Чаша любви

39

Бригид не могла вымолвить ни слова, лишь во все глаза смотрела на мужа. Ее пленяла его медленная, интимная нежность. Несмотря на всю телесную силу, эти нежные прикосновения совершенно ослабили кентаврийку.

– Можно тебя кое о чем спросить? – поинтересовался он, проводя большим пальцем вверх-вниз по чувствительной коже ее шеи.

– Да, – шепнула она.

– После того как мы поцеловались в твоей комнате, когда ты вдохнула мою душу обратно в тело, тебе хотелось коснуться меня снова? Или чтобы я дотронулся до тебя?

– Да.

– О чем ты думала?

Охотница облизала губы, увидела, что его глаза с жадностью уставились на ее рот, и ответила:

– О твоих руках на моем теле. Мне стало интересно, на что будет похоже, если я дотронусь до тебя.

– Если бы ты так и сделала, то тебе не пришлось бы задавать себе этот вопрос, – проговорил Кухулин.

Бригид нерешительно подняла руку, к которой он только что прикоснулся, и тронула его волосы.

– Хорошо, что ты их снова обрезал, – произнесла она. – Мне нравится, когда они короткие.

– Тогда я всегда буду стричься коротко.

Кентаврийка коснулась его щеки, но тут же отдернула руку. Затем она смущенно засмеялась, снова дотронулась до нее и провела костяшками пальцев по жесткой щетине, отросшей за день.

– У кентавров не растут волосы на лице, – заметила охотница.

– Знаю. Я много раз говорил отцу, что завидую тому, что ему не приходится каждое утро утруждать себя бритьем.

– Странное ощущение, – сказала она и торопливо подняла на него глаза. – Нет, не в плохом смысле, просто необычное.

– Ты уже сказала, что я не отталкиваю тебя, – улыбнулся Ку. – Ты не обидишь меня, если скажешь, что в моем теле тебе кое-что кажется странным. Я не хочу, чтобы ты боялась говорить мне то, что думаешь.

– Согласна. Но ты должен поступать так же.

– Прямо сейчас я думаю о том, что твоя кожа очень мягкая и гладкая. Она похожа на воду, причем горячую. Я чувствую даже отсюда, как ты пылаешь. Разумом я понимаю: это потому, что ты кентаврийка. Твоему телу свойственна более высокая температура, чем моему. Но когда я так близко от тебя, разум мне отказывает. Я могу думать лишь о том, что хочу утонуть в твоем пламени.

Бригид знала, что Кухулин почувствовал, как от его слов забилось ее сердце. Под пальцами воина жилка на шее охотницы затрепетала. Голос мужа был таким же обольстительным, как прикосновения. Она не смогла противостоять желанию положить руку ему на грудь. Ку был одет в простую белую льняную рубашку и килт, сделанный из пледа знакомых цветов клана Маккаллан, конец которого перебрасывался через правое плечо. Рука кентаврийки протянулась к незатейливой круглой броши, которая скрепляла его. Она не успела понять, что делает, протянула другую руку, расстегнула брошь и осторожно сняла плед с плеча возлюбленного. После этого жена расшнуровала рубашку мужа и обнажила мускулистую грудь.

Большой палец Кухулина продолжал ласкать ее шею, но сам он не двигался, пока Бригид гладила его по голой груди и плечам, а потом снимала с него рубашку. Несколькими быстрыми движениями она раздела его до талии. Воин вздрогнул.

– Тебе холодно? – еле слышно спросила Бригид.

– Нет! – вырвался у него наполовину смех, наполовину стон.

Она встретилась с ним глазами и увидела, что их бирюзовые глубины потемнели до лазури бурного океана.

– Мне нравится прикасаться к твоей груди. Она твердая и сильная. – Охотница замолчала, провела кончиками пальцев по сморщившимся соскам Кухулина и заметила, что это прикосновение заставило его чаще задышать. – Ах, – выдохнула она. – Кровь кентавра выдала себя. Ты знаешь, что соски – одна из самых чувствительных частей нашего тела? – Жена продолжала круговыми движениями ласкать мужа.

– Нет, я... – Его тело дернулось, а слова прервались стоном, когда она наклонилась и провела языком по соску.

Бригид подняла лицо. Кухулин встал на колени, прижался к ней обнаженной грудью и впился в ее губы. Она страстно открыла рот и приняла его язык. Воин говорил, что его притягивает жар ее тела, но и охотнице было приятно, заманчиво ощущать его теплую, твердую обнаженную кожу. Жена исследовала широкую спину мужа, пока их губы узнавали тайны друг друга. Затем его жесткая ладонь оказалась у нее под жилеткой и прижалась к голой груди. Пришла очередь Бригид стонать и задыхаться, потому что Кухулин играл ее чувствительным соском. Когда он стал целовать ей грудь, она выгнулась, закрыла глаза и забыла обо всем, кроме его губ, языка и зубов.

