Будь моей

Глава 30

Носом утыкаюсь в теплую кожу на шее Влада и прикрываю глаза, глотая его запах. Возможно, у меня галлюцинации, но мне кажется, что его кожа, помимо тонкого запаха мужского парфюма, пахнет дождем. Мне хочется дышать запахом его кожи до головокружения.

Сердце замирает.

Руки Влада опускаются на мою талию. Сжимают ее. Крепко обнимают, давая мне ту самую поддержку, в которой я так нуждалась весь этот день.

Букет падает на пол к нашим ногам. Сейчас мне плевать даже на мои самые любимые цветы. Я просто рада, что Градский пришел. Что он рядом здесь и сейчас.

– Это ты сделал? – выдыхаю ему в шею.

– Что именно? – Его губы задевают мое ухо, посылая импульсы по телу в низ живота.

– Затащил меня на этот концерт?

– Может быть… – говорит с тихим смешком.

Подняв голову, смотрю в его глаза. Влад смотрит в мои, опустив подбородок.

Его лицо вдруг становится серьезным, но эта смена эмоций секундная. Пока его глаза обводят мое лицо, в них загораются черти. Прежде чем они сожгут меня дотла, говорю:

– Спасибо…

– Надеюсь получить приглашение на следующий концерт… – говорит он тихо, продолжая прижимать меня к себе.

Это вызов. Он в его взгляде, в его глазах. Ответ на этот вызов он уже видит в моих. Он знает, что это случится опять. Что я выйду на сцену снова. Знает!

Чувствовать его тело вот так, когда мозги отказываются сопротивляться или что-то доказывать, – невероятно восхитительно.

– Когда ты вернулся? Ты был там, в зале?

– Нет. Я был здесь, не хотел тебя потерять.

– И давно ты тут стоишь?

Вскинув руку, Влад смотрит на часы, после чего сообщает:

– Полчаса…

Его ладони на моем теле – это не что-то инородное. Я знаю его руки. Оказывается, я никогда их не забывала!

Мне хочется его улыбающихся губ на своих, но я глушу в себе эти желания. Он продолжает вжимать меня в себя. Его руки на моей спине приходят в движение, легко поглаживая, и я понимаю, что пора отстраниться, даже если это невыносимо трудно.

– Где Софи? – спрашивает Влад, когда я упираюсь в его грудь ладонями.

Он удерживает меня рядом еще мгновение, а затем отпускает, отступая в сторону и поднимая с пола букет пионов. Отряхивает.

– С Крис. Она уже, наверное, спит… если ты хочешь ее увидеть…

– Сейчас я хочу побыть с тобой. Не против? – смотрит на меня, снова надевая на себя маску сдержанности.

– Нет…

– Хочешь выпить?

– Адски…

Градский протягивает мне потрепанный букет, пожимая плечами, как бы извиняясь за его не самый презентабельный вид. Но мне сейчас плевать на эти цветы, я на них почти не смотрю, вместо этого разглядывая его немного усталое и такое родное лицо.

Я скучала.

Это то, в чем я боялась признаться себе весь этот день.

Градский держит мою руку в своей, когда спускаемся по лестнице и выходим в вестибюль отеля. У стойки регистрации Влад берет с подставки один зонт для гостей и раскрывает его над нами, как только спускаемся с крыльца.

По куполу стучат капли дождя. Свежий воздух остужает мои щеки.

Обнимаю каменный бицепс Влада двумя руками, испытывая дикое желание уткнуться в его плечо лбом.

Мы добираемся до ближайшего бара за десять минут. Минуя прохожих и переходя улицу на светофоре.

Место, в которое он меня привел, – маленький полупустой бар с панорамным окном, которое смотрит на залитый дождем проспект.

Я вешаю свой плащ на спинку высокого стула, Влад делает то же самое со своей курткой, оставаясь в белой футболке и черных джинсах.

Мне хватает глотка шампанского, чтобы все вокруг заискрилось еще ярче. Градский берет себе кофе, и я не могу не спросить о том, что заметила:

– Давно ты не пьешь алкоголь?

– Пару лет. Я специально не считал.

– Это твоя новая философия?

– Нет, просто так вышло. Алкоголь стал мне неинтересен.

Мой интерес к его делам, к его философии, к его жизни вдруг становится голодным.

Наблюдая за тем, как одна его нога упирается в пол, а локоть ложится на стойку, я болтаю шампанское в своем бокале.

Возбуждение, которое копилось во мне неделями, давит. Заставляет видеть, как футболка натянулась на мышцах его груди, а джинсы – на бедрах. Заставляет видеть, как взгляд Градского плавает по моему собственному телу. По моим губам, которые я обвожу языком.

Широкий ворот его футболки открывает вид на ключицы и мышцы шеи. На его висках все та же седина, и она ему идет. Ему все идет. Или я уже слишком пьяная от одного бокала шампанского и этого сумасшедшего осеннего вечера.

Да, черт возьми, я мало что знаю о его жизни в последние два месяца, но меня слишком терзает вопрос, который не решаюсь задать в лоб, поэтому спрашиваю беспечно и в обход:

– А что насчет секса? Воздержание это тоже не часть твоей философии?

Делаю глоток шампанского, на секунду отводя глаза.

