Будь моей

Глава 22

Просыпаюсь мгновенно, как будто получила толчок в плечо, хотя прикосновения к нему очень осторожные и почти невесомые.

Почти!

Рука Влада исчезает в ту же секунду, когда, разлепив веки, я на него смотрю.

Запах его туалетной воды – первое, на что реагируют мои мозги, просыпаясь.

На его запах и серый блеск его глаз, которые смотрят на меня. Его взгляд ясный и полностью принадлежащий мне.

На Градском белая рубашка без галстука и синие брюки, на запястье коллекционные часы. Легкая официальность, которая чертовски ему идет. Она находится в полной гармонии с его расслабленной, но хищной аурой. Не знаю, как еще назвать его чуть сощуренный взгляд, который ловлю на себе уже не в первый раз за этот день.

Мне знаком этот его взгляд.

От него у меня под кожей концентрированный шипучий коктейль, от которого тело будто наэлектризованное. Именно поэтому даже самые невесомые его прикосновения делают меня дерганой. К этому добавляется желание сходить в дамскую комнату и засунуть голову под кран с холодной водой, ведь общение с Градским три дня подряд четко и ясно дало мне понять – мое влечение к этому мужчине не лечится, особенно если он будет продолжать касаться взглядом разных частей моего тела так, как делает сейчас.

Смотрит на мои губы, грудь и возвращается к глазам.

– Уже приехали? – Выпрямляюсь, отстегивая ремень и поправляя блузку.

Лобовое стекло смотрит на лес, который начинается сразу за асфальтированной парковкой. Когда мы выезжали из Москвы, светило солнце, сейчас небо затянуло тучами и, судя по тому, как пляшут кроны деревьев, поднялся ветер.

– Ты проспала почти всю дорогу. Дождь накрапывает, – сообщает Влад.

– Ты говорил, банкет будет на улице.

– Надеюсь, у них есть и запасной вариант. – Выходит он из машины.

София трет кулачками глаза, хлопает ими, пытаясь сориентироваться в пространстве. К ее влажной щеке прилипли колечки кудрей, и, открыв дверь с ее стороны, Влад аккуратно убирает волосики с ее лица.

– Проснулась? – Осторожно проводит пальцем по ее щеке.

Мое сердце затапливает нежностью, и я кусаю губы, чтобы не выдать истинных чувств.

Все эти дни он так или иначе пытался к ней прикоснуться. Неуверенно и немного неловко, будто не знает, сколько ему применять силы, чтобы она не сломалась.

Он достает Софийку из машины и оставляет у себя на руках, вместо того чтобы поставить на землю.

Она с этим не спорит. Слишком сонная. Обнимает его шею руками и доверчиво укладывает голову ему на плечо, прижимая к своей груди голубого зайчика.

Доверие, которым пропитана ее реакция, шевелит угли у меня в груди. Он добился его так быстро, что мы обе ничего не успели понять.

На дочери цветная юбка и белая кофточка с рукавами-фонариками. Она похожа на пирожное. Градский того же мнения, он озвучил мои мысли вслух, когда мы встретились полтора часа назад.

Я не ориентируюсь на местности, позволяя Владу делать это вместо себя.

Держась позади них, смотрю на то, как, чуть повернув голову, он едва касается губами ее виска. Просто и естественно до невозможности, но только я со стороны вижу робость и страх Градского быть отвергнутым собственной дочерью. И с предательским трепетом отмечаю, что вот так – вместе – они идеальная картинка, потому что их близкое родство видно невооруженным глазом, а я… стараюсь отвести свои глаза и не пялиться на спортивную подтянутую задницу Градского в этих брюках, которые сидят на нем так, будто пошиты на заказ.

Я согласилась на эту поездку, потому что это всего лишь на несколько часов.

И это для Софи, для ее сближения с другой частью семьи, о которой она еще не подозревает. Меня коробит не оттого, что я согласилась, а оттого, что об этой поездке, кроме нас троих и Кристины, никто не знает.

Это проклятое дежавю, и это совсем не та традиция, к которой стоило бы возвращаться, но я опять это делаю: пускаю Градского в свою жизнь втайне ото всех. Вверяю ему эту тайну в руки, точно зная, что могу ему, черт возьми, доверять.

