Фрейлина. Предотвратить

Глава 28

- Да что с вами, барышня? Мечетесь и мечетесь… присядьте да мятки вам заварю, – закончилось видно терпение у Даши.

- Нормально… - получилось отстраненно и даже холодно, - Дашенька, прости, что-то я и правда… человека одного встретила, - вырвалось само собой, нечаянно.

Замерла, глядя на женщину виновато, но будто и с ожиданием. Не получилось сдержать в себе – рвалось наружу словами, разрывало эмоциями. Хотелось сочувствия, понимания. А Даша пожевала губами…

- Мушшыну или женшыну, барышня? Коли мушшыну, то побойтесь Бога. Венчанная жена вы, хоть до серьезного-то у вас покамест и не дошло. Так то - пока. Вон каков хозяин из себя – обходительный да красавец весь. Носится с вами, как с писаной торбой!

- Даш, а не слишком я воли тебе дала? – растерянно поинтересовалась я.

- А я и маменьке вашей правду-матку завсегда резала.

- И как она на это?

- Злилась… как и вы, барышня. Все мы злимся, когда неправы. Забудьте кого там встретили – приглядитесь к супругу венчанному.

Напившись мятки и подуспокоившись, я стала ждать Фредерика. То ли эмоциональный посыл пожившей и абсолютно уверенной в своих словах женщины нашел во мне отклик, то ли стравила немного эмоции в этом разговоре, но уже получалось сидеть на месте. Думать. Вспоминать.

Я многое поняла сегодня. И то, что не любовь была раньше к Косте, а влюбленность – очарованность его сдержанными манерами и юностью, красивой формой... влиял и романтический флер этой эпохи. Приподняло голову приглаженное его рукой израненное самолюбие и потянулось к нему.

Но не уехал бы тогда Сережа Загорянский… он ведь вначале нравился мне больше, еще и потому, что с ним могло получиться что-то реальное. Но он уехал, а Костя был рядом. Я еще по той жизни знала какой он, уважала его и жалела… И наш первый поцелуй случился так красиво – без суеты и пошлости, как и мечталось всегда. Случилась красивая сказка без счастливого конца. Мечта, чтобы было о чем мечтать.

Но так было раньше, до этого дня. Сейчас все уже иначе. Теперь я еще и восхищалась Константином Николаевичем, я преклонялась перед этим человеком! Наверное, для меня это важно… такая особенность – не могла бы любить без уважения. А Костя не оставил мне сегодня и шанса. Сколько всего я чувствовала сейчас! От этого и мятеж внутренний против всего нам мешающего и сразу подъем душевный, ощущение полета, счастья! И нежность – остро, навылет, когда я бормотала что-то о гражданской одежде, а он смущенно улыбнулся в ответ…

Я легко пошла бы за ним на фронт, на войну - радовать собой, облегчать быт, подавать патроны - как шла в свое время Маргарита за Тучковым-четвертым. Я всегда понимала ее в этом, а сейчас и сама готова была за Костей в огонь и воду. Да только кто меня пустит? А еще у меня ребенок…

И Фредерик… венчанная жена? Сейчас еще все возможно, только теперь понадобится гораздо больше времени. Я трезво смотрела на годы вместе и рядом с ним. Еще и потому, что знала - Костя просто не сможет, не получится у него всю жизнь сохнуть по мне - он мужчина. Такого и я не хотела бы для него, беспокоясь о здоровье. Так может вот прямо сейчас и перестать терзать несбыточным себя и его? Один день и все усложнилось в разы, а второй тогда что - полная зависимость? – мучительно размышляла я.

Это будет опасно для психики, больно – этот день уже показал. Завязывать с этим надо, завязывать… я же умная, я все понимаю.

И благими намерениями, как говорится...

За ужином живо интересовалась, как прошел день мужа, что нового на службе? Он отвечал, как всегда - подробно и вежливо. Я доложилась, что Ольга Николаевна выделила мне фрейлинские покои во дворце близ себя – на втором этаже, чтобы была под рукой:

- Голубая такая комната… с закутком и небольшой сидячей ванной в нем. Удобная постель… горничная обещала сделать прическу…

- Только не пропадайте там слишком часто, я стану скучать, - спокойно реагировал он на мои слова.

А меня черт дергал за веревочку! Мне нужно было все проверить и выяснить на будущее, решить для себя окончательно. И встав с места, я за каким-то хреном обошла стол и подошла к нему со спины.

- Вы опять обросли… не мешало бы вызвать цирюльника, - провела легко по его волосам… а потом погрузила в них пальцы обеих рук, разворошила… хотела пригладить, как было. Не успела - муж вздрогнул и дернулся в сторону! Быстро встал, развернулся ко мне и молчал. Смотрел и просто молчал…

- Непростительно забылась… признаю ваше право на личное пространство, - шагнула я в сторону, пряча взгляд: - Даша собрала травы… осенний сбор – не желаете испробовать? Будто бы засыпающие растения… умирающие… обладают особой целебной силой.

