Договор на нелюбовь

Глава 31.

– Я все сказал, Александр!

Дед уже битый час ревел, как загнанный лев, пытаясь испробовать на мне все схемы манипуляций, пока мы ехали в сторону «Яблоневого». У меня и так сердце было не на месте, отбивало нервные кульбиты, предвкушая веселый вечер знакомств. Ещё дед навязался с нами, черт его подери. Вся надежда была на маму, что она сгладит все острые углы, которые любит затачивать отец. А претензии у него имелись. И все связаны с посёлком «Яблоневый», дело которого я затянул намеренно, чтобы дать себе время на манёвры. Взгляд его помутнел от осознания, что я слил выгодный проект коттеджного посёлка из-за невесты. Ревел, как лев раненый, посыпая мою голову пеплом сгоревших денег, что он щедро заносил во все кабинеты, пытаясь добиться торга на этот земельный участок. Упс, папенька… Не позволю. Он понял это, поэтому смирился, потому что спорить со мной было невыгодно ему.

Главное, чтобы отец сдержался. Ведь появиться в «Яблоневом» означает признать своё поражение. А мне совершенно не хотелось проблем с Катиной мамой и, уж тем более, бабушкой, потому как взгляд у неё похлеще любого МРТ-аппарата просвечивает.

– Дед, я упёртый не меньше, чем ты! Поэтому, просто приказав мне, ты ни черта не добьёшься. Поговори нормально хоть раз. Объясни, почему тебе так важно построить этот комплекс? Потому как я не собираюсь тратить своё время на сомнительный проект.

– Сомнительный? То есть, просьбы деда тебе уже недостаточно? – старик заёрзал на сидении, очевидно опустошив свою кубышку с аргументами и угрозами.

– Нет! Посади Борьку и манипулируй им, как хочешь, – открыл окно и закурил.

Хватит! Не отстанет – все брошу на откуп старшенького. Пусть он торчит в офисе до рассвета, трясётся над сметами и пинает проектное бюро, чтобы не прогореть по срокам. А я заберу свою команду и вернусь в свой офис. А может, и вовсе перееду в Сочи. Подальше от всего этого.

И, возможно, так бы и сделал, но теперь появились новые обстоятельства, меняющие мои планы. И имя им Катерина.

– Ладно, поговорим ещё, – крякнул он, отвернувшись от меня. – Ты не забыл о приглашении на юбилей Кириллова? Там и Пиминов будет, чёрт его подери!

– Помню.

– Катьку возьми!

– Ей зачем это? Пусть дома сидит.

– Александр! Если вы решили пожениться, то Катя автоматически становится членом нашей семьи и глупо надеяться, что сможешь её прятать.

– Я бы и сам спрятался, дед.

– Вот что ты за человек, а? – взревел старик, звонко шлепая сухими руками по коленям. – Всё время что-то кому-то доказываешь. Идёшь наперекор! Споришь! А всего-то, что от тебя требуется – подчиниться!

– Дед, ты до сих не понял, что я никогда не пригну голову? Серьезно? Хотя, если я до сих пор вынужден это доказывать, значит, вы с отцом не понял. Я давно уже не подросток, и управлять мной не получится ни у тебя, ни у отца.

– Что ты, щенок, задумал? – вспыхнул дед, всматриваясь в мои глаза, будто мысли старался считать. Но поздно было. Теперь это не просто мысль, а решение.

– Приехали, дед, – припарковался у дома Ростовых, щелкнул ремнём и заглянул в бесцветные глаза дедушки. – Давай сегодня не про работу? Ты же сам хотел познакомиться с родителями Катерины? Давай, знакомься, дед. И помни, что помимо того, что я батрачу на холдинг 24/7, я ещё и внук твой. Единственный, на минуточку.

– Единственный внук, что познакомил деда с невестой лишь через год? – старик сверкнул упреком во взгляде.

– Да, а ещё тот, что уже десять лет решает ваши проблемы, многоуважаемый дедуля!