Двигаясь по указателям, Влад ведет нас к одному из корпусов комплекса. Внутри вестибюль с мраморным полом и большими панорамными окнами.

Влад усаживает Софию на диван в центре, а сам достает мобильный, чтобы позвонить.

В моей сумке тоже звонит телефон.

Это Рязанцев, и я отхожу к окну, чтобы ответить на звонок. Чувство вины мучит меня только отчасти. Я знаю, нам нужно поговорить, и ему придется принять то, что Влад будет присутствовать в жизни Софи, а следовательно, и в моей тоже, но я избегала этого разговора последние дни, потому что во мне слишком много эмоций. Слишком много эмоций, чтобы собраться с чертовыми мыслями.

– Алло, – отвечаю, прижав телефон к уху, и ищу в сумке салфетки.

– Привет… – голос Егора с трубке искажен помехами. – …как …дела?…работе?

– Что? – С трудом понимаю его слова. – Плохо тебя слышу…

Его ответ превращается в набор шипящих звуков и щелчков. Все, что успеваю разобрать до того момента, как он отключится:

– Черт… Перезвоню…

Прячу телефон в сумку и делаю вдох поглубже.

Обернувшись, смотрю на диван, где рядом с Софи сидит Влад, который слушает ее болтовню, пристроив локти на согнутых коленях.

Он вдруг встает, и я поворачиваю голову, проследив за его взглядом.

Я видела его отца только на фотографиях в интернете, и за пять лет мужчина не очень изменился. Только в волосах стало гораздо больше седины. Я узнаю его, когда он появляется из коридора, одетый так же, как его сын, – в рубашку и брюки.

Они обмениваются рукопожатиями. Мужчина немного неуклюже похлопывает Влада по спине.

Двигаясь к дивану, улавливаю обрывки их разговора:

– Как хорошо, что ты выбрался, воздух здесь хороший…

– Мы ненадолго, – в голосе Влада я слышу хриплые нотки.

Они появляются там, когда он немного нервничает или злится.

Когда не может… контролировать свои эмоции…

– Мы? – На губах его отца появляется широкая улыбка.

Подойдя к Софи, помогаю ей слезть с дивана и тихо говорю:

– Пойдем познакомимся.

Она послушно берет меня за руку, с любопытством хлопая глазами, крутит головой, зажав в руках свою любимую игрушку.

Влад делает шаг в сторону, пропуская нас вперед.

– Это Арина, – представляет меня Градский. – А это София, – опускает вниз глаза. – Моя дочь.

– Очень приятно… – его отец тоже опускает глаза. – Твоя… – запинается на полуслове.

– Она еще… кхм… не в курсе этого, – понижает Влад голос. – Так что поаккуратнее…

Мне становится не по себе, когда выражение на лице его отца меняется.

Он больше не улыбается. Бледнеет, отступает и рассеянно трет рукой левую сторону груди.

Смотрит. Смотрит. И смотрит.

– Все нормально? – спрашиваю взволнованно. – Принести воды?

– Черт, – бормочет Градский. – Присядь…

Он поддерживает локоть отца, дожидаясь, пока тот опустится на диван.

Софи наблюдает за ними, цепляясь пальчиками за мою руку.

– Подойди, – прошу ее, легонько подталкивая в плечо.

– Здравствуйте… – тонко лепечет она.

– Здравствуй… – медленно тянет Лев Градский, продолжая рассматривать Софийку.

Глаза мужчины увлажняются. Подняв их, он смотрит на Влада, и тот молча отводит свои, опуская ладонь на макушку Софии.

Держа подрагивающие руки на коленях, мужчина хрипло спрашивает:

– Сколько тебе лет?

– Мне четыре. Вот столько, – она показывает ему четыре пальчика на своей руке. – А вам?

– Мне… – Его лица касается легкая улыбка. – Дай-ка подумать…

– Вы уже старый, да? А я молодая… Моя бабушка и дедуля Ал тоже старые. А мама молодая, но не настолько… когда я родилась, она была моложе и у нее были длинные волосы. У вас день рождения, да? Я видела шарики. Можно мне шарик, мама? – смотрит на меня ангельскими глазами.

– Тебе можно все… – хрипло говорит он, все еще не отводя глаз от ее личика.

