Договор на нелюбовь

Глава 25.

– Черт! – заорала я, столкнувшись с парой голубых глаз…

– Муж, – в голосе Царева звенело напряжение.

– Ты что здесь забыл, муж? – зашептала я, барахтаясь в одеяле, чтобы прикрыться, потому что спать я вчера завалилась голой, не в силах искать пижаму после душа. Поэтому сейчас трясла титьками у его лица, а напоследок и вовсе прижалась внезапно затвердевшим соском к носу.

– Жену забыл, – прохрипел он, медленно поднимая затуманенный взгляд.

– Который час?

– Девять.

– Царёв, что случилось? И давно ты здесь? И кто тебя впустил?

– Бабушка, – его ответы были односложны. Цедил он из через сомкнутую челюсть. – А теперь ты расскажи, где была?

Царёв наконец откинул с себя одеяло, которое прижал своим весом, позволив прикрыться.

– Ты почему голый? – я вовремя закрыла ладонями рот, не позволив визгу вылететь, но одеяло тут же предательски рухнуло на колени, снова оголив меня. Глаза сами блуждали по его телу, застыв на боксерах, в которых явно было неспокойно. Наверное… какого черта ты туда пялишься? Тупица! Дура! Прикройся и беги отсюда!

– А ты? – Царёв улыбался, очевидно находя забавным мой пристальный взгляд, застывший на его достоинстве, а потом мысленные терзания, что как обычно отразились на моем лице.

– Я спала!

– И я спал, – Царёв потянулся и накинул на бёдра одеяло, наверное, решив меня не смущать. А было чем!

– Прекрати говорить загадками. Что-то произошло?

– Жену потерял. Звоню ей, а на том конце провода тишина. Сердце ёкнуло от переживаний, – Царёв перевернулся на бок, взбил подушку и улёгся, закрыв глаза.

– Ты спать, что ли, собрался?

– Да.

– Саш, поговори со мной нормально? И дай я встану, мне нужно одеться.

– Нет, так сиди, – Царёв дернул меня за руку, укладывая рядом. – Рассказывай.

– Что?

– Где была? Что видела? – он распахнул глаза так резко, что мне снова захотелось закричать.

– Когда?

– А расскажи, как вчерашний вечер провела с момента, как я тебя живую и вполне здоровую дома высадил, – он снова откинулся на спину, закинул руки за голову, уставившись в потолок. – Жду.

– А ты чего раскомандовался?

– Жду! – рявкнул он, резко повернувшись ко мне.

– Вечером позвонила Машка, предложила заменить девочку, что ногу потянула. Я поехала в «Зевс», играли «восточную сказку», как закончилось, сразу домой, – почему-то послушно отчиталась я. В памяти всплыл тот пьяный урод, но я выпустила этот момент, сама не понимая, почему.

– А телефон твой где?

– В сумке, наверное, – но именно в этот момент на тумбочке сбрякала знакомая мелодия.

И я вспомнила, что телефон так и остался лежать на комоде, потому что даже на заправке мне пришлось возвращаться в машину за банковской картой, так как мобильника в сумке я не нашла. Потянулась одной рукой к телефону, а другой прижимала одеяло к груди.

– Ох, черт! – застонала, увидев больше сотни пропущенных. Один от Наташки, два от бабушки, а остальные сто двенадцать от Царёва. – Прости.

– Прости? – он резко подался вперёд, нависнув надо мной. – Я искал тебя!

– Зачем?

– Увидеть хотел.

– Мы утром виделись, – понимала, что дразню зверя, а именно зверски злым он сейчас и был, но ничего поделать с собой не могла. То, что плескалось в его взгляде, током пробивало меня от макушки до пяток и возвращалось спазмом где-то внизу живота так сильно, что пальцы на ногах поджимались.

– Доступность, Катерина. Первый пункт.

– А второй пункт? Нелюбовь. Разве он не включает в себя ревность и нависание над обнаженным женским телом? А?

– Он включает только любовь, Катя.

– Или нелюбовь?

– У тебя пропал голос, сердцебиение участилось, а зрачки расширились. Да ты возбуждена, Катенька.

– Возбуждён, кажется, здесь только ты, Сашенька, – я зачем-то вновь скосила глаза к его бёдрам.

– Это реакция на резкое пробуждение.

– Или возбуждение? – почему-то я продолжала пререкаться. Тупица!

– Дышишь через раз… Речь заторможена… Ты меня хочешь.

– С чего ты взял, что тебя? – я перевела взгляд на плакат Энрике Иглесиаса, что висел под самым потолком ещё со школьных времён и коварно улыбнулась. – Кроме тебя в комнате есть ещё один мужчина. Не смущает он тебя?

– Бабушка сказала, что ты плакала, когда вернулась, – проигнорировал он мой вопрос, опустил голову ниже и прошёлся носом по ключице до самого уха, с силой втягивая воздух. То ли вдыхался мой запах, то ли пытался успокоиться.

– Бабушка слишком много болтает.

– Отвечай, – его губы опустились в ямку у основания шеи и дыхание мое остановилось, я запрокинула голову назад.

– Ей показалось.