– Говнюк ты выдающийся, Сашка!

– Упёртый баран ты, дедушка!

Мы практически одновременно выскочили из машины, звонко клацнув дверьми как раз в тот момент, когда к дому подрулил «роллс-ройс» отца.

Я достал с заднего сидения три букета цветов, кинул на озирающегося по сторонам деда предупредительный взгляд и помахал маме, что нервно одергивала жакет. Она натянуто улыбнулась и полезла снова в машину, очевидно, за своим фирменным «наполеоном» с карамельным кремом.

– Сын, – папа тоже сжимал в руках букеты, хотя заранее договорились, что цветы я беру на себя. – Как-то не по себе мне. Мать всю ночь не спала, торт этот стряпала.

В целом, картина была весьма комична. Группка взрослых людей, топчущихся у ворот старого дома, который ещё недавно намеревались снести, приехала просить руки молодой девушки. Ну, смешно же? Особенно, учитывая подписанный Катериной на днях договор. Черт! Договор… Я даже не прочитал его после её правок…

– Сваты! – громко провозгласила бабушка, распахивая перед нами дверь. – Добро пожаловать!

– Ну, что? – хрипло захихикал дед, первым направившийся на знакомство. – Вам наш купец требуется?

– Только если вы наш товар заберёте, пусть вашему купцу теперь кровь сворачивает, – расхохоталась бабушка, оценив джентельменский поцелуй ручки.

– Александр, – бабушка уже в привычном жесте чмокнула меня в щеку и забрала причитающийся ей букет темно-красных роз. – Не передумал?

– Не передумаю, если вы поделитесь обещанными историями про мою невесту.

– Ах ты, проклятый шантажист! – буля в шутку ударила меня букетом.

– В следующий раз подарю вам ромашки, бабушка. Не так травматично, заодно погадаем на Катьку, вдруг не любит? – зашептал ей на ухо, погружаясь в густой аромат «Шанель». – Знакомьтесь, это мои родители, Юлия Викторовна и Алексей Тихонович. А это мой дедуля Виктор Александрович.

– Как ладненько у вас. Чередуете имена, да? Про имя внука можно, наверное, и не спрашивать? Выбор не великий. Тихон? А девочка Юля?

– Ой, Любовь Григорьевна, – мама на миг застыла от бойкости старушки, но потом улыбнулась. Широко и искренне, очевидно, оценив схожесть общения с нашей бабушкой. – И не говорите, отец с мужем спорили всю мою беременность! Как вспомню – жуть берет.

– Любовь Григорьевна, вы же понимаете, кто победил? – дед заиграл бровью, а отец нахмурился, так и не забыв своего поражения много лет назад.

– Саша! – Катя выскочила из дома, застыла на крыльце, демонстрируя свой умилительный румянец и махнула мне на шею, отчаянно зашептав на ухо. – Я думала, ты не приедешь.

– Да целуйтесь на здоровье, – дед ударил меня кулаком в плечо, прищурился, будто ожидая действий. – Не стесняйтесь!

Признаться, я даже не раздумывал. Воспользовавшись моментом, прижал к себе Катю и поцеловал. Не тем скромным, что наградила она меня на этом самом месте несколько недель назад, а настоящим.

– Пусть стоят. А где Ирина Николаевна? – мама подтолкнула деда в дом, оставляя нас наедине.

Как только делегация скрылась, Катя словно напряжение сбросила. Губы её расслабились, позволяя мне чуть больше вольности. Медленно прошёлся языком, обхватил нижнюю губу, наслаждаясь этим странным моментом. Она не шевелилась. Не отталкивала, но и не отвечала на поцелуй, словно застыла от неожиданности. Мысль о том, что поспешил, настойчиво билась в голове, но тело не слушалось. Руки поползли вверх по спине, нащупали обнаженную кожу в пройме её сарафана и замерли. Катя дёрнулась, как от удара током и невольно углубила поцелуй, едва коснулась языком и выдохнула.

