Чаша любви

47

Возвращаться обратно в тела было далеко не таким легким делом, как выходить из них. Бригид задохнулась, закашлялась и изо всех сил попыталась сдержать тошноту.

– Вот, попей. Это помогает.

Кухулин поднес к ее губам бурдюк. Она повиновалась и стала жадно пить. Как только вино разнесло тепло по всему телу, охотница почувствовала, что дрожь прекратилась и тошнота отступила.

– Теперь ты. – Жена перевела дух и вручила мужу бурдюк, чтобы он тоже мог напиться.

– Мой отец всегда был очень бледным после такого путешествия, – сказал воин, напившись. – Но он объяснил, что все будет не так плохо, если сразу же после возвращения духа в тело что-нибудь съесть и выпить.

Пока он говорил, Бригид взяла по куску хлеба и сыра, разломила их и дала половину Кухулину.

Он благодарно улыбнулся и продолжил:

– Когда в следующий раз увижу папу, скажу ему, что слова «не так плохо» не могут в полной мере описать то, что чувствуешь, когда тебя швыряют в твое же тело.

– Лучше поблагодари его за то, что ты догадался держать еду наготове, наслушавшись таких рассказов.

Бригид откусила хлеб, нахмурилась, потом понюхала сыр, посмотрела на Кухулина и увидела, что он делает то же самое.

– Еда испортилась, – сказал воин.

– Хлеб зачерствел, а сыр наполовину покрылся плесенью.

Они непонимающе поглядели друг на друга.

– Я оставил висеть на дереве кусок оленины.

Он снова приложился к вину, потом поднялся на ноги и пошатнулся. Бригид тоже приподнялась и с неудовольствием ощутила, что ее ноги дрожат, а мощные мускулы подрагивают.

Кухулин подал ей бурдюк, предложил:

– Выпей еще глоток. Я проверю оленину, – и, спотыкаясь, вышел из пещеры.

Бригид слишком ослабела, чтобы спорить. Она соскребла с сыра плесень, несколько раз быстро откусила от него и заставила себя жевать черствый хлеб. Кентаврийка почувствовала, что уже может передвигаться, и вышла вслед за Ку из пещеры. Стояла ясная теплая ночь.

Бригид стала вспоминать.

«Когда мы начали путешествие, был ранний вечер. Сейчас мне кажется, что мы покинули свои тела лишь несколько минут назад. Но ведь хлеб зачерствел, а сыр...»

Бригид подняла глаза к небу и внезапно увидела нечто такое, от чего ей все стало ясно.

– Мясо совсем протухло. Чертов конь порвал путы и ушел. Завтра утром первым делом придется... – Он заметил на лице Бригид потрясенное выражение. – Что случилось?

– Луна!.. Она в четвертой четверти.

Муж и жена посмотрели на ярко светящийся полумесяц, который висел в темно-фиолетовом небе.

– Но прошлой ночью было полнолуние. Разве нет? – растерянно спросил воин.

– Да, накануне того, как мы вошли в иной мир, – кивнула охотница. – Я это хорошо помню, потому что было очень светло.

– Во время твоего магического сна, когда ты очутилась в замке Маккаллан, – вспомнил он.

– От полнолуния до последней четверти луны проходит около десяти дней.

– Неудивительно, что мы себя чувствуем так отвратительно. – Кухулин озадаченно почесал в затылке.

– Ку, это значит, что Брегон покинул рощу много дней назад. Мы понятия не имеем, сколько времени провели рядом с Богиней.

– Все верно. – Муж взял жену за руку. – Мы никак не узнаем это сейчас и ничего не сможем предпринять против Брегона и прочих кентавров из твоего табуна. – Бригид хотела было возразить, но воин покачал головой и твердо сказал: – Нет! Сегодня глупо делать что-либо. Давай поспим и поедим. Надо подкрепить наши тела и души. Утром я найду коня, и мы решим, как быть дальше.

– Я уже знаю это, – сказала охотница. – Слова Брегона – пустые угрозы и похвальба. Мне не нужна армия, чтобы занять свое законное место верховной шаманки табуна Дианны. Как только мои соплеменники узнают, что я испила из чаши Эпоны, они меня примут.

– А кентавры, преданные Брегону?

– Они есть, но их намного меньше, чем ты думаешь. – Она наконец-то улыбнулась. – Видишь ли, мой муж-воин, ни одна кентаврийка не откажет в преданности старшей дочери прежней верховной шаманки.

Он улыбнулся и заметил:

– Значит, тем, кто выступит против тебя, предстоит очень долгая одинокая жизнь.

– Точно, – ответила Бригид.

Муж взял жену под руку. Они прижались друг к другу и медленно направились обратно к пещере. Оба частенько спотыкались.

