Багровая река

3. ЛАЙЛА

Было что-то в том, как этот мужчина говорил, в том, как он смотрел, что заставило меня встать немного прямее. Что заставило меня перестать прятать свое лицо. Словно он просто... он знал.

Невозможно.

Возможно, он был самым неотразимым, красивым мужчиной, которого я когда-либо видела в своей жизни. Его лицо я бы не забыла, а это означало, что он, скорее всего, просто навещал Куинси. Единственными людьми, которые знали о том, что произошло на берегу реки в пятницу, были местные жители — сплетни неслись по городу галопом, как табун диких жеребцов.

Ходили слухи, что инцидент, в результате которого я чуть не погибла, попадет на первую полосу еженедельника Газета Куинси в среду.

На этой неделе я бы не стала читать газету.

Этот парень, вероятно, пялился на меня из-за моей дурацкой попытки скрыть синяки под глазами. Большая часть макияжа, который я нанесла сегодня в три часа ночи, стерся после долгого рабочего дня. Либо он пялился из-за этого долбаного шарфа. Он был толстым и увесистым, и, несмотря на все мои усилия, плотный материал не мог достаточно плотно прилегать к моему подбородку, чтобы скрыть следы на шее.

— Мы можем поговорить минутку? — он мотнул подбородком в сторону столиков.

Поговорить о чем? О том, что я выглядела как чья-то личная боксерская груша? Как весело.

— Пожалуйста, — взмолился он.

Вот оно снова. Ощущение, что он знает. Кто он такой? Есть только один способ узнать. Я указала на его сэндвич.

— Я дам Вам поесть, а потом присоединюсь через минуту.

— Хорошо, — он поднял свою тарелку, подождал, пока Кристал поставит стакан воды со льдом на стойку, затем взял и ее тоже. — Я быстро.

— Не спешите.

Его пристальный взгляд метнулся к моему горлу, затем он повернулся и пересек комнату. У него была уверенная походка. Длинные ноги, обтянутые выцветшими джинсами. Потертые ботинки. Щетина. Широкие плечи и растрепанные волосы. Высокий. Очень высокий. Отличная задница.

Как раз в моем вкусе.

Конечно, вселенная подарила мне сексуального, красивого мужчину, когда меньше всего на свете я хотела, чтобы ко мне прикасались. Когда я даже флиртовать не могла из-за своего, блять, голоса.

Который звучал так, словно я всю жизнь курила, и каждый хриплый, запинающийся слог причинял боль.

На выходных боль в геометрической прогрессии усиливалась. Вероятно, потому, что я продолжала говорить. Талия сказала мне, что самый быстрый способ выздороветь — это отдохнуть, но я отказалась оставаться дома и прятаться. Я бы не стала трусить и доставлять этому сукиному сыну, который пытался меня убить, удовольствие от моего поражения.

Поэтому, я была здесь, на работе. Вчера утром, когда моя мама и Кристал появились в пять утра, чтобы открыть «Кофе у Иденов», я уже час как была здесь. Все их попытки выставить меня за дверь были пресечены категорическим «нет».

Папа и Гриффин пришли этим утром, чтобы попытаться убедить меня провести неделю на ранчо, восстанавить силы. Но я вздернула подбородок и прошествовала на кухню, чтобы испечь клюквенно-апельсиновые булочки.

Если бы я просто осталась на работе в пятницу, ничего бы этого не случилось. Не то чтобы я винила Элоизу — хотя она была полна решимости взять вину на себя, несмотря ни на что. Она была так расстроена этим утром, когда они с Джаспером пришли проведать меня, что мне пришлось буквально потрясти ее, чтобы она выслушала, пока я с трудом выдавливала из себя, что это не её вина.

Виноват был один и только один человек. Этот, блять, охотник.

И все же, будь я проклята, если кто-нибудь снова выгонит меня из моего собственного здания.

Это было то место, где мне хотелось находиться, поэтому я осталась.

— Кристал, — я понизила голос. Мне было не так больно, когда я шептала.

— Да?

Она мгновенно оказалась рядом со мной, оставив кофе, который готовила. Она была настоящим солдатом, держалась рядом, готовая сделать все, что я попрошу. Кристал была единственным человеком, который не пытался заставить меня уйти. Я любила ее за это.

