.

Возможно, эта зацепка превратилась бы в ничто, как и все остальные, по которым я шел за последние четыре года. Но если есть хоть малейший шанс напасть на след Кормака, я им воспользуюсь.

Я поднял свой чемодан с матраса, направляясь к двери, но Тифф двинулась и преградила мне путь.

— Я больше так не могу, — её подбородок начал дрожать. — Не могу оставаться здесь и ждать, пока ты будешь преследовать своих демонов.

— Тогда не оставайся.

Когда мы только начали встречаться, Тифф подбивала меня действовать. Но в какой-то момент за последние три года она стала такой же, как все остальные. Она хотела, чтобы я бросил это дело и жил своей жизнью дальше.

Я не мог двигаться дальше. Не стал бы. И если она этого не понимает, что ж...

— Оставь ключи на столешнице.

Между нами всё кончено. Между нами всё было кончено. Пора перестать притворяться, что у нас есть совместное будущее.

— И это всё? — её глаза наполнились слезами. — Я говорю тебе, что съезжаю, а ты просишь меня оставить ключи на столешнице?

Да.

— Мне нужно идти, — сказал я, дернув подбородком, чтобы она убралась с дороги.

Она отодвинулась, ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть мимо, затем последовала за мной по коридору.

— Ты бы никогда не поступил так до стрельбы.

Моя челюсть сжалась.

— Это не имеет никакого отношения к стрельбе.

— Вэнс.

Я вздохнул, поворачиваясь к ней лицом.

— Что?

— Пожалуйста, не уходи, — в ее глазах заблестели слезы. — Останься. Останься со мной.

Вот почему между нами всё кончено.

Если бы она по-настоящему любила меня, она бы никогда не попросила меня остаться.

Я поставил свой чемодан и рюкзак на пол, затем положил руки ей на плечи.

— Мне жаль.

Мне было жаль, что я не тот мужчина, который ей нужен. Что я не смог стать тем мужчиной, которого она ожидала видеть рядом с собой. Что я тоже не любил её.

— Я люблю тебя.

Слеза скатилась по её щеке.

Я не стал вытирать её.

— Пока, Тифф.

Я отступил, когда с ее губ сорвалось рыдание. Затем поднял свои сумки и, не оглядываясь, направился к гаражу. Мой пистолет уже был заряжен в бардачке моего пикапа, поэтому, положив вещи на заднее сиденье, я сел за руль и выдвинулся в путь.

Возможно, мне должно было быть больно от осознания, что Тифф не будет дома, когда я вернусь. Вместо этого я почувствовал... облегчение.

Тифф была хорошей женщиной, которая помогла мне пережить трудный период в моей жизни. Какое-то время она заполняла пустоту. Заставляла меня смеяться, когда я думал, что это невозможно. Но она заслуживала мужчину, который любил бы её всецело.

Этим мужчиной был не я.

Возможно, она была права. Возможно, эти бесконечные поиски Кормака разрушали мою жизнь. Это чертовски сильно сказалось на моей работе. Но я не собирался останавливаться. Поэтому я оставил Кер д'Ален позади и помчался по федеральной трассе в сторону Монтаны.

Поездка до Куинси занимала три часа, а это означало, что если я потороплюсь, то приеду засветло, и у меня будет время побродить по городу и сориентироваться. Я уже заранее заказал номер в отеле, забронировав его на неделю. Если повезет, к тому времени я выйду на след Кормака.

Эта зацепка была самой близкой к тому, чтобы найти этого скользкого ублюдка. Прошло два дня с тех пор, как был объявлен розыск, и хотя двух дней ему было достаточно, чтобы исчезнуть, возможно, он успокоился. Возможно, не чувствовал необходимости спешить. Или, может быть, он вообще не покидал Монтану.

Я провел четыре года, гоняясь за Кормаком Галлагером. От Вашингтона до Юты, от Орегона до Колорадо этого человека оказалось невозможно найти. Он побеждал меня на каждом шагу. Но на этот раз что-то изменилось.

Как долго он пробыл в Монтане? Почему подобрался так близко к Айдахо? Неужели он прятался прямо у меня под носом месяцами? Годами?

