Договор на нелюбовь

Глава 41.

Выглянула из спальни, чтобы убедиться, что он до сих пор сидит на диване. Прикусила губу, чтобы не рассмеяться, потому что мой внезапный план по совращению Царёва возбуждал меня саму. Только подумала об этом, а уже вспыхнула от предвкушения.

Боже! Этот мужчина на самом деле сводит меня с ума! Мой мозг плавится от его взглядов, тело обмякает от касаний, сердце трещит по швам от чувственных поцелуев, а в душе разливается тепло от опьяняющего шепота. Все с ним иначе… раньше я бегала от мужиков, как от огня. Не боялась, нет. Противны были их липкие взгляды, пошлые попытки обнять, а от приближающихся губ подкатывала тошнота. Но Царёв другой! От него внутри все клокочет, сжимается, и в горле саднить начинает от рвущихся слез.

Те три дня тишины многое мне дали. Они словно чувства обострили, нервы оголили, заставляя ощутить всю силу пламени, что сжигало меня. Первые часы злилась так, что сама дом свой разрушить готова была. По кирпичикам разобрать, назло ему! А потом… Потом пусто стало. Холодно. Я словно половинку вторую потеряла, будто вывернули меня наизнанку, все внутренности перепутали, а потом вернули на место, но не я это уже была. Не я. Сломалось во мне что-то, а починить мог только он. Мой Блондинчик с голубыми глазами. Мой…

Сама пошла к нему, но как только увидела опухшее, совершенно серое измотанное тяжелыми мыслями лицо, снова вспыхнула. Смесь из разрушающего гнева и бурлящей любви накрыла с головой. И до сих пор не отпускает. Вот только закипаю я теперь, потому что не мой он. Мой, но не полностью.

Ощутила, как запылали щеки от навязчивых мыслей, что никак не покидали голову. Совращу, Царёв! Все равно моим будешь! Сегодня же, либо я не Катерина Царёва… тьфу ты… Ростова!

В последний раз бросила взгляд на часы, прикинув, что у меня есть всего сорок минут. Мало, но, чтобы вывести его из себя, достаточно.

Ещё раз проверила заранее развешанный по своим местам инвентарь: трусы на дверной ручке, бюстгальтер на полу, платье на стеклянном ограждении второго этажа. Всего три лоскутка одежды, и он закипит, как чайник… Попался ты, Блондинчик! И никуда уже от меня не денешься.

Выдохнула напряжение, нажала на кнопку пульта «умного дома» и уже через мгновение квартира стала тонуть в чувственном переливе моей любимой мелодии, под которую мы с девчонками часто танцевали. Царев спешно закончил телефонный разговор, захлопнул ноутбук и откинулся на спинку дивана. Поднял голову, обдав жаром своего горящего взгляда. Готов был… Ко всему был готов и не удивился вовсе. Чёрт!

– Ты невыносима, Царёва… – рассмеялся он и сел поудобнее, приготовившись к представлению.

– А я предупреждала тебя! Сдаёшься?

– Нет.

– Тогда я не виновата… – пожала плечами и отпустила полотенце, которым наигранно стыдливо прикрывалась.

Благодарила страсть Саши к стеклу, ведь ему сейчас ничего не мешало наблюдать за тем, что я ему приготовила. Опустила руки на шею и легко заскользила по нежной коже, ощущая собственные мурашки возбуждения. Огня хотела? Дурочка, сама не понимала, что давно уже горела. С того самого дня, когда столкнулась с ним взглядом у крыльца «СтойГрада».

Смотрит… Впитывает и наслаждается. Так откровенно, не сомневаясь, не таясь. Сердце заколотилось, а руки опустились на грудь, лаская налившиеся полушария. Длинным ноготком закружилась вокруг соска, наблюдая за раскрасневшимся мужчиной моей мечты, что сейчас нервно подёргивал ногой от напряжения. Сжала грудь, как делал он той ночью, улыбаясь его шумному вздоху. Облизала пальцы и снова опустила их на грудь, громко застонав от странного ощущения. Прохладные влажные пальцы скользили по коже, пытаясь унять бушующее пламя внутри.