— Ты знаешь, кто это? — я кивнула в сторону мужчины. Он занял дальний столик у окна и поглощал свой сэндвич.

— Нет. Никогда не видел его раньше.

Я кивнула, затем коснулась ее предплечья, прежде чем взять кофейную кружку из стопки и наполнить её горячей водой. Что бы ни хотел этот мужчина, мне нужно было что-нибудь выпить, если мы собирались поговорить, поэтому я заварила себе чай и дала ему настояться, пока он расправлялся с едой.

Напряженный летний туристический сезон закончился. Для отдыхающих было еще слишком рано. В это время года в Куинси было много охотников, и, хотя грубоватый нрав этого парня соответствовал этому образу, моя интуиция подсказывала, что он приехал в город не за этим.

Но зачем? Я понятия не имела. В нем было что-то такое... необычное.

Возможно, мой предсмертный опыт наделил меня каким-то шестым чувством — или галлюцинациями. Может быть, вообще, я подойду к этому столику, а он скажет какую-нибудь слащавую фразу, намекающую на секс. Хотя с таким лицом, как у него, ему, вероятно, достаточно было поманить пальцем, и женщины запрыгивали к нему в постель.

Я сделала глоток чая, позволяя теплу успокоить горло. А после понесла его через всё кафе.

Увидев, что я подхожу, мужчина вытер губы салфеткой, затем скомкал ее и положил на свою уже пустую тарелку, а я села на стул напротив него.

— Вэнс Саттер, — он протянул руку через стол.

Моя ладонь казалась маленькой по сравнению с его, когда я ответила на его пожатие. Его рукопожатие было грубым, но теплым.

— Лайла Иден.

— Иден.

Его серо-голубые глаза метнулись к двери за моей спиной.

— Это моя кофейня.

Он кивнул, изучая моё лицо. Его взгляд снова метнулся к моему шарфу.

— Перейду сразу к сути. Я ищу мужчину.

Я выпрямилась, мое сердце забилось быстрее. О Боже, я так и знала. Я, твою мать, знала. Он знал. Как?

— Кого? — прохрипела я.

— Предполагаю, что человека, который сделал это с тобой, — он указал на мое горло, затем распахнул свой жакет, вытаскивая лист бумаги, сложенный вчетверо, и развернул его, расправляя на столе. — Наткнулся на эту ориентировку на розыск вашего местного полицейского участка.

Я никогда раньше не читала и не видела объявления о розыске. Когда он развернул его лицом ко мне, слова «вооружен и опасен» — практически выпрыгивали со страницы. Там было описание человека с реки, и даже чтение слов заставило меня вздрогнуть. Рыжие волосы. Карие глаза. Пятнадцатисантиметровый шрам пересекал его щеку от глаза до подбородка.

Я обхватила себя руками за талию, в то время как мой желудок скрутило.

Если я закрывала глаза, я видела его лицо. Ночью, когда пыталась заснуть, я чувствовала его руки на своем горле. Чувствовала, как они сжимались. Как они разжимались.

В пятницу, после того, как этот мужчина отпустил меня, я поднялась с берега реки и направилась обратно к своей машине. Путь был мучительным. Я спотыкалась, пытаясь дышать.

Паника подпитывала каждый мой шаг. Я была уверена, что этот человек следует за мной. Что, возможно, это была какая-то больная и извращенная игра — отпустить меня, только чтобы снова схватить и завершить начатое во второй раз.

К счастью, это были всего лишь паранойя и страх. Я добралась до своей машины, и в тот момент, когда проскользнула на водительское сиденье и заперла двери, моё тело рухнуло на руль.

Никогда в жизни мне не было так больно плакать. Рыдания были такими мучительными, что я заставила себя остановиться. И когда взяла себя в руки настолько, чтобы унять дрожь, позвонила папе.

Когда жизнь становилась тяжелой, я всегда звонила отцу в первую очередь..

Помоги мне. Это было всё, что я сказала. Всё, что я могла сказать.

Долю секунды спустя его кресло ударилось об стену. Затем открылась и закрылась дверь вместе со звоном ключей.

Он спросил меня, была ли я ранена. Да.

Спросил, могла ли я вести машину. Да.

