Договор на нелюбовь

Глава 46.

Катерина

Распахнула глаза от тихого шороха. Вскочила, схватила телефон, чтобы убедиться, что не проспала собственную свадьбу.

Фух… Восемь утра. Не проспала…

Я откинулась на спину, растёрла ладонями лицо и вздохнула, потому что воспоминания вчерашнего дня обжигающей лавиной навалились на меня. А всё так хорошо начиналось. Шикарный ресторан, семья, друзья и даже это внезапное предложение Аркадия, что выбило меня из колеи. Царёв, зараза такая! Возможно, мне стоит беспокоиться, потому что иногда кажется, что он о моих желаниях знает много больше, чем я сама, но не могу. Не страшно с ним, наоборот. Ощущение защищенности и любви, что плещется в его ласковом взгляде, перекрывает все! Рядом с ним я словно на вулкане. Жизнь будто заново познаю. Ребёнком себя ощущаю, а ему это нравится. Ловит мои взгляды, выполняет желания, заставляет мечтать и любить. А я и люблю! Жадно, до боли в груди…

И эта выходка его с лимузином сначала казалась бредовой, потому что как можно кататься до утра по городу, когда моя жизнь дала трещину, но нет… С Царёвым не может быть никаких трещин! Его кирпичей и бетона хватит на всю мою семью, он будет латать каждый скол, приводя фасад в идеальный вид, а внутри дома будет всегда тепло и спокойно. Всё у него согласно генеральному плану, а несущие стены такие надёжные, что ни один бульдозер не справится. Муж. Наверное, о таком мужчине я и мечтала: сильный, и уверенный, что все преодолеет и меня за собой перетащит, невзирая на преграды и буреломы.

Саша вызывает во мне такие эмоции, что иногда кажется, я могу улететь. Достаточно лишь распахнуть руки, а Царёв подтолкнёт. Нравится ему видеть во мне счастье, ощущение полёта и не готов он к компромиссам, поэтому и сказал он тогда «все или ничего». Вот в этом весь Царёв!

– Доброе утро, – тихий голос мужа вырвал меня из очередной волны грусти. Подняла голову и рассмеялась.

Царёв, сука, такой красивый стоял у панорамного окна в одном полотенце, повязанном на бёдрах. Маленькая кофейная чашечка так забавно смотрелась в его сильных руках, а то, как он прикасался губами к золоченому ободку, вызывало жар, что начал согревать моё тело изнутри. Саша… Его идеальный силуэт так органично смотрелся на фоне панорамного вида города: бетонные шпили высоток, голубое, как его глаза, небо и яркое солнце, что чертями плясало в его глазах. Мой он, не на год, а до тех пор, пока пламя не угаснет. До последнего уголька.

– Доброе. Ты опять за мной подсматриваешь?

Саша протянул мне чашку. Знал, что без глотка кофе мой день не начинается, поэтому терпеливо наблюдал за моим стоном удовольствия. Глотала горячую горькую жидкость, ощущая, как он пронзает меня прищуром внимательного взгляда.

– Что ты задумал, Царёв? – рассмеялась я, понимая, что у меня опять нет вариантов убежать.

– Ты, Царёва, спишь поперёк кровати, – Саша медленно завёл руки за спину и замер.

– Это с детства. Меня очень рано отселили в отдельную комнату, потому что спать со мной просто невыносимо! А что? Ты чем-то недоволен? Или у тебя есть выход?

– Есть, – Саша достал из-за пазухи галстук. – Я буду связывать тебя.

– Ещё чего! – взвизгнула я, пытаясь перекатиться на другой край кровати, но опоздала. Его сильные руки схватили меня за лодыжки и потянули на себя, задирая шёлковый пеньюар аж до самой шеи.

– Ещё? – рассмеялся Саша, пробегаясь ладонями по моему телу. Схватил за запястья и аккуратно вытянул над головой, стаскивая бесполезную для него тряпку. – Я уже знаю, Царёва, когда твою прелестную головушку что-то мучает, ночью будет ад! Твои руки и ноги делают из меня боксерскую грушу, а вот когда Катька моя удовлетворенная и счастливая, то спит на плече, ни разу не перевернувшись за ночь.

– Какой внимательный муж, – я хохотала так, что воздуха в лёгких не хватало. – Что же, получается, ты не удовлетворил меня вчера?

