Фрейлина. Предотвратить

Глава 11

Завтрак закончился и столовую мы покинули, перейдя в кабинет, судя по обстановке.

Стены здесь были доверху зашиты рельефными дубовыми панелями. Их старинная темнота нивелировалась светлым паркетом, высоким белым потолком с богатой лепниной и обивкой большого дивана и целой армады стульев. Очень непрактичной обивкой – почти белый бархат с едва уловимым зеленоватым оттенком. Замысловато драпированные шторы на высоких узких окнах были такого же цвета. Что еще – с интересом осматривалась я… Огромный светлый письменный стол с отделкой темным деревом под панели, картины с батальными сценами в объемных золоченых рамах, таких ярких на темном…

Красиво в целом и весьма.

Мне широким жестом указали на стул. Вильгельм сел за стол, свита – на стулья напротив меня. Папа - ger Ludwig там же. Я подумала, что это не очень хороший знак - что мы не семья и его ко мне отношение будет напрямую зависеть от отношения высокого начальства.

Я осторожно присела на пышную подушку стула – бархатом к бархату. Поправила трен, чтобы лег красиво, сложила руки… только сейчас понимая, что нарушаю этикет. В гостях дамы снимали перчатки только во время приема пищи. Но поскольку они были узкими и шелк, кружева и даже лайка натягивались туго, обратный процесс получался, скажем так… напряженным и суетливым. Потому и придумали митенки. Их я с собой не взяла – не предполагала, что понадобятся. Так что… перед едой перчатки стянула кое-как – под скатертью, а вот надеть обратно…

Сейчас положила их на стул рядом с собой, как укор свекру – должен был предупредить о завтраке. Взглянула на него со значением…

На меня смотрели все. Молча, пристально и даже тяжело, сурово можно сказать. И пришло почему-то в голову – мафия бессмертна...

- Я внимательно слушаю вас, Ваше величество.

- Хмм… да, действительно – я вынужден задать вам вопрос, frau zu Hohenlohe-Ingelfingen - случился ли у вас разговор с императором кроме того – на вашей помолвке с Фредериком Августом? – вальяжно откинулся на спинку полу-кресла король, не прекращая сверлить меня взглядом.

- Очевидно, вас интересует разговор на тему эфира? – уточнила я на всякий случай. Хотя чего тут непонятного…

- Именно, - кивнул он.

- Вы немного неправильно понимаете… обстановку. Его императорскому величеству не было смысла в дальнейших разговорах со мной. Я не обладаю предметными знаниями, к сожалению. У меня несколько другие способности или даже талант.

- Продолжайте.

- Я умею оценивать обстановку объективно, видеть полную картину в более широком контексте. Конечно, важность взгляда со стороны зависит от конкретной ситуации и её особенностей, и он уместен, как дополнение к… вашим, к примеру, мыслям, чувствам и эмоциям. Но мой свежий взгляд основан на более объективной и нейтральной перспективе.

- Вы случайно упомянули… меня?

- Нет. Я могу привести пример свежего взгляда на то, что находится в кругу сегодняшних ваших интересов.

- Продолжайте.

- Хорошо. Значит так… - чуть помедлила я, подбирая слова: - Прошлое лето, как и нынешнее в Вюртемберге и окрестных землях выдалось дождливым. Сырость должна была сказаться на урожае и она сказалась… В прошлом году картофеля собрали намного меньше необходимого, вернее – сохранили, потому что он сгнил. Весной еще как-то наскребли на посадку, но опять дожди… Картофель – основная еда для низших сословий, сейчас его цена еще держится на серебрушке за метц…

- Но? – видно, что заинтересовался мужчина.

- К весне она подскочит… раз в пять. В неурожайные годы голодное время – всегда весна. Не скажу, что нас ждут голодные смерти, но народные недовольства из-за тотального недоедания вполне возможны. И вспыхнут они в городах – крестьяне всяко найдут чем прокормиться, к тому же зима для них – время отдыха от тяжелой работы. А для городских рабочих это такое же энергозатратное время, как любой другой сезон. О трудностях с продовольствием уже сейчас говорит усилившийся разбой на дорогах. Мы проехали половину Европы, но нанимать охрану пришлось только после Польши.

- Энергозатратными… - смаковал Вильгельм термин.

- Энергия не как физический термин… а с точки зрения Аристотеля на деятельность человека - чем больше энергии затрачено, тем выше результат.

- Термин «энергия» ввел Томас Юнг, - тихо подсказал один из свиты.

- Англичане уделяли и уделяют много внимания науке, - вежливо согласилась я.

