Чаша любви

29

Она потянулась к карману жилетки, достала оттуда бирюзовый камень, крепко сжала его в кулаке и закрыла глаза.

«Думай об этом как об охоте, – приказала себе кентаврийка. – Никакой разницы. Просто сегодня вместо животного ты выслеживаешь осколок души».

Бригид глубоко медленно вздохнула и сконцентрировалась. Как всегда перед новой охотой, она представила себе мощный свет, исходящий из ее спины. Когда дочь шаманки выдохнула, ее окружила энергия. Потом Бригид позволила свету наполнить тело, тут же освободила его и снова насытила пространство вокруг себя ярким сиянием.

Она продолжала концентрироваться, стала представлять себе место, где начнет охоту, и на мгновение заколебалась, пока не зная, где искать добычу. Обычно кентаврийка пускала мысли побродить по окружающему лесу, пыталась почувствовать мелькающую искру, которая была различной для каждого животного. Обнаружив свет, исходящий от того или иного зверя, охотница сразу же понимала, где его искать. Но Ку и здесь оставался похожим на себя. Бригид понятия не имела, светился ли его дух, и если да, то как именно. Следовательно, у нее не было возможности заметить Ку.

«Может, нарушить медитацию и спросить о его любимых местах? Нет, раньше он приходил ко мне сам. Я не искала его. Кухулин посещал мое любимое место, родную равнину».

Бригид ощутила внезапную уверенность и стала думать о родине. Она не понимала, что дух покинул ее тело, пока не почувствовала на щеках теплый ветерок. Кентаврийка еще не успела открыть глаза, но уже знала, что очутилась там, где надо. Об этом ей рассказал ветер. Он доносил запахи высокой травы и свободы.

Бригид улыбнулась и открыла глаза. Она оказалась на том самом месте, где обычно проводила лето ее семья. Охотница слышала, как журчал Песчаный ручей, лениво протекающий через тенистую рощу, где росли дубы, ясени и каменные деревья. Роща находилась прямо перед ней.

Во снах она слышала смех Кухулина, который приводил ее к нему, поэтому стояла тихо и прислушивалась к ласковому ветерку. Но тишину нарушало только пение птиц, и кентаврийка расстроенно вздохнула.

«Иди по его следу! – напомнила она себе и стала осматривать землю. – Ничего. Как же мне найти душу воина?»

«Попроси помощи, дитя», – донес до нее ветер шепот Этейн.

Бригид вздрогнула, оглянулась, никого не увидела, но инстинкты говорили, что она не одна. Этейн словно наблюдала за ней. Охотница не понимала, радует это ее или заставляет нервничать.

«Прекрати волноваться и думай!» – сказала она себе.

«Попроси помощи».

Кентаврийка расправила плечи и, чувствуя себя немного глупо, крикнула в воздух:

– Я заблудилась во время этой особой охоты. Мне действительно нужна помощь!

Над головой Бригид раздался знакомый крик. Она подняла глаза и прикрыла их ладонью от яркого весеннего солнца. Над ней кружился золотой ястреб. Охотница почувствовала, как ее захлестывает волнение.

«Должно быть, эта птица и на самом деле мой дух-помощник из животного мира».

На этот раз в голове кентаврийки не прозвучало никаких слов, но ястреб опустил одно крыло, изменил направление и полетел от Песчаного ручья в сторону равнины, поросшей травой. Не колеблясь, но и не торопясь, Бригид направилась за ним, вспоминая, как правильно ступать по колышащейся траве. Равнина взывала к ее крови. Она могла бы убежать туда навсегда. Охотница, думая о ястребе и о равнине, постепенно ускорила шаг и перешла в быстрый галоп, получая огромное удовольствие от того, как напрягались мышцы ног. Ее копыта упирались в мягкую землю.

Она промчалась бы мимо, если бы он ее не окликнул. Кухулин стоял на невысоком холме. Он упер руки в бедра и смотрел, как она притормаживала, разворачивалась и скакала обратно к нему.

– Вижу, ты куда-то спрятала моего коня. Почему? Боишься, что на этот раз я стану первым в гонке? – Его взгляд задержался на гладких мышцах ее крупа. – У тебя что, настала спокойная жизнь, старушка? Ты выглядишь весьма поздоровевшей. Чем питалась?

Бригид ошеломленно раскрыла рот.

«Этот негодяй говорит, что я старая и жирная?!»

Кухулин откинул голову и расхохотался. Охотница мрачно покосилась на него.

– Богиня! – Он держался за бок, задыхаясь от смеха. – Видела бы ты свое лицо!

