– Странно, какие они сегодня тихие, – сказала Бригид Кухулину.
Воин оглянулся на притихшую группу маленьких путешественников и подтвердил:
– Я никогда не видел их такими.
– За все утро они ни разу не запели.
– И почти не разговаривали во время обеда.
– Считаешь, дети боятся? – спросила Бригид.
Ей стало не по себе, когда она подумала о том, как, должно быть, страшно этим малышам, если они даже потеряли живость, так свойственную им.
– Им нельзя бояться. Мы не допустим, чтобы с нашими спутниками случилось что-нибудь плохое, – коротко ответил Ку.
– Мы с тобой знаем об этом, но, может, надо сказать так им? – предложила Бригид.
– Я не хочу их волновать, – нахмурился Ку.
– Дети молчат, хотя прежде никогда так не держались. – Она повела головой в сторону безмолвной толпы. – Думаю, мы можем быть вполне уверенными в том, что они уже волнуются.
– Наверное, ты права, – ответил воин и больше никак не отреагировал на ее слова.
– Надо поговорить с детьми до того, как они окажутся лицом к лицу с воинами замка Стражи.
– Согласен. Соберем их там, где начинается тропа. Ты сможешь с ними побеседовать.
– Я? – Она вздернула брови. – Нет уж, я не собираюсь говорить с ними!
– Но ты только что сказала... – начал он, но Бригид прервала его, резко взмахнув рукой.
– Нет! Не я. Они знают меня всего несколько дней, а ты жил с ними. Дети тебя боготворят, доверяют тебе. Если ты поговоришь с ними, то они поверят. Я только охотница, кентаврийка. Ты их защитник. – Кухулин бросил «а нее сердитый взгляд, в ответ на который Бригид заявила: – Если не веришь, спроси Сиару.
Воин помрачнел еще больше, но продолжал молчать.
«Он похож на большого сварливого медведя, – промелькнуло в голове кентаврийки. – Встречаясь в своих снах со счастливой частью его души, я вдруг поняла, как мне не хватает того, прежнего Кухулина. Он стал чертовски угрюмым, молчаливым и...»
– Беспокойным, – проговорила она вслух, и Ку бросил на нее вопросительный взгляд. – Правильно, ты слишком нервничаешь, а еще заявляешь, что я никогда не расслабляюсь. – Охотница фыркнула. – Вот что с тобой не так.
– О чем ты? Я такого не говорил.
– Говорил. Прошлой ночью.
– Мы тогда почти не разговаривали.
– Еще как! Да и позапрошлой ночью тоже.
Бригид сделала глубокий вдох, надеясь, что ее язык ведут инстинкты. Она понятия не имела, почему вдруг решила сказать Ку об этом.
– Ты приходил ко мне. Два раза. Во сне.
Кухулин напрягся, изо всех сил удерживая на лице маску безразличия, и заявил:
– Это был не я.
– Будь уверен, именно ты. Тот самый, каким я тебя знала до смерти Бренны.
Бесстрастное лицо воина побледнело.
– Значит, ты нашла разрушенную часть моей души? – Он посмотрел на нее, но не в глаза. – Почему не привела ее сюда, не велела ей вернуться? Почему ты вообще ничего не сделала?
Кентаврийка покачала головой и ответила:
– Во-первых, Ку, часть твоей души – это не что-то отстраненное. Это ты.
– Я и есть я.
– Нет, – сказала она негромко. – Нет, Ку. От тебя осталась только часть.
Воин хмыкнул и уставился на каменистую тропу, по которой они двигались.
– Тот человек, который приходил в мои сны, тоже только часть тебя, – вздохнула Бригид.
Она замолчала, сомневаясь, можно ли рассказать ему все, и расстроенно выдохнула. Кентаврийка не знала, что правильно, а что – нет.
«Помоги мне, Эпона! – мысленно взмолилась она. – Только не заставляй меня причинять ему еще больше боли».
– Кухулин в моих снах считает, что мы до сих пор живем в замке Маккаллан. Он думает, что мы только что начали приводить в порядок комнаты Эльфейм.
При этих словах безразличие исчезло с лица Кухулина, он пытался справиться с эмоциями и хрипло проговорил:
– Я считаю, что Бренна жива?
