Договор на нелюбовь

Глава 17.

Не могла уснуть. Сначала думала о Цареве. Потом думала о том, что думаю о нем. А потом о том, что меня ждёт завтра.

С появлением в моей жизни этого странного мужчины она круто изменилась. И что-то мне подсказывало, что это только начало.

Мама, конечно, права. Это было дико, что я притащила в дом мужика, за которого замуж собираюсь. Пусть и фиктивно. Но сам факт! И злилась она за дело.

Но то, что я чувствовала рядом с ним, не поддавалось объяснению. Я даже саму себя полотенцем готова была отходить за глупую улыбку и излишнюю болтливость.

Желание отстоять право на собственный дом благородно. Безусловно. Но только ли в этом дело? Или в том, что он притягивал меня к себе магнитом. Мысли путал. Опьянял воздух вокруг. Смущаться заставлял.

Царёв… Царёв… Во что мы ввязались?

– Царёва! Царёва-а-а!

Крик пробирался сквозь дебри утреннего сна, но суть я уловить никак не могла.

– Катя Царёва!

Это мой мозг уже выносить никак не мог и подал сигнал векам распахнуться. Я наконец-то отфильтровала содержание крика, а главное – распознала голоса.

– Вы сбрендили, что ли? – застонала я, пытаясь спрятаться под одеяло.

– Царёва!!!!

Нет, они не исчезнут. Это точно…

Заставила себя подняться, бросила взгляд на вспыхнувший экран телефона, на котором светились всевозможные уведомления о пропущенных и непрочитанных сообщениях. Отбросила его и пошла в душ, в попытке оттянуть момент очередного допроса с пристрастием. Быстрей бы уже все устаканилось. А ведь Царёв, скорее всего, проходит то же самое в кругу своей семьи. Сомневаюсь, что его папенька просто смирился с таким «финтом» сынули.

– Доброе утро, – вновь надела халат, стыренный из дома жениха, вдохнула тонкий аромат его парфюма и пошла вниз.

– Кать, ну, гости же, – покачала головой мама, оценив мой прикид. К халату, она, наверное, привыкла, а вот махровый тюрбан на голове, чёрные патчи под глазами и тканевая маска на лице – заставили её улыбнуться.

– Мам, гости – это когда по приглашению. А когда варварски жадные до моих завтраков – это татаро-монгольское иго, – вошла на веранду, залитую солнцем, убедившись в своих предположениях. На большом ротанговом диване сидела троица судей – Оля, Таша и Севка. Последний, очевидно, председательствовал, потому что морда его лица была похожа на спелый томат.

– Нет, она ещё улыбается! – вскочил он с места и бросился за мной, размахивая мухобойкой. – Теть Ира!

– Сева, раз уж пришёл, то веди себя прилично, – из-за угла вышла бабушка, остановилась между нами и грозно зыркнула на друга.

– Бабушка, – удивленно выдавил он, не понимая, почему впервые за пятнадцать лет эта милая женщина не встала на его сторону.

– А у меня теперь зять есть, – фыркнула она и села стол. – Ира, я тоже буду кофе.

– Друзьяшечки, – я тоже села на своё место, проигнорировав искажённое удивлением лицо Севы. – А вы заметили, что я за месяц лишь пару раз спокойно позавтракала?

– Кать, это мы требуем объяснений! – взвизгнула Наташка, от нетерпения поднявшись с дивана.

– Бабушка, как жаль, что у нас нет собаки, – выдохнула я и выпила стакан воды с лимоном, что ставила для меня мама. – Полкан бы их сейчас сожрал!

– Нет, они лучше пирожки наши сожрут, – подыграла мне бабушка. – Да?

– Любовь Григорьевна, ну, вы-то куда? – буркнула Наташка и села на место, отвернувшись в знак протеста.

– Я вас очень люблю. Троих. Но вы меня одолели постоянными требованиями, – мне и правда было грустно. Сколько я их знаю? Я что, не заслужила хоть каплю уважения и понимания? Ведь, если бы подруги тогда поверили мне, то этого разговора не было.

