Багровая река

4. ВЭНС

Колокольчик на двери кофейни поприветствовал меня, когда я вошел внутрь. Он был негромким. Веселым. Звонок не смог остановить торнадо ожидания и страха, которое скручивало мои внутренности с тех пор, как я встал с постели в три часа ночи.

Выпитые мною пять чашек кофе не помогли моим расшатанным нервам. Расхаживая по гостиничному номеру, я чувствовал себя зверем, запертым в клетке, поэтому задолго до рассвета я отправился исследовать Куинси, как и прошлой ночью.

Воздух был холодным, моё дыхание было тяжелым, пока я шел. Ботинки оставляли следы на инее, покрывавшем тротуары. Солнце начало клониться к вершинам гор, окрашивая их верхушки в золотой цвет, но небо все еще оставалось темным. Единственным источником света в городе были уличные фонари и фонари на крыльцах. Почти во всех зданиях на Мэйн-стрит было темно, за исключением гостиницы «Элоиза».

И «Кофе у Иденов».

В кафе было пусто. Столики по обе стороны от прохода стояли аккуратными рядами. Стулья были придвинуты, готовые к тому, чтобы их можно было отодвинуть и сесть на них.

Вчерашняя бариста выбежала из заднего коридора с полотенцем в руках.

— Доброе утро.

— Доброе, — сказал я.

— Что я могу Вам предложить?

Прежде чем я успел ответить, из того же коридора появилась Лайла. Ее шаги замедлились, совсем немного, когда она заметила меня.

Я все еще слышал ее свист прошлой ночью. Он эхом отдавался в моей голове, точно так же, как вид её, стоящей в дверях кофейни, казалось, отпечатался в моем мозгу.

Красивая. Храбрая, Лайла.

— Привет, — её голос был таким же прерывистым, как и вчера. — Я позабочусь о нем, Кристал.

— Хорошо, — Кристал кивнула и поспешила прочь.

— Привет.

Я остановился у стойки, вглядываясь в лицо Лайлы в поисках любых признаков сомнения. Намека на то, что она передумала. Но если в этой прекрасной голове и была какая-то неуверенность, она этого не показала.

Мы не разговаривали прошлой ночью. Не обменялись подробностями или номерами телефонов. Просто раздался этот свист.

Затем она скрылась в кофейне, а я остался снаружи, наблюдая, как гаснет свет.

— Хочешь чего-нибудь, прежде чем мы отправимся в путь? — спросила она.

— Кофе. Черный, — я потянулся за бумажником, но она отмахнулась.

С привычной деловитостью она наполнила бумажный стаканчик и надела на него крышку.

Сегодня шарфа не было. Лайла надела черную водолазку, чтобы прикрыть горло. Она облегала ее фигуру, подчеркивая стройные плечи и изгиб груди. Воротник закрывал подбородок, скрывая почти все синяки, за исключением тех, что были прямо под ушами. Но сегодня она распустила свои длинные темные волосы, шелковистые пряди шоколадного цвета ниспадали почти до талии. Свободные волны скрывали большую часть того, что не скрывал свитер.

— Дашь мне пять минут? — она поставила мой кофе на стойку.

— Не торопись.

Я взял свой кофе и подошел к витринам, потягивая обжигающую жидкость и вглядываясь в сонную улицу. Пока Лайла надевала пальто и натягивала на голову вязаную шапочку с широкими полями, мимо проехал одинокий грузовик.

Она сунула телефон в карман пальто. Если мне нужно было угадать, она включила GPS. Или, может быть, она сказала Кристал или подруге, куда мы направляемся, опасаясь, что я серийный убийца.

— Не хочешь сесть за руль? — спросила она, натягивая пару перчаток.

— Конечно.

Я открыл для нее дверь, чем заслужил еще больше радостного звона, а затем повел к своему пикапу, припаркованному возле отеля.

Лайла кивнула в знак благодарности, когда я открыл для нее дверь машины, затем забралась внутрь, а я направился к водительскому месту.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — я включил задний ход, но придержал ногу на тормозе. — Ты уверена, что хочешь это сделать?

— Да.

Без колебаний. Дрожь в ее голосе не имела ничего общего с переменой настроения, просто сказывались последствия ее травм.

— Двигайся на север.

— Хорошо, — я отпустил тормоз и последовал её указаниям.

Когда мы выехали за пределы города и помчались по шоссе, мой пульс участился. Я не был уверен, было ли это из-за ее беспокойства или из-за моего, но напряжение в грузовике стало таким сильным, что я едва мог дышать.