– Что же, звучит обнадеживающе, – заметил Ку. – Может быть, победить будет не так трудно, как мы ожидаем.

– Может быть, – задумчиво согласилась охотница. – Но нам придется побороться с братцем. Он ясно сказал, что не отдаст захваченную власть так легко.

– Тогда нам просто придется показать ему, что у него нет выбора, – твердо и уверенно заявил Кухулин.

– Ку, в отражении я видела не только то, как Брегон пил из чаши, но и кое-что еще. Когда он убежал из призрачной рощи, в ином мире остались куски его души. Она страшно разрушена, Ку – Охотница дотронулась до лица мужа. – Обещай, что запомнишь это и учтешь, когда будешь противостоять ему. Мой брат совсем разбит внутри.

– Обещаю, – сказал он и поцеловал ей руку. – Но знай, что я не позволю ему причинить тебе вред. Это не зависит от того, буду ли я испытывать жалость к Брегону.

– Не могу поверить, что он действительно сможет так поступить, Ку. Я до сих пор помню того милого малыша, которому ничего не надо было, кроме любви и одобрения матери.

– Он больше не малыш. Но не тревожься, моя красавица, я всегда буду помнить, что Брегон – твой брат. – Воин снова поцеловал руку охотницы и начал искать в темной пещере трут и кресало, которые оставил поблизости, чтобы разжечь огонь. – Давай сварим кусок сушеного мяса, которое есть в наших вьюках. В бульоне можно будет размочить черствый хлеб.

– А я счищу плесень с сыра, – согласилась Бригид.

– Хвала Эпоне за то, что мама так любит вино. По крайней мере, его у нас вдоволь.

Они быстро развели костер и разделили скромную пищу. Супруги негромко разговаривали о том, что случилось с ними в ином мире, в основном о трепете, который оба почувствовали в присутствии Великой Богини. Бригид смотрела на Кухулина, снова и снова думая о том, какое счастье иметь такого отважного и преданного мужа. Тут ей пришло в голову, что теперь она в силах менять форму тела и заниматься с ним любовью по-настоящему. От этой мысли охотница невольно улыбнулась, но ее усталое тело тут же потеряло способность сопротивляться. Она, а потом и Кухулин погрузились в глубокий целительный сон.

Когда Бригид открыла глаза, пещеру только начинал освещать призрачный свет, предвестник нового утра. Она осторожно потянулась, чтобы не разбудить воина, который сладко спал рядом, потом встала, проверяя, так ли ее тело слабо и ненадежно, как прошлой ночью.

«Нет! – подумала она. – Я чувствую себя замечательно!»

Охотница вышла из пещеры, побежала к водопаду, сняла жилетку и встала под холодные брызги. Кентаврийка подняла лицо к хрустальному потоку, открыла рот и стала пить.

«Во имя Богини! Я чувствую себя невероятно живой!»

Кожу Бригид покалывало от нежности воды, но не только. Она чувствовала такое понимание окружающего мира, какого никогда раньше не испытывала. Ей казалось, что до этого самого утра деревья, камни и сама земля дремали, а теперь проснулись вместе с ней.

Тихонько смеясь, охотница вышла из-под водопада и взглянула на родную равнину. Света пока не хватало для того, чтобы разглядеть колышущуюся траву и землю, плавно уходящую вдаль. Было довольно темно, но небо уже начинало румяниться в ожидании солнца, и глаза Бригид упивались туманным утренним видом.

– Домой!.. – Она громко выдохнула это слово, и у нее захватило дух от того, как точно это прозвучало. – Я иду домой.

Кентаврийка не стала надевать жилетку, которую положила на камень у водопада. Она чувствовала себя сильной, красивой и страстной. Когда охотница вернулась в пещеру, Ку пошевелился и медленно открыл глаза. Он увидел ее силуэт на фоне предрассветного неба, улыбнулся и приподнялся на локте.

– Когда ты стоишь так, вся голая и мокрая, то похожа на фею, убежавшую из иного мира, – заметил воин хриплым со сна голосом.

– Меня это не удивляет, – ответила Бригид и закинула руки за голову, словно хотела обнять этот день. – Сегодня я чувствую себя совершенно по-другому, словно не до конца принадлежу к этому миру.

Кухулин сел и сказал:

– Ты и есть другая, моя прекрасная охотница. Ты верховная шаманка.

Бригид внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, нет ли в них спрятанной неуверенности или нежелания быть с ней. Она увидела только любовь и нежность и улыбнулась.

– Думаешь, теперь люди перестанут называть меня охотницей?

– А тебе бы этого не хотелось? – спросил он.

– Пожалуй, не хотелось бы. В глубине души я всегда буду именно ею.

– Если так, то для меня ты всегда останешься моей прекрасной охотницей.

