Чаша любви

41

Этот смех заставил воина забыть о неловком молчании.

Бригид продолжала стремительно нестись вперед, он держался рядом с ней.

– Тебе следует делать это чаще, – заметил Кухулин.

– Что именно? Задевать и шокировать небольшие компании людей?

Он ухмыльнулся и уточнил:

– Смеяться. Ты мало смеешься.

– Я так не думаю. Оказавшись в замке Маккаллан, я смеюсь чаще, чем даже тогда, когда была ребенком. – Она улыбнулась ему. – Знаешь, пока твоя душа была разрушена, мне больше всего не хватало твоего смеха.

– Это было тяжелое время для меня, – сказал он. – Я даже не понимал насколько, пока моя душа вновь не стала целой.

Она внимательно посмотрела на четко очерченный профиль воина, не желая вспоминать, как близок он был к тому, чтобы покончить с жизнью. Эта мысль угнетала ее тогда и продолжала шокировать теперь.

– Ты удивил меня там, в деревне, – сменила тему охотница.

– Разве? – Его ухмылка вернулась на место. – Тем, что объявил, что ты кентаврийка из табуна Дианны?

– Вовсе нет. Еще вчера ты клялся почитать мое имя как свое собственное. Ты не тот человек, который легко относится к таким клятвам.

– Совершенно верно, моя прекрасная охотница.

Она улыбнулась знакомой ласке и пояснила:

– Меня удивило то, что ты объявил о нашем браке.

– Считаешь, что это надо скрывать?

– Я об этом не думала, но услышать от тебя такое было... ну... мило, – сказала Бригид. – Я хочу, чтобы ты знал это.

– Я горжусь тем, что ты моя жена. Все произошло так быстро!.. Даже не верится, что это случилось на самом деле.

– Это? – Она непонимающе вздернула бровь.

– Попытки привлечь твое внимание, ухаживание. – Его голос стал ниже, бирюзовые глаза смотрели прямо на нее. – Ритуал занятия любовью.

– Ой!

Его взгляд напомнил ей об эротическом сне, виденном ночью. Бригид заставила себя не волноваться и говорить спокойно. Она увидела, что у Кухулина заходили желваки, но муж не отвернулся от нее.

«Во имя Богини, он так чертовски красив!»

– Мне понравилось быть с тобой прошлой ночью.

– Я должен был поговорить с тобой, когда вернулся на стоянку. Ты задела мою гордость, поэтому я не сумел держать себя в руках.

– Правда в том, что я была шокирована и не смогла вести себя спокойно. Я забыла, что ты не кентавр.

– Даже так? – Он безуспешно старался скрыть улыбку.

– Поэтому можешь себе представить, как я была потрясена, когда почувствовала твою...

– Задницу? – подсказал Ку.

– Точно.

Он хмыкнул и какое-то время внимательно разглядывал ее, потом сказал:

– Значит, ты всего лишь удивилась. Ты не была разочарована и...

– Если ты снова спросишь меня, не испытываю ли я к тебе отвращения, то я воспользуюсь той частью своего кентаврийского тела, которая тебе, кажется, очень нравится, и пну тебя прямо в твою чрезвычайно мужественную задницу.

– Это будет трудно сделать. Я сижу ею в седле.

– Одна из первых заповедей, которую изучает охотница, – терпение, – заявила Бригид и сладко улыбнулась.

– Мне следовало поцеловать тебя, пока на нас смотрела вся гостиница, – усмехнулся Кухулин.

– Да, – согласилась она, перебросив через плечо серебристые волосы. – Следовало.

Когда они добрались до ручья, уже спускались сумерки, заштриховывая придорожные виноградники вечерними тонами.

– Лошади устали, почти стемнело. Наверное, на сегодня достаточно, – сказал Кухулин.

Бригид кивнула, перешла со стремительного галопа на легкую рысцу, потом вздохнула и пошла шагом. Даже эхо ее копыт, пересекающих маленький горбатый мостик, казалось утомленным. Она заметила, как обе лошади насторожили уши, заслышав шум воды.