– Получается, – спокойно ответил Саша, лаская шёлком галстука мои запястья. – Но я ещё со школы люблю работу над ошибками.

– Царёв, у нас сегодня свадьба, скоро мамы приедут, отпусти…

– Ни за что, Царёва… – шептал он, лаская губами мочку моего уха и уже было понятно, что не остановится ни он, ни я… Невозможно было предотвратить неизбежность, что уже бурей сверкала в его глазах.

Видела, знала и верила, что не отпустит уже никогда. Даже если я буду биться в истерике, требуя развода, всё что он сделает – лишь разведёт мои ноги. И это единственная вариация развода, что может его устроить.

Он будет улыбаться моей истерике. Выслушает, кивнёт, а потом поцелует, и всё превратится в пыль! Ради его поцелуя я готова быть связанной, только бы видеть его тихих чертей, что живут так глубоко в его лазурном спокойном взгляде. Его глаза – определенно море, что прячет опасность, опьяняя обманчивой тишиной глади.

– Саша, у меня полчаса всего.

– Не люблю быстрый секс, – рявкнул Саша и поднял меня на руки, затягивая галстук крепче. – Но тебе понравится…

Опустил меня на ноги перед самым окном и чуть приподняв руки, зафиксировал на импровизированной шёлковой петле за металлическую ручку верхнего отсека. Я ахнула от быстрого касания холодного стекла к уже разгоряченной коже.

Царёв медленно разжал ладони, дав ощутить свою беспомощность. Мне вновь пришлось прижаться к холодному стеклу и встать на цыпочки, чтобы не потерять равновесие. Его руки опустились на мои плечи, пробежались к груди и сжали.

– Я запрещаю тебе грустить, – рявкнул он, разводя коленом мои ноги в стороны. – Ты, Катерина, будешь счастлива, об этом я позабочусь.

– Царёв, я не готова сейчас говорить, – шептала, ловя каждое его касание. – Сначала секс, а потом душещипательные разговоры.

– Нет, милая… – его руки заскользили по рёбрам, опустились на бедра и соскользнули между ног. Внизу живота уже всё горело, мышцы сокращались в ожидании его прикосновений. – Катя, я с ума схожу. Башню срывает, когда вижу твою грусть. Душу мне разрываешь своими слезами! И растерянность эта… Её можно спутать с сомнением. Неужели ты не уверена во мне?

– Уверена, Саша, – я захрипела, ощущая, как его пальцы заскользили по складочкам, унося мня с этой планеты ко всем чертям. – А ещё я уверена, что тебе уже давно пора подарить мне парочку обязательных утренних оргазмов!

– С тобой невозможно разговаривать, – передразнил меня Царев и согнув в колене мою ногу, приподнял и вошёл одним резким толчком. Вскрикнула, замутив стекло жаром своего дыхания. Мутным всё стало, размытым. Дышала, наслаждаясь разгорающимся пламенем. Но Царёв замер, как статуя. И лишь когда я распахнула глаза, сжал мои бедра и стал вращать ими на своём члене, наслаждаясь моим отрывистым хрипом. Усиливал давление, и я стонала, ощущая, как охренительно он ощущается во мне… чувствовала каждое подёргивание, спазм мышц и лёгкую дрожь своей плоти. Царёв заполнял меня не только физически, но и эмоционально. Чувствовал, видел и знал, что с этим делать. – Держись!

Я сжала ручку и мой крик отчаянной птицей вылетел в открытое окно, ударяясь о стеклянные фасады жилого комплекса, разнося мое удовольствие над сонным городом. Не могла к нему прикоснуться, поцеловать, а от этого ощущения были ещё острее. Тело будто настроилось на приём удовольствия, выкрутив ручку чувственности на самый максимум. Каждый его толчок, бег пальцев по клитору или щипок соска – все это было запредельным. Эмоций было настолько много, что я каждый раз оказывалась на грани, готовая к взрыву. А он только этого и ждал… Каждый мой оргазм он встречал поцелуем, чтобы не расплескать, не потерять, не упустить… Верила, что душу его рвала, но он ещё не знал, что душа моя давно принадлежит только ему!