Царёв начал движение. Зацепил зубами край одеяла, начав медленно двигаться вниз. Мои руки были свободны. Могла прекратить это в любое мгновение, но нет! Лежала, как парализованная, прислушиваясь к новым ощущением, что так приятно отзывались в моем теле.

Он отпустил одеяло, выпрямился, чуть помедлил, всматриваясь в мои глаза так, будто взглядом готов был спалить ко всем чертям. Но не-е-е-ет. Черти живут в этих лживо-невинных и честных голубых глазах. Это их ледяная купель после адского пламени. Он гипнотизировал, наблюдал и изучал, изредка выдавая улыбку.

Крепко сжал мои бёдра коленями, и я готова была вскрикнуть. Его пальцы стали сжиматься, сгребая в свою власть ткань, разделяющую нас, а потом одним рывком откинул одеяло и захрипел. В его взгляде боролись гнев и желание. И это было чертовски приятно. Если он так будет наказывать меня всегда, то придётся чаще оставлять телефон дома.

Его руки опустились на живот чуть выше трусиков и двинулись вверх. Он вжимался пальцами, словно рисовал мой силуэт. Замедлился на талии, чуть смещаясь к центру, а потом накрыл грудь своими ладонями. Этого я вынести не могла, стала задыхаться, глотая стоны. Я только закрыла глаза, наслаждаясь пляшущими звездочками, как что-то горячее заскользило по животу. Распахнула глаза. Царев языком повторял путь своих пальцев. Замедлился у соска и накрыл его своим ртом. Я закричала, а Царев закрыл мой рот ладонью, продолжив пытку.

Я дрожала, давясь собственным криком, что рвался наружу. Кожа горела, а в животе все туже и туже стягивался узел.

– Хм… Ты до сих пор не возбуждена? – он поднял голову, убирая руку с моего лица.

– Тебе кажется, Царев, – схватила его ладонь, не понимая, что делать дальше.

– Юг или Север? – прошептал он рядом с ухом.

– Отвали…

– Так, что? Юг или Север?

– Катя, вы проснулись? – голос мамы казался чем-то далёким, почти нереальным, нарушающим туман, в котором я тонула.

Крик с первого этажа словно подстегнул его. Рванул ткань моих трусов, оглушив треском ткани.

– Север или юг?

– Кать? Вы не спите?

Царёв накрыл нас одеялом как раз в тот момент, когда дверь открылась и голова мамы просунулась в щель. Рука же продолжила путь. Накрыла левую грудь, больно сжав сосок. Подушечкой большого пальца стал хлопать по вершине, вторя ударам моего сердца. Острая боль шелковой лентой перекликалась с удовольствием, утаскивая на дно ада. Кровь бурлила, в голове шумело, а тело содрогалось яркими импульсами.

– Да, встаём, – прохрипела, пытаясь удержать себя в сознании, пока не уйдёт мама.

– Ой, вы ещё спите, – зашептала зачем-то она, но так и не исчезла. – Простите. А что на завтрак приготовить? Омлет?

– Доброе утро, – Царёв прыснул смехом и чуть приподнялся, на локте. – Омлет был бы шикарным началом дня. – Любишь, Катя, омлет по утрам?

Его ОМЛЕТ звучало так пошло, что резало слух, пробивая меня разрядами возбуждения от откровенности всё сильнее. Сука! Омлет? Серьезно? Его рука медленно ползла вниз, пока не достигла лобка. Ноги сами дернулись, освобождая дальнейший путь, но он замедлил.

– Через пятнадцать минут все будет готово!

Как только дверь захлопнулась, я застонала, закусив губу и повернулась к нему.

– Что ты делаешь?

– Север или юг? – вновь повторил он.

– Восток!

– Как знаешь, – вскочил с кровати, демонстрируя свой дикий стояк и пошёл в ванну.

Слышала, как зашумела вода. Лежала в ожидании спокойствия, но нет. Каждая клетка моего тела уже готова была взорваться. Рука сама потянулась к клитору, но застыла. Скинула одеяло и рванула в ванную, закрыв дверь комнаты на замок.

Царёв стоял под душем. Его идеально сложённое тело лишь сильнее подогревало то, что разбудил он во мне.

– И это все?

– Да, – пожал он плечами, разворачиваясь ко мне лицом.

– Ты наказал меня, что ли? – я задыхалась от микса возбуждения с желанием закричать от беспомощности. Наглым образом рассматривала его абсолютно обнажённое тело. Не хотела, но продолжала пялиться, как маленькая.

– Нет, – Царёв снова отвернулся с остервенением намыливая волосы моим шампунем. – Теперь, когда ты увидишь пропущенный, то начнёшь дрожать…

– Я буду дрожать от нетерпения?

– Ты будешь просто дрожать, – сдёрнул с вешалки мое полотенце, растер волосы и повязал его на бёдра. – У меня есть тут зубная щётка?

– Есть, – я прищурилась, когда созрел план мести.

Медленно повернулась к нему спиной и нагнулась к ящику под раковиной, в поисках новой щетки. Лежала она, конечно, в верхнем, но вспыхнувший взгляд Царева стоил того, чтобы увидеть это. Он стоял, сжимая край полотенца, скользил глазами по моей заднице, спине и столкнулся взглядами в отражении.

– А ты, когда захочешь приехать ко мне среди ночи или ворваться в мою кровать, будешь помнить это…