Неловкость, которую я испытывала, была ужасна. Она была просто ошеломляющей! Я вдруг живо представила, как та же Даша лезет меня лапать… что почти одно и то же. Горели щеки и дрожали руки. Я корчилась внутри от почти невыносимого стыда!

- Гретта, чаю подай! – попыталась растянуть губы в улыбку.

Гадство… да скажи ты хоть что-нибудь, сгладь ты эту неловкость проклятую – ты же умеешь! Проверено уже.

- Пожалуй, вы правы, - отмер муж, приглаживая разворошенные мною волосы: - Пора звать мастера. А мой чай… осенний сбор пускай подадут в кабинет. Благодарю вас, Таис.

Господи! Ну зачем? Какого черта мне от него нужно было? Что бы я дальше делала?

Муж ушел. А мне было плохо, кажется, даже поднялась температура… Болела голова и тянуло живот. Я впервые так сильно испугалась за ребенка – что с ним действительно что-то случится. До этого как-то терпимо все… если что-то и делалось со мной, то на уровне всего организма. Сейчас тянуло живот.

Весь вечер я пролежала - или с книгой, или спала. Весь следующий день тоже, хотя неприятные ощущения быстро прошли. Что еще добавляло душевной маяты, так это то, что Ольга не пригласила меня на пикник. Держаться на расстоянии от Кости было только правильно – я понимала. И тут же страдала от этого… сколько он здесь пробудет-то – неделю, две всего? Мне минуточку в день бы – только взглянуть… Представляя будущие сроки и расстояния меж нами, плакала. Гормоны все усугубляли, понятное дело.

Пила мятку и осенний сбор, тупо глазела на подступающую к окнам темноту.

А утром следующего дня меня позвали ко двору. Но я помнила все свои разумные мысли… поэтому оделась предельно просто – в домашку буквально. Уложила косу как обычно. Не очаровывать – я шла увидеть его и достаточно.

Мужчины отсутствовали и подошли только к обеду. И сразу мир заиграл новыми красками, заискрил эмоциями. Я сразу пожалела, что не нарядилась... а можно бы и прическу. Давила в себе вдохновение говорить умные вещи, удивлять юмором, фонтанировать идеями…

И не удержалась в итоге.

В серо-голубом будуаре Ольга показывала мне подарок брата – книжный атлас по минералогии, купленный им в Лейпциге. И здесь к нам подошли Костя и его товарищ. Легкий разговор был мучителен. В каждом его слове я искала особый смысл, предназначенный только мне и понятно - находила… Кто ищет, тот всегда найдет. Смотрела потом с вопросом. Не обладала я его железной выдержкой – вот в чем беда. Нужно было самой отвлечься и его отвлечь на что-то серьезное, поднять интересную для мужчин тему – это всегда работает. И я задала уточняющий вопрос о штуцерах, почему нет? Тема оружия для военных беспроигрышна.

Оказалось, что их преимущество в дальности боя, а еще хорошей меткости благодаря нарезам в стволе, направляющим пулю. Недостатком же являлась низкая скорострельность по сравнению с гладкостволками – из-за дополнительной сложности заряжания… с дула.

- А как именно их заряжают, в чем эта сложность? – смотрела я в смеющиеся глаза напротив, глядящие с бесконечной нежностью и терпением. Не получалось пока отвлечься…

Зато с заряжанием получалась целая эпопея: на ствол крест-накрест укладывался так называемый «пластырь» (ленты из специальной ткани), иногда пулю просто заворачивали в ткань. Затем ее приходилось вколачивать в ствол специальным молотком… и все это в бою, под выстрелами.

- Стрелки со штуцерами почти беззащитная мишень для атакующей линии пехоты, - добавил капитан-лейтенант Шкурятин.

- Но, тем не менее, это желанная новинка… - не понимала я.

И выслушала еще кучу всего о новой пуле с улучшенными характеристиками – с соответствующей проточкой на корпусе, вследствие чего та легко проскальзывала в ствол. Скорострельность такого штуцера приближалась к достижениям гладкостволок, сохраняя преимущество в меткости и дальнобойности.

- И каковы показатели этой самой скорострельности? – уточнила я напоследок. Собственно, все, что хотела, выяснила. И совсем не ожидала услышать:

- Полтора-два выстрела в минуту, зависит от мастерства стрелка. Лучшая скорострельность на это время.

Я задумалась… Кто на что учился, потому и стыдно не было - скорострельность для меня ассоциировалась со звуком «ву-у-у» и это была «Катюша», а еще - «та-та-та» и это был пулемет. А два выстрела в минуту, извините… Шестьсот – да!