– Можно переночевать там.

Охотница показала на берег ручья. Он был пологим, поросшим стройными плакучими ивами и изумрудно-зелеными влаголюбивыми травами.

– Те мои места, которым не надо шевелиться, сейчас чувствуют себя очень хорошо, – сказал Ку.

Бригид отметила тени под его глазами и двухдневную щетину. Воин явно устал.

– Ты соберешь дрова и позаботишься о лошадях, а я достану свинину и вино.

– Договорились, – согласился он.

Разгружая седельные сумки и вынимая все необходимое для приготовления ужина, Бригид думала о том, как хорошо было сегодня. С тех пор как напряжение между ними спало, день проходил великолепно. Да, они скакали в утомительном темпе, но муж был рядом с ней, все время говорил и смеялся. Потом, позже, когда наступил вечер и они устали разговаривать, он просто оставался рядом, возле нее. Воин был хорошим попутчиком, приятным человеком. Несмотря на очевидные различия, они подходили друг другу.

Кухулин свалил охапку сучьев в середину круга, сделанного из камней, которые Бригид набрала, чтобы разжечь внутри огонь.

– Я отведу лошадей к ручью. – Он шутливо обнюхал себя, заставив ее улыбнуться. – Пожалуй, сам тоже окунусь.

– Хорошая мысль. От тебя пахнет лошадью.

Теплый вечерний ветер донес до нее его смех. Сегодня между ними все было по-другому. Проще. Их союз спаялся.

Когда он привел лошадей обратно, она отвела взгляд от жарящихся ломтей свинины, улыбнулась ему, и ее живот напрягся. Его волосы были мокрыми. Он надел свежую льняную рубашку. Новый килт небрежно обернут вокруг талии. Лицо чисто выбрито.

Кухулин усмехнулся, потер подбородок и заявил:

– Прошел слух, что ты предпочитаешь чисто выбритых мужчин.

– Есть только один мужчина, которого я предпочитаю, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Я люблю его таким, какой он есть, выбритый или нет – Бригид бросила ему бурдюк. – Теперь моя очередь окунуться.

Он смотрел, как она движется, освещаемая костром и нежным сиянием ранней луны, и думал о том, что его жена – самое грациозное создание во всей Партолоне. Ему надо было следить за свининой, но Ку видел только то, как Бригид снимала жилетку и входила в ручей. Он не мог оторвать от нее глаз. Она пошла туда же, где купался он, – в бобровую запруду, превратившуюся в небольшое озерцо. Вода доходила ей до холки. Кентаврийка повернулась к нему лицом. В серебряном лунном свете она была похожа на озерную нимфу. От этого зрелища его тело запылало и напряглось, душу озарил невероятный свет.

«Она принадлежит мне, а я – ей. Те, кому это не нравится, пусть идут к черту!»

Они почти не разговаривали, пока ели, но в их молчании не было неловкости. Супруги сидели рядом. Их руки соединялись, когда они передавали друг другу бурдюк. Слова им были не нужны, хватало взглядов и легких прикосновений.

Покончив с едой, Кухулин не стал откидываться рядом с ней на седло, как сделал прошлой ночью. Воин пошел к одной из своих седельных сумок. Кентаврийка с любопытством глядела на него и заметила, как свет костра блеснул на том, что он держал в руке. Но Ку не вернулся к ней сразу же. Вместо этого он наклонил голову, и Бригид заметила, что его плечи напряглись. Тогда он глубоко вздохнул и снова уселся рядом с ней.

– У меня есть кое-что для тебя. Я хотел отдать это прошлой ночью, но... – Кухулин шевельнул плечами. – Прошлой ночью...

– Она закончилась не так, как надо, – согласилась охотница. – Теперь все будет по-другому.

– Сегодня ты наденешь это. – Он приподнял серебряное ожерелье, с которого свисал бирюзовый камень.

– Это камень Бренны. – Бригид выдохнула и взяла его в руку.