Езжай в больницу, Лайла. До этого я сидела взаперти в своей тихой машине. Приказ отца заставил меня действовать.

Параллельно с тем, как я ехала в город, папа тоже был в пути. Он оставался со мной на линии, пока я не добралась до Куинси. Затем повесил трубку, чтобы позвонить моей сестре.

Талия ждала на парковке, когда я подъехала к Мемориальной Больнице Куинси. Папа приехал через тридцать секунд, нарушив все ограничения скорости от ранчо до города.

Только взглянув на моё лицо и горло, они отвели меня в отделение неотложной помощи. Пока Талия проводила осмотр, папа держал меня за руку.

Она пообещала, что моей трахее не были нанесены необратимые повреждения. Отек и кровоподтеки станут еще сильнее, прежде чем пройдут. Мои налитые кровью глаза придут в норму. Синяки под глазами исчезнут. Она дала мне болеутоляющее, чтобы я могла пережить самое худшее.

Только когда осмотр закончился, папа сломался. Мы оба сломались.

Его плечо всегда было моим любимым местом, где я могла поплакать, поэтому в тот момент, когда он заключил меня в свои объятия, именно это я и сделала. Приступ плача уничтожил моё и без того поврежденное горло.

Папа позвонил Уинн. Уинн позвонила маме. Мама позвонила Гриффину. Час спустя вся моя семья столпилась вокруг моей больничной койки, чтобы послушать, как я рассказываю обо всём Уинн, моей невестке, начальнику полиции Куинси.

Мне потребовалось больше времени, чтобы объяснить, как меня чуть не задушили до смерти, чем потребовалось на само удушение. Тот охотник душил меня меньше двадцати секунд, но каждый раз, когда я прокручивала это в голове, мне казалось, что он держал меня за шею целую вечность, прежде чем отпустил.

Почему он отпустил меня?

Вэнс прочистил горло.

Я встряхнулась, чтобы выбросить это из головы. Сегодня я уже не в первый раз терялась в собственных мыслях.

— Прости.

— Не стоит извиняться, — он достал бумажник из кармана джинсов, порылся в кожаном бумажнике. Затем достал старую фотографию и протянул её мне. — Это он?

Я сглотнула. Мое сердце подскочило к горлу, когда я потянулась за фотографией, поднося ее ближе. Мои руки задрожали, в то время как я смотрела на человека, который чуть не убил меня.

Рыжие волосы. Карие глаза. Лицо со шрамом.

Он улыбался на фотографии. Его счастье было ошеломляющим, как будто это был снимок другого человека в другой жизни. Но ошибки быть не могло. Это был тот самый ублюдок.

— Да.

Вэнс расслабился, как будто надеялся, что таким будет мой ответ, но приготовился к разочарованию.

Края фотографии были потрепаны. Цвета поблекли. Сколько раз Вэнс передавал кому-нибудь эту фотографию? Или это его собственные пальцы обводили углы, пока они не стали округлыми и мягкими?

— Он причинял людям боль раньше? — спросила я.

Вэнс кивнул.

Я отбросила фотографию, как будто она была в огне.

— Ты здесь, чтобы найти его.

— Да.

Его глубокий, хрипловатый голос был полон уверенности. Она резко контрастировала с безнадежностью, которую я чувствовала весь день после вчерашнего сообщения Уинн.

После того, как она приняла мои показания в больнице, она приступила к действиям. Через час она уже объявила его в розыск с визуальным портретом, который я предоставила. Она связалась с управлением шерифа округа, которое задействовало поисково-спасательную команду для прочесывания гор.

Мой отец и братья помогали ей. Более двадцати человек и три собаки прочёсывали район, где на меня напали.

Они делали это до позднего вечера в пятницу, когда уже стемнело, и, наконец, вернулись в город ни с чем. Вчера повторилось то же самое. Если и был какой-то след, который нужно было найти, то он был потерян.

Этот мудак сбежал.

Уинн, скорее всего, скоро будет здесь с новыми новостями. Я не ожидала другого исхода.

— Местные власти его не нашли, — сказала я Вэнсу. — Почему ты думаешь, что сможешь?

Может быть, это из-за моего срывающегося голоса, но я не была уверена, что когда-либо звучала более цинично. Возможно, достаточно было одного ужасного события, чтобы сломить позитивный настрой человека.