– Царёва, ты не охренела ли? – снова с места вскочила Наташка.

– Нет, потому что это не я вваливаюсь к вам домой каждое утро, съедаю мамины пирожки, оставляя на моей тарелке лишь чувство вины!

– Да что мы с ней разговариваем? – вспылил снова Сева. – Щас поколотим и все!

– Я тебе сейчас поколочу! – мама принесла кофейник. – Ребят, вы все взрослые и воспитанные люди. Что вы к ней прицепились?

– То есть вы считаете, что это МЫ не правы?

– Я считаю, что это не повод так разговаривать с моей дочерью!

– Ирина Николаевна, – охнула Наташка и села, опустив взгляд.

– Друзья, можно вас на пять минут в сад? – я налила себе кофе, бросила предостерегающий взгляд на Севу, что караулил пирожки с курагой и вышла в сад, где стояли качели.

– Давай, объясняйся, – лениво протянула Наташка, жуя жвачку.

– Давай-давай… – протянул поддерживающе Сева, даже не смотря мне в глаза.

– Давайте спокойнее, пожалуйста, – робкая Ляля металась между нами, пытаясь снизить накал.

– Значит так, – я держала себя в руках, как могла. – Тропинку видите?

– Ну, – хором ответили Сева и Таша.

– Вперёд, потом направо и увидите калитку, – я взяла растерянную Олю под руку и пошла обратно. – Вы как-то странно представляете себе дружбу, дорогие мои. Завтраки, машина, взаймы до зарплаты, просьба забрать ночью или слушать ваши душевные терзания – это моя обязанность. А вести себя со мной, как с собачкой – это ваша? Сева! Да, я с тобой всю жизнь дружу, в драках с тобой участвовала, на футбол ходила, плечо подставляла, а ты? Ты считаешь, что можешь вот так меня просто будить, чтобы пропесочить? Кто тебе позвонил?

– Наташка, – буркнул он, так и не поворачивая головы.

– А с тобой, подруга, – я пересеклась с ней взглядом. – Мы ещё в прошлый раз договорились, что разговаривать на эту тему не будем. Идём, Олька.

– А ты изменилась, Царёва, – крикнула Наташка, ударяя ногой по металлической трубе качели.

Внутри все клокотало. Нет, я привыкла к такому повелению друзей. Меня это забавляло. Но в этот раз они явно перестарались, решив, что имеют полное право вот так по-хамски влезать в мою личную жизнь.

– Переборщила, – сморщилась мама.

– Грубо, но по существу, – бабушка похлопала по плечу расплакавшуюся Лялю.

– Кать, ну, они не хотели тебя обидеть, – всхлипывала она, хватая меня за руку.

– С чем пирожки? – я поцеловала подругу в лоб, схапала румяный пирожок, косясь в сторону сада, где до сих пор стояли друзья. Первым очнулся Сева, и заковылял к веранде, понуро опустив голову.

– Пирожки кончились, – пожала я плечами, чисто «царёвским» жестом, даже не смотря на него.

– Кать, ну, прости, – он сел на подлокотник моего кресла, обвив меня своими ручищами. – Да у меня башню просто сорвало.

– Это обида, что не тебе цветочек наш достался, – бабушка не могла не вставить свои пять копеек в щель разбитого сердца Батюка.

– Сева, – шикнула я, убирая его руки, что как плети стягивались вокруг моей шеи. – Я тебя прощаю.

– А Наташку?

– А она ушла, – обернулась, глядя как моя подруженька весело шагает по саду в сторону калитки.

– Дуры девки, – крякнула бабушка.

– Ещё какие! – Сева на всякий случай сграбастал четыре пирожка, пока снова не выгнали. – А мне чай? Что, теперь в сухомятку есть заставите?