– Что ты хочешь спросить? – Градский приподнимает брови и уголки губ. – Как давно у меня был секс?

Улыбка сползает с моего лица, потому что его ответа я боюсь.

Я хочу казаться незаинтересованной, но у меня не получается. Меня, черт возьми, очень интересует, есть ли сейчас в его жизни другие женщины и секс с ними.

– Ты летал в Лондон, – ухожу от прямого ответа. – Твоя жена там живет?

– Я не женат уже четыре года, Моцарт, – напоминает он. – И меня не интересуют другие женщины, кроме тебя.

– Сложно в это поверить… – фыркаю, упираясь глазами в барную стойку.

Влад сжимает мой локоть ладонью, заставляя посмотреть на себя.

– Арина, – говорит так, будто наконец-то потерял свое чертово терпение. – Я дрочу на тебя три раза в день, и это не предел. И да, в последнее время моя выдержка немного сдает. Хочешь поговорить о сексе? Я хочу трахнуть тебя прямо здесь, на этом стуле. Я хочу трахаться с тобой везде. У меня и сейчас на тебя стоит.

Резкость и грубость его слов действуют точно в цель.

Каждый раз, когда он снимал с себя маску цивилизованности, я плавилась от гребаного восторга. Каждый раз тогда, пять лет назад, и сейчас тоже.

Кожа под тонким капроном покрывается мурашками, а мышцы между ног сладко спазмируются.

– Знаешь, когда я играла в последний раз, не считая сегодняшнего?

Лицо Влада слегка напрягается.

Выпустив мой локоть, он молча предлагает мне ответить, наблюдая за тем, как я резко подношу к губами бокал. К своему кофе он так и не притронулся.

– В тот день, когда ты сделал мне ребенка, – говорю, глядя в его глаза.

Он молчит пару секунд, прежде чем сказать:

– Тогда у нас был отличный секс.

– Хочешь сказать, ты его помнишь?

Еще одна пауза, в течение которой все мои внутренности скручиваются в узел.

Поиграв челюстью, Влад складывает на груди руки и говорит:

– Ты, я… старое расстроенное пианино…

Сглотнув, смотрю на него с замершим сердцем.

Не меняясь в лице, он продолжает:

– Я хотел жестко. Ты была не против. Тебе понравилось. Ты кончила чуть раньше меня… Дважды.

Пока эти слова вылетают из его рта, как безжалостные пули, мое сердце то сжимается, то бухает о ребра с утроенной силой.

Смотрю на него не моргая.

Пораженная, шокированная, возбужденная.

Злость на него захлестывает в каком-то новом витке. На новом чертовом уровне!

– Стоило помнить это на протяжении пяти лет?! Если ты даже не собирался возвращаться!

Это не вопрос.

Почти кричу. Почти кричу, подавшись вперед!

– Если скажу, что вернулся за тобой, ты поверишь? Я рядом не из-за Софи. Я рядом, потому что хочу быть с тобой, Арина.

Щеки обдает краской.

Дыша тяжело и зло, смотрю на него.

На упрямое спокойствие в его глазах. Железобетонную уверенность в своей правоте. Несгибаемый прямой взгляд, которым он встречает мой, заставляя принять его чертовы слова за истину.

Я вижу, что он тоже на взводе.

Опустив на стойку бокал, встаю на ноги.

Влад выпрямляется, напряженно прищуривается.

Картинки нашего прошлого отпечатались у меня на подкорке мозга, как долбаная фреска. Я помню каждую мелочь, каждый вдох, каждый его толчок внутри себя.

Снова обнимаю его шею, глядя в лицо на уровне своего. Ерошу на его затылке короткий ежик волос.

Он все видит.

Мою злость, мое желание. Мою обиду! И беспомощность, потому что я ничего не могу изменить, и он не может.

Его ладони ложатся на мою талию. Большие пальцы обводят контуры ребер и стискивают их следом. До боли.

Дышу у его приоткрытых губ, не делая проклятого первого и последнего шага.

Не могу решиться вновь прыгнуть в серебристую бездну его глаз.

Влад тоже не двигается. Ждет моего решения. Дает мне выбор, и я уже ненавижу эту его привычку.

– Это ничего не значит, – отрезаю, повторяя ровно то, что сказала ему два месяца назад.

Кажется, из его горла вырывается тихий протестующий рык.

Подавшись вперед, он лишает меня выбора, накрывая мои губы своими. Это значит, что я победила, а он сдался.

Земля уходит из-под моих ног.

Я отвечаю.

Мы соединяем и разъединяем губы, будто знакомим их заново. Сначала зло, потом тягуче и вдумчиво, а потом все выходит из-под контроля.

В полупустом баре мы целуемся с голодом. Горячий гладкий язык раздвигает мои губы, ведя меня за собой. Это так потрясающе, что я боюсь упасть на пол, если Влад выпустит меня из рук.

Пальцами зарываюсь в его волосы, издавая тихий стон.

Дрожь его тела действует на меня как афродизиак. Я тоже дрожу. Он не соврал, твою мать. Он возбужден…

Потянув меня за волосы, Градский разрывает поцелуй и пожирает мое лицо полупьяными от похоти глазами.

– Пошли отсюда, – говорит, резко вставая со своего стула.