Или это всё окажется очередным тупиком?

Три года назад я отправился по следу в Колорадо. Полиция сообщила о мужчине, соответствующем описанию Кормака. Рыжие волосы. Карие глаза. Того же телосложения и роста. Но у этого человека не было шрама на щеке, и когда я нашел его прячущимся в полуразрушенном доме в горах за пределами Форт-Коллинза, я передал его властям, затем вернулся домой и утопил свою неудачу в бутылке дешевого виски.

Шесть месяцев спустя я последовал по следу в Юту. Еще один провал. Четыре месяца спустя я был в Вашингтоне. Еще через три месяца — в Орегоне. Я провел четыре года, слоняясь по Тихоокеанскому Северо-западу, следуя любой зацепке.

Скорее всего, моя поездка в Монтану была бы еще одной напрасной тратой времени. Вот только в сводке новостей из Куинси четко описывался мужчина со шрамом. В других не было таких подробностей.

На этот раз все будет по-другому. Все должно было быть по-другому.

Я вытащил свой телефон, чтобы позвонить папе. В ту минуту, когда гудки раздались в динамиках грузовика, я крепче сжал руль. Переключись на голосовую почту.

— Привет, — ответил он.

Я вздохнул.

— Привет, пап.

— Подожди секунду, — на заднем плане послышался шорох. Затем звук открывающейся и закрывающейся двери. — Что происходит?

Было такое эхо, как будто он закрылся в гараже.

Обычно так и происходило, когда мы разговаривали. Либо он исчезал в гараже, либо выходил на улицу, чтобы поговорить со мной там, где мама не могла подслушать.

Как до этого дошло? Как я стал злодеем?

— Я направляюсь в Монтану. Возможно, меня не будет неделю или две, — сказал я ему, зная, что он не спросит, почему или как долго меня не будет.

Задавая слишком много вопросов, можно пересечь ту невидимую черту, проведенную между мной и моей семьей. Кроме того, папа знал, почему я уехал из города. И, как и Тифф, он думал, что мне следовало двигаться дальше много лет назад.

— Хорошо, — пробормотал он.

— Я уехал в спешке. Ты не мог бы вынести мусор на обочину в среду?

— А Тифф?

— Она съезжает.

— О, — он сделал паузу. — Понятно.

— И не мог бы ты забирать мою почту каждые несколько дней? Просто чтобы она не накапливалась.

— Конечно.

— Спасибо, папа.

— Ага.

Он закончил разговор.

Эти скупые, отрывистые разговоры стали нормой. И, так или иначе, в этом была моя вина.

В следующий раз, когда я буду уезжать, позвоню другу, чтобы тот проверил дом.

Я отложил телефон в сторону и сосредоточился на дороге, любуясь пейзажем по пути. Множество гор. Густые вечнозеленые леса. Эта часть Монтаны не сильно отличалась от Айдахо. Возможно, именно поэтому Кормак вернулся. Он хотел почувствовать вкус дома.

Единственное, чего он заслуживал, — это три квадратных метра тюремной камеры.

Блять, как же я надеялся, что эта зацепка была чем-то реальным. Надежда была опасной игрой для такого человека, как я, особенно когда дело касалось Кормака. Но с каждым километром она шевелилась, нарастая и разбухая в моих костях.

К тому времени, как я прибыл в Куинси, мои мышцы дрожали. Пальцы барабанили по рулю, когда шоссе замедлило ход, сворачивая на Мэйн-стрит. Съезжая с дороги, я впитывал маленький городок, как губка.

Гостиница «Элоиза», в которой я забронировал номер, была самым высоким зданием в поле зрения, прерывавшим зубчатый горный горизонт вдалеке. В центре города располагались предприятия, рестораны и пара баров.

Фонарные столбы, освещавшие тротуары, были окутаны мерцающими огнями. Витрины магазинов были украшены осенним декором: тыквами, хризантемами в горшках и яркими листьями.

Проезжая мимо хозяйственного магазина, я сделал мысленную пометку зайти и взять карту местности. Некоторым помогали цифровые карты и GPS, но я всегда предпочитал бумажные.

Мой наставник научил меня этому.