- Мы отвлеклись! – качнулся в мою сторону король, сложив руки на столе.

- Вюртемберг ожидает голод, - пожала я плечами.

- И это все?

- От моих советов по этому поводу вы отмахнетесь – я не авторитет для вас, поэтому и озвучивать их не вижу смысла.

- Но они есть у вас? Выскажитесь. Ну же!

- Вы и сами знаете – они очевидны… Не продавать продовольствие за пределы страны. Если существует запрет на свободную ловлю рыбы, отменить его. Временно не использовать картофель и зерно для производства шнапса. Применить отбор зерна на предмет заражения спорыньей – через сита. Она обильно размножается как раз в холодные и сырые годы. Может случиться эпидемия антонова огня, а это еще один повод к народному недовольству. Оно имеет тенденцию накапливаться… не революция, но вспышки недовольства и даже бунты в городах следующей весной, когда резко подпрыгнут цены на картофель, я вам гарантирую. Это все, - растерянно взглянула я на перчатки, которые нещадно комкала во время своей речи в руках.

Король перевел взгляд на окно, будто давая мне время успокоиться. Щеки горели, познабливало, только что зубы не чакали от волнения.

Даже странно.

Я изначально воспринимала его, как незначительную фигуру, кукольного короля – сколько того Вюртемберга? На деле оказалось не так – очень даже… фигура.

- Ваш свежий взгляд на более широкое использование эфира, он… - затруднялся мужчина с заключением.

- Такого же спонтанного порядка, да. Очевидно же – иллюминации просто баловство, а вот освещение домов и улиц… возможно и отопление, и самодвижущиеся повозки…

- И какой же двигательной силой вы их наделили в своем воображении?

- Наподобие двигателя на основе гальванического элемента (*первое название батарейки) - опять нечаянно пожала я голыми плечами, поймав на них раздраженный взгляд короля.

Зря я это - как о само собой разумеющемся. Сама же только по верхам шпрехаю… в пределах занимательной физики.

- Очевидно, Ваше величество, имеется в виду не гальванический элемент Вольта, а «сухой столб» Рихтера. Хотя и его потребуется совершенствовать для подобного применения. Возможно, по принципу Петрова – русские обожают проводить опыты в больших масштабах, - тихо заметил полностью седой невысокий мужчина среднего возраста в штатском платье, - этот источник энергии способен перезаряжаться.

Я кивнула – совершенствовать придется. А вот история батарейки куда как древнее Вольта. Прародителем всех батарей – Багдадской батарейкой, найденной в раскопе, судя по всему, умели пользоваться еще до нашей эры. А чем еще мог быть глиняный сосуд размером с ладонь, в горлышко которого был вмонтирован стальной стержень, а вокруг него внутри сосуда находился медный цилиндр?

Терракотовые копии багдадской батарейки протестированы - используя лимонный сок как электролит и подключив последовательно 10 штук, удалось получить электричество напряжением около 4 вольт. Не скажу, что древние так заряжали свои смартфоны, но… это одна из тех загадок, объяснить которые ученые не спешат.

А у нас речь об эфире, а не электричестве. А уж какой там будет принцип двигателя – кто его знает? С этим точно не ко мне.

- Благодарю за пояснение, gerd Kirchhof, - внимательно выслушав этого мужчину, очевидно - физика, кивнул король, озвучив сразу же мою мысль:

- Но эфирные движущие элементы, полагаю, будут основаны на иных принципах?

- Безусловно, - подхватил физик, - в наших условиях придется двигаться от практического применения к научному обоснованию и уже обратно… как и предположила в свое время frau zu Hohenlohe-Ingelfingen.

- Вы полагаете… такого плана «свежий взгляд» возможен без специального образования, исходя исключительно из бульварной литературы? – сомневался Вильгельм.

- Не бульварной - простому обществу не интересны научные изыскания. Специальной... но с упрощенным объяснением процессов. Я думаю, возможен – при врожденно пытливом уме и способности к анализу… от Бога, - привстал и чуть склонился в мою сторону мужчина.

Я пробормотала благодарность.

- Привлекать даму к дальнейшим разработкам имеет смысл? – уточнил король.

- Я считаю – не имеет, предметное обучение займет слишком много времени, - поклонился физик теперь уже королю.

- В таком случае… с высоты ваших способностей кхмм… к анализу, frau zu Hohenlohe-Ingelfingen, какое предположение у вас имеется относительно будущих общих усилий ученых наших стран… по изучению эфира? – вполне серьезно обратился ко мне монарх.

Я растерянно зависла, хлопая ресницами и соображая...

