Договор на нелюбовь

Глава 45.

– Боже, как не хочется домой, – Катя сжала мою руку, выходя из автомобиля, что привёз нас к терминалу бизнес-авиации. – Царёв, давай убежим ото всех? Заляжем на дно?

– А как же свадьба, женушка?

– Чёрт! На меня твоя мама, наверное, нож наточила? Царёв, она меня точно выпотрошит. Ты же украл меня, сбросив всю ответственность на её плечи!

– Катенька, – я остановился у выхода, прижал внезапно разнервничавшуюся Катерину к себе, поцеловал в макушку, вдыхая родной аромат сладких цветов. – Моя мама только рада, что мы не мешаемся ей под ногами. Ты не падаешь в обморок от ценников, а я не пытаюсь поспорить с выбором. Кстати, какого чёрта ты там устроила с платьем? А?

– Саш, ну ты его всё равно на ленты порежешь вечером? – рассмеялась жена, задрав голову так, чтобы взглядами столкнуться.

– Порежу.

– Поэтому рви то, что стоит не как крыло самолёта.

– А тебя не должны волновать эти мелочи, Царёва. Я сам решу, что мне резать, ясненько?

– А я сама решу, что надевать на своё тело! – огрызнулась она и вмиг покраснела, понимая, что её теперь ожидает.

– Ну, и язык у тебя, – прижался к её губам, впитывая мягкость и сладость нежной кожи. – Идём, я опаздываю на встречу. Сама доберешься? Чемодан вечером занесу.

– Хорошо, – она забрала свою сумку, проверила телефон кошелек и звякнула молнией. – Такси вызвал? А куда мне теперь?

Катя вдруг стушевалась и зависла, лишь взгляд на обручальное кольцо бросила, сначала на своё, а потом на моё.

– Кать, – я взял её за подбородок, поднял, чтобы рассмотреть в её глазах то, что опять беспокоит её головушку. – Что ты там опять надумала?

– Мне страшно. А вдруг он следит? – зашептала Катерина и стала крутить глазами по сторонам, пытаясь рассмотреть угрозу в тихом и пустом зале бизнес-авиации. – Ты уедешь на работу, а мне что делать?

– Ты сейчас поедешь к родным, встреться с девчонками, поболтайте. Хочешь – маме моей набери, она быстро закрутит тебя в водовороте предсвадебной суеты. Ты можешь делать всё, что угодно. Только я должен знать где ты, с кем и твой телефон должен быть всегда в зоне досягаемости. Иначе, Царёва Катерина, вас ждет наказание, – подцепил зубами её нижнюю губу и прикусил, а потом обласкал языком. – Мне, конечно, было бы спокойнее, если бы ты просто сидела дома.

– Наконец-то! – Катя с силой дёрнула головой, вырывая свою губу. – Но ты же понимаешь, что я всё равно буду работать? Ты выбрал не ту домашнюю зверушку.

– Работай сколько душе угодно. Я разве запрещал тебе это?

– И даже, если Машка позовёт меня обратно? – глаза жены вспыхнули ярким пламенем и всё встало на свои места. Скучает девочка моя по танцам.

– Так, детка, – я оттолкнул её к стене, пропуская сотрудника, что выносил наши чемоданы, а заодно и передал посылку, аккуратно вложив в ладонь за спиной. – Договариваемся здесь и сейчас, иначе я сейчас же заброшу тебя в самолёт и правда увезу обратно! Говори…

– Когда был договор, всё было понятно, Царёв. А теперь?

– А теперь ещё понятнее, – прижал её к себе и вдохнул опьяняющий аромат её волос. – Ты моя жена и вольна делать то, что в голову взбредёт, в рамках закона, естественно. Поэтому успокойся и поезжай по своим делам, а вечером возвращайся домой. И так будет каждый день.

– Домой?

– Мой дом, там, где ты. Если решишь остаться в «Вишнёвом», я приеду туда. Но было бы неплохо, если бы среди недели мы оставались в квартире, – отпустил её, забрал дорожную сумку и подтолкнул к выходу.

– Вот с тобой всегда так! Говоришь – делай, что хочешь, но вдогонку бросаешься условием, которое я всё равно выполню, не потому что ты заставил, а потому что хочу этого!

– Тогда это взаимно, милая. Всё, вечером поговорим на Каретной.

– Слушай, Царёв, – хихикнула она, обошла меня и стала пятиться задом, опьяняя своей хитрой улыбочкой. – Вот всё у тебя в масть, чес-слово. И в друзьях у тебя Королёк и царь зверей, и живёшь ты на Каретной. Не думаешь, что с женой промахнулся? А?

– Давай, Царевна моя, садись в свою карету и шуруй, пока я опять не рассердился и не утащил в туалет, – как только она оказалась на улице, я перехватил её за руку, чтобы не споткнулась о ступеньку и вложил в руки коробочку.