Он также научил меня, что время имеет решающее значение. Если у подозреваемого была слишком большая фора, догнать его становилось невозможно. Портрет преступника был отправлен в пятницу днем. К сожалению, сегодня уже воскресенье. Но два дня — это быстрее, чем любая другая зацепка, которую я находил.

Возможно, Кормак думал, что по прошествии четырех лет мир забыл о его преступлениях. Возможно, ему было комфортно там, где он скрывался. Возможно, если бы он построил убежище, обжил местность, он не стал бы так быстро уезжать.

Череда вероятностей. Это было всё, что у меня было.

Этого должно было быть достаточно.

Я припарковался на Мэйн-стрит, достал свои сумки из багажника серебристого Dodge и отнес их в гостиницу «Элоиза». Портье быстро зарегистрировал меня, отправив в мой номер на четвертом этаже с двумя ключами и рекомендациями ресторана, где можно было бы поужинать.

Я был слишком взволнован, чтобы много есть, поэтому вместо того, чтобы зайти в отеле в ресторан «Костяшки», я оставил свои сумки в номере, а затем направился на улицу.

— Здорова, — мужчина кивнул, когда я проходил мимо него по тротуару возле отеля.

— Добрый вечер, — я опустил подбородок, мне уже нравилась дружелюбная атмосфера Куинси и тот факт, что здесь я был безымянным, безликим незнакомцем.

Последние две недели я почти не выходил из дома из-за недавнего внимания прессы. Однажды, когда я пошел в продуктовый магазин, на меня косо посмотрели. Кассирша без обиняков спросила меня, не я ли тот полицейский.

Пока эта чертова буря не утихла, я был более чем счастлив проводить свои дни в Монтане.

Ирония в том, что я начал свою карьеру, чтобы выделиться. Быть одним из героев. С гордостью носить свой сверкающий значок. В эти дни последнее, чего я хотел, — это внимания. Мой значок потускнел, и, казалось, никакая полировка уже не поможет.

Именно поэтому я его и оставил.

Я пересек Мэйн, направляясь в кофейню. Перед небольшим зеленым зданием была выставлена меловая доска с рекламой сегодняшних фирменных блюд. Мокко-латте. Панини с ветчиной, яблоками по-швейцарски. Тыквенное печенье с шоколадной крошкой. Слова были написаны крупными печатными буквами, каждая украшена завитушками цветов.

Большие окна кафе с черными стеклами занимали большую часть стены, выходящей на улицу, позволяя посетителям хорошо видеть тротуар и саму улицу. В вечернем свете они действовали как зеркала, отражая проезжающие машины и прохожих, включая меня.

Проклятье, как же дерьмово я выглядел. Я провел рукой по волосам, пытаясь пригладить темные пряди. Их нужно было подстричь, а я не брился несколько дней. Щетина на моей челюсти была густой. Может, оставлю её, отращу бороду.

Тифф ненавидела бороды.

Но это больше не имело значения. И борода могла бы отвлечь от темных кругов у меня под глазами. Сон был поверхностным с тех пор, как, ну... Я не мог вспомнить, когда в последний раз спал больше четырех или пяти часов подряд.

Я еще раз расчесал волосы пальцами, но усилия были тщетными, поэтому я поправил воротник своей клетчатой куртки, прежде чем подойти к двери кофейни.

На ней золотыми буквами было написано «Кофе у Иденов». Я открыл её и вдохнул аромат кофе и еды. Вкусной еды. У меня заурчало в животе. Наверное, я был голоден.

Я как раз обедал за своим ноутбуком, когда наткнулся на ориентировку на розыск полицейского управления Куинси. Еда была выброшена в мусорное ведро, и я больше не останавливался, как только отправился в путь.

Стены кофейни были того же темно-зеленого цвета, что и снаружи, что придавало её теплую, располагающую атмосферу. Деревянные столы и стулья заполняли пространство по обе стороны прохода, который вел к стойке в задней части кафе.

Стеклянная витрина ломилась от выпечки и десертов. Шипение эспрессо-машины заглушало разговоры за занятыми столиками. Мои ботинки глухо стучали по деревянному полу, пока я пробирался к стойке.