– Посмотри на свое. Ржешь, как деревенский дурачок, – проворчала она.

Продолжая хихикать, Ку плюхнулся на землю. Он выглядел совсем юным, прямо как мальчишка, особенно когда она сравнивала этого беззаботного воина с измученным, утратившим вкус к жизни человеком, тело которого лежало сейчас в ее постели в замке Маккаллан.

– Что будем делать сегодня, Бригид? Вернемся к ручью и порыбачим? Или поохотимся на бизона, если ты приведешь моего коня? Я всегда хотел этим заняться. Скажи, они и вправду такие вот ужасно свирепые, как говорит мой отец?

Охотница молчала и внимательно смотрела на него.

«Я была неправа, когда думала, что от Кухулина не исходит свет. Как я могла не замечать этого раньше? Воин сияет, словно юный золотой бог. Его переполняют жизнь и радость. Ку нужна эта его часть, а молодому божку требуется сила зрелого воина, которая осталась с телом, решила цепляться за жизнь и пытаться пережить боль потери».

Кухулина ничуть не смутило ее молчание.

Он улыбнулся и сказал:

– Прекрасно. Мы сделаем то, что ты хочешь. Это твой сон.

– Пора возвращаться домой, Ку, – заявила она.

– Это твое решение, твой сон, – пожал плечами воин и ловко вскочил на ноги. – Конечно, там нет никаких бизонов, но олени такие забавные, не боятся охотников. Хочешь поспорить, кто из нас первым убьет оленя?

– Никакой охоты. Никаких снов. Хватит притворства. Пора возвращаться домой.

– Понятия не имею, о чем ты, Бригид. Как я уже сказал, это твой сон. Я просто прихожу сюда из любопытства.

– Прекрати, – рявкнула она, удивив его и себя такой яростью. – Эта фальшивка позорит память Бренны. Я понимаю горе, потерю, но не бесчестье.

– Ты говоришь бессмыслицу. – С лица Кухулина сошла часть золотого света.

– Довольно, приятель! Ты все помнишь, я точно знаю. Пора предстать перед реальным миром. Мы не обустраиваем комнаты для Эльфейм. Это было почти три луны назад. Жилье твоей сестры готово. Большая часть замка отстроена, но ты этого не видел, был в Пустоши, в добровольном изгнании, оплакивал Бренну.

Он мотнул головой и заявил:

– Неправда.

– Правда, – устало сказала она. – Жаль, что я не ошибаюсь, не могу изменить то, что произошло. Ты любил Бренну, а ее убили.

– Кто это сделал?

Кентаврийка негромко продолжала, не обращая внимания на его слова:

– Гибель Бренны разрушила твою душу. С тех пор часть тебя дышала, пыталась справиться с горем, виной и болью, продолжать обычную жизнь. Могу тебе сказать, ей было чертовски трудно, потому что другая часть души Ку, которая любит жизнь, полна радости, надежды и счастья, очутилась здесь. Вот кто ты, Ку. Часть целого. Взгляни в себя. Ты только осколок и сам об этом знаешь.

Он продолжал отрицательно качать головой и наконец выдавил из себя:

– Нет...

Воин сделал несколько шагов назад, но охотница быстро догнала его, положила руку ему на плечо и изумилась. Оно казалось ей совсем реальным, твердым и теплым.

– Не в этот раз, – сказала она ему.

Бригид сунула руку в карман, вытащила бирюзовый камень, положила на ладонь и протянула собеседнику.

– Чье это, Ку?

С его лица отхлынула вся кровь. Он уставился на камень.

– Чей он? – повторила Бригид.

– Это камень Бренны. – Из его тона исчезли все юные нотки, он походил на голос воина, лежащего сейчас в замке Маккаллан. – Она сказала, что это дар Эпоны. – Кухулин смотрел на кентаврийку, как растерянный мальчик. – Бренна говорила, что он такого же цвета, как мои глаза.

– Все верно, дружище, – подтвердила Бригид.

– Я любил ее, – медленно проговорил он.

– Да, а она – тебя.

– Бренна мертва.

– Да.

Бригид не знала, чего ждала, но тихая покорность, появившаяся на лице Кухулина, удивила ее.

– Я помню. – Воин снова уставился на камень.

– Я знала, что ты вспомнишь. – Она сжала его плечо. – Теперь ты готов вернуться домой?

– Зачем? – спросил он и поднял на нее испуганные глаза.

– Ты нужен тому Кухулину, а он – тебе. Это будет правильный поступок.

– Почему бы ему не прийти сюда? Здесь хорошо. Нет боли, смерти...