Когда их губы снова соединились, кентаврийка повела плечами, сбрасывая жилетку, и прижалась горячей грудью к его мощному торсу. Тела обоих были скользкими от пота.

«Во имя Богини, я хочу его! Не могу вспомнить, чтобы в жизни желала кого-нибудь сильнее. Он заставил меня чувствовать себя живой, плавиться в его руках. Я все больше и больше жажду его».

Рука Бригид соскользнула со спины Кухулина на талию и ниже. Ее глаза резко распахнулись от удивления, когда она ощутила твердые ягодицы.

«Что я делаю? Я совсем забыла, что он не кентавр и ничего не может сделать, чтобы потушить неистовый огонь, который разжигают во мне его прикосновения».

Муж почувствовал мгновенное изменение в теле жены, прервал поцелуй, слегка отодвинулся и посмотрел ей в глаза. То, что он там увидел, заставило его провести дрожащей рукой по волосам. Кухулин с очевидным усилием попытался отдышаться.

– Я забыла, что ты не можешь, потому что ты только... что мы... – пробормотала она, глядя ему в лицо, на котором появилось явное выражение боли и обиды.

– Прости. Я не подумал, – сказал он таким же плоским и невыразительным голосом, каким внезапно стало его лицо.

– Нет, Ку. Я имела в виду...

Воин не дал ей договорить. Он вскочил на ноги, схватил с земли рубашку и натянул ее быстрыми судорожными движениями.

– Костер почти погас. Нам нужен еще хворост. Я принесу, – Не взглянув на Бригид, он повернулся и направился в лес.

Охотница прижала руку к груди, где сердце колотилось о ребра, словно пойманная птица о решетки клетки, и принялась клясть себя последними словами.

«Замечательно! Ситуация и так достаточно трудная, а я еще и оскорбила его».

Кухулин нарочно тянул время, чтобы не возвращаться на стоянку. Он чувствовал себя дураком, причем не простым, а возбужденным и разочарованным.

«Что, во имя всех уровней иного мира, я собирался делать? Неужели я и вправду думал, что займусь любовью с кентаврийкой? Нет. В этом-то и проблема. Я вообще ни о чем не думал. Ее кожа, жар, вкус и запах!.. Все это подействовало на меня как гипноз. Я перестал думать, просто хотел, чтобы она привыкла к моим прикосновениям, словно Бригид – дикая кобылица, которую надо приручить. Если я назову себя дураком, то это будет самое мягкое слово. Бригид не кобылица, а страстная охотница. Ей нужен сильный мужчина-кентавр, который мог бы утолить ее страсть. Но я всего лишь человек. Она ясно дала мне это понять. И что теперь?»

Кухулин знал наверняка лишь то, что он ее не покинет. Воин прислушался к своему сердцу. Он оставался с ней не только потому, что дал ей клятву перед матерью, кланом и Богиней. Сын Избранной хотел остаться с Бригид. Выше желания обладать ею физически для него была преданность, основанная на дружбе и уважении. Он так ей и сказал. Потом их отношения превратились в нечто большее. Воин полюбил охотницу. Это было так просто и все усложняло.

Его чувство к Бригид очень отличалось от любви к Бренне. Мысли о маленькой знахарке до сих пор причиняли ему боль. Он никак не мог ее забыть. С Бренной было легко, по крайней мере в конце, когда он преодолел ее застенчивость. Но воин признался себе в том, что никогда не мог разговаривать с ней так же запросто, как это было с Бригид.

К Бренне его привлекло сострадание, к Бригид – уважение и страсть. С самого начала охотница зажгла в нем какую-то искру. Даже когда он не доверял кентаврийке и спорил с ней, она все равно привлекала его. Прежде Кухулин никогда не позволял себе размышлять об этом, принимать такое. Теперь он стал ее мужем и не мог думать ни о чем другом.

«Я ничего не сделаю с этим. Бригид назвала наши отношения невозможными. Наверное, она права».

Если бы Кухулин так и не вернулся, Бригид пошла бы его искать. Но тут она услышала шаги воина и испытала невероятное облегчение. В руках он нес вязанку хвороста. Кентаврийка нервно переступила, пытаясь сформулировать то, что ему скажет. Муж подошел, и она вдруг почувствовала, что во рту пересохло, а все слова куда-то испарились. Ничего не говоря, он подбросил сучья в огонь, потом сложил остальной хворост рядом с седлом и мешками. Продолжая хранить молчание, Кухулин порылся в самой большой седельной сумке, вынул оттуда шерстяное одеяло и завернулся в него, как в кокон. Он вздохнул и улегся на бок, лицом к огню. Не веря себе, Бригид увидела, что ее муж зажмурился.

«Этот чертов парень собирается спать!»

– Кухулин, я хочу объяснить, – начала она, но он прервал ее, не открывая глаз:

– Не стоит. Мы оба устали. Завтрашний день будет долгим и трудным. Поспи, Бригид. Мы сможем поговорить позже. – Воин мгновенно засопел.