Это было нарушением всех правил. Это шло вразрез со всеми протоколами и правилами вежливости, которые мне вдалбливали со времен академии. По правде говоря, я должен был еще вчера обратиться к местным властям.

Я всегда играл по правилам. Всегда был внимателен к другим департаментам. К чему это меня привело?

Кормак все еще был в бегах, а я провел четыре года, скрываясь от бюрократических проволочек.

Как бы рисковано это ни было, на этот раз я прокладывал свой собственный путь. Устанавливал свои собственные правила. И если я действительно найду Кормака, что ж... Стоит лишь молиться, что ФБР не будет волновать, как его нашли, что они просто будут благодарны, что в их списках самых разыскиваемых стало на одного человека меньше.

Лайла заерзала на сиденье, ее колени подпрыгивали, когда она указывала вниз по дороге.

— Здесь поверни налево.

— Окей, — я сбросил газ. Часть меня хотела еще раз спросить, все ли с ней в порядке. Дать ей еще один шанс развернуть этот пикап. Но я был в отчаянии. Слишком боялся, что она откажется, если я дам ей такой шанс. Так что я свернул налево и завел непринужденную беседу. — Как долго ты живешь в Куинси?

— Кроме учебы, всю свою жизнь. Моя семья основала Куинси.

— Да ладно.

— Ты остановился в гостинице «Элоиза», верно?

— Да.

Это был единственный отель в округе.

— Мою прапрабабушку звали Элоиза. Теперь отелем владеет моя младшая сестра, ее тезка. По городу постоянно ходит шутка, что нельзя бросить камень вдоль Мэйн-стрит, не попав в Иденов.

— А-а. Где я ещё могу встретить других твоих родственников?

— Мой брат Нокс владеет «Костяшками», он шеф-повар.

— Я планировал поужинать там сегодня вечером. Кто-нибудь еще?

— Наверное, нет, — она прочистила горло, и я ожидал, что она замолчит, но она продолжала, как будто, если она остановится, ее страхи победят. — Моя сестра-близнец Талия работает врачом в больнице. Мои родители живут на семейном ранчо. Как и другие мои братья. Оба работают в поисково-спасательной команде вместе с моим отцом. Мою невестку зовут Уинслоу Иден. Она начальник полиции.

Господи.

Вот вам и все старания держаться подальше от местных властей. Проклятье. Каковы были шансы?

Я провел рукой по лицу, чувствуя, как мои усы царапают ладонь.

Лайла была моей единственной связью с Кормаком, и, учитывая мое типичное невезение, она также приходилась родственницей шефу полиции. Привет, бюрократия.

Моему капитану в Айдахо, несомненно, позвонят. И это приведет к вопросам. К огромному количеству вопросов.

Блять. Мне не нужно было, чтобы беспорядок дома повлиял на то, что я пытался сделать здесь, в Куинси.

— Послушай, Лайла, — я взглянул на нее, ее поразительные голубые глаза смотрели выжидающе. — Я ни с кем в Куинси об этом не говорил. Если бы я следовал протоколу, мне нужно было бы уже связаться с твоей невесткой.

— Почему ты этого не сделал?

— Думаю, можно сказать, что у меня проблемы с доверием к другим полицейским. — Это еще мягко сказано. В большем количестве смыслов, чем она когда-либо поймет. — Как я уже говорил тебе вчера, я ищу Кормака четыре года. У меня никогда не было особых зацепок. Он исчез и стал неуловимым.

Еще одно преуменьшение.

Внимание Лайлы было приковано к моему профилю, пока я говорил. Ее руки по-прежнему лежали на коленях. Ради нее я бы избавил ее от подробностей преступлений Кормака. Но мне нужно было, чтобы она оставалась со мной. Чтобы довести это дело до конца, хотя бы сегодня.

— Вначале, когда СМИ только и делали, что обсуждали эту историю, сообщения о наблюдениях хлынули потоком, как весенний паводок. Большинство из них были ложными. Люди утверждали, что видели его, но не могли сообщить никаких подробностей. Тем не менее, мы выполнили почти все указания. Затем в дело вмешалось ФБР. Ответственный агент убрал нас, местных копов, с дороги. Не хотел, чтобы кто-то вмешивался

Особенно я.

Я был слишком близок к убийствам. Как будто быть вовлеченным, преданным своему делу — это плохо.

— Я провел год, наблюдая, как они гоняются за своими хвостами, пока они не перешли к другим делам, и это дело отошло на второй план.

В тот первый год было нелегко собирать информацию от федеральной команды, но я держал ухо востро и делал все, что в моих силах, чтобы оставаться в курсе событий.