– А карета моя в тыкву случайно не превратится? – веселилась Катя, пока не поняла, что в ладони что-то твёрдое.

– Если эта карета превратится в овощ, я из немецкого концерна рагу сделаю, – взял её за плечи и крутанул вокруг своей оси. – Документы под козырьком, ключи у тебя в руке. Ты в «Яблоневый»?

– Что это? – Катя зависла, рассматривая сверкающий новизной красный «Порш», что стоял прямо перед ней, игриво подмаргивая аварийками.

– Что, и сейчас на шею мужу не кинешься? – я чуть наклонился, чтобы рассмотреть её лицо. Точно девчонка.

– Царёв! – она обернулась и сжала в ладонях мою футболку. – Что это?

– Это твоя машина, Катя. Владей, управляй, не обижай.

– Так теперь будет всегда? – прошептала она, опуская глаза.

– Да, Царёва. Чем больше ты будешь сопротивляться и насиловать мой мозг желанием сэкономить, тем дороже будут мои подарки. Ясно?

– Да, – она кивнула, пряча свою улыбку.

– Поспорить ещё хочешь?

– Никак нет, Ваше Царское Величество, – Катя встала на цыпочки и прижалась губами, тихо прошептав, – спасибо.

– Привет Царевичам, – знакомый голос отвлек меня от благодарности жены и из её тачки выползли Керезь, а из соседней Королёв.

– Катя, знакомься, это Герман Керезь, мой друг, – я быстро кивнул Гере, разрешая пожать руку своей жены.

– Очень приятно, Катерина, – Гера не сводил с меня взгляда, медленно тянясь губами к её ладони. – Всё, Царь, шучу… Катенька, как тебе цвет? Пришлось напрячься, чтобы найти такую красотку. Ты кровь ему в Сочах пускала, что ли? Что это его на красный понесло?

– Привет, бандитка, – Королёв приобнял Катю за плечи, наплевав на мой гневный взгляд. – Как отпуск? Не поругались? Свадьба в силе?

– Не дождетесь, – я поцеловал жену и легко шлепнул её по заднице, выталкивая из компании друзей. Нечего ей тут стоять. – Буду дома к восьми.

– Красная, значит, Царёв? Хорошо, – рассмеялась она, запрыгивая в машину. – Тогда я задержусь…

– Хулиганка…

***

Думал, что бесить будут все эти обязательные и максимально бестолковые ужины, что дают пары перед свадьбой, но нет… Я скользил большим пальцем по ободку обручального кольца, к которому уже почти привык и успокоился, ведь это уже формальности для спокойствия родных. Наблюдал за Катериной, что сидела за столом с подругами и родными. Мама проиграла тот спор, определенно влюбившись в мою маленькую девочку окончательно и бесповоротно, оттого и слушала с открытым ртом невестку, что восхищённо жестикулировала.

Хм… А ведь Катерине проиграли абсолютно все. Никто всерьёз не воспринял её, даже друзья поначалу подумали, что я нашёл её для угоды деду. Но не знали они, что я послал старика ко всем чертям, выставив ответный ультиматум – не соваться в мои дела. Он, конечно, этого не принял, но меня это волновало меньше всего.

В день, когда жители «Яблоневого» устроили забастовку у офиса, я ехал туда, чтобы сложить полномочия. Нет, не струсил… Просто надоело жить по чужим правилам. Я даже перестал париться, что репутация «СтройГрада» спикирует к плинтусу. Поэтому оформил подставную фирму, чтобы потом перекупить контрольный пакет акций, что рухнут в цене.

Но, выходя из машины, я столкнулась с её серо-голубыми глазами, пронзившие меня грозовой молнией с головы до ног. Я словно воздух вдохнул, вместо удушающего углекислого газа, что стал моим топливом. Девчонка… Захотелось подойти и попросить станцевать для меня. Только для меня, чтобы никто не видел. В тот момент и родился этот безумный план. Но если бы можно было отмотать, то я бы ничего не стал менять. Прошёл бы заново все стадии принятия, смирения и примирения с этой строптивой девчонкой.

– Отвлекись, друг, – тихий сиплый голос Геры Керезя отвлек меня от приятных и светлых мыслей. – А то смотрю, ты совсем расплылся. Так можно и подкаблучником прослыть в нашей дружной мужской компании.

– А ты не завидуй, Керезь, – пожал другу руку, хлопнул по крепким плечам. – Я рад, что ты наконец-то вернулся в родные пенаты. Ну, как дела?

– Смотря у кого, – Гера сел напротив меня, откинулся и стал лениво осматривать зал. – У меня всё шикарно. Я молод, весел и любвеобилен. А чего так девушек мало? Катерина устроила на входе фэйсконтроль?