— Я искал Кормака годами.

Я вздрогнула.

— Так его зовут?

— Кормак Галлагер.

Вэнс кивнул, беря фотографию со стола и убирая её в бумажник.

— Кто ты? — я встретилась с ним взглядом.

Я была не из тех людей, которые могут распознать ложь. Доверять людям казалось... нормальным. Тем, что происходило по умолчанию. За исключением того, что я сразу же доверилась тому мужчине — Кормаку — у реки, предполагая, что он хороший человек.

Так что, возможно, пришло время научиться распознавать ложь. Быть осторожной с теми, кто заходит в это кафе, включая Вэнса Саттера.

— Я полицейский из Кер-д'Ален. Кормак — главный подозреваемый в расследовании убийства.

— Оу.

Полицейский. Кормак. Убийство. У меня голова шла кругом.

— Кого он убил?

Это была еще одна невинная женщина, отправившаяся на прогулку? Сколько человек он убил? Были ли они задушены?

Взгляд Вэнса метнулся к столу. Он молчал.

Я и без вопросов знала, что он не ответит. Было ли это лучше или хуже, чем ложь мне в лицо?

Лучше.

Вот только Вэнс всё ещё не ответил на мой предыдущий вопрос. Почему он думал, что ему повезет больше, чем Уинн, шерифу и команде людей, обученных искать в этом районе пропавших туристов или охотников? Чем таким людям, как мой отец и братья, которые прожили здесь всю свою жизнь?

— Почему ты так уверен, что сможешь его найти?

— Я не уверен, — честность звучала в этом баритоне. — Я провел четыре года, следуя тупиковым следам. Это может быть ещё один. Скорее всего, он давно уже покинул город. Но что, если нет? Это «что, если» стоит того, чтобы я был здесь. Ты первый человек за многие годы, который может подтвердить местонахождение Кормака.

— Вот это я везучая, — пробормотала я.

Вэнс по-доброму улыбнулся.

— Мне жаль. Я сожалею о том, что он сделал.

Все сожалели. Я не нуждалась в жалости. Всё, что мне было нужно, так это чтобы этот сукин сын гнил в тюремной камере.

— Из всех людей, которым я показывал это фото, никто не смог сказать мне четкое «да» или «нет». Несколько раз я преследовал подозреваемого с похожим описанием, но это оказывался кто-то другой. Я здесь, потому что знаю Кормака лучше, чем кто-либо из ныне живущих. И мне бы хотелось, чтобы он был наказан за то, что сделал.

Вэнс как будто мог читать мои мысли. Гнев, бушевавший в моей груди, придал его голосу остроту, как у бритвы.

— Мне тоже.

— Слушай, — он оперся предплечьями о стол, и его серо-голубые радужки стали ярче. Они были такими светлыми, что казались почти прозрачными. Гипнотизирующими. — Я пойму, если ты предпочтешь не проходить через это снова. Ты и так через многое прошла. Но я хотел бы услышать от тебя, что произошло. Задать несколько вопросов, если ты готова к этому.

Была ли я готова к этому? Я сделала глоток чая, теплая жидкость немного облегчила дискомфорт в горле.

Еще до того, как я приняла осознанное решение довериться Вэнсу, мой рот открылся, и история полилась потоком. Начиная с того, как Элоиза уговорила меня отправиться в поход, и, заканчивая моей вызванной паникой поездкой в больницу, я рассказала Вэнсу столько же подробностей, сколько и Уинн.

Мой голос был ровным. Холодным. Как будто я читала отчет, а не пересказывала событие из своей жизни. Очевидно, мне потребовалось всего два дня, чтобы отойти от травмы. Это было хорошо или плохо?

Когда я закончила, за столом воцарилась тишина. Между бровями Вэнса образовалась складка, как будто он собирал мою историю и сопоставлял её с той историей, которая была у него с этим Кормаком.

— Почему он отпустил меня? — прошептала я.

Глаза Вэнса встретились с моими. Он выглядел таким же неуверенным, как и я.

— Я не знаю.

Если он действительно убегал от полиции, если он действительно намеревался сбежать, оставлять меня в живых не имело смысла. Теперь я была свидетелем.