– Да пей ты! – шикнула бабушка, наливая ему чай. – Только угомонись уже. Ещё утро, а я уже хочу, чтобы этот день закончился!

– А ты правда с его родителями уже познакомилась? – мама, все это время молчала, очевидно до сих пор переваривая мое замужество.

– Да. Мама у него вроде адекватная. Добрая, приветливая, правда, подруга у неё противная. Рыжая такая, за ужином все руку дочери наглаживала. Чуть мозоль не натерла!

– А отец? – рот Батюка был набит так, что говорить он мог только удерживая рукой содержимое.

– А отец – выхухоль, – я сняла патчи и маску, с улыбкой наблюдая, как собравшиеся слушают меня с открытым ртом. – Наташа, я тебя вижу!

– Черт, – куст сирени закачался и на веранду выбежала Таша, чмокнула меня в щеку и уселась напротив, за компанию открыв рот.

– Хам?

– Нет, очень вежливый, улыбается постоянно, но вот противненько так.

– Мудак, – фыркнул Сева. – Не бойся, сестра. Я сумею тебя защитить!

– Доброе утро, – раздалось из столовой и на веранду выплыл Царёв собственной персоной. Руки его еле умещали три огромных букета. – От кого защищать будем?

– Александр, – охнула мама, когда на её колени лёг огромный букет белых роз. – Не стоило!

– Ох, Ира… Это не Катьку воспитывать надо, а тебя. Нельзя отказываться от цветов, а то больше не подарят, – буля расправила платье и встала, чтобы принять свою порцию красоты.

– Классика, да, бабушка? – Царёв подмигнул старушке, протягивая букет красных роз.

– Недурно, Саша, отнюдь, недурно, – бабушка явно лукавила, потому что её рук не хватало, чтобы обхватить букетище.

– Доброе утро, – Саша встал сзади, наклонился через плечо и, прикрываясь букетом замер в сантиметре от моих губ, встречаясь со мной взглядом.

– Доброе, – я ахнула, увидев букет белоснежных пионовидных роз. – Я так могу и привыкнуть.

– Я могу так встречать тебя каждое утро, – Саша сел на подлокотник, а потом вскочил, протягиваясь очумевшему Севе руку. – Александр.

– Это ты был у бара, да? – крякнул он, но руку протянул.

– А ты наблюдательный.

– Я всегда слежу за этой занозой. Того и гляди подерётся… ОЙ! – бабушка пнула болтливого друга под столом, а Наташка вручила ему два пирожка, чтобы рот занять.

– Оля, Наталья, – Саша подмигнул подружкам.

– Кофе?

– С удовольствием, – Саша выпустил меня из-за стола.

Я собрала у дам букеты и пошла на кухню. Смотрела на красоту и сердце готово было выпрыгнуть. Как жаль, что это всего лишь игра… Настроение резко спикировало ниже плинтуса, а из груди вырвался вздох разочарования. Дура! Поэтому и не нужно было соглашаться, чтобы потом расстраиваться не пришлось!

– Ты почему опять трубку не берёшь? – в пороге кухни стоял Царёв, внимательно наблюдающий за мной.

– У нас тут утренний разбор полетов, серия вторая, – я сняла тюрбан, наклонилась и взбила почти высохшие волосы.

– Так и подумал, что дело нечисто. Все обошлось?

– Пришлось взмахнуть саблей, ну, а в целом ни одного погибшего. Ты поэтому примчался из города?

– Откуда ты знаешь, что я в городе был?

– Ты же свернул в сторону трассы, а не в сторону «Вишневого», – я снова поставила кофейник на огонь, развернувшись к Цареву. – Значит, цветы.

– Цветы, – он пожал плечами и подошёл ближе, облокотился на барную стойку, встав напротив меня. – Тебе не нравится?

– Всем нравится, – я опустила глаза, решив умолчать, что до этого мне цветы дарил только Сева, и то по большим праздникам. – Завтракать будешь?

– Буду, – Царёв прищурился, словно мысли мои старался прочитать.