Продолжала бродить по телу руками, повернулась боком и, сильно выгнув спину, наклонилась, чтобы поднять бюстгальтер с пола. Заскользила кружевом по ноге, животу и застегнула крючки, потянула его вверх, медленно заправляя грудь в чашечки. Вильнула бёдрами и развернулась к Саше спиной, подхватив крохотные трусишки с дверной ручки.

Опускалась медленно, широко расставив ноги в стороны, затем впрыгнула в полупрозрачный шелк и стала надевать его, намеренно медленно скользя по бедрам. Впивалась ногтями в кожу, дрожала от касаний, стыдилась собственных мыслей, желаний, но продолжала. Стояла к нему спиной, потому что боялась сталкиваться с его огнем. Взрыва боялась не я, а он… А я ждала этого. Не оборачиваясь, подхватила платье, подняла руки, наслаждаясь ласковым скольжением тонкой ткани по рукам…

– Мужчины могут умереть от перевозбуждения? –раздалось за спиной, а теплые ладони заскользили по коже, прижимая меня к своему вибрирующему от напряжения телу.

– Я поищу преценденты… Ах… – вздохнула, когда его ладонь опустилась на живот. Не легко и нежно, а с нажимом, чтобы дать ощутить то, что я порождаю в нем. Опустился ниже, накрывая ткань белья и ловко оттянув резинку, проник внутрь. Медлил. Нарочно… Ну, конечно, пытать умею не только я, это мы уже выяснили на практике.

– Ты как тайфун, Катя… – дышал громко, прижимался щекой, а потом резко развернулся, прислоняя меня к холодной стеклянной перегородке как раз в тот момент, когда пальцы его соскользнули, зажав между собой уже болезненно набухший комочек нервов. Я вскрикнула и стала хватать ртом воздух, нависая над первым этажом. Судорожно сжимала хромированные перила, чтобы не упасть.

– Не бойся, Царёва, – Саша прижался грудью к моей спине. – Я не позволю тебе погибнуть. Теперь-то уж точно, пока долг свой не получу.

– Долг? – прохрипела я, прикусывая губу в попытке облегчить свою пытку. Его поцелуи стали рассыпаться по плечам, бежали вдоль позвоночника и замедлились лишь на бёдрах.

– За каждую минуту пытки, которым ты подвергала меня последние три дня. Я все верну, Катерина, – Саша присел на корточки, подцепил трусы и сдёрнул их. – Ты пожалеешь, милая… Я покажу тебе всю силу любви взрослого мужчины.

– Это угроза?

– Это обещание, Царёва, – прижался своими бёдрами к моей заднице так, что я почувствовала его возбуждение. Казалось, его член подёргивается, моля о свободе своего хозяина. Но Саша не торопился. Он резко раздвинул мои ноги и уперся рукой меж лопаток, заставляя прогнуться. Холод стекла так охренительно контрастировал с жаром, что охватывал моё тело. Вот опять, игру затеяла я, а побеждает он. Опять оказываюсь в плену соблазна. Дышать без него не могу, жить без него невозможно. Люблю…

– С тобой невозможно договариваться. Только брать нужно. Силой. Шантажом, да? – руки его легли на мою задницу и закружили. Сжимал упругие ягодицы, пощипывал, двигаясь все ниже и ниже. Ноги задрожали, в горле пересохло, а перед глазами все поплыло.

– Тогда чего же ты ждешь? Ох! – вскрикнула, как только его ладонь накрыла клитор. Сильно, требовательно, по-хозяйски. Он зажал его между пальцами и стал скользить вдоль губ, разнося влагу.

– Чего ты хочешь? – зашептал он на ухо, наращивая темп своей ответной пытки.

– Тебя хочу, Царёв… Хочу! Обладать тобой хочу по-настоящему. До боли, до дрожи и безумия. Чтобы голову сносило, а воздух в пламя превращался!