– Ты видел здесь Бренну? – прервала его кентаврийка.

Воин вздрогнул и сказал:

– Нет. Пока нет. Но, может, она придет, если я снова стану целым?

– Не придет, Ку. Это место не настоящее, даже по меркам иного мира. Ложь, фальшивка, притворство! На самом деле здесь ничего нет.

– Откуда ты знаешь? – Его голос был полон отчаяния.

– Поверь мне, Кухулин. Я никогда тебя не обманывала. Человек, тело которого находится рядом со мной в замке Маккаллан, знает об этом. Разве тебе это неизвестно?

Он не сводил с нее глаз. Бригид видела, что Кухулин напряженно раздумывал. Затем он медленно кивнул и сказал:

– Я достаточно верю тебе и надеюсь, что ты честно ответишь мне на последний вопрос. Что ждет меня там, куда я вернусь, кроме горя, боли и осколков разбитой жизни?

Важность ответа тяжестью легла на ее душу.

«Помогите мне! Этейн, Эпона, кто-нибудь!.. – Бригид отчаянно пыталась найти правильные, разумные слова, которые снова соединили бы ее друга в одно целое. – Сказать о его сестре? О людях клана Маккаллан? Может, о детях, которых он полюбил?»

«Перестань думать, дитя, и почувствуй. Ты найдешь правильный ответ». Слова, прозвучавшие в голове охотницы, явно принадлежали Этейн.

Слепо, словно тонула, она вцепилась в них, отталкивая обломки предыдущих мыслей. Когда кентаврийка заговорила, ответ пришел из самого сердца:

– Ты снова полюбишь, именно поэтому должен вернуться. Мне кажется, ты уже немного влюблен. – Глаза Бригид наполнились слезами, эмоции переполняли ее. – Будет непросто. Это придет неожиданно. – Она вспомнила о красивой крылатой Сиаре, поняла, что слово «неожиданно» – явное преуменьшение, но лишь вздохнула и продолжила: – Я не утверждаю, что хорошо знаю любовь, но мне известно, что она снова может сделать ценным все то, что нас окружает. Поверь мне, Кухулин. Твоя жизнь скоро будет полна любви. Ради этого стоит начать все с самого начала.

Пока кентаврийка говорила, лицо воина менялось. Печаль оставалась в его бирюзовых глазах, но из них ушло отчаяние. Когда Ку улыбнулся, его лицо потеплело.

«Во имя Богини, какой же он красавец!»

Ладонь охотницы все еще лежала у него на плече. Не отрывая глаз от Бригид, он взял ее руку и поднес к губам. Та онемела от изумления и вытаращила глаза. Воин пристально посмотрел на нее, и ей показалось, что голубой цвет его глаз потемнел. Он спросил хриплым голосом:

– Ты стала верховной шаманкой, Бригид?

Она покачала головой, удивляясь тому, что чувствовала одновременно жар и озноб.

Кухулин негромко засмеялся. Это был великолепный, истинно мужской смех, от которого у Бригид замерло сердце.

– Значит, мужчина, самый обычный человек, должен будет полюбить кентаврийку, которая не может менять форму тела. Это, конечно, немного неожиданно, но я доверяю тебе, моя прекрасная охотница, и теперь готов вернуться домой.

«Он подумал, что я та самая женщина, в которую он влюбится!»

Бригид открыла рот, чтобы все отрицать, объяснить ему, исправить его неправильное представление и...

«Веди его домой, дитя». Голос Этейн, раздавшийся в голове охотницы, заставил ее закрыть рот.

Щеки кентаврийки порозовели.

«Разумеется, жрица права. Сейчас не время объяснять Ку, что он ошибается. Пора возвращать домой эту часть его души. Объяснения будут не нужны, как только она соединится с телом. Пусть Кухулин и не готов признать, что может полюбить Сиару, но он знает, что их влечет друг к другу. Точно так же воину понятно, что между нами не может быть ничего».

– Мы идем, Бригид?

Она моргнула и заставила себя думать о другом. Кухулин стоял совсем близко к ней, продолжая держать ее руку в своей, и смущенно улыбался.

«Богиня! Он действительно верит в то, что мы влюблены друг в друга».

Охотница чувствовала боль в сердце и тяжесть внизу живота. На мгновение она позволила себе подумать, будто воин стал ее мужчиной, забыть, что он недосягаем. Представить такое было совсем нетрудно. Может, потому, что его отец был кентавром, а мать – Избранной Эпоны, но по какой-то причине Кухулин пробудил в ней чувства, какие никогда не удавалось вызвать ни одному мужчине, будь он человек или кентавр.

