Чаша любви

46

Бригид надела маску прохладной отчужденности, которую носила почти всю жизнь. Ее улыбка была вежливой и равнодушной.

– Привет, Брегон.

– Оставь притворство, сестра, и уходи. – Его глаза превратились в щелки. – У тебя нет причины пить из чаши Эпоны. Ты выбрала другой путь в жизни. Мама была довольна твоим решением, я тоже. Возвращайся в леса, к людям, которых ты так сильно любишь. Нашему табуну ты не нужна.

– Мама была жалкой, испорченной особой. Она так жаждала силы, что ничто не могло ее удовлетворить, Брегон. Ты освободишься от влияния ее призрака в тот день, когда белое признаешь белым, а не черным.

– Значит, тебе известно, что она умерла?

– Да. Мне сказала Найэм.

Губы Брегона насмешливо искривились при упоминании имени сестры.

– Она погибла, но принесла мне эту весть, – продолжила Бригид.

– Найэм мертва? – Надменное выражение сошло с лица кентавра.

– Наша сестра загнала себя до смерти. Покончить с ненавистью, которую сеяла наша мать, было для нее важнее, чем сохранить собственную жизнь.

Брегон провел рукой по лицу. Когда он снова посмотрел на Бригид, она впервые начала понимать, каким незнакомцем с железной душой стал ее брат.

– Найэм всегда была глупой и слабой. Она жила и умерла именно так.

– Нет ничего глупого и слабого в том, чтобы отдать жизнь за других, – ответила Бригид.

– Есть, когда такие отважные усилия ни к чему не приводят, – глумливо усмехнулся он.

– Подумай сам, Брегон. Именно из-за Найэм я здесь. – Голос сестры стал громче, она буквально швыряла слова в брата. – Из-за нее я выпью из чаши Эпоны, вернусь на равнину и реализую свое неотъемлемое право – стану верховной шаманкой табуна Дианны.

– Нет, сестра. Я так не думаю. – Говоря это, Брегон с хитрым видом двинулся к чаше.

С грацией великолепного воина Кухулин скользнул между братом Бригид и его целью.

– Я подумал бы еще раз, Брегон, – проговорил он обманчиво беспечным голосом.

Брегон остановился. На его лице проступило удивление, потом – изумление.

– Человек?

– Знаешь, Бригид, я уже было начал сомневаться в наличии ума у твоего брата, но он поразил меня своей невероятной наблюдательностью, – благожелательно сказал Кухулин.

Из груди охотницы вырвался смешок, который она не смогла подавить. Этот звук взъярил Брегона.

– Как ты смеешь так говорить со мной, дерзкий человечишка!

Кухулин вздернул брови, словно кентавр сказал что-то смешное, а не оскорбил его, и заметил:

– Верно, я только человек, но вот это вполне может заменить мне копыта. – Он взмахнул сияющим белым мечом.

– Ты сейчас в ином мире, дурачок. Меч – оружие материальное. Здесь тебе нужна сила, данная духами. Вроде этой.

Брегон помахал руками в воздухе, словно ловил невидимых насекомых, пробормотал несколько неразборчивых слов и бросил в Кухулина что-то невидимое. Воин инстинктивно поднял меч. Световой шар наткнулся на белое лезвие и с треском разорвался.

– Но это невозможно! – забормотал Брегон. – Он не должен защищать тебя. Это всего лишь меч.

– Это дух меча, – прорычал Кухулин. – Так кто же из нас дурачок, Брегон? По какой причине меч стал осязаем в царстве духов? – Кентавр лишь молча глядел на него, и воин сам ответил на собственный вопрос: – Мой меч имеет здесь силу, потому что помогает мне исполнять клятву, которая действует во всех царствах.

– Клятву? Что за?..

– Брегон, представляю тебе Кухулина из клана Маккаллан, сына Мидхира и Этейн. Он мой муж, – сказала Бригид.

– Ты обручилась с этим человеком? – У Брегона от шока отвисла челюсть.

– Да, – ответил Кухулин и шагнул к брату своей жены. – Даже в ином мире мой меч защитит ее жизнь, потому что я поклялся, что она мне дороже, чем моя собственная. – Он остановился лишь тогда, когда острие клинка уткнулось в грудь кентавра. – Теперь уходи, пока я не доказал тебе, что почитаю ее имя как свое.

Брегон медленно отступил от Кухулина, который последовал за ним, держа меч наготове. Дойдя до края поляны, кентавр оглянулся назад, туда, где около бассейна стояла его сестра.

– Я не отдам то, за что боролся до самого конца, – проговорил он.

– Я слышу тебя, Брегон. Теперь ты послушай меня. Я покончу с ненавистью и разногласиями, которые наша мать сеяла всю свою несчастную жизнь. Клянусь тебе в этом. Можешь решать, со мной ты или нет. Но если пойдешь против меня, то я изгоню тебя из табуна, как поступила бы с любым предателем.