– Теперь он твой. Она отдала его тебе. Думаю, Бренна хотела бы, чтобы ты его носила. – Ку надел ожерелье на шею кентаврийки, так, чтобы камень помещался между грудей. – Я не чувствовал ее присутствия с того страшного дня, но хочу надеяться, что она одобрила бы нас.

Бригид закрыла глаза, пытаясь разобраться в нахлынувших эмоциях, и призналась:

– Она приходила ко мне, Ку.

– Что?!

– Во сне, совсем как ты, когда твоя душа была разрушена. Мы встретились в замке Маккаллан. Она сказала, что отдает мне бирюзовый камень. Еще Бренна говорила, что не будет часто посещать нас. – Бригид открыла глаза и сквозь слезы посмотрела на мужа. – Она объяснила, что это никому не принесет пользы.

– Что еще сказала Бренна?

Лицо Кухулина было совершенно спокойным. Он тщательно контролировал голос, но Бригид услышала боль в его словах.

– Она говорила, что счастлива исполнить свое предназначение. – Бригид слабо улыбнулась. – Ку, ее шрамы исчезли.

Воин наклонил голову. Охотница увидела, как на сине-зеленый килт падали сверкающие слезы.

– Она говорила со мной совсем мало, заставила меня дать ей клятву и исчезла.

– Какую?.. – Он поднял голову и вытер слезы тыльной стороной ладони.

– Бренна заставила меня пообещать, что я не буду отвергать того, что мне покажется невозможным, – почти прошептала Бригид.

– Значит, она про нас знала. – Лицо Кухулина прочертила еще одна слезинка.

Охотница кивнула и продолжила:

– Бренна одобрила нас, сказала, что оставляет тебя на меня добровольно и без колебаний. – Бригид сдавленно засмеялась. – Это было тогда, когда мы ночевали в замке Стражи. Я думала, что она говорила о поисках твоей души. Только вчера мне стало понятно, что маленькая знахарка знала, что я тебя люблю. Она уразумела все даже раньше, чем я сама.

– А когда ты узнала об этом?

– Когда впервые поцеловала тебя. – Жена осторожно стерла слезу со щеки мужа. – Я – не она, Ку. Я не такая хорошая, какой была Бренна, не столь добрая и сострадательная. Но я верная, преданная и действительно тебя люблю.

– Бренна ушла, – с трудом проговорил воин, обуреваемый эмоциями. – Я обручился с тобой не потому, что хотел, чтобы ты была на нее похожа. – Он прикоснулся губами к ее руке.

– А почему, Ку?

– Потому что в тебе – часть моей души, прекрасная охотница. Теперь мне надо быть рядом с тобой, чтобы оставаться целым.

Кухулин поцеловал ее. Его губы были солеными от слез, от него одуряюще пахло мужчиной. Она обвила его руками, впилась ему в губы и подумала, что он вряд ли когда-нибудь сумеет до конца утолить ее жажду.

– Ты мне снилась прошлой ночью, – сказал он и опустил губы к ямочке между ключицами.

– Ты мне тоже снился, – ответила Бригид, руки которой в это время развязывали шнурки его рубашки.

– Я пришел к тебе в виде тумана, – продолжал воин.

Она замерла, но не совсем. Ее пальцы продолжали расшнуровывать его рубашку.

– Ты был голый.

Он оторвал губы от тела жены, поднял на нее глаза и произнес:

– Женский голос велел тебе говорить со мной сердцем.

– Да, и я сказала, что хочу тебя. Тебя всего. – Ее рука коснулась его лица. – Это был не просто сон.

– Да.

– Женский голос... Я думаю, это говорила Богиня, – сказала Бригид.

– Думаю, ты права, – улыбнулся Кухулин.

– Я хочу опять увидеть тебя. Такого, каким ты был ночью.

– Голого?

Она кивнула и заявила:

– Я вовсе не глупенькая юная девственница. Не буду делать вид, что у меня не было любовников среди кентавров, но я никогда раньше не видела голого мужчину настолько близко. Не как сейчас. Я имею в виду, за исключением прошлой ночи в моем... нашем сне. – Бригид прерывисто вздохнула. – Я хочу тебя увидеть.