– Вы папа Влада? Мама так сказала. И что у вас день рождения. Какой у вас будет торт? Я люблю шоколадный…

– Шоколадный? Ну раз шоколадный, то будет шоколадный, – отзывается он с явным волнением.

Софи хихикает, довольно улыбаясь.

– Невероятно… – бормочет Лев.

Влад молчит, после чего обращается к дочери:

– Это твой дед, София.

– Еще один? У меня уже есть дед, – удивляется она. – Альберт. У него скоро операция. Ему будут чинить сердце. Вставят туда шуруп.

Покосившись на Градского, встречаю его взгляд, которым он просит помочь. Подталкивает меня к действию. Ведь всю эту пьесу мы разучили и обсудили еще вчера. Еще тогда, когда решили, что обозначить его статус для Софи именно таким образом будет удобнее всего. Постепенно и… незаметно…

Опускаюсь перед дочерью на корточки и, заглянув в ее глаза, произношу:

– Это папа Влада, как я тебе уже сказала. И он твой дедушка.

На ее личике глубокая задумчивость, которая через секунду перерастает в озарение:

– Значит, у меня теперь будет больше подарков на праздники?

Мы все облегченно смеемся.

Ей понадобится время, чтобы сопоставить факты, но это рано или поздно произойдет.

– Да, будет больше. – Встаю и, посмотрев на Градского-старшего, добавляю: – С днем рождения, Лев Николаевич.

– Таких подарков на день рождения мне еще никогда не делали.

Он поджимает губы. Его подбородок слегка вздрагивает, как и кадык на шее.

– Дайте минуту. – Проводит ладонью по лицу. – Арина, – говорит, снова на меня посмотрев. – Очень рад познакомиться.

– И я…

– А вы… – смотрит то на меня, то на своего сына и цепляется глазами за кольцо на моем пальце.

– Мы не вместе, – объясню поспешно. – Просто так получилось…

Он понимающе качает головой, но я как будто вижу в его глазах проблеск печали.

Мне хочется сказать ему о том, что у его сына все в полном порядке. Что он живет той жизнью, которой всегда хотел. Что он там, где хотел быть. Но это ведь не мое дело. Не мое!

– Поговорим? – предлагает Владу.

Они отходят в сторону, а мы с Софи решаем дать им время и пройтись по закрытой территории комплекса.

Мероприятие и правда имеет запасной вариант. К тому времени, как занимаем места в банкетном зале, на улице день превращается в маленький апокалипсис. Там гремит гром, и я, кажется, заметила пару молний.

Нам выделяют место за столом именинника. За ним присутствует его семья, с которой Градский поддерживает вежливую беседу, пока его отец ненавязчиво общается с Софийкой. Я тоже участвую в разговоре, и он достаточно светский, чтобы чувствовать себя комфортно, ведь семья Градского-старшего не позволяет себе ни одного неудобного вопроса. Видимо, это следствие того, что именинник уже провел с ними беседу относительно нас троих.

Это общение не дает мне концентрироваться на том, что стул Влада плотно прижимается к моему, а его бедро под столом то и дело задевает мое.

Софи буквально стала центром праздника: здесь почти нет детей, и все внимание отдано ей. Я не отхожу от нее ни на шаг. Иногда меня сменяет Градский. Они даже умудряются потанцевать под одну из медленных композиций. Софи встает своими кедами ему на ноги и покачивается в такт музыке, пока он не подкидывает ее вверх, прижимая к себе.

Она машет мне рукой, а Градский… снова улыбается так, что видны его зубы, и эта улыбка, которая меняет его лицо до неузнаваемости, заставляет меня залпом выпить бокал шампанского.

Мероприятие затягивается, Софийка начинает капризничать. Ее утомило большое скопление незнакомых людей, громкая музыка и всеобщее внимание.

– Влад… – зову тихо, касаясь его запястья.

Градский, сидящий рядом, отвлекается от тихой беседы с отцом и переводит на меня глаза.

– Хочешь уехать? – смотря сверху вниз, взглядом обводит мое лицо.

– Я думаю, пора… Софи устала и хочет спать.

Влад смотрит на меня исподлобья.

Проводит рукой по волосам и стучит по столу пальцами, после чего сообщает:

– Ты открывала новости? Там ураган. Дороги плывут. Я не хочу рисковать и везти вас в такую погоду. Нам придется остаться здесь на ночь.