Бригид печально улыбнулась и сказала:
– Не совсем так. Та часть твоей души знает об этом, но всячески отрицает такое вот понимание. Без силы, которая сейчас есть в тебе, там живет просто жизнерадостный, любящий развлечения юнец, не способный справиться с разочарованием, печалью и болью. Он всего лишь небольшая часть тебя.
– Но без него я не смогу продолжать жить дальше.
– Ты должен захотеть, чтобы эта часть души вернулась обратно, Ку. Я не могу привести ее сама. Каждый раз, когда я пытаюсь, она исчезает.
– Может, эта часть меня не желает возвращаться в реальность? Я не могу ее винить. Если бы я мог не признавать смерть Бренны, то поступил бы так же.
– Неужели? – спросила Бригид. – А я так не думаю. Жизнерадостная часть тебя, которая не признает смерти Бренны, решила забыть ту любовь, которую вы нашли. Ты этого хочешь, Ку? Желаешь совсем забыть Бренну?
– Ни за что! – выдохнул воин. – Ты прекрасно об этом знаешь.
– Тогда старайся как только можешь!
– Я делаю все, что в моих силах! – хрипло выкрикнул он.
Шелест крыльев объявил о приближении Сиары, и Бригид закрыла рот. Шаманка посмотрела на охотницу и Кухулина, а потом вдруг сказала:
– Вы ругаетесь так, словно много лет женаты.
– Сохрани меня Богиня! – замахала руками Бригид.
Хмыканье Кухулина было более эмоциональным, чем обычно.
Крылатая женщина засмеялась и заметила:
– Вы даже протестуете как супружеская пара. Но я пришла не для того, чтобы говорить о ваших отношениях. Мы приближаемся к тропе Стражи. Там надо остановиться на несколько минут, попросить у Эпоны помощи и защиты, а потом войти в Партолону.
– Откуда ты знаешь, что тропа близко? Ты здесь уже бывала? – удивилась Бригид.
– Конечно нет. Я знаю о ней только из рассказов наших матерей. – Сиара протянула руку и широким жестом обвела местность. – Они говорили, что камни краснеют и больше походят на кровь, когда приближаешься к тропе Стражи. Праматери предупреждали нас, что надо держаться подальше от алых камней и тропы, которая изрыгнула их из Партолоны.
Кухулин осмотрелся. Он был явно раздосадован тем, что спорил с Бригид, вместо того чтобы заметить изменения в окраске острых камней, обрамлявших горы. Более сочный цвет говорил о том, что тропа совсем рядом. Воин не имел права забыть об этом.
– Что ж, тут есть здравый смысл, – задумчиво проговорила Бригид. – Конечно, женщины должны были велеть вам держаться подальше от тропы Стражи. Они боялись, что вас схватят.
– И что мы погибнем, – тихо сказала Сиара.
– Сейчас все будет по-другому, – подбодрил ее Кухулин.
– Конечно! – На лице шаманки вновь засияла искренняя улыбка. – Вы же с нами. Нельзя забывать и о жертве твоей сестры. Все будет хорошо.
Кухулин пробормотал что-то не особо понятное, желая, чтобы она не была столь наивной. Жители Партолоны больше века ненавидели фоморианцев. Слова сестры, присутствия воина и охотницы не хватило бы для того, чтобы склонить на свою сторону тех, кто слишком хорошо помнил о жестокости крылатых демонов.
– Мы с Ку только что говорили о походе и пришли к выводу, что воин должен побеседовать с детьми, успокоить их. Потом мы пойдем дальше.
– Очень хорошо, Кухулин! Я скажу об этом своим соплеменникам. – Крылатая женщина ослепительно улыбнулась, сжала руку воина и поспешно удалилась.
– Видишь, это правильное решение, – заметила Бригид с напускной беспечностью.
«Сиара улыбнулась и дотронулась до Ку. Это именно то, что нужно. Воину требуется контакт с женщиной, чтобы он снова почувствовал полноту жизни», – еще раз заявила себе кентаврийка.
– Там, – произнес воин, остановил коня и махнул рукой в сторону щели между двух темно-красных камней.