Он хмыкнул, она вздернула бровь и спросила:

– Ты стесняешься или не хочешь, чтобы я увидела тебя голым?

– Ни то и ни другое, – сказал он. – Я просто... – Кухулин помешкал, провел рукой по волосам и горьковато улыбнулся. – Для меня это тоже ново. У меня раньше были любовницы, много. Но ни одна из них не была кентаврийкой. Я не уверен... – Он замолчал, потому что Бригид прижала палец к его губам.

– По-моему, мы оба слишком много думаем, – заметила охотница.

Улыбка, осветившая лицо мужа, изменила его. Из нерешительного ухажера он превратился в любвеобильного юного воина.

– Это верно, – заметил Ку. – Когда любишь, лучше не думать.

Продолжая улыбаться, муж встал, быстрым ловким движением развернул килт и снял его. Теперь он был совершенно голый.

Бригид сглотнула. Ее глаза опустились с его лица на широкую грудь, красивую и знакомую, даже какую-то обычную. Он вполне мог быть кентавром. В его теле жили сила и грация ее народа.

«Но он не кентавр, – сказала она себе. – Кухулин не был им и никогда не будет. Привыкни к этой мысли. Прими его таким, какой он есть, как он принял тебя».

Она задержала дыхание и опустила взгляд еще ниже. Ноги мужа были длинными и мускулистыми. Она и раньше видела их довольно часто. Он почти постоянно носил килт, свисающий до колен. Бригид никогда прежде не разглядывала ни его бедер, ни мускулистых ягодиц и уж тем более – голого мужского естества.

– Так скажи что-нибудь, – попросил Ку.

Она перевела дыхание и выпалила:

– Не так плохо, как я думала.

– Это, конечно, лестно, – согласился он.

Бригид потянулась, поймала его запястье, вздохнула и призналась:

– Я действительно не очень хорошо умею делать комплименты. Просто хотела сказать, что ты не такой страшный, как я думала. В смысле, когда голый.

– Страшный? Ты меня боишься?

– Немного. Я просто не знала, чего ожидать. Прошлой ночью все было очень чувственно и страстно. Я мало что поняла. – Ее глаза опустились ниже его талии. – А сегодня я вижу все очень отчетливо.

– Поэтому ты меня боишься, – сказал он, переплетаясь с ней пальцами.

– Теперь, когда ты здесь, во плоти, передо мной, я не думаю, что «страх» – правильное слово для того, что я чувствую.

Она нерешительно коснулась бедра мужа, пробежалась пальцами по мощным мускулам. Бригид наблюдала за тем, как вздрагивало и реагировало его тело.

– Какое же слово будет правильным для того, что ты чувствуешь? – спросил Ку и напрягся.

Она протянула руку, погладила его по твердому плоскому животу, выдохнула и проговорила:

– Влечение. Да, твое тело влечет меня уже давно, намного дольше, чем я осознавала это.

Жена взяла в руки твердое естество мужа. Он задохнулся.

Бригид быстро взглянула на него и предложила:

– Если хочешь, чтобы я остановилась, скажи.

– Я не хочу, чтобы ты останавливалась, – простонал он.

Охотница не собиралась останавливаться. Любое прикосновение к нему, малейшее касание языком или рукой действовали на нее, заставляли чувствовать себя сильной и страстной. С ним она была не просто кентаврийкой. Исследование тела Кухулина заставляло ее получать удовольствие от собственной женственности. Она гладила его удивительное, привлекательное твердое естество, вложенное в ножны из шелковистой кожи. Бригид доставила ему высшее наслаждение сначала руками, а потом ртом. При этом охотница переживала совершенно другую страсть, чем та, что она испытывала со своими любовниками-кентаврами. Она познала радость, доставив удовольствие возлюбленному, и получила огромное наслаждение, оттого что его ощущения затронули ее до самых глубин.

Той ночью они спали, не видя снов, взявшись за руки. Их тела сплетались так тесно, что в темноте было трудно сказать, где заканчиваются мужчина и женщина и начинается кентаврийка.