Ну, если «дядюшка» уже здесь, а вопрос о совместных разработках, похоже, так и не поднят… Кому еще, если не ему должен был делегировать Николай первые переговоры по этому вопросу?

В последний момент сдержавшись и не пожав плечами, я медленно кивнула…

- Или Его императорское величество не заинтересован в подобных разработках, или срочно предпринимаются усилия, чтобы опередить в них… Вюртемберг в том числе.

- Вы полагаете это благородными действиями? – иронично улыбнулся монарх.

- Вполне. Он ни у кого ничего не ворует, берет все исследовательские траты на себя. Это я предложила удвоить усилия, не он. К тому же исходные данные – стартовые, у вас одинаковы. Однако же, полагаю… если Николай Павлович за что-то взялся, на алтарь положены будут все возможности империи, это вопрос престижа в том числе. Пускай работают, - пожала-таки я плечами. Черт…

- А мы что же – потом вынуждены будем выкупать?.. - затруднился опять король.

- Технологию, - подсказал физик.

- Или обменяете на что-то равнозначно ценное, - прямо взглянула я в глаза королю, - например – лекарство от всех почти болезней… или способ избежать массовой смертности при любом хирургическом вмешательстве. Второе я могу предложить хоть сейчас… Но прошу вас, Ваше величество, - встала я со стула и присела, низко склоняясь…

- В чем дело? – вздернул тот рыжеватую бровь.

- В моем муже! Направляясь сюда, мы получили известие, что ему стало хуже – жар… прошу вас, разрешите нам ехать к нему. Это может быть вопрос жизни и смерти.

- Вы приложите к его лечению тот самый способ? – оживился монарх.

- Если еще не поздно. Я думать ни о чем больше не могу!

- Людвиг?

- Так и есть, Ваше величество, мы получили известие сразу по приезду, - мрачно признал папа.

- Пусть будет так, - встал Вильгельм из-за стола, - но разговор не окончен. Полагаю, на следующий мне следует пригласить еще и врачей?

- Лучше не нужно и я объясню вам при следующей встрече – почему? – мотнула я головой.

- Завтра… - начал он.

- Когда Фредерику станет лучше… пожалуйста.

- Ступайте, - раздраженно кивнул он, - Людвиг, докладывайте мне!

- Непременно, Ваше Величество…

Странный, сумбурный разговор почти ни о чем и скомканное прощание оставили после себя такое же странное послевкусие. Мы быстро возвращались к лестнице через залы, думая уже совершенно о другом. Молчали.

В расположение полка ехали потом с полчаса – недолго. Заскочив до этого за Дашей с ее сундучком и быстро переодевшись, я села в карету, ger Ludwig ждал там, прикрыв глаза.

Я ожидала вопросов, а может и допроса, но мужчина молчал. Опять промолчал всю дорогу. А я взволнованно прилипла к окну - мы выехали за город в предгорье, карета ползла по влажному после дождя лесу. Пар... или туман, поднимающийся от теплой земли, насквозь пронизывали косые солнечные лучи - к полудню чуть прояснилось.

Полк квартировался в двухэтажных каменных казармах угрюмого вида. Перед ними плац с марширующими военными, конюшни с ржущими и воняющими лошадьми и кухня, откуда доносились приятные запахи еды – близился обед.

Нас провели в одну из комнат небольшого здания, стоящего чуть в отдалении – лазарета. Провожал военный, встречал тоже… Кто из них врач?

Фредерик лежал в отдельной комнате и то ли спал, то ли был без сознания. Оказалось – второе…

Бледный до синевы, с неряшливо распущенными волосами на висках и с кровью, запекшейся на прокушенной губе, он был раздет полностью, как угадывалось под простыней.

Когда я положила прохладную руку ему на лоб, чуть слышно застонал. Я выдохнула в панике и повернулась к мужчине, застывшему в дверях.

- Его величество обеспокоен состоянием моего мужа и велел оказывать всяческое содействие новому лечению. Нам нужна кипяченая вода, щелок, место, где можно приготовить отвар… Дарья, что еще… ах! - вспомнив, я перевела текст Даше.

- Вымоем руки до скрипа, Даш… что потом?

- А и вымоем вначале, - жалостливо смотрела она на больного.

- Не смотри так, - сцепила я зубы, - это они тут коновалы, а ты сможешь. Дашенька, родненькая… что хочешь проси, - не выдерживали нервы. На этот момент остаться здесь одной без Фредерика казалось самым страшным из возможного. Я даже думать о таком не хотела!