– Надеюсь, Ку. Правда, надеюсь, – ответила она и замотала головой, заметив, что муж хотел было встать. – Нет. Пока не подходи ко мне. Я хочу, чтобы ты оставался там.

Воин склонил голову, внимательно взглянул на жену и спросил:

– Что ты задумала?

– Я... я не уверена. Просто дай мне минуту.

– Я никуда не собираюсь, охотница, – сказал он, снова уперся локтем в камень и отхлебнул из бурдюка.

Бригид наклонила голову, закрыла глаза и потянулась к новым ощущениям, ожившим в ней в роще Богини. Ее мысли забурлили.

«Все на свете имеет душу, находится во взаимосвязи. Царство духа и материальный мир – точки на гибкой ветке, которую можно согнуть, скрутить и переплести так, чтобы они встретились и стали единым целым. Кентавр, мужчина, женщина, ястреб, дерево, равнина – все одушевлено, отмечено прикосновением Богини. Менять форму тела и предметов действительно можно. Это просто».

Бригид подняла голову, блаженно улыбнулась мужу и сказала:

– Мне надо, чтобы ты сидел очень тихо. Я знаю, что могу сделать то, что собираюсь, но все же дай мне слово, что не будешь меня отвлекать.

– Бригид, ты вернулась совсем недавно, этой ночью. – Лицо Кухулина стало напряженным и серьезным. – По-моему, надо подождать, прежде чем пытаться...

– Ты мне доверяешь? – спросила жена, и ее взгляд заставил мужа замолчать.

– Да.

– Ты меня хочешь?

– Конечно, – кивнул он. – Я понял, любовь моя. Клянусь, что не буду тебя отвлекать.

Она бросила ему благодарную улыбку и сосредоточилась.

«Помоги мне, Эпона, проведи и поддержи меня. Я еще не испробовала мою новую силу. Я ее чувствую, но не умею пользоваться... не знаю... – Бригид глубоко вздохнула. – Я не могу этого сделать без Твоего любящего прикосновения».

Внезапно в ее голове возникла молитва.

Кентаврийка наклонила голову и отдалась магии слов, поднимавшихся в ее душе:

Я – ветер, дующий над морем.

Я – волна морских глубин.

Я – шум океана.

Я – олень в лесу.

Я – ястреб на утесе.

Я – луч солнечного света

и самое зеленое растение.

Бригид заговорила быстрее и громче, подняла руки с открытыми ладонями. Она не кричала, но сила ее слов была столь велика, что на голове Кухулина зашевелились волосы.

Затем тело охотницы замерцало. Она сияла. Воину казалось, что свет танцевал на ее коже, но это впечатление оказалось обманчивым. Свет оставался недвижим. Дрожала и расплывалась кожа охотницы.

Бригид закрыла глаза, подняла руки, вскинула голову и продолжила:

Я – дикий вепрь

и речной лосось.

Я – озеро на равнине.

Я – слово знания

и наконечник копья.

Я – соблазн за пределами земли.

Я меняю свою форму, как Богиня!

Когда она выкрикнула последнюю строчку, ее тело рассыпалось снопом искр. От стен пещеры отлетел бессловесный мучительный вопль.

Крик Бригид заставил Кухулина вскочить и броситься к ней, несмотря на клятву. Но он вдруг увидел какую-то женщину и остановился. Она стояла на коленях на том же месте, где только что находилась Бригид. Ее голова была наклонена. Влажные волосы закрывали лицо. Одной рукой эта особа опиралась на землю, другую продолжала держать над головой. Она трудно дышала. Ее обнаженное тело блестело от пота.

Женщина застонала, подняла голову, откинула волосы назад и проговорила дребезжащим голосом:

– Жаль, что никто не предупредил меня, как это больно.

– Во имя Богини! Бригид! – Кухулин бросился было к ней, но замер, словно боялся подойти слишком близко.

Она поглядела на него сквозь завесу серебристых волос и сказала:

– Если скажешь, что боишься до меня дотронуться, обещаю, что буду очень расстроена.

– Разумеется, не боюсь. Я только... – Он выдохнул проклятие, подошел к ней вплотную, нагнулся, осторожно взял ее за руку, помог встать, потом продолжил: – Я только не хотел сделать тебе больно.

– Ты не делаешь мне больно. – Охотница оглядела свое тело, и ее глаза расширились от изумления. – Я и не подозревала, каким чужим оно мне покажется.

Муж обвил руку вокруг талии жены и предложил:

– Пойдем. Тебе надо присесть.

Она кивнула, сделала несколько шагов вперед, споткнулась, остановилась, снова посмотрела на свои ноги и заявила:

– Я такая маленькая!