– Очень приятное начало дня, – я через силу отпустил её губы, заглядывая в глаза. Обычно чистые, голубые, как летнее небо, сейчас они напоминали утреннюю дымку над рекой: мутные, таящие в себе тайные желания и робкую страсть.

– Царёв, а как же санкции?

– Готов оплатить любой штраф, – заправил за ухо выбившуюся прядь волос, пробежался по скуле, коснувшись подушечкой большого пальца нижней губы.

– Будет тебе штраф, Сашенька, – она дёрнула бёдрами, очевидно, пытаясь спрыгнуть, но лишь сильнее прижалась к моему возбуждению. – Царёв!

– Царёва, – наслаждался растерянностью во взгляде, румянцем и милой улыбке.

Руки сами двинулись дальше, я лишь следил за её реакцией, не желая быть убитым до сватовства. Вокруг были одни окна, поэтому я толкнул ногой дверь и прижал невесту к холодной металлической поверхности. Катя вздрогнула, прижалась ко мне, лишь сильнее обнимая ногами.

– Ростова! – привычно поправила меня она, скрывая улыбку.

– Пока, – руки освободилась, поэтому начали жадный бег по гладкой нежный коже ног, пока не скрылась под юбкой сарафана.

– Саша, нас увидят!

– Нет, – возбуждение просто башню мне сорвало. Я вновь впился в её мягкие влажные губы, вбирая тихий, еле слышный стон. Она ответила… Это был совсем другой поцелуй, в нем были эмоции и страсть. До стука зубов, сплетения языков и ощущения нехватки воздуха. Другой… Настоящий… Первый.

– Молодежь! – бабушка тактично стукнула в дверь, не рискнув её открыть, прекрасно понимая, что сейчас лучше не мешать.

– Скучала?

– Не думай, что зацеловал до смерти и теперь вопросы неудобные можешь задавать, Царёв, – Катя снова вильнула бёдрами, но в этот раз уже намеренно. Чтобы убедиться, что возбуждён, почувствовать это. Длинные ногти впивались в плечи, но я не чувствовал, смотрел на неё, пытаясь понять, почему сейчас чувствую смесь восторга и дикого желания? Как мальчишка, честное слово.

– Скучала, Царёва. Вижу, что скучала.

Держал ее крепко за попку, но не то всё это было. Не то. Ткань противно холодила ладони, а хотелось тепла. Хотелось ощутить весь жар, что копится в этой девчонке, впитать необходимо было, попробовать на вкус. Переместил вес ее тела на одну руку, Катя поняла, что задумал и вспыхнула, крепче хватаясь за мою шею, будто помогала. Пальцами другой руки подцепил кружево и проскользнул внутрь. Нежная, абсолютно гладкая кожа ласкала, будоража мысли, подстегивая желание и фантазию.

– Саша, – выдыхала она мое имя, но не останавливала, лишь смотрела в глаза, наблюдая за мной с некой настороженностью. – Увидят…

– Скучала? – не унимался я, размазывая её влагу по складочкам, намеренно обходя напряжённый бугорок. – Скажи.

– Скуч… ала, – запнувшись выдавила она, поднимая на меня абсолютно пьяный взгляд.

Смотрел на неё, а она мужественно противостояла своим затуманенным желанием взглядом мутных голубых глаз с увеличившимся зрачком. Эмоции сменяли одна другую, порой пугая самого себя: желание содрать одежду и взять прямо здесь и сейчас, удовлетворяя то, что уже давно кипит во мне сменялось опаской спугнуть, поэтому и штормило. До сих пор штормит! То целуюсь, как мальчишка, то трусы рву… Бред какой-то!

– Идём?

– Угу, – растерянно кивнула Катя, расслабляя хватку.

Поправил на ней сарафан, взял за руку и как только открыл дверь, на нас выскочили наши мамы, практически синхронно поджавшие губы в жесте недовольства.