– А ты всё такой же, – я тоже закурил и стал рассматривать друга, что вернулся из столицы месяц назад. – В вечном поиске, Гера? Ничего не меняется?

– Я – стабилен, как наш президент, а вот ты в предатели заделался. Свадьбу какую организовал, невесту шикарную отхватил, бизнес деда решил с молотка спустить.

– Давай, Керезь, отпусти яйца кота и вещай уже. Спрашиваю в последний раз, как дела?

– Царёв, посмотри на меня, – Гера чуть наклонился, чтобы всем казалось, что я смотрю на него, но по движению глаз друга я определил верное направление. Дернул головой, заметив движение за стеклянной перегородкой, что отделяла зал ресторана на две части. За дальним столиком сидел старик Пиминов со своей свитой и глаз не сводил с Катерины.

– Какого ху* ему надо? – зашипел я вскочил, но чья-то сильная рука опустилась мне на плечо, возвращая обратно в кресло.

– Посиди, послушай… – Королёв носком поддел стул и уселся рядом с Герой, махнув кому-то головой.

– А я пойду дам повеселю, – внезапно появившийся Лёва подмигнул и пританцовывая двинулся в центр зала, протягивая свои руки к бабушке Катерины. И уже через мгновение за их столиком завязалась нужная суета, позволившая перевести тревожный взгляд на дымящих друзей, что прикладывались к сигаретам почти в синхрон.

– Вещайте, пока терплю…

– Ты в курсе, что он заявился на тендер по «Яблоневому»? – наконец-то выдал Гера.

– Знаю, – хмыкнул я. – Вот только это твой косяк, Гера! Я просил вас заняться тендером, чтобы и мышь не проскочила. Жена мне не простит этого.

– Успокойся, – отмахнулся Королёв, выдав свою фирменную ухмылку и я расслабился. Чертяга… – Там всё под контролем. Только вот мы поздно стали копать под него, поэтому информации пока мало.

– Вы узнали, почему дед почку готов отдать, лишь бы утереть нос Пиминовым?

– Прошло уже лет пятьдесят, наверное. А Иван принял эту вражду по наследству. И вообще, по современным меркам это такая ерунда, – отмахнулся Керезь и выдохнул облако дыма под потолок. – Твоя бабушка была невестой отца Пиминова. А дедуля твой украл её за день до свадьбы. После этого у них и завязалась драка, в которой они поочерёдно теряли огромные суммы. Поэтому Пиминову досталась видоизменённая война, брат. Он уже грызётся за зелёненькие, а не за поруганную честь отца. …

– Вот только это так символично, Саня, – Королёв затушил сигарету и обвёл взглядом торжественно украшенный зал. – Когда, говоришь у тебя свадьба?

– Хм…

– Это ещё не всё…

Катерина

Внутри все сжималось от счастья. Осматривала светлый зал ресторана, где проходил традиционный ужин перед свадьбой. Юлия Викторовна обещала, что будут только свои, но она, конечно, слукавила… Малый зал, в котором проходил ужин, просто ломился от гостей.

Наш круглый стол стоял в самом центре торжественно украшенного зала. Сердце замирало от красоты убранства: серебристые скатерти, высокие колбы с белоснежными орхидеями на столах, мягкий, чуть приглушенный свет, что подсвечивал вычурные наряды гостей. Всё было красиво, тонко, но без пафоса. Живая музыка увлекала пары в свои нежные объятия, кружила вокруг сцены, а высокие свечи бросали соблазнительные блики на весёлые лица, отражались в серебре столовых приборах.

Я осматривала наш стол, за которым было шумно и тихо одновременно: Лялька болтала с Наташкой, мама с бабушкой и Юлией Викторовной обсуждают последние штрихи, сверяясь со сценарием организатора, а Алексей Тихонович вместе с дедом и Борисом курсировали по залу, принимая поздравления. Но пусто было… Холодно…

Царёв сидел у бара с Королёвым и Герой. Оживленно что-то объяснял, резко жестикулируя, будто сердился… Он почувствовал мой взгляд и резко обернулся. А мне душно стало. Словно под дых получила. Саша улыбнулся и подмигнул, почувствовав смятение.

– Ну, что, красота? Не передумала? – Лёва обнял бабулю своими ручищами, за что получил салфеткой по идеально уложенным волосам.

– Лев, ну ты же царь, веди себя подобающе! – зашипела бабушка на задиру, к которому явно питала нежные чувства. Друзья Царёва покорили её до разрыва сердечка, парни даже умудрились поругаться, споря, кто первым удостоится чести танца с Любовью Григорьевной.