— ФБР приедет сюда? — спросила Лайла.

— Возможно.

Был шанс, что агент, которому поручили расследовать дело Кормака, наткнется на ориентировку. Что они тоже соберут все воедино. Но я рассчитывал, что вялотекущие федеральные процессы задержат их вмешательство. Возможно, это вообще останется незамеченным.

Печальная правда заключалась в том, что без внимания прессы или давления со стороны членов семьи дела часто забывались, особенно те, которые были открыты в течение длительного времени. И когда дело доходило до Кормака, единственным человеком, который, казалось, действительно заботился о справедливости для девочек, был я.

— После того, как ФБР в основном сдалось, я начал собственное расследование.

Не совсем законно, учитывая, что я использовал полицейские базы данных для сбора информации, но меня не поймали. Пока что.

— Я следил за преступлениями и преступниками, которые соответствовали описанию Кормака, — сказал я Лайле. — В большинстве случаев это наводило меня на ложные следы. Пару лет назад мужчина, соответствующий его описанию, ограбил заправочную станцию в Орегоне. Полтора года назад в Вайоминге угнал грузовик парень с рыжими волосами и похожим телосложением. Я поехал в Орегон. В Вайоминг. Поговорил с местными властями. Человеком в Вайоминге был кто-то другой. Но я совершенно уверен, что Кормак был в Орегоне. В обоих случаях к тому времени, когда я убедил местных копов ввести меня в курс дела, никаких шансов найти Кормака уже не было.

— Поэтому, на этот раз ты решил обратиться прямо к источнику.

Я кивнул.

— Да.

— Как ты узнала, что это я?

— Я не знал, — сказал я ей. — Это была догадка.

— Хорошая догадка.

Я продолжал вести машину, ожидая, что она прикажет мне возвращаться в Куинси. Ожидая, что она позвонит своей невестке и разнесет мой план в пух и прах.

— Видишь ту развязку впереди?

— Да.

Вот где она мне и скажет развернуть эту машину.

— Именно там я припарковалась. Дальше мы пойдем пешком.

Слава, блять, богу. Я притормозил, въезжая на поворот. Когда мы припарковались, повернулся к Лайле, собираясь дать ей последний шанс отказаться. Но она уже двигалась, открыв дверь, чтобы выйти наружу.

Под моим пальто в наплечной кобуре лежал мой пистолет. Я взял с заднего сиденья свой рюкзак, положил туда ключи, затем присоединился к Лайле снаружи.

Она стояла рядом с пикапом, устремив взгляд на лес впереди.

— Моя семья очень преданная.

— Они не знают, что ты сегодня здесь, со мной.

— Нет, — она покачала головой.

— Почему ты решила поехать?

Когда вчера она вышла из-за столика в кафе, я ожидал, что это будет последнее, что я от нее услышу. Но она была здесь, расправив плечи и сжав руки в кулаки.

Та храбрость, которую я видел в ней прошлой ночью, сияла так же ярко, как рассвет.

— Уинн — хороший полицейский, — она посмотрела на меня, ожидая, пока наши взгляды не встретились. — Я здесь не потому, что не верю в неё. Но у нее и так достаточно поводов для беспокойства.

— Они оберегают тебя. А ты оберегаешь их.

Она коротко кивнула мне.

— Я хочу, чтобы он гнил в тюрьме до конца своей жизни.

— Ты ожидаешь, что я буду спорить?

— Я ожидаю, что ты сделаешь то, ради чего приехал сюда. Найди его.

Свирепость в ее голосе, твердость. Не было и следа от ранней хрипотцы.

— Тогда пошли.

Она перевела дух, затем направилась в лес по неровной тропинке, которой почти никто не пользовался. Скорее всего, этой тропой пользовались только местные жители. Рыбаки. Охотники.

Мы шли в тишине, и единственный звук доносился из самого леса. Щебетание птиц. Листья и ветки шелестели на ветру. Под ботинком Лайлы хрустнула ветка, пока она шла. Мои ботинки глухо шлепали по прохладной, влажной земле.

Вдалеке журчание реки становилось громче. Шум прибоя и плеск воды по камням вскоре заглушили все остальные звуки.

Лайла свернула с тропинки, чтобы обогнуть деревья. Когда мы вышли из леса на берег реки, она остановилась.

Ее рука поднялась к горлу, она сглотнула.

— Ты в порядке?

Лайла резко повернула голову ко мне. Она моргнула, как будто забыла, что я стою рядом с ней.

Проклятье, какие же красивые у нее были глаза. Синие. Сломленные.