Кухулин засмеялся. Бригид показалось, что его смех звучал слегка истерично.

– Ты вовсе не маленькая! – заметил воин. – Взгляни на себя. Ты почти такая же высокая, как я.

– Подожди, отпусти меня и дай мне... в смысле, мне надо... – Она вздохнула, видя его растерянное лицо. – Я хочу немножко постоять на этих двух ногах и привыкнуть к своему новому облику.

– Ой! Конечно. – Он кивнул, осторожно отвел руку от талии жены и вытащил другую из-под ее локтя.

Затем Кухулин отошел. Бригид выпрямилась и снова осмотрела на себя. Ее тело до пояса не изменилось, но от талии вниз она стала совершенно другой. Сильное лошадиное тело заменили две длинные тонкие ноги. Охотница попыталась оглядеть себя сзади и заморгала, чтобы избавиться от нахлынувшего головокружения и ощущения нереальности происходящего.

– Богиня! Там же ничего нет, – пробормотала она.

– Конечно есть! – На этот раз воин расхохотался от души. – У тебя очень аппетитная попка.

Она посмотрела на него и спросила:

– Она тебе нравится?

– Очень, – ответил он и поспешно добавил: – Хотя в прежнем виде ты тоже очень красивая.

– Я уже знаю, что в облике кентаврийки ты находишь меня привлекательной. Но это тело для меня ново. Естественно, мне интересно, что ты...

– Тебе не следует тревожиться, Бригид. Ты грациозная женщина. В этом призрачном свете ты похожа на Богиню с атласной кожей, спустившуюся с утреннего неба – Кухулин протянул руку и пропустил между пальцами ее серебристые волосы. – Я самый везучий мужчина на свете, потому что нашел тебя.

Она увидела в его глазах желание, и внизу живота у нее пробежала горячая сладкая дрожь. Бригид улыбнулась, снова перевела взгляд на свое тело, осторожно вытянула ноги и приподняла одну от бедра.

– Ноги, пальцы... Так обычно и все же удивительно.

– Я думаю, что это совершенно необыкновенно. – Голос воина охрип от эмоций. – Ты сделала то, чего хотела, Бригид, получила способность, свойственную только верховным шаманам. Ты научилась менять форму тела.

– Это сделали мы, – возразила она. – Если бы тебя не было со мной, то я никогда не добралась бы до рощи Эпоны. Теперь мне нужна твоя помощь еще кое в чем.

– Все, что пожелаешь, моя прекрасная охотница.

– Покажи, как слиться с тобой в одно целое.

Не говоря ни слова, Кухулин взял жену за руку и повел к ложу, которое до сих пор оставалось в центре лабиринта. Теперь она шла по пещере гораздо увереннее. Ей не хватало силы, привычной для кентаврийки, но Бригид смогла оценить, сколько грации и изящества в ее новом женском теле. Охотница легла рядом с мужем. Ее переполняли любопытство и удивление. Она стала ласкать руками свое голое тело, изучала, как оно отвечает на прикосновения, и обнаруживала маленькие секретные точки, которые были особенно чувствительны.

– Моя кожа такая нежная. Поразительно, – проговорила Бригид. – Я понятия не имела, на что это похоже.

Она улыбнулась Кухулину. Тот оперся на локоть и следил за тем, как она исследовала себя.

– Я не могу дышать, когда вижу тебя, – хрипло сказал он.

– Дыши, – пробормотала она, взяла его руку и провела ею по своему бедру. – Если ты не сможешь этого делать, то как же расскажешь мне об удовольствиях, которые можно получить с моим новым телом?

Кухулин простонал имя жены, поцеловал ее и прошептал:

– Я тебе покажу.

Но он не только показал. Воин ласкал Бригид руками и губами, спрашивал, что она предпочитает, какие прикосновения ей понравились больше. Его руки, огрубевшие за годы упражнений с мечом, вызывали невероятные ощущения на гладкой мягкой коже. Бригид никак не могла всласть упиться тем, как крепко они охватывали ее ягодицы. Когда губы мужа коснулись ее потаенного местечка и он полностью испытал, каково оно на вкус, она не стала отводить взгляд. Охотница смотрела, как Ку наконец-то узнал то, что ей уже было известно, – радость оттого, что доставляешь удовольствие любимому человеку.

Когда она была готова принять его, он осторожно вошел в нее. Бригид вытянулась под ним и получила его. Потом они сплелись руками и начали любовные ласки, извечные как мир. Она выгнулась, чтобы встретить мужа, упивалась осознанием того, что их тела теперь смогли испытать то, что уже было известно их душам, – слияние в одно целое. Кухулин прокричал имя жены и пролил в нее свое семя. Бригид крепко прижалась к нему, и они вдвоем поднялись на волне высочайшего наслаждения.