– Ох, Доний! – взмахнула кулаком Юлия Викторовна в угрозе дебоширу, нарушившему наше спокойствие. – Успокойся, милая. Всё будет хорошо. Мы проверили и перепроверили каждый шаг, да Ирина?

– Ладно, Красота, – Доний послал воздушный поцелуй и стал наполнять наши бокалы. – Но помни, если что я рядом.

– Катерина! – знакомый голос отвлёк меня, а из-за спины вышел Аркадий Ильич, директор танцевальной труппы, в которой я когда-то трудилась. – Юлия Викторовна, ты, как всегда превосходно выглядишь.

– Спасибо, Аркаша, – Юлия Викторовна кокетливо рассмеялась и протянула ему свою руку. – Как Танечка? Выздоравливает? Очень жаль, что ты сегодня один.

– Всё хорошо. Не переживай, завтра будем, – мужчина галантно кивнул дамам и пожал руку Лёве.

– Какие люди! – руки Царёва легли на мои плечи, а щёку обожгло поцелуем. – Рад, что пришли, Аркадий Ильич.

Царёв интеллигентно отодвинул мужчину и сел рядом со мной, сжал правую руку.

– Привет, Санёк, – мужчина пожал Царёву руку и сел в кресло напротив. – А я подошёл не просто так, а с предложением. Катерина, ты не согласилась бы взять руководство труппой на себя? У нас, как бы так выразиться, кадровый голод, а тебя все знают.

– Я? – десертная ложка, которой я уминала мороженое, брякнула в вазочку от неожиданности.

– Конечно. Если ты согласна, то, как только вернётесь из свадебного путешествия, тебя будут ждать в отделе кадров.

– А Маша?

– А Маша больше у нас не работает. Подумай, Катенька, – Аркадий Ильич откланялся и исчез в толпе танцующих.

Мысли мои смешались, а внутри всё переворачивалось, словно фейерверк кто-то запустил. Снаряды взрывались, ударяя то в сердце, то в лёгкие, выбивая остатки кислорода.

– Катерина, тебе работу предложили, а не котёнка забрали, – бабушка бросила в меня виноградинкой. – Что за нелепая реакция?

– Может, девушка хотела уютно посидеть на шее мужа? – хрипло рассмеялся Керезь, царапая меня своим тяжёлым взглядом. – На такой шее грех не сидеть. Даже я бы не отказался. Царь, удержишь двоих, а то осточертело кружиться в этом бренном мире.

– Это ты? – я резко обернулась к хохочущему мужу. Схватила его руку и дёрнула на себя. – Царёв?

– Что именно? – Саша и бровью не повёл, лишь плечами пожал.

– Ты сделал так, что её уволили?

– Катя, ты слишком ко мне строга, – его руки потянулись ко мне, и я даже очнуться не успела, как оказалась на его коленях. – Разве я могу быть несправедлив?

Царёв прижал к себе, обхватил руками лицо и долго смотрел в глаза, лаская кожу подушечками больших пальцев. Лазурь в его глазах была мутная, встревоженная, но где-то на глубине. Там, где она не сможет потревожить моё спокойствие. Царёв… Стирает боль, несёт удовольствие, решает проблемы, оберегает и застилает землю под моими ногами лепестками. Это реальность? Или сон? Любит… Вижу, чувствую, ощущаю. Нужна ему, как воздух. Когда вдыхает аромат моих волос, закрывает глаза и задерживает воздух в лёгких, будто не хочет выпускать.

– Я больше не отпущу тебя, Царевич, – зашептала я, чуть наклонила голову, чтобы за рассыпавшимися волосами спрятаться от любопытных взглядов. Едва коснулась губами, пробежалась языком и быстро укусила. – На виду будешь, ясно? А чего так мелко? Я вот в детстве в космос хотела полететь, может, меня и ракета ждет какая-нибудь у ресторана?

– Красота, тебя явно ждёт ракета, только… – звонкий подзатыльник улыбающегося Керезя заставил Лёвушку вовремя прикусить язык.

– Чтобы не смел желания мои выполнять! Ясно?

– Вообще ни одного? – дёрнул бровью Царёв, от чего над столом грохнул разряд смеха.

– Ну, не все… – поправилась я, ощущая, как к щекам приливает румянец.

– Либо всё, либо ничего, Царёва, – зашептал он тихо, чтобы никто не услышал.

– Шантажист ты, Царёв!

– Кать, ну, правда, тебе же работу предложили, – Сладкова еле заметно отстранилась от спинки кресла, по которой скользила рука Королёва. – Ты же сама грезила об этом. Говорила, что Машка сливает всех, боясь идти на риск, и отвергает все новые программы? Говорила? Так вот, – Оля сдвинулась на самый край стула, пытаясь оградиться от Королёва, что прожигал дыры в открытом вырезе её красного платья. – Дерзай, детка!