– Да! Да! Да! – орала я, не переживая, что нас могут услышать, а он смеялся, кайфуя от этого крика. – Цар-ё-ё-ё-ё-ё-ёв…

– Царё-ё-ё-ё-ё-ёва… – прошептал он, когда мы дёрнулись в одновременной вспышке удовольствия.

Душа вновь покинула тело, возносясь к небесам, где было тихо, спокойно и хорошо. Но его жаркие объятия вновь и вновь возвращали её, заманивая жадными поцелуями, обещающими новые взлёты.

Так мы и стояли, прижавшись друг другу, смотря через мутное от дыхания стекло на уже проснувшийся и оживший город. Чувствовала тепло его тела, легкие поцелуи в шею и свои ленивые вдохи.

– Родители приехали, – прошептал он, смотря на парковку во дворе.

– Это было превосходно, – только и могла шептать я, обмякая в его сильных руках, пока он нёс меня в ванную. – Только вот понять не могу, Царёв, ты волшебник или иллюзионист?

– Я – муж. А ты – жена. И я запрещаю тебе грустить, плакать и переживать, – Саша перешагнул бортик ванны, врубил горячую воду и вылил пол бутылька моей любимой пены в бурлящую воду. Я закрыла глаза, спиной ощущая, как бьется его сердце. Он целовал меня в макушку и гладил тело ладонью с зажатым в ней куском мыла с ароматом пьяной ванили.

Наполнил ладони шампунем и стал ласково массировать кожу головы, а потом нежно смывал, не дергая спутавшиеся пряди.

– Что теперь будет? – я сдула огромную шапку пены и повернула голову, чтобы заглянуть в его глаза. Саша взял с бортика сигареты, закурил и откинул голову на мраморную стену.

– Ты же не о свадьбе?

– Я про Пиминова… – язык не поворачивался назвать его отцом.

– А почему тебя это заботит? Он – твой отец, Катя. И если ты решишь узнать его поближе, то я тебя поддержу. Но если ты решишь, что ему нет места в твоей жизни, то я не буду против. Просто запомни, милая… – Саша выдохнул облако дыма и прижался к моим губам. – Никому никогда не давай разрушить свои мечты.

– И тебе?

– А мне особенно, Царёва.

– Я так тебя люблю, – я перевернулась в воде, чтобы прижаться к нему грудью. – Ты всё же иллюзионист…

– А это уже не важно, – громко рассмеялся Царёв и молниеносно опустил мою голову под воду, затопив пол ванной расплёскивающейся водой и пеной от моих взмахов руками. – Потому что ты уже моя… Поздно ты анализом занялась…

– Ты, знаешь ли, тоже ещё плохо знаешь, какое счастье тебе досталось, – откинула волосы, смахнула пену, что глаза залепила и забрала у мужа из рук сигарету. Опустила ладони на его грудь, пробежалась по шее и повторила его финт, погрузив его красивое улыбающееся лицо в пенную воду.

– Зараза! – хрипел он, опутывая меня своими сильными руками.

– Не трогай! Мамы ждут!

– Поздно, Катерина, тащи сюда свою жопку…

Всё опять смешалось: крики, визги, стоны и жадные хрипы… Я вновь и вновь улетала, плавясь, как свеча в его горячих руках. Уже никто не мог себя контролировать. Безудержное, неконтролируемое пламя сжигало нас изнутри, отсекая от реальности… Но всё же шум и смех с первого этажа заставил вернуться на эту планету, где есть время, дела и семья.

Я даже волосы высушить не могла. Руки бессильными веточками болтались вдоль тела, Царёв помог надеть халат и откровенно веселясь моему внутреннему раздраю, повел вниз.

На кухне уже хлопотали мамы, а воздух трещал от густого аромата кофе. Женщины и вида не подали, лишь поцеловали нас, а вот коварный смех бабушки не оставлял возможности на недосказанность.

– Доброе утро, детки, – хихикала старушка, поднимая с пола нашу одежду, что вчера летала по гостиной залпами салюта.

– Доброе утро, бабушка, – я под громкий смех Царёва вырвала из её рук свои разорванные трусы. – Как спалось?

– Лучше, чем тебе. Может, мне тебя домой иногда забирать? – сверкнула искрами старушка, но пальцы разжала. – Ты только скажи, я быстро организую для тебя покой.

– Ма-а-а-ам, – я выбросила очередную растерзанную дорогую тряпочку в ведро и обняла зарумянившуюся маму.