– Я уже сделал выбор. Когда окажешься на равнине, лучше тебе взять на подмогу еще кого-нибудь кроме этого человечишки, – выплюнул Брегон и исчез в лесу.

Кухулин стоял на краю леса, внимательно всматриваясь в силуэты и тени, мелькающие в чаще.

– Бригид, я вздохнул бы с облегчением, если бы ты сейчас испила из чаши и мы вернулись бы в пещеру.

– Еще минутку, – отозвалась она. – Я должна убедиться, что...

Ее слова затихли, когда пальцы тронули бока чаши. Она не знала, в чем именно должна убедиться, просто понимала, что она не может поступить как брат – грубо схватить чашу, выпить из нее и отшвырнуть в сторону.

– Теперь твоя очередь, возлюбленное дитя.

Бригид подняла глаза от чаши. Через поляну к ней направлялась женщина, одетая в роскошное платье из белой парчи. Она будто двигалась по озеру серебряных лучей луны, подошла к охотнице и вдруг изменилась, превратившись из красивой белокурой девы в матрону средних лет с крепким, полным телом, потом в древнюю старуху с волосами цвета снега. Но на этом трансформация не закончилась. В один миг она была женщиной, в следующий – грациозной серебристой кобылицей, вслед за этим стала мощной кентаврийкой, которая сжимала в правой руке лук охотницы. Далее у нее выросли крылья – и она обратилась в девочку, новую фоморианку.

Почти не дыша от благоговейного страха, Бригид опустила глаза и низко поклонилась Богине.

– Хвала тебе, Эпона, Богиня всего, что дико и свободно! – начала она. – Я пришла в твою рощу, потому что...

– Дитя, – ответила Богиня неожиданно мягким голосом. – Я знаю, зачем ты пришла.

Бригид подняла на нее глаза. Эпона превратилась в цветущую молодую женщину. Она снова была одета в платье из белой парчи, которое ниспадало по изгибам ее тела, не скрывая чувственную божественную красоту.

– Конечно, ты знаешь, зачем я здесь. Я... Прости, я не имела в виду, что... – запинаясь, проговорила Бригид. Она зажмурилась, попыталась справиться с непрекращающейся дрожью, потом открыла глаза. – Эпона, я прошу позволения испить из твоей чаши и принять на себя обязанности верховной шаманки табуна Дианны.

Богиня, внимательно изучив ее, произнесла:

– Ты видела отражение своего брата в бассейне.

Это не было вопросом, но Бригид кивнула и подтвердила:

– Да, Богиня.

– Ты заметила, что он не попросил моего благословения, просто взял чашу, выпил и ушел.

– Я не мой брат, Богиня.

– Ты похожа на мать, но у тебя не такое сердце. – Полные губы Эпоны изогнулись. – Ты выбрала другой путь.

– Я надеюсь на это, Богиня.

Взгляд Эпоны упал на дальний конец рощи. На ее губах заиграла улыбка.

– А, Кухулин! Подойди ко мне.

Воин, который упал на колени в тот самый миг, когда Эпона появилась в роще, встал и с сильно колотящимся сердцем подошел к Богине.

– Хвала тебе, Эпона! – воскликнул он, низко поклонившись.

– Я рада видеть тебя в моей священной роще, Кухулин. Ты сын моей Избранной. Я была разочарована, когда ты отказался от даров, которые я дала тебе из любви к твоей матери.

– Прости меня, Богиня. Я слишком долго взрослел.

– Мудрый и правдивый ответ, – задумчиво кивнула Эпона, обратив внимание на мерцающий меч, который воин до сих пор сжимал в руке. – Ты пролил бы кровь Брегона здесь, в моей роще?

Кухулин ответил, не колеблясь:

– Чтобы защитить Бригид – да.

– Даже если бы это навлекло на тебя мой гнев?

– Надеюсь, что тебе хотелось бы, чтобы я исполнил клятву, данную Бригид. Свидетелями ее принесения были ты и моя мать. Из-за этого ты смилостивилась бы, простила бы мне осквернение священной рощи, – снова поклонился Кухулин Великой Богине.

Эпона молча смотрела на воина, потом задумчиво проговорила:

– Наверное, я дала тебе неправильные дары. Воин и должен был сражаться с видениями и предчувствиями. Неудивительно, что твоему духу было неуютно. Я беру свои дары назад.

Сказав это, Эпона повела рукой. Кухулин задохнулся и пошатнулся.

– Взамен я дам тебе дар ясновидения. – Богиня опустила руку в бассейн и брызнула на воина тремя сверкающими каплями. – С этой минуты ты обретаешь способность видеть суть всех вещей, будешь знать, какая душа заполняет оболочку того или иного тела, сможешь угадывать ее сквозь тьму жизни.

