Договор на нелюбовь

Глава 43.

Аромат кофе настойчиво пытался разбудить меня… Сквозь сон ощущала, как болит все тело, а особенно остро это ощущалось внизу живота. Внезапно тёплые руки опустились на грудь и заскользили к месту концентрации боли.

– Царёва, уже утро, а ты так и не молила меня о пощаде, – зашептал он, поглаживая кожу, что мгновенно покрывалась мурашками. – Ни одной мольбы я не услышал.

– Вот я научусь, Царёв, и это ты у меня пощады просить будешь! Поберёг бы себя, чай, не мальчик.

– Ох, и язык у тебя, женушка.

– М-м-м-м, кофе в постель? – распахнула глаза, наткнувшись на фарфоровую чашечку на прикроватной тумбе.

– С мороженым.

– Боже! Это восхитительное утро, – я повернулась через плечо, наблюдая, как Саша увлечённо исследует моё тело подушечками пальцев. Взгляд сосредоточенный, внимательный, но спокойный.

Почувствовал, что наблюдаю за ним, вскинул на меня свои потемневшие от желания глаза, улыбнулся и стал медленно наклоняться. Поцеловал. Сильно, жарко, до мурашек. Сгрёб в охапку, перекатился на спину, усадив меня поверх себя.

– Какие планы, Царёва?

– Да так, ничего особенного, – впилась ногтями ему в грудь и заскользила вниз, приятно ощущая, как он твердеет подо мной, что внезапно вызвало предательский протяжный стон. Не удержалась и вильнула бёдрами. Обнаженная плоть легко поддалась, и я снова заёрзала, пока не ощутила уже каменно-твердый член в нужном мне месте.

– Катенька, – Саша закинул руки за голову, улыбнулся, с удовольствием наблюдая за мной. – Ты же помнишь, что я просил тебя не играть?

– Какие уж тут игры? – круговые движения сменились на продольные, и я тихо заскулила, как только его член дёрнулся и проскользнул меж губ прямо к уже налившемуся клитору. Поднесла правую руку к его лицу, сверкнув обручами белого золота. – Это посерьёзнее твоего договора на нелюбовь. Это оковы любви, Царёв. Так?

– Так, – дыхание его становилось шумным, грудь вздымалась, а мышцы пресса стали напрягаться, заводя меня ещё сильнее красотой своего рельефа.

– Вот и люби, муж мой. Люби…

– Не надо, Катя, – голос Царёва стал тихим, хриплым, а взгляд темным. Он осмотрел лицо, чуть замедлился на губах и опустился на грудь, что плавно покачивалась от каждого моего движения. – Тебе будет очень больно.

– А ты постарайся, милый, – от его откровенно похотливого взгляда кровь забурлила, унося всякое смущение. Я словно пилюлю храбрости заглотила, поэтому уверенно стала сдвигаться с его бёдер до тех пор, пока его набухший с выпуклыми венками член не оказался у меня в руках. Я прикусила щёку, рассматривая его, пытаясь привыкнуть к довольно внушительному размеру, резкой кромке розовой головки, толстому стволу, что манил матовостью нежной кожи. Коснулась губами головки, прошлась языком по краю и услышала благодарный стон. Саша старался не закрывать от удовольствия глаза, желание наблюдать за мной было сильнее. Его руки нащупали мою грудь и крепко сжали. Волна возбуждения вновь покатилась по телу, а внизу живота становилось невыносимо жарко.

Обхватила руками член, без стеснения посмотрела на Сашу, прося подсказки.

– Нужно увлажнить…

Конечно… Можно было, конечно, мочить слюной руки, но это не то. Поцеловала головку, расслабила губы, вбирая в себя его по миллиметру, а как только дошла до языка, заскользила, вызывая очередной стон его удовольствия.

Я разжимала челюсть, ласкала нежную бархатную кожу, не отводя от лица Царёва своего взгляда. Смотрел и он, щурился, чуть улыбался. Наблюдал. Руки его стали сжимать мою грудь с четким ритмом, и я поняла намёк. Заскользила вверх, плотно сомкнув губы, потом вниз… снова вверх… Играла, скользила языком, сжимала через губы головку и упивалась стонами. Ускорялась, ощущая, как он все больше твердеет, а венки становятся все отчетливее под языком. Мне это даже понравилось… Было в этом что-то необычно возбуждающее. Моё смущение, неопытность и лёгкий стыд растворялись от каждого его хриплого выдоха. Нравится…

– Стоп…

Царев подхватил меня, как пушинку, перевернул так, что задница моя оказалась почти у его лица.

– Что это… – но я не договорила, потому что его твердый язык сильно ударил по клитору. Требовательные пальцы разводили складочки в стороны, обнажая меня полностью.

Мне было стыдно… Но ровно пару секунд, потому что его нежные поглаживания забирали все ненужные эмоции… Я снова коснулась губами головки, вбирая в себя чуть подрагивающую плоть. Ощущать его во рту было странно, необычно, но и думать при этом было просто невозможно. Саша, словно специально лишил меня возможности думать, поэтому затеял эту утреннюю взаимную ласку, чтобы не терзала мозг ненужными мыслями. И я вынуждена была подчиниться, вариантов не было, потому как волна подкрадывающегося удовольствия становилась все сильнее и сильнее… с каждым разом я ощущала все иначе. Острее, яснее. Ощущения уже не казались размытыми. Я чувствовала все: от тягучего спазма мышц до мягкой волнующей дорожки мурашек, что начинали свой бег вдоль позвоночника…

– Катя… – прохрипел муж и резко дёрнулся. Без его ласк ощутила пустоту, но через мгновение горячие ладони уже легли мне на спину прямо между лопаток, заскользили по позвоночнику, заставляя прогнуться. Прижался ко мне, снова даря ощущение испепеляющего пламени.