Ей очень захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым, например поленом, которое он принес из леса, где пробыл чертовски долго. Или, еще лучше, пнуть его. Сильно.

В результате характер охотницы взял свое, и она не сделала ни того ни другого.

« Вообще-то он прав. Завтра будет долгий, изнурительный день, и мне надо поспать. Кухулин не оставил меня и явно не собирается этого делать в ближайшем будущем. Позже мы обсудим то, что произошло между нами».

Кентаврийка вернулась на свое место возле огня и улеглась рядом со спящим мужем. Она знала, что сможет отдохнуть без проблем. Охотница была приучена отключаться от окружающего мира и засыпать, где и когда только можно. Бригид абстрагировалась от расстройства и смятения, закрыла глаза и позволила дневной усталости овладеть ею, увлечь в темноту.

Ей снилось, что темнота взвихрилась, засветилась и превратилась в туман. Тот коснулся ее кожи, принялся пульсировать на обнаженной плоти, ласкать и пробуждать нервные окончания. Словно опытный любовник, он играл с ее грудью, заставляя соски напрягаться и болеть. Она застонала, беспокойно выгнулась навстречу туману. Марево в ее сне сгустилось, превратилось в губы, язык и рот. Руки Бригид машинально обняли возлюбленного. Охотница еще не успела рассмотреть его, но уже знала, что это Кухулин. Она удивилась тому, что его тело казалось ей таким знакомым и родным.

Он поднял голову с ее груди, улыбнулся и спросил:

– Куда ты нас привела?

– Не знаю. Я сплю.

– Верно, спишь. – Его глаза сверкнули. – Я и раньше приходил в твои сны, но на сей раз не отниму от тебя рук, – отчаянно сказал Ку. – Неважно, что случится, когда мы проснемся. В твоем сне я дотронусь до тебя, обхвачу руками и сделаю моей.

Губы воина, настойчивые и горячие, приникли к ее губам. Она подалась к мужу и позволила ему играть языком, пока его руки были заняты ее грудью. Бригид застонала, не отрываясь от губ Кухулина, чувствуя неодолимую потребность касаться возлюбленного, ощущать его вкус. Она спала, ей снился сон. Поэтому не существовало никаких запретов и страхов, живущих в реальном мире. Охваченная страстью эротического сна, охотница позволила своим рукам бродить по его телу и внезапно обнаружила нечто твердое и жаркое, что удлинилось от ее прикосновения.

«Скажи ему! – прошептал нежный голос – Пусть говорит твое сердце».

– Кухулин, – проговорила она, не отрываясь от него губами. – Я хочу тебя. Я жажду тебя всего. Пожалуйста, знай об этом.

– Я с тобой, моя прекрасная охотница. Весь, целиком. – Он взял ее лицо в ладони и улыбнулся.

Муж снова поцеловал ее, и ей показалось, что она вплавлялась в него. Они больше не были кентаврийкой и человеком, стали чувством и духом. Шок и торжество их слияния пронзили ее с такой силой, что она проснулась, дрожа от только что испытанного оргазма.

Ее глаза немедленно нашли Кухулина. Он продолжал лежать на боку, лицом к огню, как тогда, когда она уснула. Бригид не могла видеть его лицо, но воин дышал глубоко и ровно. Она хотела дотронуться до него, разбудить, но вместо этого улеглась поудобнее и вновь закрыла глаза.

«Завтра ночью все будет по-другому», – пообещала она себе и подумала, что было бы хорошо, если бы Ку снова пришел в ее сон, даже если все это лишь плод ее воображения.

Кухулин ждал и вскоре услышал, что ее дыхание изменилось. Это говорило о том, что Бригид снова уснула. Тогда он перевернулся так, чтобы ее видеть. Какое-то время назад они проснулись одновременно.

Во имя Богини, этот сон потряс воина! Он материализовался из тумана и не увидел ничего, кроме ее обнаженного тела. Серебристая завеса волос падала ей на плечи, приоткрывая лишь чувствительные соски, которых так и хотелось коснуться руками, ртом. Кухулин жаждал обнять Бригид. Это казалось ему таким простым, единственно правильным. Она ласкала его всего. Тело воина мгновенно отвердело и стало наливаться тяжестью от воспоминаний. Потом, посреди влажного жара страсти, он услышал голос женщины, которая просила Бригид говорить с ним сердцем, и охотница сказала ему о своем желании. Он поцеловал ее. Кухулину показалось, что кентаврийка вновь пила из источника его души, только на этот раз переживание было интенсивным, физическим. Воин проснулся от сильного оргазма и в тот же миг услышал, что Бригид прерывисто задышала.

«Неужели мы и в самом деле увидели один и тот же сон? Наши души встретились в туманном царстве сна? Она действительно отдалась мне?

Невероятно!»