Кухулин упал на колени, не в силах сопротивляться энергии, которая вливалась в его тело, а Богиня продолжила:

– Используй свой дар мудро, Кухулин из клана Маккаллан, сын моей Избранной. Никогда не позволяй твоему мечу забрать жизнь у того, чей дух можно исправить.

– Я постараюсь быть мудрым, Великая Богиня, – произнес воин сдавленным от эмоций голосом.

Эпона улыбнулась, коснулась его головы, затем повернулась к охотнице и спросила:

– Почему ты не стала пить из чаши, когда твой брат убежал из рощи?

– В юности мать рассказывала мне кое-что о своих поисках. Большую часть того, что она говорила, я забыла. Да и Майрерад перестала разговаривать со мной об ином мире, когда поняла, что я не собираюсь следовать по ее пути.

– Но кое-что из того, чему она учила тебя, ты никогда не забывала, – сказала Богиня.

– Да. Мать говорила, что, прежде чем испить из чаши, я должна оказаться перед моим вернейшим союзником и самым сильным врагом.

– Они оба – одно целое, – закончила за нее Богиня.

– Да. Но в роще я оказалась перед братом. Не думаю, что он мой самый большой союзник, хотя, возможно, злейший враг.

– Ни то и ни другое, – возразила Эпона и указала на бассейн. – Загляни в воду, Бригид, и найдешь то, что ищешь.

Кентаврийка решительно вернулась к бассейну и посмотрела в него. Живая жидкость забурлила, затем стихла, разгладилась и отразила ее лицо. Она всматривалась, низко склонившись над бассейном, и вдруг вздрогнула. Бригид видела собственное отражение, но ясно узнала в нем лицо матери. Внезапно она поняла.

«Моим вернейшим союзником и самым сильным врагом оказалась я сама. Принимая в себя силу верховной шаманки, я выпью то, что развратило мать. Эта вероятная порочность скрывается внутри меня. Я родилась вместе с духовными дарами Майрерад».

– Это знание может парализовать тебя, – сказала Богиня. – Согласись с тем, что мать – часть тебя. Пойми, что ты не только вбираешь в себя ее силу, но и должна бороться со слабостями, которые и твои тоже.

Бригид отвернулась от бассейна, взглянула в глаза Эпоне и спросила:

– Почему ты позволяешь той особе, внутри которой живет порок, пить из твоей чаши?

– Я даю своим детям свободу воли, – ласково улыбнулась Богиня. – Это самый великий дар, но бок о бок со свободой идут как боль и зло, так и любовь и храбрость. Великое добро невозможно без великого зла. Одно не может существовать без другого. – Она коснулась лица Бригид с материнской нежностью, от которой глаза кентаврийки наполнились слезами. – Дитя, выбрать порок не означает осуществить его. Всегда помни, что я верю в добро, живущее в тебе.

– Спасибо, – прошептала охотница.

Потом Бригид обхватила рукой толстую ножку чаши, опустила ее в бассейн и стала пить живую воду. Великая Богиня и Кухулин смотрели на нее.

Сила захлестнула тело кентаврийки. Несмотря на хаос, царящий в нем, она почувствовала, что ее мысли распутались и развернулись. Бригид была сразу землей и небом, луной, солнцем и звездами. Она увидела, что все на свете имеет душу и находится во взаимосвязи. Понятия реального и нереального растянулись и изогнулись в ней. Охотница как-то по-новому поняла, что царство духа и материальный мир – точки на гибкой ветке, которую можно согнуть, скрутить и переплести так, чтобы они встретились и стали единым целым.

«Вот как я буду менять форму тела, чтобы заниматься любовью с Кухулином. Я просто согну реальность», – пронеслась мысль сквозь шум в голове.

Бригид пришла в себя. Она несколько раз моргнула и увидела, что стоит в роще Богини около священного бассейна и держит в руках чашу Эпоны.

– Бригид?.. – Рядом с ней очутился сильно побледневший Кухулин и беспокойно взглянул на кентаврийку.

– Все хорошо, – уверила она его, улыбнулась и низко склонилась перед Богиней: – Благодарю тебя за великий дар, Эпона.

– Надеюсь, ты будешь использовать его разумно, дитя. – Богиня взяла Бригид за подбородок, приподняла ее лицо и улыбнулась им обоим. – Теперь вам пора возвращаться. Вы были правы, когда спешили. Время не ждет, а вам еще многое предстоит сделать.

Эпона хлопнула в ладоши – и земля ушла из-под ног Бригид и Кухулина. Они парили в воздухе, спускаясь по спирали, раскручивающейся налево.

Мощный голос Эпоны бережно поддерживал их души, омывал теплом и любовью:

«Помните, что мое благословение с вами, дети мои...»