– Знала бы ты, как я хочу тебя, – Саша сильно прикусила мочку уха как раз в тот момент, как его пальцы легко вошли в меня. Боже… Испуг, охренительный восторг и стыд – все вместе душило меня, заставляя стонать, как ненормальную, пока он играл в свою игру. Увеличивал скорость, а на толчке ударял по вершинке клитора свободным пальцем.

– А-а-а… – кричала я, неожиданно для себя подмахивая ему бёдрами навстречу. Тело двигалось само, оно искало облегчения, что мог подарить мне только Царёв.

– Кончай… – прорычал он, сжимая клитор.

И я посыпалась… Все внутри обрушилось, живот скрутило в болезненном спазме, ноги перестали держать, а сердце замерло. Я не дышала, вбирая это странное новое чувство по капле. Казалось, что тону, что воздуха не хватает, но это был не конец!

Царев вновь задвигал пальцами, только еще быстрее. Набухшая, почти воспалённая плоть умоляла остановиться, но было бесполезно. Движения его были четкими, ритмичными и абсолютно точными, потому что, как только он согнул внутри меня пальцы, я закричала от усиливающихся спазмов. Меня словно взорвали изнутри! Все стало неважным, прошлым и бессмысленным. Лишь тело, отданное во власть его рук, содрогалось от нереального оргазма, что казался бесконечным.

Я вздрагивала вновь и вновь, не прекращая стонать, пока не обессилела и не стала переваливаться, через ограждение. Но Саша подхватил меня, дёрнул на себя и крепко прижал. Стянул бюстгальтер так, что грудь выпрыгнула из ставшего тесным кружева ему в руку.

– Не играй, Царёва, – зашептал он мне на ухо. – Ты даже не представляешь, что будишь во мне! С каждой твоей забавой нежности становится все меньше, а животное желание трахать тебя до потери пульса, крепнет. Хочу наблюдать за твоим поражением, а как только ты готова будешь сдаться, начну новую пытку. И это будет длиться бесконечно, Царёва… Удовольствие смешается с бессилием, покорность победит твою тягу к бунту. Вновь и вновь… пока ты не начнёшь умолять остановиться…

– Я не буду тебя умолять, – еле нашла в себе силы, чтобы ответить.

Его большая сильная рука ласкала грудь, сминала её, и мне даже показалось, что это никогда не закончится, но трель дверного звонка взорвала трещащий от нашего возбуждения воздух. Откинула голову ему на плечо, пытаясь заглянуть в глаза. Но лишь увидела коварную многообещающую улыбку. Клиент почти готов… Или я готова? Черт подери этого Царёва! Опять всё спутал. Смял, перемешал, превратив из охотника в дрожащую жертву.

– Нет, ты будешь умолять, – хрипло рассмеялся Саша, а потом облизал пальцы, которыми только что доводил меня до полного исступления. В этом жесте было столько откровенной пошлости и порочного обещания, что мне захотелось взвыть от предвкушения.

– Это что за чудеса? – голос бабуленьки послышался из лифта еще до того, как створки раскрылись.

– Поцелуй, – приказал он, помогая опустить платье, что так и зависло на руке. Я послушно встала на цыпочки и прижалась губами, выдыхая напряжение и вбирая его рык, близкий к отчаянью.

– Александр! Это же не надёжно! Катька – собака дикая, её запирать на три замка нужно, а ты лифт в квартире установил, – буленька первая выпорхнула в квартиру.

– А я всё равно её найду, – он шлепнул меня по заднице и пошёл встречать гостей. Голос его вмиг стал спокойным, будто и не было этого ничего. – Как добрались? Лёва сильно гнал?

– Лев твой ссыкло, – крякнула старушка, обнимая уже любимого зятя. – Ни разу не превысил!

– Мам, перестань, – шикнула мама, дождавшись своей очереди для объятий. – Прекрасная квартира, Саша.

