Будь моей

Глава 19

– А нам обязательно переезжать? – спрашивает Софи, пытаясь всунуть стопу в розовую сандалию. – Мне нравится наша квартира.

Это все, что заботит ее вторые сутки. Наш переезд и все, что с ним связано.

Своими вопросами она сводит меня с ума, а я и так соображаю туго, но откладывать этот разговор я больше не могу. Ее интересует все: начиная с того, что я выхожу замуж, заканчивая тем, когда это произойдет.

Я и сама этого не знаю. Мы не обсуждали…

Вижу на гладкой молочной коже дочери красный комариный укус и нежно тру пальцем у нее под коленкой.

– Это будет не сразу. Не сегодня и не завтра, – пытаюсь подобрать слова. – Но это же большой дом. Будет свой сад, и мы поставим там бассейн. Тебе обязательно понравится… мы сможем завести собаку. Такую как Беня. Помнишь Беню?

Софи кивает.

Она плохо помнит английского бульдога моих родителей, но у нас осталось несколько фотографий, на которых они вместе, и раньше она часто просила их показать. На тех снимках ей нет и двух лет.

– А кролика можно?

– Можно…

Я приняла предложение Егора задолго до своего дня рождения, а на празднике только подтвердила это у всех на глазах, но мы с Рязанцевым еще не обсуждали нашу свадьбу. У нас нет даже даты, но я уже начала просматривать кое-какие дома по его поручению. Он хочет съехаться до свадьбы, и мы не можем откладывать этот момент до бесконечности. Возможно, уже через пару месяцев мы найдем подходящий дом.

– Бабушка и дедуля тоже будут с нами жить?

– Нет… только Егор…

Она хмурит брови.

Собирает их домиком на маленьком упрямом лбу, становясь до невыносимого похожей на Влада – чтоб он провалился! – Градского, о котором я думаю с утра до вечера.

И ночью, когда закрываю глаза.

Ему нет места в моей жизни. Я понимаю это, вижу ясно как божий день, как кристально прозрачную истину, спорить с которой у меня нет никаких аргументов, но от этого его присутствие рядом не становится менее мучительным. Да, именно мучительным. Я не могу не чувствовать его рядом, но и забыть, что он вернулся не ко мне – тоже.

Все, что сейчас мы будем делать, – это общаться ради Софи. И только. Больше ничего.

– Я не хочу… – произносит моя дочь еле слышно.

– София, – вздыхаю устало. – Почему тебе так не нравится Егор? Он ведь тебя не обижает, дарит подарки… он хочет, чтобы мы создали семью. Мы втроем.

Именно поэтому появление в ее жизни Градского сейчас так, черт возьми, не вовремя! Но его не засунешь обратно в коробку. Он здесь, и он хочет проводить с ней время. Время, на которое имеет право. Без него ее бы не было. Мне страшно представить такой сценарий своей жизни. Она живое и настоящее воплощение всех моих чувств. Вот что она такое…

– Я не хочу… – повторяет, упрямо глядя на свои сандалии.

– Зайка… Мы просто попробуем пожить вместе. И если нам не понравится, вернемся домой, – нахожу лживый компромисс и опускаюсь перед ней на колени, помогая застегнуть замок на обуви. – Я тебя очень люблю.

– А я тебя, мамочка… – шевелит она губками.

Я уверена, уже через неделю она привыкнет к новому месту и к тому, что мы поселимся с Рязанцевым. Она капризничает, потому что не привыкла меня с кем-то делить. Мы слишком долго были только вдвоем. Я и она. Только в самом начале, когда она родилась, мы некоторое время прожили у моих родителей, ведь я ни за что не справилась бы в одиночку.

Егор ночью улетел в Китай.

Я могла бы полететь с ним, но я этого не сделала. Вместо этого я собираюсь поближе познакомить свою дочь с ее отцом, и я не помню, когда в последний раз так нервничала.

Поднявшись с колен, поправляю льняную рубашку, заправленную в свободные брюки. Еще только десять утра, а на улице настоящее пекло и духота, и я не нашла ничего удобнее и комфортнее, чем эта одежда, которая делает меня немного скучной.

Достаю с полки красную панамку и надеваю на дочь.

Отвернувшись, она засовывает в свой салатовый рюкзак двух новых зайцев – подарки Андрея и Влада, а мне вручает третьего – старого и потрепанного.

Если бы меня ввели в транс, клянусь, я увидела бы по ту сторону плюшевых зайцев.

– Мы будем брать самокат? – уточняю у дочери.

– Да. И орешки… для белочки!

Открыв входную дверь, я пропускаю ее вперед.

Софи вприпрыжку направляется к лифтам. Тычет пальчиком на кнопку, спрашивая:

– С кем мы сегодня будем гулять? Позвоним маме Сильвии? – вспоминает свою подружку с детской площадки.

Прикрыв глаза, я набираю в легкие побольше воздуха, чтобы успокоить свои нервы, и говорю дочери:

– Нет. Мы позавтракаем и погуляем с моим другом…

– Каким другом?

– Его зовут Влад. Помнишь его? Он подарил тебе зайца…

– Угу… – повиснув на поручне лифтовой кабины, дочь рассеянно качает головой. – Он твой друг? – смотрит на меня снизу вверх. – И мой друг?

– Он очень важный для нас человек.

Это обстоятельство она принимает легко и просто, интересуясь в ответ:

– Мне нужно вести себя хорошо? Прилично? Как леди?

Смеюсь, подергав ее за кудряшки. Это слово в ее лексиконе появилось благодаря моей маме. Она постоянно учит внучку этикету. Не могу сказать, чтобы слишком успешно, но кое-что в голове у Софи оседает.

– Просто будь собой, зайка. – Глажу ее щечку.

– Это я могу… – хихикает, задирая вверх ногу.

Когда мы выходим на улицу, солнце немного затянуто тучами, которые отражаются в знаменитом городском пруду.

Пройдя по дорожке вдоль воды, добираемся до детской площадки, которую София очень любит.

Я собираюсь написать Градскому и сообщить, где нас искать, но вижу его раньше на одной из дорожек. На нем джинсы, белые кроссовки и серая футболка. На голове черная бейсболка, которая скрывает от меня верхнюю часть его лица.

Глядя на то, как под футболкой угадываются мышцы его груди и пресса, мои глаза захлебываются в проклятом эстетическом удовольствии, которое щекочет живот. От вида его жилистой высокой фигуры – тоже.

Он разговаривает по телефону, но быстро заканчивает диалог и кладет телефон в задний карман джинсов, оказываясь рядом со мной слишком быстро.

Заглядываю под козырек его бейсболки, подняв к нему лицо, и пытаюсь вдохнуть.

Его глаза находят мои, и на секунду все мое внимание поглощают черты его лица, которые я рассматриваю в этом утреннем свете. Как и крошечные крапинки на серой радужке. Чистой, холодной и такой знакомой.

– Привет, – тихо произносит Влад.

– Привет. – Отворачиваюсь, чтобы скрыть свое напряжение.