Поблизости не было ни одного растения. Щель оказалась вертикальной, узкой. В ней устрашающе выл ветер.
– Это проход к тропе Стражи, путь в Партолону.
Кухулин стоял у начала тропы. Новые фоморианцы внимательно смотрели на него. Он взглянул на небо. Солнце уже перевалило на запад, но было еще довольно высоко в сине-серых небесах.
«Мы как раз успеем добраться в замок Стражи до темноты», – подумал воин и взглянул на примолкшую толпу.
Ему показалось, что даже козлы стояли смирно.
– Начинай, – шепнула Бригид и придвинулась к нему. – Они ждут. У нас мало времени.
Кухулин нахмурился, хотя и понимал, что кентаврийка права. Похоже, охотница до противного сведуща в слишком многих вещах.
«В ее сны являлась разбитая часть моей души. Это изумительно! Получается, что она права и в этом. Вот почему я не могу оставить позади смерть Бренны и чувствую себя таким опустошенным и потерянным. Если Бригид не ошиблась в этих вещах, значит, она верно говорила и о другом. Я исцелюсь, когда моя душа снова станет единой. Тогда я смогу жить без Бренны, возможно, даже научусь снова быть счастливым. А хочу ли я этого?»
– Ку! – прошептала Бригид.
«Во имя Богини! Воин грезит наяву, в то время как все уставились на него и ждут, когда он заговорит. Разбита его душа или нет, но ему придется собраться – если не в буквальном смысле, то в переносном».
Кухулин откашлялся, выступил вперед и сказал:
– Вы замечательно вели себя во время путешествия. Мы с охотницей гордимся вашей силой и выносливостью.
Крылья радостно зашелестели. В блестящих детских глазах появились улыбки. Воин переводил взгляд с одного ребенка на другого, стараясь, чтобы каждый из них почувствовал, будто он говорит только с ним.
– Вам известно, что Фаллон обезумела и убила Бренну?
Дети энергично закивали.
– Она ждет наказания в замке Стражи. – Кухулин помолчал, и дети снова закивали. – Тогда вы должны быть готовы к тому, что тамошние воины не сразу поверят вам. – Воин ждал, что маленькие путешественники будут отрицать это или расстроятся, но они всего лишь снова притихли и не отводили от него глаз. – Я не хочу, чтобы вы боялись.
Пока Ку говорил, Бригид внимательно смотрела на детей. Он замолчал, и она взглянула на него.
«Голос этого человека оказался таким нежным! Так говорил когда-то тот Кухулин, который был не только талантливым воином, но и очень незаурядной личностью. Вот почему Бренна в конце концов позволила себе полюбить его».
Бригид изумилась, подумав о том, что теперь, когда грозный воин утратил вкус к жизни, но при этом мог говорить нежным голосом, она стала понимать, почему ее подруга не смогла ему отказать.
– Я буду с вами, – продолжал Ку. – Бригид тоже. Но у вас есть нечто большее, чем наша защита. В вас столько доброты, что воины замка Стражи не смогут этого не заметить. – Кухулин глубоко вздохнул и пропустил пальцы через растрепанные волосы. – Я знаю, что это так, потому что был таким же, как они, даже хуже. Я приехал к вам и искал тех, кого смог бы обвинить в смерти Бренны. Я хотел найти монстров и вылить на них всю свою ненависть. – Его суровое лицо смягчилось. – Вместо этого я нашел вас. – Воин поколебался и провел рукой по лицу, словно не мог больше сдерживать те эмоции, которые таил несколько недель. – Я...
– Не волнуйся, Ку! – раздался из толпы голосок Каины. – Мы понимаем. Ты ведь нас тогда не знал.
– Ага, ты нас тогда не знал, – подхватил Лайэм.
Тогда, словно вода, прорвавшая плотину, дети бросились к одинокому воину. Бригид фыркнула и быстро отошла, потому что они окружили его, ласкали маленькими ручками и по-детски утешали. Кухулин сначала оторопел. Великан стоял среди маленьких крылатых фигурок и беспомощно глядел на них. Затем он глубоко вздохнул, присел и открыл им объятия. Не веря своим глазам, Бригид смотрела, как тихие слезы прочерчивали влажные дорожки по лицу Кухулина.