– Будьте как дома.

– Катька, с тебя кофе, – следом вышел Лёва, нервно поправляющий ворот рубашки. Очевидно, дорога для него оказалась длиннее, чем он то мог представить.

– Хорошо, Лёвушка, – я еще вздохнула пару раз, продолжая сжимать стекло до боли в ладонях, чтобы прийти в чувства.

– Зато я прекрасно понимаю теперь, в кого ты, –улыбнулся парень, а потом перевёл взгляд на друга. –Говорят, чтобы посмотреть, какой будет твоя жена, нужно посмотреть на тёщу. Нет. Пиз… – Лёва вовремя осёкся, и по инерции вжал голову в плечи. – Врут. Ты на бабушку лучше посмотри, Царёв.

– Это точно! – рассмеялась мама. – Катька вылитая бабушка.

– Ну, и повезло же тебе, зятёк, – расхохоталась старушка. – Такая искорка досталась.

Мы быстро выпили кофе, провели по квартире экскурсию и дружно выехали на дегустационный ужин в ресторан. Булечка наотрез отказалась ехать с нами, предпочтя компанию Лёвушки. Наверное, он не очень обрадовался такому повороту, именно поэтому буквально вылетел из машины, как только припарковался у здания ресторана.

– Любовь Григорьевна, а поделитесь, как это вы заткнули его? – Саша помог выбраться старушке из внедорожника.

– Ой, Саша, лучше тебе это не слышать. Слабый нынче мужик пошёл. Стеснительный…

– Заткнись, Саня, – прошипел Лёва, вбегая в здание ресторана по наш дружный хохот.

Ужин прошёл просто великолепно. Мы долго спорили над меню, перебрали огромное количество блюд. Даже Алексей Тихонович принимал очень активное участие, правда специализировался он на алкоголе, да и оппонентами его были Лёва и Королёв, присоединившийся к нам.

– Слушай, а может я не пойду? – Мирон сыто погладил живот и откинулся на спинку кресла. – А чего? Я уже поел на халяву. И на подарке сэкономлю.

Я рассмеялась, наблюдая за странно веселым Королёвым. Сегодня на нем не было строгого костюма, он словно перестал прятать свои татуировки, что растекались по его рукам и игриво виднелись из-под воротника чёрной футболки. Взгляд упал на руку, которой он отчаянно жестикулировал, споря с Лёвкой и сердце дрогнула. Не замечала… Или не хотела замечать знакомый рисунок, что был искусно замаскирован в ворохе мелких деталей. Сомнения все растаяли, потому что уже видела я этот рисунок…

– А ты любитель халявы, хлопчик, да? – бабушка зыркнула на Королёва, вальяжно махнув ладонью, которую тот мгновенно сцапал и быстро чмокнул тыльную сторону.

– Хотя, нет. Приду. Вы, бабушка, задолжали мне танец, – он уловил мой пристальный взгляд, подмигнул, прошелся рукой по татуировке и вновь вернул свое внимание моей престарелой бандитке.

– С чего это?

– А с того, что я видел, как вы пялились на мою шикарную задницу дольше, чем позволяют того правила этикета. Задолжали вы мне, Любовь Григорьевна!

– О! Нет, – вздохнула мама, проигнорировав дикий хохот, что разразился за столом. – Достойный противник на горизонте… Пора готовиться к войне.

– Так, вам осталось попробовать шампанское, – Саша вдруг встал, бросил взгляд на часы и потянул меня за руку. –Мы вам доверяем целиком и полностью. Лёва и Королёв развезут всех по домам, а мы с Катериной вынуждены откланяться.

– Куда? – эхом пронеслось над столом.

– Сдаваться буду, – рассмеялся он, вытягивая меня за локоть. – Идём, милая.

– Саша, что происходит? – я еле успела подхватить свою сумку и бросила воздушным поцелуем собравшимся.