– Я хотела… Но, чтобы сама, чтобы справедливо было! – зыркнула в сторону подруг, откровенно умиляющимися разыгравшейся сцене.

– То есть, тебя не волновала справедливость, когда тебя выгнали? – Королёв вздохнул и внаглую присел на подлокотник кресла, на котором сидела Лялька.

– Признайся сам, Царев. Эта судейская коллегия всё равно не смягчит твой приговор. Только чистосердечное!

– Я не понимаю, о чём ты, – Саша снова рассмеялся, закидывая голову. Ни за что не признается. – Но я очень за тебя рад.

– Опять тискаются, – крякнул дедушка, ударил Сашу по плечу.

– Так, отпусти бедную девочку, а то она сбежит от тебя накануне свадьбы, – это Борис, что вместе с отцом остановился за спиной Юлии Викторовны.

– Отличная идея!

От этого голоса мне внезапно стало холодно. А в голове стали всплывать обрывки угроз, что до сих пор топили сердце в тревоге.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – зашипел дедушка и резво подскочил.

За столом воцарилась тяжёлая тишина. Я продолжала смотреть в родные глаза, что дарили спокойствие. Саша поглаживал меня по спине, даже не взглянув на нашего гостя. Его мир был во мне, оттого и успокаивал рассыпающуюся вселенную. Понимала, что внимание этого мужчины непростое, ведь с момента нашего знакомства его интересую больше я, чем дед или Саша. Смотрит, улыбается… Но странно так. Изучающе, пугая меня до чёртиков!

– Здравствуй, Ирочка… – снова раздалось за моей спиной, а на лице Царёва наконец-то появилась эмоция… Он улыбался? Сука!

– Ваня?

Я оторвала свой взгляд от вселенной, что пряталась в глазах Царёва и повернулась, наблюдая, как пунцовой краской вспыхнула мама, а бабушка лишь открыла рот, рассматривая непрошенного гостя.

– Ты всё так же прекрасна, – голос становился всё громче, а хватка пальцев Царёва усиливалась, прижимая к себе всё сильнее.

– Ну, здравствуй, дочь.

Удивилась ли я этому? Да я взорваться готова была от эмоций, что закипали внутри. Жмурилась, жадно вдыхала раскалённый воздух и пыталась найти хоть одну причину, почему я должна этому верить. Но ошарашенный вид матери был многословнее всего на свете. Никогда не видела её в таком состоянии. Моя милая мамочка всегда была для меня эталоном спокойствия и выдержки. Она никогда не ругала меня за оценки, не наказывала за драки, в которых я участвовала за компанию с Батюком. А когда привела в дом Царёва, мама мужественно справилась с шоком, не опустившись до истерики и бестолковых ультиматумов.

Сильная у меня мамочка. И красивая. Даже сейчас. Тонкие музыкальные пальцы сжимали бокал шампанского, волнуя пузырьки в хрустале трясущимися руками. Она не шевелилась и даже перестала моргать, смотря куда-то мне за спину, а так хотелось столкнуться с её взглядом, увидеть милую улыбку и услышать: «Глупости это, Катюша…»

Но мама молчала, лишь длинные пальцы разжались, выпуская бокал из рук…

Зажмурилась, не желая видеть, как розовое шампанское разливается уродливой кляксой по её белому брючному костюму. Обвила руками шею мужа, оставила беглую дорожку поцелуев на щеке и оттолкнулась, возвращаясь в своё кресло, чтобы встретиться с НИМ взглядом… Видела я эти глаза. Всё думала, где… В зеркале я их видела! Чёрт!

– Что, не бросишься на шею старику? – Пиминов обошёл стол и замер за спинкой моего кресла, его руки зависли надо мной, словно не решаясь прикоснуться. За столом воцарилась напряженная тишина, все ждали продолжения, но мужчина, очевидно, решил не форсировать события. И я выдохнула с облегчением.

– Ну, здравствуй, папа, – Царёв весело хмыкнул, налил трясущейся маме стакан воды и закурил, проигнорировав правила заведения. Плевать он хотел на эти смешные условности.

– Дочь? – вскрикнул дед, медленно опускаясь в кресло. – Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

– Мы сегодня танцевать-то будем? – Королёв подхватил под руки Наташку и Сладкову, кивнул откровенно веселящемуся Гере и пнул стул застывшего Дония, чтобы увести компанию в сторону бара, чтобы оставить за круглым столом лишь членов семей, дети которых решили связать свою судьбу.

– Мам? – я не смотрела на мужчину, что продолжал кружить вокруг стола подобно ястребу, пока не сел на освободившееся кресло напротив мамочки. Мне так нужно было глаза матери увидеть, заглянуть в них, чтобы понять то, что никогда не скажет. И она послушно повернулась, обнажив застывшие в них слёзы, что хрусталиками льда сверкали в мягком свете свечей.