Этот поход был не просто для того, чтобы избавить ее невестку от душевной боли, не так ли? Речь шла о том, чтобы Лайла столкнулась с этим местом на своих собственных условиях.

— Ты справишься.

— Я справлюсь, — прошептала она, закрыв глаза. Когда она открыла их снова, страх исчез. На его месте была железобетонная решимость.

Она пошла вперед, следуя вдоль берега реки.

Я держался рядом. На чеку.

Ветер донес запах гнили. Воздух прорезало карканье вороны.

Лайла остановилась и подняла руку, указывая на то место, где большая черная птица спрыгнула со скалы и взлетела.

— Там была куча внутренностей. От убитого им лося.

Падальщики обчистили местность почти полностью. Более крупные животные, такие как койоты или медведи, должно быть, перетащили оставшуюся часть туши в другое место, чтобы полакомиться. Всё, что осталось, — это несколько засохших кусочков внутренностей и пятно черно-красной запекшейся крови на земле.

— После того, как он отпустил тебя, есть идеи, в какую сторону он побежал?

— Нет, — Лайла покачала головой. — Я была не в состоянии, чтобы увидеть.

— Ты не слышала плеск воды?

— Думаю, нет.

Был шанс, что Кормак пересек реку. Или, может быть, он пошел вверх по течению и скрылся из виду.

— Они искали здесь несколько дней, — сказала Лайла. — Уинн пришла в кафе прошлой ночью. Сказала, что собаки потеряли его след. Как ты думаешь, это потому, что он прошел через воду?

— Собаки чувствуют запах сквозь воду. Но Кормак очень хорошо заметает следы.

Он знал, как натаскивают поисково-спасательных собак. И знал, как избежать обнаружения.

Я подошел к останкам животного, на которое охотился Кормак. Должно быть, чтобы поесть. Это означало, что был шанс, что он построил себе убежище где-то здесь. Возможно, в нём он намеревался провести зиму.

— Уинн говорила что-нибудь о том, что поисково-спасательные службы нашли останки убитого им лося? Ты сказала, что он его четвертовал, верно? — спросил я Лайлу.

— Со стороны выглядело всё так. Думаю, я наткнулась на него, когда он уже почти закончил. К его рюкзаку были привязаны мешки с дичью. И его лук.

Лось был крупным животным. Если бы он сохранил большую часть мяса, ему пришлось бы его высушить. Законсервировать. В противном случае он бы охотился на более мелкую дичь. Кролики или рыба были для разового употребления. Но лось? Ему хватило бы его надолго.

— Насколько хорошо ты знаешь эту местность? — я встал, возвращаясь к Лайле. — Здесь где-нибудь есть пещеры?

— Не знаю. Но моим братьям возможно известно.

— Сомневаюсь, что они захотят поговорить со мной без присутствия полиции в комнате.

Она сухо рассмеялась, поморщившись от боли, которую это действие причинило ей.

— Вероятно, нет.

— Всё в порядке, — я развернулся, мысленно зафиксировав в памяти несколько ориентиров, чтобы, когда следы от туши того лося окончательно исчезнут, у меня всё ещё была точка отсчета. — Пока я, хотя бы, имею представление, с чего начать. Давай вернемся.

Пока местные власти сегодня самостоятельно не отправились на разведку.

Лайла повернулась, собираясь идти обратно в лес, но остановилась. Она медленно повернулась вокруг своей оси. Намеренно.

— Раньше это была моя любимая туристическая тропа.

Раньше. Кормак украл её у неё.

— Мне жаль.

— Почему он отпустил меня?

Это был второй раз, когда она задавала этот вопрос. Во второй раз я не смог дать ей ответа.

Только что она смотрела вперед, а в следующее мгновение развернулась так быстро, что ее ботинок зацепился за камень.

Мои руки взметнулись, подхватывая ее за талию, прежде чем она успела упасть.

Ее руки сжали мои бицепсы, когда она выпрямилась. Но она не отстранилась, как только восстановила равновесие.

И я не отпустил её.

Наши взгляды встретились, и на мгновение я позволил себе утонуть в этих сапфировых радужках. Внутренний круг был ярко-голубым с белыми полосками. Внешнее кольцо было темным, почти темно-синим, как небо перед грозой.

Боже мой, у нее были потрясающие глаза. Я наклонился ближе, привлеченный этой синевой. Затем мой взгляд переместился на эти розовые губы.

Лайла моргнула и отстранилась. У нее перехватило дыхание, и она опустила подбородок, направляясь мимо меня к деревьям.

Блять. Что, твою мать, я делал? Я провел рукой по лицу, разгоняя туман, затем отвернулся от реки.