– Есть булочки, но я себе делаю омлет со шпинатом.

– То, что нужно.

– Почему ты так смотришь? – я отвернулась к холодильнику, вытащила лоток яиц, шпинат и молоко.

– Кто ОН?

– Кто? – обернулась, наивно осматривая кухню.

– Он! –Саша кивнул в сторону веранды. – Ты же с ним была в том клубе.

– Севка, что ли? Мы с ним с первого класса вместе, – отмахнулась я.

– И много твоих одноклассников на завтрак заглядывают?

– Царёв, это как-то не по-царски – ревновать, – рассмеялась я.

– С чего ты взяла, что я ревную? Просто интересуюсь.

– Тогда хорошо. Ты же не просто так приехал?

– За тобой. У нас сегодня насыщенная программа, – Саша встал рядом, чтобы видеть меня.

– Кино, вино и домино?

– Почти. У сестры друга сегодня свадьба, нужно появиться. Слух уже прошёл, поэтому прятать тебя бессмысленно.

– Царёв! – вскрикнула я, бросая взгляд на своё отражение в зеркальной ветрине кухонного шкафа. – Ты меня видел? Какая свадьба?

– Кать, ну свадьба не в девять же утра, успеешь причесаться.

– Эх, мужчины, – вздохнула и вылила омлет на сковороду. – Вы недооцениваете весь трагизм вот таких вот внезапных заявлений.

– Что за крики? – в кухню заглянула мама. – Все хорошо?

– Конечно, – Саша улыбнулся. – У вас отличный дом, Ирина Николаевна, правда дверь почему-то открыта. Это же не безопасно.

– Саш, называй меня просто Ирина, а то мне неудобно. Меня даже ученики называют по имени, а тут… – мама запнулась о пока непривычный статус, откашлялась и все же выдала. – Зять.

– Я попытаюсь, но в силу рабочей привычки…

– Хорошо, – замазала руками мама. – Идем, что вы тут застряли?

– Завтрак, – я достала тарелки и разложила омлет.

Когда мы вышли на веранду, друзей и след простыл, а бабушка курила утреннюю сигаретку, запивая чаем.

– Какие планы, молодежь?

– В город поедем, а вечером на свадьбу идём.

– Домой ночевать не приедешь? – мама сжала губы, задавая этот не лёгкий вопрос.

– Мам, ты чего?

– Ирина Николаевна, я доставлю вашу дочь в целостности и сохранности, – Саша бросил в меня недоумевающий взгляд.

– Ира, отстань от молодежи. Пусть развлекаются, творят глупости и женятся в часовне Лас-Вегаса, – бабушка обняла растерянную маму. – Даешь глупости молодым!

– Ирина Николаевна, я бы хотел, чтобы вы доверяли мне мою невесту, – Саша отставил тарелку, развернувшись с осунувшейся маме.

– Ты не подумай, – рассмеялась она, вытирая салфеткой слёзы. – Я не истеричка. Просто Катька всегда рядом. А тут жених, свадьба. Я понимаю, что вы взрослые и наверное, ты скоро её совсем от нас заберёшь, но мне нужно время.

– Сколько угодно, мам, – я обняла её и поцеловала в макушку. – Мы можем Царёва к себе забрать. Смотри, как он твои пирожки уминает. А я такие не умею готовить.

– Действительно, – фыркнула бабушка, надела очки и стала внимательно рассматривать жениха. – Хоть откормим его. Сушами одними в офисе, наверное, питается. Кать, а чего он такой худой-то у тебя? Болеет, может?

– Ба…– рассмеялась я, рассматривая Сашу.

Худым его назвать, ну, никак нельзя было. Крепко сложенный, с аппетитной мускулатурой и все это завершал рост выше среднего.

– Точно! Тощий, – рассмеялась бабушка и подхватив щипцами очередной пирожок, ловко забросила ему в тарелку. – Ешь давай, зятёк…