– Зачем ты это делаешь? – мама поджала губы и повернулась к Пиминову. Собралась мгновенно, приосанилась и смягчила звон своего голоса. – Что тебе нужно? Говори, и закончим эту трагикомедию. Хватит, насладился эффектным знакомством?

– Мне? А тебе? Ты готова отдать единственную дочь замуж за чёрт знает кого? – Пиминов тоже закурил, махнул официанту. – Принеси нам водочки, уважаемый.

– Давай, тесть, начинай. Только давай сэкономим друг другу время и начнём с главного? – Саша поцеловал меня в руку, отставил бокал шампанского. Перехватил у официанта бутылку водки и щедро плеснул в стакан. Сделал большой глоток, даже не поморщившись, а в остатки долил газировки, бросил лайм и вложил в мою ладонь. – Пей, только не залпом, а то плохо будет, а у нас завтра свадьба.

– А я не отдам тебе свою дочь, Царёв, – рассмеялся Пиминов и плеснул себе храбрящей жидкости. – Костьми лягу, но не отдам.

– Иван Петрович, вы уж простите, но боюсь, что Катерина уже взрослая девушка, – как ни странно, но первым в себя пришёл Алексей Тихонович. Он нервно поправил бабочку, поцеловал замершую от шока жену и сел рядом с Пиминовым. – Саша прав, говори, зачем пришёл и отпустим молодых готовиться к свадьбе.

– К какой свадьбе? Это же всё игра, да Александр? Тебе просто нужна была партия, чтобы помять под себя дело любимого дедушки? Знаю, что договор заключили, правда, не удалось достать копию. А ты молодец, Царёв. К тебе невозможно подобраться. И бизнес-то чистый, и грязного бельишка не нашёл, кроме массы однотипных тёлок, – Пиминов опрокинул стопку и откинулся на спинку кресло, перебегая прищуренным взглядом с бледного лица матери на меня, а потом скривился, запнувшись о напряженное лицо бабулечки. – Здравствуй, Любовь Григорьевна…

– Ах ты… – старушка подорвалась с кресла, но Саша абсолютно спокойно перехватил её руку, что уже потянулась к бутылке. И она явно не выпить намеревалась. Царёв забрал потенциальное орудие, усадил старушку обратно и успокаивающе похлопал по плечу.

– Договор? – глухо рассмеялся муж и достал из внутреннего кармана свёрток. – А зачем искать, если можно попросить. Милая, ты не против, если твой папа почитает буковки?

Я чувствовала подавленность и апатию. Слушала происходящее сквозь пелену густого предобморочного тумана, а потом и вовсе сконцентрировалась на расслабленном лице мужа… Спокойствие в нём было. Он как спасательный круг среди бушующего океана. Как маяк, что разрезает мрак, давая ориентир. Забирал панику и дарил уверенность, что всё это скоро закончится. Сама не заметила, как дышать начала. Делала глубокий вдох, повторяя за Царёвым снова и снова, пока слух не вернулся.

– Ты же её приковал «Яблоневым», – Пиминов отбросил протянутый Сашей договор, после того как бегло изучил суть и внимательно рассмотрел подписи. – Катерина, ты больше ему ничего не должна. «СтройГрад» не допустили до тендера, а времени на повторную заявку не осталось, потому что торги пройдут завтра. Так случилось, что сроки иногда переносятся. Сюрприз, да, Александр?

Пиминов встал и подошёл ко мне, присел на корточки и стал шарить по лицу своими холодными серо-голубыми глазами. Теплая ладонь легла на мою, сжала пальцы. А я застыла, ища внутри хоть какую-то эмоцию. Всё неправильно было. Чувствовала это, поэтому и поверить не могла. Казалось, что меня разыгрывают, потому что фальшью от всего этого веяло за километр.

– Ты ничего им не должна, милая. Идём, дочь, я отвезу вас домой. Земля теперь моя и вашему посёлку ничего не угрожает. Игра окончена…

Говорил то, что я ждала услышать ещё несколько месяцев назад, но почему-то незнакомому голубоглазому Блондинчику верилось больше.

Царёв

Я курил, наблюдая за разнообразием эмоций. Мама закрывала лицо ладонями, пряча свой шок, отец и Борис с интересом наблюдали за происходящим, а дедушка сжимал в руке вилку, что корёжилась от силы его гнева. Ладно, пора заканчивать этот спектакль одного актёра. Пяти минут хватило для его звёздного часа, и Пиминов сделал неправильный выбор.