Лайла направилась к Dodge, не оглядываясь. И забралась внутрь, как только я разблокировал замки.

Я обогнул капот и положил свой рюкзак на заднее сиденье. Затем глубоко вздохнул, готовый извиниться, как только сяду за руль. Но как только я запрыгнул внутрь, в салоне зазвучали всхлипывания.

По щеке Лайлы скатилась слеза. Не раздумывая, я протянул руку и поймал её.

Ее голубые глаза встретились с моими.

Вместо того, чтобы убрать руку, подчиниться невидимой границе, которая отделяла ее половину пикапа от моей, я провел ладонью по ее гладкой щеке. Кончики моих пальцев следовали дорожке, которую оставила слеза. И все это время я погружался в эти кобальтовые омуты.

Что такого было в этой женщине? Что такого было в этих глазах, которые казались мне такими соблазнительными?

Мое сердце бешено колотилось, пропуская каждый второй удар. Казалось, я не мог оторвать руку от ее лица. Боже мой, она была прекрасна.

Ее кожа была невероятно гладкой. У нее был идеальный нос, прямой и красивый. Ее подбородок плавно переходил в шею. От нее невероятно пахло сахаром, ванилью и корицей.

Ее губы приоткрылись. И на этот раз она первой перевела взгляд на мои губы.

Я наклонился ближе, притягиваемый магнитом, которым была Лайла Иден, и что-то твердое уперлось мне в ребро.

Мой Глок.

У меня был пистолет. Потому что я привел Лайлу сюда, чтобы выследить убийцу. Того, кто покушался на её жизнь. И, блять, я вел себя так, будто готов поцеловать её. Снова.

Я опустил руку, положив обе ладони на руль.

— Я, эм... — я включил зажигание. — Я отвезу тебя домой.

— В кафе. Пожалуйста.

— Конечно.

Тишина по дороге в город была невыносимой. Никто из нас не говорил ни о Кормаке, ни о реке, ни о том, что, черт возьми, произошло между нами.

Что-то произошло. Может быть, химия? Я никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. Что бы это ни было, одно было ясно наверняка: я не доверял себе, когда смотрел в ее голубые глаза. Поэтому не отрывал взгляда от дороги, а Лайла изучала всё, что проносилось мимо её пассажирского окна.

Когда я припарковался перед «Кофе у Иденов», я ожидал, что она вылетит за дверь.

Вместо этого она повернулась ко мне лицом.

— Я не скажу Уинн, что ты делаешь. Или кому-либо ещё.

— Я не прошу тебя хранить секрет от твоей семьи.

Я не имел права просить о таком.

— У всех нас есть секреты.

Более правдивых слов еще никто не говорил.

— Спасибо.

— Что ты будешь делать?

— Потрачу некоторое время на разведку местности. Начну с карт. Составлю таблицу. Поотмечаю флажки один за другим.

— Что заставляет тебя думать, что он всё ещё здесь?

— Его может здесь и не быть, — сказал я ей, желая настроить ее на неудачу, а не на успех.

— Но ты все равно будешь искать?

Я кивнул.

— Я все равно буду искать.

Она грустно улыбнулась мне.

— Хочешь позавтракать?

Завтрак. Она приглашала меня позавтракать, даже после того, как я вел себя как придурок. Напряжение спало с моих плеч. Мой позвоночник расслабился.

— Да. Не откажусь.

— Тогда пошли.

Закинув рюкзак на плечо, я последовал за ней в кофейню. Исчезло тихое, безлюдное кафе, каким оно было раньше. Посетители заняли больше половины столиков. У стойки образовалась очередь в три ряда.

Лайла направилась в ту сторону, чтобы помочь, а я занял стул за тем же столиком, за которым ел вчера, ближе всего к окну, чтобы наблюдать Мэйн-стрит. Затем порылся в своей сумке, вытаскивая карты местности, которые купил вчера в хозяйственном магазине.

Двадцать минут спустя передо мной появилась тарелка. На ней было что-то похожее на вишневый пирог. Рядом с ним лежал сэндвич. Лайла поставила на стол дымящуюся кружку свежего черного кофе.

Мы не разговаривали. Для всех остальных в комнате я был просто очередным посетителем.

Но эти голубые глаза не отрывались от моих в течение всего утра.

И в них был проблеск веры.

Веры в меня.

Прошло много времени с тех пор, как кто-то слепо верил в меня.

Моя решимость найти Кормака превратилась в сталь. Он заплатит за то, что причинил ей боль.

Завтра я начну свои поиски.

Ради Норы. Ради девочек.

Ради Лайлы.