Это была лишь мимолетная мечта, невозможная, но соблазнительная, интригующая. Бригид поверила в это, пусть и на один миг.

«Вдохни в него душу и веди домой, дитя». Голос Этейн встряхнул охотницу, которая снова почувствовала, как горит ее лицо.

«Я должна была найти его душу, а вместо этого забавлялась глупыми детскими фантазиями. Избранная все это время наблюдала за нами».

Кухулин тихонько засмеялся, переплел свои пальцы с ее и спросил:

– Что случилось? Ты выглядишь напуганной.

– Я... Мне надо отвести тебя домой, – пробормотала она.

– Я готов. Что дальше? – поинтересовался он совсем как тот Кухулин, который ворвался в ее спальню.

– Я должна вдохнуть в тебя душу. – Ее голоса было почти не слышно.

Воин откашлялся и еще крепче сжал ее руку. Кентаврийка подумала, что он выглядел ошарашенным, явно взбудораженным.

– Мне кажется, есть только один способ сделать это, – заявил Ку.

– Как? – спросила она, уже догадываясь.

– Поцелуй меня, Бригид. Вдохни в меня душу, забери на родину.

Живот охотницы напрягся. Ей показалось, что сердце сейчас вырвется из груди.

– Теперь у тебя такой вид, словно хочешь убежать, – улыбнулся воин.

– Нет, я просто... просто... – заикалась она. Он вскинул брови и спросил:

– Мы разве не целовались? Ни разу? – Бригид покачала головой, и Ку вздохнул. – Конечно, не целовались. Часть меня здесь, часть там. Я до сих пор в трауре по Бренне. – Воин провел свободной рукой по волосам. – Не могу себе представить, чтобы ты с легкостью отнеслась к подобной вещи, если бы такое произошло между нами. – Он придвинулся еще ближе и коснулся ее щеки. – Прошу прощения за то, что сломался. Я усложнил все еще больше. Поцелуй меня, Бригид, чтобы я мог исцелиться. Это важно для нас обоих.

Воин был высокого роста, с литыми мускулами и широкими плечами. Ей лишь пришлось немного наклониться, чтобы встретиться с ним губами. Бригид забыла обо всем. Золотое, яркое, пылающее свечение вернулось, снова окутало Кухулина. Даже закрыв глаза, кентаврийка видела его. Они стали осторожно целоваться. Его губы были теплыми. Их вкус напомнил ей доброжелательную и чувственную равнину, на которой все это происходило. Охотница открыла рот, обвила воина руками. Его тело было крепким. Ей казалось, что он не просто заполнял собой пространство радом с ней. Аура Ку окутывала Бригид совсем как руки, которые держали ее лицо. Их языки соприкоснулись. Она почувствовала, как неописуемая дрожь желания вызвала мурашки на коже и замирание самого сокровенного местечка внутри. Его руки страстно зарылись в ее волосы. Когда он застонал, впившись в губы, она почувствовала какой-то едва слышный звук, словно воин пытался сказать что-то нежное.

«Я хочу его. Я хочу его всего!»

Она подумала об этом и почувствовала, как что-то изменилось. Золотой свет, пробивающийся даже сквозь закрытые веки, исчез. Теплый ароматный ветер стих. Единственное, что оставалось неизменным, – Кухулин. Его губы, руки, тело. Все было рядом.

Бригид открыла глаза. Она вернулась в свою комнату в замке Маккаллан. Они лежали в ее постели, лицом друг к другу. Кухулин целовал ее. Кентаврийка напряглась, и воин резко открыл глаза. Поцелуй тут же прекратился. Его руки отдернулись от ее волос в тот же миг, когда она отняла от него свои ладони. Бригид помертвела, когда осознала, что дышит невероятно тяжело, хотела было соскочить с постели и выбежать из комнаты, особенно когда воин не сделал попытки отодвинуться от нее еще дальше, но лишь пригладила волосы неверной рукой. Ее губы были влажными и горели. Она нерешительно посмотрела на Кухулина. Его глаза сияли той же голубизной, что бирюзовый камень, который охотница до сих пор сжимала в руке, но в них нельзя было ничего прочитать.

– Ты вернулся? – спросила Бригид и удивилась тому, что ее голос звучал как обычно.

– Да.

Его голос был хриплым. Он сидел и разглядывал свои руки и ладони, словно не помнил, как они выглядят. Потом воин провел пальцами по волосам, почувствовал, какие они длинные, спутанные, и дотронулся до лица, которое оказалось шершавым и небритым.