Я всё ждал, что он выберет дочь, но вместо этого он вновь начал говорить про деньги, бизнес и компромат. Придурок! Игра, говорит? Вот только в моей игре притворства даже тогда было меньше, чем в этом старике, что под старость воспылал нежными чувствами к дочери. Я, правда, ждал, что он будет говорить о Катерине, о причинах, что заставили его забыть о дочери на долгие годы. И даже готов был к его сопротивлению из-за фамилии, что теперь носит моя жена. Но, к моему искреннему сожалению, Пиминов сделал ряд ошибок, наивно полагая, что я дам ему обидеть женщину, которую люблю. А главная его ошибка, что дожив до своих лет, он до сих пор не понял, что семья – не фигурка на шахматной доске, ею нельзя играть. Я опять пробежался взглядом по своей шокированной семье и улыбнулся. С детства видел любовь. Отец был горы готов свернуть ради матери, пыжился, пытался доказать деду, что любит, что достоин его дочери. Дедушка… Это отдельная тема. Вот в его реакции я сомневался до сих пор, оттого и пытался просканировать его напряженную позу, чтобы мысли прочитать, но старик был бездвижен, словно и вовсе отсутствовал. Борька… Он, конечно, опиз*ол, но сейчас в его темных глазах кроме искреннего удивления ничего не было, он даже, перехватив мой взгляд, попытался ободряюще подмигнуть. Вот она, семья. Моя семья. Разная, сложная, не всегда понимающая, но готовая сидеть за столом с врагом, ожидая развязки, чтобы во всех случаях поддержать меня. А Пиминов? Он же пришёл, чтобы попытаться припугнуть, что всё знает обо мне.

Хорошо… Пусть сверкает, наивно полагая, что у него есть шанс на победу.

Думает, я мало встречал таких, как он? Думает, я не выучил правила проведения тендеров и не подготовил запасной план? Да я даже знаю, сколько акций «СтройГрада» он смог выкупить через подставные лица. Старик… Время жестоко не потому, что забирает молодость, свежесть лица и упругость молодого тела, а потому что замыливает реальность. Ты до сих пор кажешься себе молодым, сильным и умным, упрямо отвергая признание чужого превосходства. Такое произошло и с дедом, и с Пиминовым, и рано или поздно произойдёт со мной. Но обо мне позже. Разберусь сначала с ними.

– А Катя ничего и не должна была мне, Иван Петрович, – не вытерпел и скинул его руку, усадив жену себе на колени. Катя расслабилась и обвила руками мою шею, отворачиваясь от холодных серо-голубых глаз. – Это я обещал, что ничего не произойдет с их домом. Я ничего не упустил, Любовь Григорьевна?

– Нет, зятёк, – старушка снова попыталась встать, но напоровшись на мой строгий взгляд, вздохнула и подчинилась.

– Но я сдержу своё слово, несмотря на то что Иван Петрович усердно пытался вставить палки в колёса. А знаете, чего я больше всего не люблю? Вранья. Вы же рассекретились не потому, что только сейчас узнали, что у вас дочь есть. Нет. А потому ,что я планы ваши спутал. Катюша, а знаешь, кто надоумил город выставить землю на продажу? Лично мне это не выгодно, «Вишнёвый» славится тишиной и спокойствием, и ваш скромный посёлок устаивал «СтройГрад» по всем фронтам. А папенька твой решил построить вдоль реки коттеджный комплекс. И даже название придумал «Катрин». Он решил, что ты настолько будешь счастлива появлению родного папочки, что простишь снос дома, в котором выросла и с благодарностью примешь квартирку. Что вы там купили? Трёшку? Я ничего не перепутал? Всё логично, да? Бабушка, дочь и мать. Математика…

– Сучонок…

– Но и это не всё, милая. Именно любящий отец запустил в сеть то видео, несмотря на то, что знал абсолютно достоверно, кто… Кх-м-кхм… – осёкся, столкнувшись с напряжённым взглядом Королёва, что незаметно взмахнул кулаком. – Тесть, а ты в тот момент не переживал о чувствах своей дочери? – перебирал волосы Катерины, чувствуя, как она трясется в беззвучных слезах.

– Попереживает и забудет. Все так делают, да Ирина?

– Ах ты, сухарь безмозглый, – вспыхнула бабушка и опередила меня, вскочив с кресла. Но я и не пытался, позволив себе понаблюдать за тем, что хотелось сделать самому. Любовь Григорьевна со всего маху дала по колену Пиминова своей тростью. – Ты же их бросил, выбрав в жёны богатенькую куклу, что красиво перевязали красным бантом для тебя родители. Что ты сейчас комедию тут ломаешь? В благодетеля решил поиграть? Хрен тебе! Какой ты Иван Петрович? Ванькой бездушным был, Ванькой и останешься… Тьфу… – Старушка смачно плюнула ему в ноги и вернулась в кресло, обняв свою дочь. – Не слушай его, Катерина!