— Я не имею права спрашивать об этом, но всё равно спрошу, — сказал он. — Не сходишь ли ты со мной? На место, где это произошло?

У меня сжалось сердце.

— Зачем?

— Выследить Кормака будет нелегко. Вот почему он так долго скрывался от нас. Чем больше помощи ты сможешь мне оказать, тем больше шансов, что я найду след.

Это должно было быть легким отказом. Вэнс мог бы связаться с Уинн. Поработать с местной поисково-спасательной командой, чтобы исследовать местность. Я не была нужна ему в качестве гида.

И мне, черт возьми, точно не нужно было туда возвращаться. Чтобы переживать это снова. Воспоминание было достаточно тяжелым.

— Было приятно познакомиться, мистер Саттер.

Я оттолкнулась от стола и с чашкой чая в руке подошла к стойке, проходя мимо Кристал, направляясь прямиком на кухню. В моё убежище.

В тот момент, когда я скрылась из виду, я, наконец, выдохнула. Мое сердце бешено колотилось, в то время как я положила руки на стол для приготовления пищи, закрыв глаза, когда волна нервов заставила мой желудок скрутиться. Это было либо из-за того, что я рассказала Вэнсу свою историю, либо просто из-за мысли вернуться на то место.

Могла ли я вернуться? Должна ли я?

— Лайла?

Я открыла глаза, услышав голос своей сестры-близнеца, и повернулась к двери, когда Талия ворвалась внутрь. Она была одета в синюю спортивную форму. Ее животик начал натягивать майку. Не сильно, но достаточно, чтобы можно было сказать, что она беременна моей будущей племянницей или племянничком, которого я планировала сильно баловать.

— Как ты? — она оттянула мой шарф вниз, чтобы осмотреть шею.

— Хорошо.

Я отмахнулась от нее, полностью снимая эту гребанную штуку. На кухне было слишком жарко для шарфа. Завтра я буду страдать в водолазке.

— Ты себя слишком выматываешь.

Талия нахмурила брови. На ее лице было то же беспокойство, что и в пятницу. Такое же выражение я видела на лицах всех членов моей семьи.

Я покачала головой, не желая говорить. Разговор с Вэнсом лишил меня энергии, в горле пересохло.

— Пожалуйста, Лайла. Пойди домой. Тебе нужно отдохнуть.

Плечи Талии поникли. Уголки губ опустились. Ее глаза остекленели, но она не дала пролиться слезе.

Моя сестра не плакала на глазах у других. По крайней мере, не часто. В ней была эта сталь, эта невероятная сила. Какая бы трагедия ни случалась в приемном покое больницы, она воспринимала это спокойно.

Я же? Я была рыдающим месивом. Если бы вы мне показали трогательное видео в социальных сетях или рассказали грустную историю, я бы залилась слезами рядом с кофемашиной для приготовления эспрессо в окружении толпы посетителей.

И все же я была единственной сестрой в комнате с сухими глазами. Тем временем Талия выглядела так, словно вот-вот сломается.

— Хочешь поговорить об этом? Или записать? — спросила она. — Чтобы сохранить свой голос.

— Нет, — я покачала головой.

— Ты уверена? Это могло бы помочь.

Я снова покачала головой.

Обычно я настаивала на том, чтобы Талия открылась и призналась в своих чувствах. Я поощряла ее говорить и делиться своими переживаниями, что она делала редко. Странно, мы как будто поменялись ролями.

Все казалось другим. Этот ублюдок перевернул наши миры с ног на голову, и я просто... не хотела плакать. Не хотела, чтобы меня обнимали или жалели. Не хотела разговаривать.

Я хотела справедливости. Я так сильно хотела отомстить, что едва могла ясно видеть. И поскольку Уинн ещё предстояло задержать Кормака Галлагера, всё, что мне нужно было, чтобы сохранить рассудок, — это работа.

Поэтому я заставила себя улыбнуться и потянулась к руке Талии, крепко сжав её, когда ладонь моей сестры коснулась моей. Затем отпустила её и подошла к холодильнику, доставая ингредиенты для булочек с корицей.