– Саша, ты как подросток! – всплеснула руками мама, бросая извиняющиеся взгляды в Ирину Николаевну.

– Я соскучился, – опустил взгляд на румяную Катю и невольно улыбнулся.

– Соскучился, – кивнула она головой.

– Имею право?

– Имеешь, – снова махнула она головой и закусила припухшие губы, словно пыталась скрыть от матери наш поцелуй.

– Идём, – Юлия Викторовна задрала глаза наверх, очевидно, чтобы не расплакаться и махнула рукой в сторону столовой. – Стол накрыт, а бабушка уж очень болтлива.

– Кстати, дед принёс свою наливку. Саша, я не при чем! – рассмеялась мама, обняла Катю, с которой так и не успела поздороваться. – Идём, молодежь.

Поздний завтрак перетек в обед, а шум и разговоры за столом все не стихали, только все дружной компанией переместились на террасу: бабушка с дедом расселись в ротанговых качалках, отец на диване довольно смаковал сигару, а мамы, обойдя весь участок и яблоневый сад, уселись на ступеньках, тихо переговариваясь о чем-то. Лишь поочередно бросали на нас с Катериной любопытные взгляды.

В кармане весь день вибрировал телефон, но я не отвечал. Мы с Катей сидели на нашем привычном диванчике. Я обнимал её, водя пальцем по плечу.

После возвращения из Сочи в ту же ночь экстренно пришлось умчаться в Москву, где проторчал почти неделю. Дел было много, в голове не умещалось то, что нужно было успеть сделать, но в первую же ночь, оставшись наедине с холодным номером отеля, пожалел, что не взял с собой Катю. Не мог долго уснуть, все думал, насколько это нормально – вот так привязаться к этой девчонке. Ведь далеко не мальчишка. Хотя о какой нормальности может идти речь, если я вытряхнул её из машины, представил отцу, как невесту, а потом шантажом заставил подписать договор.

Наркотик, честное слово. Хуже никотина. Запах этот её сладкий и одновременно свежий, острый язычок, но какая-то непередаваемая лёгкость в общении и привычка переваливаться спать мне на плечо, обвивая ногой под одеялом. Вот всего не хватало! Этого её фирменного – «Царёв», на которое всегда хотелось назло ответить – «Царёва». Шутки, колкости и мимолётные касания – все стало привычкой. Нормой. Но вот только нормой чего?

Мысли о ней не были наполнены сомнениями и тревогой. Нет, в них было лишь ожидание чего-то нового и неизвестного.

Катя вбежала на террасу с нардами в руках, чем оживила отца и деда. Они удивленно переглянулись и практически синхронно потёрли руки.

– Деточка, придётся раскошелиться, потому что на интерес мы не играем, – крякнул отец, сбросил пиджак и расслабил галстук.

– Дяденьки, неужели вы вдвоём решили «обуть» бедную сиротку? – Катя, надув нижнюю губу, ловко раскидывала фишки. – Кто первый?

Она скрутила длинные волосы в пучок высоко на макушке, закрепила простым карандашом, сняла длинные серьги, будто они её отвлекали и отсела от меня подальше, словно я действовал на неё точно также.

Наблюдал за быстрым движением сверкающих азартом глаз, манерой стучать ногтем по нижней губе, слегка выворачивая её, словно впуская мой взгляд во что-то запретное, пока неизведанное. Но такое притягательное.

– Ладно, Катенька, – крякнул отец, достал зажим и вытащил розовую купюру, помахав ей в воздухе. – Это за меня и за того рассеянного старика. Спасибо тебе за урок, дочка.

– Папенька, – рассмеялась Катя. – Денег я не возьму. С вас мороженое.

– Катерина, – дедушка обнял её, по-отечески похлопав по спине. – Кто же тебя научил играть?