Пиминов щурился, пытаясь понять, как поступить дальше… Не готов был, глупо надеялся на женскую истерику и эффект неожиданности. А мне было интересно, о чём думает мой старик. Дед словно почувствовал мой пристальный взгляд. Громко усмехнулся, откинулся на спинку кресла, отбросив изуродованную вилку и забрал из моих рук сигарету, к которым не прикасался лет десять. Мама охнула, а Борька рассмеялся в голос, отчаянно захлопав в ладоши.

– Царёв, ты попал, – не унимался брат, радуясь своей победе в давнишнем споре.

– Ладно, выиграл… – я тоже расхохотался, внимательно рассматривая счастливое лицо Бориса. Мы ещё лет десять назад поспорили на тачку, если дед закурит. – Чертяга! Дорого мне такое родство обходится.

– Сам спор затеял, – брат внезапно перегнулся через стол и чокнулся стопкой, запив сладкий вкус победы горечью алкоголя.

– Виктор, а ты что скажешь? – Пиминов собрался и повернулся к дедушке. – Как тебе невестка? Дочь моя. Не ты ли говорил, что руку себе отгрызёшь, но не допустишь моей крови…

– Да какая она Пиминова? – прохрипел дед, снимая с подноса официанта бокал коньяка. Он замер, переводя взгляд с сигареты на алкоголь, который ему было нельзя. Крякнул и осушил, стерев обжигающую горечь едким табачным дымом. – Царёва она. Ясно?

Ай, красава… Дедушка у меня был сложный, но настоящий. Он обрабатывал мои содранные коленки, драл уши за найденные сигареты и грозил Суворовским за неповиновение. Наверное, если бы не он, то не вышло бы ничего из меня. А ещё в нем была главная черта – семью любил он больше денег. А когда умерла моя бабушка, старик помешался на контроле. И Борьку принял в дело, и меня душить начал, пытаясь экстерном научить тому, что сам умел. Не мог мой старик выбрать обиду, поэтому и смотрел мне в глаза. Открыто, смело, с долей укора, но поддерживающе.

– Я всё равно не дам вам пожениться!

– Поздно, Иван Петрович, – не заметил, как Катерина успокоилась и уже давно наблюдает за происходящим. Она всё же залпом опустошила свой бокал и ткнула старику руку с кольцами под нос. – Царёва я.

– Остановись, Катерина! – взревел Пиминов и вскочил с места. – Только не с этой семейкой. Я нашёл для тебя замечательный вариант…

– Пиминов, замолчи! Что ты несёшь? – взвизгнула мама, зажимая уши ладонями. – Исчезни из нашей жизни.

– Из вашей? Это моя дочь!

– Дочь, это когда ты переживаешь, когда она болеет, радуешься победам и сдерживаешься, чтобы жопу не нарумянить, когда безобразничает. Не отец ты, Пиминов, а донор. Но я всё равно благодарна тебе. А теперь просто исчезни из нашей жизни.

– Иван Петрович, хоть вы и мой тесть, – не сдержался и усмехнулся, поставил Катерину на ноги, махнув друзьям, что уже загрустили у бара. – но я не дам сделать из своей свадьбы шоу. Если вы ставите ультиматум, то я на него отвечаю отказом. Катерина моя и точка. Свои угрозы вы можете залить алкоголем, всё оплачено. Всего доброго. Борис, отвезёшь родителей домой?

– Конечно, брат, ключики только от своей тачки отдай. Спор всё же, – Борька хлопнул меня по плечу. – Я говорил, что обожаю драмы? А они вокруг тебя так и крутятся, поэтому ты уж извини, но придётся тебе меня потерпеть.

– Потом поговорим. Ирина Николаевна, бабушка, а вас с ветерком прокатит Доний, не против? Всем спасибо, но у нас завтра важный день, – я обнял жену и повёл сквозь толпу, поддерживая её ослабленное тело.

– Саша… Мне надо поговорить с мамой, – она остановилась, уложив руку на мою грудь.

– Завтра поговоришь, сейчас мы слишком пьяны, а тебя ждёт сюрприз.

– Царёв, у меня отец нашёлся, вообще-то! Ты слышал?

– Я очень рад за тебя, милая. Но и об этом тоже завтра, – подхватил жену на руки и поспешил покинуть зал, напряжение в котором зашкаливало. На подземной парковке ресторана нас уже ждал лимузин. Мой верный водитель распахнул заднюю дверь и надел солнечные очки, чтобы развеселить Катерину.

– Лимузин? Царёв, что ты задумал? – Катя вспыхнула румянцем, не сводя с меня смущенного взгляда.

– Извиняться буду, милая… Любить буду по дороге домой, чтобы все улицы нашего города напоминали тебе, как сильно я тебя люблю и насколько глубоко ты моя!