Рана выглядела ужасно - длинная, воспаленная, с желтоватым гнойным налетом в глубине. Начиная с плеча, надрублен был кусок мышцы и порез этот… сантиметров двадцать длиной, сходил на нет ближе к локтю. Корпия, пропитанная кровью и гноем, фиксировалась к ране с помощью бинта. Ее частицы мне пришлось удалась пинцетом.

Я внутренне ужаснулась, представив через сколько рук она прошла в процессе изготовления. Прямой источник заразы поместили прямо на рану.

- Чистить будем, а может и вырезать по кусочку, - присела моя Даша после осмотра на табурет, - что же не сшили? – обратилась она к врачу.

Я перевела.

- Гнойные массы должны исходить свободно, я периодически промываю рану, - доложил сравнительно молодой мужчина в военной форме.

И вряд ли кипяченой водой…

- Даш… давай с нуля. С самого начала, как положено. Снять жар бы…

А дальше я без перерыва меняла холодные компрессы на его голове, а потом поила Фредерика, как собаку, заливая за щеку настой из коры ивы. Следовала гримаса и непроизвольное глотательное движение… и еще ложечку, и еще…

Я попробовала сама – это было немыслимо горько.

Даша тем временем почистила рану, промыла ее отваром «коровяка», или еще это растение называют «медвежьим ухом». Горсть сухих желтых цветов и бурых листьев проварила минут пять-семь в двух чашках воды, чуть остудила и основательно промыла порез, пока в стекающей воде почти не осталось крови. Прикрыв рану, взялась тереть морковку, которую принесли по ее просьбе. По моему требованию кипятились бинты…

Когда Фредерик проглотил всю горькую жидкость, я напоила его кипяченой водой. Чуть подсохшую рану она смазала морковным соком(?) и присыпала сухим порошком коровяка. Легко забинтовав рану, присела передохнуть.

Я оглянулась – в комнате никого, кроме нас, не было.

- Антонов огонь, да, Даша?

- Ну что вы, барышня? Запустили просто… Еще бы найти где колючее такое, горькое хуже полыни… «алой» либо «ранник» еще его зовут. С него «сабур» бы приготовила – неплохо заживляет.

- Спрошу, поищем. А что он без сознания?.. – как робот, меняла я быстро греющиеся повязки.

- Макового отвара давать не пришлось, - пожала плечами женщина.

Нормально, наверное – обычная профессиональная деформация. Сколько народу она за свой век вылечила? Можно только догадываться.

- Мазь из лапчатки гусиной у меня есть, но ее еще рано… Брусники бы ягоды… да где ж она здесь? Примочка с нее помогает, чтобы воспаления опять не случилось. Еще зверобой и тысячелистник нужно в нее добавить, но это у меня есть, а вот брусника…

К концу дня для нас нашли алоэ и обещали бруснику. Поставили еще койку у стены для Даши, мне обещали ночлег в соседней комнате. Когда и куда исчез папа, я не заметила, а вот доктор почти не отходил, наблюдая наши действия. Как и я, чему-то удивлялся… в связи с применением морковного сока даже возмущался.

Но его возмущение было ничто по сравнению с безразличной невозмутимостью Дарьи. Вечером, уже в сумерки, я отпустила ее поспать перед ночным дежурством. Высидеть всю ночь я изначально не бралась – не в моем положении. Была бы острая необходимость – другое дело.

Суета как-то резко прекратилась и стало тихо.

Даша прилегла на серое одеяло и почти сразу захрапела – негромко, но так… отчетливо. А я сидела, растерявшись от этого спокойствия и тишины – не верилось, что сделано все возможное. И я все цеплялась за действие, меняя холодные компрессы и поглаживая мужа, как ребенка – по голове, по здоровому плечу, руке. Монотонный храп за спиной убаюкивал, как и отдаленные звуки за окном. И, чтобы не уснуть, я тихонько запела.

Других колыбельных, кроме песни мамы-медведицы, не знала…

- Ложкой снег мешая, Ночь идет большая…

Допев куплет, протерла больному лицо, лоб, шею… удивляясь мимоходом, что даже в таком состоянии он остается красивым до умопомрачения – трагически красивым. Отжав в холодной воде, опять положила повязку на лоб. Устало вздохнула под храпение Даши и тихо продолжила, поглаживая мужскую кисть:

Мы плывём на льдине, Как на бригантине По седым суровым морям… И всю ночь соседи, Звёздные медведи Светят дальним корабля-ям.

За спиной тихонько стукнула, закрываясь, дверь…

А мужская рука под моими пальцами дрогнула и шевельнулась. Я развернула ее ладонью вверх и вложила в нее свою. Тихонько позвала, вглядываясь в лицо:

- Фредерик? Как вас вообще… угораздило?