На бариста был фартук цвета сосны. Ее черные как смоль волосы были собраны в короткий хвост. У нее были толстые стрелки на глазах, а губы были окрашены в фиолетовый цвет. Не сливовый или винный, фиолетовый, как виноградное желе.

Она подняла палец, заканчивая наливать молоко в кувшин.

— Одну минуту.

— Конечно, — я кивнул, просматривая большое меню, написанное мелом на доске, прикрепленной к стене за стойкой.

Столик в дальнем углу, рядом со стеклянными окнами, позволил бы мне любоваться Мэйн-стрит, а также обеспечил бы приличное рабочее пространство. Лучше, чем тесный письменный стол в моем гостиничном номере.

— Что я могу Вам предложить? — спросила бариста.

— Панини с ветчиной по-швейцарски, пожалуйста. И, э-э... — я заглянул в витрину. — Что у Вас тут самое любимое?

— Все здесь вкусно, но думаю, Лайла как раз заканчивает готовить печенье «Ковбой». Настоятельно рекомендую.

Она сложила пальцы вместе и изобразила поцелуй шеф-повара.

— Продано.

Я достал свой бумажник и протянул двадцатку как раз в тот момент, когда из коридора, ведущего вглубь здания, появилась женщина.

Она несла поднос с печеньем, на ее руках были надеты мандариновые прихватки для духовки. Ее фартук был того же сосново-зеленого оттенка, что и у бариста. Ее грудь была испачкана мукой, а на лбу, над изящной правой бровью, виднелась белая полоска толщиной в пару сантиметров.

Ее щеки пылали тем же милым розовым оттенком, что и надутые губы. Прядь темных волос выбилась из неряшливого пучка на макушке и спадала на висок.

Моя рука поднялась, действуя сама по себе, то ли чтобы заправить прядь волос за ухо, то ли смахнуть полоску муки.

Ее сапфирово-голубые глаза поднялись на меня в тот момент, когда она поставила поднос на стойку, затем сняла прихватки для духовки.

Даже с двумя синяками под глазами, которые она изо всех сил старалась скрыть макияжем, она была потрясающей.

Она слегка улыбнулась мне, прежде чем уткнуться подбородком в плотный шарф, обернутый вокруг ее шеи, и начала выкладывать печенье на витрину. Шарф был толстым, но синяки на длинной шее, казалось, были полны решимости дать о себе знать. Они выглядывали из-под ее изящного подбородка.

Синяки под глазами. Следы на шее. Явные признаки того, что кто-то обхватил ее шею руками.

Ориентировка на розыск от местных властей идеально описала Кормака. Лучше, чем в любом предыдущем отчете. В бюллетене говорилось, что он подозревается в покушении на убийство, но не указывались его методы.

Может быть, удушение? Это было уместно. И согласно ориентировке, это преступление произошло за пределами Куинси, в дикой местности. Игровая площадка Кормака.

Был шанс, что эта женщина не имеет к нему никакого отношения. Что я был просто в отчаянии. Но я долго, очень долго прислушивался к своей интуиции. И она кричала о том, что именно она перешла дорогу Кормаку.

— Держите, — бариста поставила на стойку тарелку с моим сэндвичем, чипсами, маринованным огурцом и одним из тех свежих печений. — Что-нибудь будете пить?

— Воду. Пожалуйста.

— Сейчас всё будет, — она кивнула, затем положила руку на плечо другой женщины. — Я могу закончить с печеньем, Лайла.

Она кивнула, когда бариста подошла к раковине у задней стены, чтобы налить мне стакан воды. Но не отодвинулась от этого печенья. Она продолжала выставлять его на витрину.

Лайла. Красивое имя. Красивая женщина. Слишком красивая, чтобы быть в синяках.

Это был просто еще один грех, за который Кормаку предстояло понести наказание. Я заставлю этого ублюдка заплатить за то, что он сделал с девочками. С Норой. И с Лайлой.

Она заметила, что я смотрю на неё. Румянец на ее щеках стал ярче.

— Могу я Вам помочь?

Ее голос был хриплым. Тихим. Едва слышным шепотом.

— Да, — я кивнул. — Думаю, можете.