Талия просидела у меня около часа, молча наблюдая, как я работаю. Я отослала ее домой с супом, чтобы им с Фостером не пришлось готовить ужин. Затем провела остаток вечера, чередуя работу и ответы на сообщения от других моих братьев, сестер и родителей.

Уинн вошла в кофейню за десять минут до того, как мы закрылись в семь. По выражению ее милого личика я сразу поняла, что она пришла не для того, чтобы сообщить хорошие новости.

— Привет, — она крепко обняла меня. — Ты в порядке?

— Конечно, — солгала я. — Нашли что-нибудь?

Ее темный хвостик взметнулся, когда она покачала головой.

— Мне жаль. Поисково-спасательные службы еще раз прочесали местность с собаками. Сегодня они снова пустили их по следу лося. Но примерно в полутора километрах от реки они потеряли след.

— Вот дерьмо, — я закрыла глаза, разочарование тяжким грузом легло мне на плечи.

— Я не сдамся, — Уинн взяла меня за руку. — Обещаю.

— Я в тебе и не сомневалась, — прошептала я.

Уинн сделала бы всё, что в её силах, для нашей семьи. Но нельзя было не заметить темные круги у нее под глазами, которые не сходили с лица уже несколько недель. С тех пор, как в отеле произошла стрельба.

Куинси считался безопасным городом. Здесь не должны были происходить перестрелки и удушения. Всё разваливалось на части.

И Уинн так много взяла на себя. Слишком много.

Больше всего на свете я хотела, чтобы Кормака задержали. Но если Уинн не сможет привлечь его к ответственности, насколько тяжелой будет эта ноша для её и без того обремененного сердце?

Мой взгляд метнулся к пустому столику, за которым ранее сидел Вэнс. Что, если он был ответом?

— Хочешь поужинать? — я спросила Уинн.

— Нет, всё в порядке. По дороге сюда мне позвонил Грифф и сказал, что готовит бургеры.

При упоминании имени моего брата напряжение немного спало с ее лица. Я не сомневалась, что она вернется домой, на ранчо, к нему в объятия и их двум детям, и блеск вернется в ее темно-синие глаза.

— Хочешь поехать со мной? — спросила она. — Ты могла бы остаться на ночь.

Я покачала головой.

— Мне нужно прибраться здесь, а потом я поеду домой.

Горячий душ, возможно, немного снимет боль. Может быть, сегодня вечером я смогу немного поспать.

— Ты уверена? — я кивнула, взяла ее за руку и повела к двери. — Мы все беспокоимся о тебе.

Вздох вырвался из моих легких.

— Со мной всё будет в порядке.

— И мы в этом не сомневаемся. Но всё равно будем волноваться, — Уинн заключила меня в объятия, затем вышла на улицу, помахав рукой, когда садилась в свою машину.

Дождавшись, пока её задние фонари не окажутся в двух кварталах от Мэйн-стрит, я закрыла дверь, повернув замок. Затем выключила половину ламп, оставив остальные включенными, чтобы освещать пространство, пока я подметала, мыла пол и расставляла стулья.

Кристал предложила остаться и закрыть кофейню сегодня вечером, но я отправила её домой. Воскресные вечера тянулись медленно, и после ее ухода не зашел ни один клиент, что позволило мне прибраться на кухне.

Мне потребовалось меньше тридцати минут, чтобы закончить с закрытием. В кафе пахло сахаром, ванилью и цитрусовым лаком, которым я обрабатывала лиственные породы дерева. Я уже собиралась выключить остальной свет, когда выглянула в окна.

Высокая фигура шагала по тротуару на противоположной стороне улицы, направляясь к отелю.

Вэнс.

Он шел, засунув руки в карманы куртки. Уличные фонари освещали его широкую фигуру. Казалось, он никуда не спешил, его взгляд блуждал во всех направлениях, словно он пытался запомнить Куинси. Или, может быть, он надеялся, что если присмотреться повнимательнее, то найдет подсказку, которая приведет его к Кормаку.

Была ли я этой подсказкой?

Я закрыла входную дверь, затем приложила пальцы к губам и свистнула так, как учил меня в детстве папа.

Шум прорезал ночной воздух.

Вэнс остановился. Повернулся.

Я кивнула.

Когда он будет готов, независимо от того, буду готова я или нет, я отведу его с собой на реку.