– Вам поговорить, наверное, нужно? – очнулась Юлия Викторовна, подхватывая сына за руку. – Мы пойдём проверим смокинг.

– Нет, Юль, останьтесь, – мама поставила чашку кофе на мрамор столешницы и отвернулась к окну, чтобы спрятать глаза, в которых застыли слёзы. – если уж мы семья, то вы тоже имеете право знать.

– Ирина Николаевна, – Царёв тоже обнял мою мать, что повергло в шок всех. Он погладил её по волосам и нежно поцеловал в макушку. – Он ничего не сделает. Это я вам обещаю, а о прошлом говорить лучше не на трезвую голову.

– Точно! – бабуля шлёпнула зятя по обнаженному торсу, не упустив возможности пощупать кубики пресса. – Напьётесь и поплачете, девки. Но потом.

– Катя? – мама повернула голову, встречаясь со мной взглядом.

– Мам, я хочу узнать всё, но я не хочу твоих слёз.

– Я не буду плакать. Обещаю, – мама стёрла слезы, села в кресло. – А всё до банального просто. Мы познакомились ещё в университете на пятом курсе. Мы с группой поехали в горы, а ты же сама знаешь, что я до сих пор на лыжах, как корова на льду. Ну, и потянула ногу на первом же занятии с инструктором, а так как моя компания уже укатила на подъемнике, то мне пришлось одной ковылять к гостинице. Тут и появился высокий красавчик. Он так эпично скатился с горы, резко остановился около меня внизу склона, окатив пылью мелких снежинок, и улыбнулся. Он проводил меня в медпункт, а потом доставил в номер. Так и закрутился красивый роман, вот только я не сразу поняла, что он никогда не женится на мне. Его родители никогда бы не приняли брак с простушкой, собственно, так и получилось. А когда я узнала, что беременна, он объявил, что женится… И естественно не на мне. Я ушла, даже дверью хлопать не стала, превратившись в любовницу. Тебе было года два, когда он вдруг перестал появляться на горизонте. И я даже выдохнула от облечения, потому что отведённая мне роль просто убивала меня изнутри. Эти его редкие визиты, свидания по ночам и звонки украдкой делали из меня запуганное существо. Но всё было не так просто… Однажды в филармонию, где я работала, заявилась его матушка, окатила меня холодом своего презрения и стала угрожать, что если я не отстану от её сына, то лишусь всего. А я и не подходила к её сыночку, но всё равно лишилась всего. Меня выгнали с работы, очевидно, как предупреждение. А Ваню я больше не видела. Ты разочарована, дочь?

– Нет, – прикусила кончик языка, чтобы не расплакаться. Улыбнулась и обняла маму. – Мам, если мужчина выбирает деньги вместо семьи, то разве он достоен называться мужиком? К тому же он променял не только тебя, но и меня.

– Что за мокрота? А? Саша, что ты им тут позволяешь? – дверь открылась и в квартиру вошли Алексей Тихонович, дед и Борис. Они несли портплед с костюмом и коробку из моей любимой кондитерской.

– Кофе угостите? – Борис подмигнул мне и открыл коробку, демонстрируя шоколадные профитроли. – Этого хватит в качестве извинений, Катерина? Ну, у такого идеального Царёва должен же быть брат-мудак?

– Ладно, но за это я буду называть тебя Бо-Бо, – рассмеялась я, отбирая коробку с вкуснятиной. – Муж мой, вари кофе!

– Кстати! – дед поцеловал ручку бабушке и сел рядом. – Вы почему нас на роспись не позвали? Денег на фуршет в загсе не хватило?

– Эх, Виктор, вот вроде годиков тебе много, а слепой, как котёнок, – крякнула бабушка и легко ударила старика тростью по ноге. – Любовь у них, не видишь? Жадные они. Голову даю, что если бы не Катька и мечта её эта о свадьбе и алых парусах, то внучок твой вообще бы спрятался на Южном полюсе. Я права?

Я обожглась о многозначный взгляд Саши… Права. Ради меня готов на все эти глупости. Глупый… Я ради него готова забыть о своей мечте…

– Так! – очнулась Юлия Викторовна. – У нас слишком мало времени. Пьём кофе и по машинам. Нас уже ждут…