– Странно!.. Я знаю, что мои волосы стали слишком длинными. Мне надо побриться. По крайней мере, так считает одна часть меня, другая же просто удивлена.

– Вряд ли ощущение того, что ты состоишь из разных частей, продлится долго, – сказала она, быстро поднялась с постели и подошла к столу, где в корзине с едой лежал бурдюк.

Кентаврийка раскрыла ладонь, выпустила из нее бирюзовый камень и заметила, что он оставил на коже практически идеально круглый отпечаток. Уверенным движением Бригид потянулась к вину, желая чем-нибудь занять себя, сделала большой глоток, потом обернулась и посмотрела на Ку. Он продолжал сидеть на постели, но больше не разглядывал свои руки. К сожалению, теперь все его внимание было сосредоточено на ней.

– Тебе надо поесть и выпить, чтобы подкрепить силы. Я так и делаю. – Она повернулась к еде, оторвала кусок душистого хлеба и принялась его жевать, запивая вином.

Бригид, чувствуя на себе взгляд Кухулина, сделала еще один большой глоток, затем, не глядя на него, сказала:

– Я сожалею о случившемся недоразумении.

– О чем?

Она услышала, что он поднялся с постели и приблизился к ней. Кентаврийка стала отрезать толстый кусок сыра.

– О недоразумении между нами. Ты, вернее, он решил, что я говорила о том, будто мы влюблены друг в друга. Ты, теперешний, целый, знаешь, что это глупо. Я сказала не о себе, я имела в виду Сиару. – Бригид посмотрела на него и тут же отвела глаза.

– Я не влюблен в Сиару, – совершенно нейтральным тоном сказал Кухулин.

– «Любовь», наверное, слишком сильное определение. Ты ее желаешь, она тебя привлекает или... – Она запнулась, пожала плечами. – Или что-нибудь еще, но в тот момент именно это слово было самым правильным.

Кухулин взял у нее бурдюк, отпил глоток, вытер рот тыльной частью ладони и сказал:

– Я не желаю Сиару. Конечно, я заметил, что она красивая, но и только.

Бригид не знала, что на это ответить.

– Посмотри на меня, – попросил он.

Она неохотно подняла на него глаза. Физически Кухулин не изменился. По крайней мере, не сильно. Возможно, он стоял чуть прямее, словно с его плеч упала огромная тяжесть, которая давила на него все это время. В краях глаз оставалось немало морщинок. Волосы песочного цвета, так не похожие на темно-рыжий пламенный оттенок гривы его сестры, были припорошены ранней сединой. Но глаза воина сильно изменились. В них больше не было ни тревоги, ни пустоты. Они смотрели на нее так, словно изучали душу.

– Меня вернули домой чувства, но не к Сиаре, а к тебе.

– Мы друзья, члены клана. Мы вместе охотились и...

Он коснулся ее руки, прерывая готовый вырваться поток слов, и буквально потребовал:

– Не отрицай того, что произошло между нами.

– Мы поцеловались. Только и всего.

– Почему ты дрожишь? – Его рука медленно двинулась по ее плечу и коснулась щеки.

– Не знаю, – сказала она.

– По-моему, знаешь.

– Между нами не может быть ничего, кроме дружбы, Кухулин, – заявила Бригид, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– То же самое говорит и мой разум. – Он погладил ее по щеке, затем легонько провел пальцами по шее.

– Тогда ты не должен трогать меня так, – прошептала Бригид.

– Моя прекрасная охотница, проблема в том, что в данный момент мне очень трудно прислушиваться к голосу разума. – Он придвинулся к ней ближе, и она почувствовала жар его тела. – Понимаешь, та часть души, которую ты мне вернула, полна страсти и жизнерадостности. Сейчас она чувствует себя молодой, сильной и очень-очень несговорчивой.

Бригид заставила себя не уступать и заявила:

– Но она успокоится, вернется на свое надлежащее место. Что тогда нам останется, Кухулин?

Он моргнул, отнял руку, шагнул назад. Она видела, как он боролся с собой, стиснул зубы и пытался успокоить дыхание.

– Мне надо идти, – отрывисто сказал воин.

Прежде чем повернуться, Ку посмотрел на стол, где лежал бирюзовый камень, судорожным движением схватил его и, спотыкаясь, пошел прочь. Воин остановился на пороге и склонил голову.

– Прости меня, Бригид, – сказал он, не глядя на нее, открыл дверь и ушел.

Кентаврийка закрыла глаза и попыталась успокоить дрожь, сотрясавшую ее тело и душу.