– Бабушка, – Катя бросила в возмущенную старушку извиняющимся взглядом. – Прости, но ты сама учила не врать. А ещё покер, преферанс, дурак. Обращайтесь, Царёвы, если вдруг заскучаете или ваше эго нужно будет подрихтовать. Могу, умею, практикую. С лёгкостью.

– Любовь Григорьевна, – дедушка вернул Катю мне на колени и развернулась к раскрасневшейся бабуле, что испепеляла внучку своим взглядом. – Как много сюрпризов таят женщины этого дома?

– Не спрашивайте, Виктор Александрович. Давайте знакомиться постепенно, пока не сбежали отсюда, сверкая пятками?

– Ставки только в деньгах? – зашептал ей на ухо, стягивая простой карандаш, которым она закрепила пучок. Мягкие локоны стали рассыпаться, скрывая мое лицо от любопытных взглядов. – Как насчёт раздевания?

– Это я прошла ещё в школе, Царёв, предложи что-нибудь пооригинальнее.

Голос её изменился, приятная хриплость стала срываться на сип, выдавая волнение. Хотелось её дразнить. Возбуждать, наблюдая за необычной реакцией тела. Хотелось впитывать её. Забирать всю до остатка. Ладони покалывало. А внутри все сжималось от новизны ощущений. Другая. Забавная и такая чистая.

– Спасибо большое за уютный вечер, – мама восторженно улыбалась, наблюдая за нами. – Это было бесподобно. Мужчины даже не говорили о делах, что просто невероятно! Ирина, я жду вас завтра в гости. Как договорились.

– Хорошо, – Ирина Николаевна, очевидно, была расслаблена, от нервозности не осталось и следа. Во взгляде исчезло подозрение, растворились и немые вопросы, от которых душно становилось. Не верила, по началу Катьку звонками изводила, как по расписанию каждый час. Боялась. Сердце матери не на месте было. И право имела. Не обращал на это внимание, не нервничал, покорно принимая участие в пустой болтовне по видеоконференции. Выдерживал напряженные взгляды, отвечал на внезапные вопросы.

– Катя, ты готова? – дедушка надел пиджак.

– Нет, Виктор Александрович, у меня сегодня выступление, поэтому я оставляю Сашу под вашу ответственность. Дома ночевать останусь.

– Хм, Сашка, а ты сообщил своей невесте, что ей не нужно больше работать? Что твоей зарплаты хватит на мороженое и на вишнёвый сироп, если тачку продашь?

– Нет, дед. Я ещё не готов распрощаться с жизнью, но ты можешь рискнуть, – отпустил руку, приготовившись к возмущению. И прав оказался.

– Вы можете не утруждаться, потому что я не брошу работать, – Катя вспыхнула румянцем, сжала кулаки, демонстрируя всю свою решимость. – Я из обычной семьи, Виктор Александрович. И мне нечего стесняться, но это не значит, что ради мужа я должна бросить то, что мне нравится. Не брошу. И если вас пугают слухи, которые разнесёт рыжая соседка, что невестка ваша танцовщица, то мне очень жаль! В глаза говорю, чтобы потом сюрпризом для вас не оказалось.

За столом повисла тишина. Я с интересом наблюдал за растерянной улыбкой матери, шоком в мутных глазах деда, и недовольством на лице отца. Ирина Николаевна закрыла рот ладонью, пряча то ли шок, то ли довольную улыбку.

– Ещё раз прошу прощения, – Катя бросила на меня быстрый взгляд, дёрнулась всем телом, будто прижаться хотела, но передумала.

Дурочка… Испугалась. Сама в атаку пошла, а к последствиям не готова была.

– Ну, дед? Ещё попытку сделаешь? – я дернул её за локоть, прижимая к себе, обнял.

– Ну… Танцы, так танцы, – пожал старик плечами. – Чего так нервничать-то?

– Эх… Катька. Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу, – схватилась за сердце бабушка. – Так что насчёт товара? Забираете? Или уже подумать нужно?

– Мама-а-а…. – закатила глаза Ирина Николаевна.