– Если будет больно…

– Царёв, мать твою, я подам на развод! – внезапно громко застонала я. И Саша больше не говорил…

Жгучая болезненная волна вновь смешалась с удовольствием, которого оказалось много больше….

Все было иначе… Ощущения, стоны, взгляды, касания. Царев мастерски балансировал на грани грубости, несдержанности и опьяняющей ласки. Всем одаривал с лихвой и характерной для него щедростью. Прогонял боль, усиливая ощущения удовольствия, смывал слезы поцелуями, обжигал дыханием, топил в глубине своего взгляда.

Тело становилось мягким, податливым, словно подплавленным на ярком южном солнце, нагло требующим всё больше и больше ласки. Я даже забыла про боль, она растворилась в буре нашего синхронного дыхания, отдавая меня в его надёжные руки, что дарили лишь наслаждение.

– Б*ядь… – выдохнула я, падая на кровать от полного бессилия.

– Ого… – рассмеялся Царёв, укладываясь рядом. – Надо получше промыть твой рот.

– Куда уж лучше! – зарылась лицом в подушку, пытаясь справиться с заполняющими эмоциями. – Царёв, не позволяй мне спрашивать, откуда ты это умеешь и на ком тренировался!

– На фильмах, Катя, на фильмах, – его громкий смех заполнил комнату, прогоняя смущение, которое я от него прятала в подушке. – Покажу тебе парочку…

– Ну, и врун же ты, – села в кровати, перебарывая желание прикрыться простынёй. – Всё равно мне, потому что мой теперь! Муж!

– Идём завтракать, Катя. Ты же сама сказала, что не молод я уже.

– Да на тебе пахать надо!

– Три дня в твоём распоряжении, – он сгрёб меня в охапку и пошёл в ванную. Врубил тропический душ и поставил на холодный кафель. Наполнил ладони ароматным гелем для душа и стал смывать с моего тела всю усталость. Скользил нежно, не упуская ни единого сантиметра… Смывал свои следы, чтобы вновь оставить новые…

– Что это за дом? – укуталась в мягкий белый халат, наконец-то начав осматриваться по сторонам. Всё казалось до боли знакомым… Точно! Здесь всё было, как в его доме в «Вишнёвом», отличался лишь вид. Из огромного панорамного окна спальни на меня смотрело море. Спокойное, лазурное, как его глаза.

– Это твой дом, – пожал он плечами, бросил полотенце в корзину и надел такой же халат. – Идём.

– В смысле мой? Твой?

– Наш.

– У меня крыша скоро поедет из-за тебя, Царёв! – взвизгнула я и запрыгнула ему на спину, обхватывая ногами. – Что ты ещё приготовил?

– Завтрак, правда, остыл он уже, потому что жена у меня уж очень похотливой оказалась.

– Сам выбрал. Давай корми меня, а потом продолжим.

– Катя, угомонись, ходить не сможешь, – он повернулся, быстро чмокнул меня в нос и пошел вниз по лестнице.

– А я и не планирую ходить. На руках носить будешь, что я, замуж зря выходила?

Саша опустил меня на барное кресло за кухонным островом, а сам пошёл варить кофе. Всё было знакомым, родным. Разница была только в цвете. Здесь было больше белого и нежно-голубого. Отсутствовали резкие линии брутальности, интерьер будто нежнее ощущался, а от вида мурашки шли по коже. За таким же панорамным стеклением был пляж. Белый песок манил своей нетронутостью, а шуршание волн, что пробиралось в приоткрытую на террасу дверь, завораживало.

– Мы сегодня возвращаемся? – я прикусила язык, чтобы не выдать своей грусти. Понимала, что Царёв и так на подвиг пошёл, сбежав из города в самый разгар строительства. Да и у меня дел было полно. Юлия Викторовна там рвёт и мечет, наверное, пытаясь дозвониться.

– Нет.

– Завтра?

– Нет, – он поставил на стол тарелку с фруктами, кофе и вновь вернулся к плите.

– А когда?

– Четыре дня, Катя. Дальше нас объявят в розыск, а дед и без полиции из-под земли достанет. Правда, мне нужно будет прокатиться на объект сегодня, а потом я твой. Составишь мне компанию?

– Хм… Ты думаешь, я тебя теперь оставлю без присмотра? Не дождешься! – спрыгнула со стула и поняла, о чём говорил Саша. Ноги были словно свинцом налиты. Каждый шаг давался с трудом, словно тело было чужим, напитанным болью и удовольствием.

– Болит? – Саша заметил моё искаженное лицо. – А я тебя предупреждал.

– Замолчи, муж, – схватила его за халат и прижалась, снова утопая в жаре его кожи.

– Давай покормлю, бандитка моя, – Саша посадил меня на мраморную поверхность острова, взял тарелку с нашим любимым омлетом со шпинатом. – Объявляю сутки полового покоя.

– Вот так и рушатся браки в нашей стране, – рассмеялась я, наблюдая за его мягким расслабленным выражением лица. – Наверное, нужно подумать о предохранении?

– Определённо. Вот вернемся и первым делом отправишься в больницу, – поцеловал меня в нос и снова втолкнул вилку с порцией омлета.

– А ты хочешь детей?

– Я хочу то, что ты готова мне подарить.

– Царёв, лучше молчи, а то опять любить заставлю!