– Сюрприз, милая…

Впервые мне хотелось, чтобы он говорил по телефону, листал ежедневник и опасно отпускал руль, чтобы достать из бардачка папку документов. Но нет! Он молчал, лишь нежно пробегался по моим пальцам, сжатыми в нервном спазме.

Молчала и я. Понимала, что всё равно не угадаю, что он там задумал, поэтому пыталась расслабиться и лишь наблюдала за довольной улыбкой на его лице.

– Идём, – Саша надел пиджак, ловко повязал галстук и выскочил из машины. Быстро обойдя машину, распахнул мне дверь.

– Куда?

– Сдаваться, Катя. Бесит меня, что ты Ростова, – он махнул головой в сторону таблички с гордой надписью ЗАГс.

– Ты серьёзно?

– Конечно.

– Но свадьба только через две недели… – во рту всё пересохло, а взгляд мой застыл на его хитром лице. Сука… Спланировал! Опять всё спланировал, продумал, рассчитал, а оповестить забыл.

– Это лишь картинка, Катя, – подошел вплотную, обхватил моё лицо своими горячими ладонями и поднял, чтобы в глаза смотреть. – А моей ты будешь сегодня. По-настоящему.

– По договору?

Саша улыбнулся и вытащил из бардачка папку, открыл последнюю страницу, на которой уже стояла его подпись и вложил в мою трясущуюся ладонь ручку.

– По новому договору. Подписывай, Катерина. Я исключил пункт о запрете на любовь, и ты больше не должна мне год своей жизни, но я продолжаю гарантировать тебе сохранность «Яблоневого».

– Почему, Саш?

– Потому что сможешь уйти в любой момент, – он наклонился и поцеловал. Медленно, лаская языком нижнюю губу. – Только помни, что я все равно найду тебя и верну. Идём. – Саша дождался, пока я послушно поставлю подпись, затем стянул с сидения, взял за руку и потянул ко входу.

Мысли хотели было взорваться в паническом полёте, но я внезапно успокоилась. Внутри разлилось тепло от серьезности в голубых глазах Царёва, что продолжал коварно улыбаться, глядя на меня. Незачем рядом с ним переживать о чем-то, этот мужчина не даст упасть ни себе, ни мне. Всё в его жизни должно быть чётко, правильно. Ну, и пусть правильно будет! А правила мне не обязательно знать… Не стихийный он? А его стихия – создавать правила, которые известны лишь ему. Сделала шаг, бросаясь с головой в его надёжный, но неизвестный омут.

Я не удивилась, когда нас встретили, когда выяснилось, что документы уже были оформлены и мне оставалось лишь поставить очередную подпись.

– Стоп… – Саша стал хлопать себя по карманам, а потом достал бархатную коробочку.

– Клятву читать будешь? – каждое слово больно раздирало пересохшее горло.

– Конечно, – он взял мою правую руку. – Гореть буду, Катя. Каждый день, каждый час. Клянусь, что и тебя сжигать буду. Каждый день. Каждый час…

– Царёв… – ахнула, ощутив холод металла, что заскользил по безымянному пальцу, накрывая помолвочное кольцо широкой лентой из белого золота с россыпью бриллиантов.

– Царёва! – довольно рассмеялся он, поглаживая металл. – Клянешься?

– Да я пепла от тебя не оставлю, – дрожащими пальцами вытащила очень похожее, но без камней кольцо и надела. Быстро, уверенно, словно боялась, что передумает. Сжала руку, словно пыталась уловить нервозность, волнение. Но нет. Он был спокоен и решителен, как удав. – Двадцать четыре часа в сутки, Царёв. Я – твой персональный котел в аду. Готов?

– Готов. Моя ты теперь! Пора, Царёва…

– Опять убегаем? – бросила извиняющийся взгляд на женщину, что вслед крикнула нам: «Объявляю вас мужем и женой!»

– Долг супружеский отдать хочу, – рассмеялся этот внезапно ставший таким загадочным мужчина и снова потащил меня на выход.

– Куда?

– Туда, где нас никто не побеспокоит…