– Вот оно, началось, – проговорила Сиара.
Охотница поняла, что зловещая способность Сиары подходить неслышно стала казаться ей нормальной, но не знала, хороший это признак или плохой.
– Что началось? – уточнила Бригид.
– Выздоровление. Он снова позволяет себе испытывать эмоции.
– Часть его разбитой души посещала меня во сне. – Бригид старалась говорить очень тихо, чтобы ее могла слышать только шаманка.
– Я не удивлена. Между ним и тобой возникла сильная связь. Кухулину не составило труда услышать, что ты зовешь его. Разумеется, он ответил.
Бригид повернулась к Сиаре и спросила:
– А между ним и тобой? Какая связь между вами обоими?
– Не думаю, что это можно назвать связью. Кухулин ценит женское изящество и красоту. Только и всего, – улыбнулась шаманка.
Бригид, услышав этот несерьезный ответ, сузила глаза и заявила:
– Не вздумай его обидеть.
Смех Сиары оказался чарующим и мелодичным.
– Не беспокойся, охотница. Я не собираюсь обижать твоего воина. Совсем скоро ты поймешь это. – Шаманка отсмеялась, хлопнула в ладоши, повернулась к детям, столпившимся вокруг Кухулина, и сказала им: – Идемте! Надо попросить благословения Эпоны.
Дети расступились. Сиара прошла сквозь толпу, улыбнулась Кухулину и заняла его место в центре круга. Воин почтительно кивнул шаманке, встал рядом с Бригид, вытер лицо и провел по волосам рукой, влажной от слез.
– Ты в порядке? – спросила кентаврийка.
Он посмотрел на нее и чуть застенчиво пожал плечами:
– Я не собирался поддаваться эмоциям.
– По-моему, это как раз то, что надо было детям.
Он поднял брови и спросил:
– А мне тоже это было нужно, да?
Не успела Бригид раскрыть рот, чтобы ответить, как Сиара подняла лицо к небу и произнесла:
– Благословенная Эпона!
Имя Богини, будто жар, пробежало по телу Бригид, а потом ей вдруг стало холодно. У охотницы перехватило дыхание.
Она заговорила и вдруг поняла, что произносит слова Эпоны, а не свои:
– Да, тебе тоже это было нужно. Со временем ты это уразумеешь.
Кухулин во все глаза уставился на кентаврийку. Энергия ее слов почти висела в воздухе между ними. Совсем как Эльфейм, когда к ней прикасалась Богиня.
Внезапно Сиара воздела над головой руки и крылья так изящно, словно ожила волшебная картина, и нежным, чистым голосом начала молитву:
Сегодня мы входим в Партолону
с помощью силы Эпоны,
через свет Ее солнца,
через сияние Ее луны,
через блеск Ее огня,
через стремительность Ее ветра,
через глубину Ее моря
и недвижность Ее земли.
Мы идем с нашей Богиней.
Она защищает и любит нас.
Славься, Эпона!
– Славься, Эпона! – воскликнули дети. – Славься, Эпона!
Кухулин чувствовал за спиной магический жар, но не повернулся, чтобы присоединиться к шаманке и славить Эпону вместе с новыми фоморианцами. Он продолжил во все глаза смотреть на охотницу, завороженный серебряно-белым светом, который окрасил ее слова и окружил тело, как тончайшая ткань. Бригид тоже посмотрела на него, и в ее фиолетовых глазах отразилось изумление.
– Я говорила Ее слова, – прошептала кентаврийка Кухулину.
– Я знаю это и до сих пор вижу на тебе руку Богини, – отозвался он.
Бригид задрожала, и признаки присутствия Эпоны исчезли.
– Почему? – Голос Бригид охрип от эмоций. – Почему Она говорила с тобой через меня, а не через Сиару? Я же не шаманка, Ку!
– Не могу сказать, Бригид. Я не делаю вид, что понимаю действия Эпоны.
Но в глубине души воина что-то зашевелилось. Крохотное дыхание мысли, более иллюзорное, чем туман, пронеслось через его разрушенную душу.
«Если бы я мог, то выбрал бы Бригид, чтобы она сказала мне слова Эпоны. Наверное, я начинаю понимать действия Богини...»