- Невозможно технически! – авторитетно-снисходительно заявил капитан-лейтенант, - при такой скорости стрельбы, даже если бы она была возможна, ствол попросту расплавится. Искривится в опасных пределах точно. Я пушкарь, знаете ли…

- Тугоплавкие стали, должно быть, уже существуют? Но вы правы... Ольга Николаевна, будьте добры... нельзя ли мне лист бумаги и карандаш?

А дальше я рисовала по памяти пулемет «Максим». Что я о нем знала? Да, собственно, ничего. Кроме внешнего вида и того, что ствол его заключен в более объемный кожух, в который заливалась вода для охлаждения того самого ствола. Да и это я помнила только в связи с тем… в Гражданскую бои с басмачами в Туркестане случались в пустынной местности, где вода отсутствовала. А чтобы отбиться от конной атаки, пулемет должен работать. Охладителем служила единственно доступная там жидкость - человеческая моча. Она ожидаемо закипала в кожухе, аммиак испарялся, стрелок задыхался понятное дело, но… в результате отбились.

Нарисовав стальной щиток, защищающий стрелка – с прорезью на прицел, а еще станину - чтобы упор и было за что таскать… я задумалась. Дорисовала ствол с высокой мушкой и пунктиром обозначила кожух вокруг него.

- Что значит сей чертеж? – поинтересовался каплей.

- Это будет устройство для скоростной стрельбы. Назовем его… пулемет. Чтобы ствол не расплавился, его будет охлаждать налитая в кожух вода.

- Но она закипит почти сразу же!

- И что? Вода закипает при ста градусах по Цельсию. Металл плавится при гораздо больших значениях, следовательно в любом случае она будет охлаждать ствол до ста градусов. Кстати… - соображала я, - а вот для стационарного пункта стрельбы – в форте, к примеру, можно организовать проточное охлаждение. Тогда вообще без проблем.

- Допустим… - азартно блестели глаза мужчины, - допустим, что последствия скорострельности мы с вами устранили. Но еще не добились ее самой… в шестьсот выстрелов, действительно? Таисия Алексеевна…

- Работа мастера боится! Логично, что, вкладывая пули вручную, такой скорости не добиться, - рисовала я пулеметную ленту, набитую пулями.

- Это напоминает газырь, - недовольно ворчал каплей, придвигаясь ближе. Я подсунула к нему чертеж, давая рассмотреть.

- Да, так и есть! Холщовая ткань с пазами под размер пули. И лучше, если кто-то сбоку станет помогать… придерживать ленту, подавая ее в приемник, чтобы не заклинило.

А и действительно… я вот не соотнесла бы с газырем. Помнились только революционные матросы, крест на крест перетянутые этими самыми лентами – шик своего рода.

- Такая лента ненадежна – будет размокать… не приведи Господь дождя во время боя, - задумчиво рассуждал каплей, устремив на меня взгляд с поволокой. Я узнавала его – до предела погруженный в себя, отстраненно-раздумчивый.

- Еще и растягиваться со временем. Тогда в идеале бы металлическую или хотя бы прорезиненную – пропитанную каучуком, с металлическими держателями-лапками для пуль…только металл и зафиксирует надежно, - рисовала я С-образный контур.

А потом и прорезь в бочине пулемета для подачи ленты.

- Мысли о механизме подобной стрельбы также имеются? - напирал на меня мужик.

Я взглянула на Костю. Он смотрел на меня… на нас и рисунок немного странно. Ну так он и моряк – не пушкарь.

Кстати…

- Вы же пушкарь, кажется? Механизм должны представлять в общих чертах. По логике… он должен давать удар по капсюлю, выталкивая заодно пулю из паза ленты.

- Вы скорость действия такого механизма представляете себе, Таисия Алексеевна? – ярился каплей. Не злился – просто завелся. По-хорошему так… впитал идею и уже горел ею.

Теперь я смотрела на него более благосклонно, сама едва не подпрыгивая в возбуждении. А если и правда получится?

Да боже мой! Механика наука и если уж в истории существуют свои законы – она повторяется, то и здесь должна быть своя логика. Не так и мало в это время разных механизмов, в основе которых грамотное и логичное взаимодействие деталей. Вот в мое время в доводчиках или пневмо-механизм присутствовал, или пружина.

- Смазка техническим маслом обязательна, чтобы исключить истирание деталей. А подающие механизмы основаны, как правило, на действии пружины – вы должны знать это… если даже я знаю.

- Значит… когда очередная пуля покидает ствол… под возвратным действием пружины ствол и затвор проходят обратный короткий ход…

- Равный длине пули! – радостно подхватила я. Логично же, ну!

- А это ствольная коробка я полагаю…

- А здесь гашетка… послушайте! - вспомнила я, - можно подавать ленту или сбоку, или же сверху, через диск с намотанной на него лентой.

Не «Максим», другой пулемет - ручной, уже времен ВОВ, там было устроено именно так.

Каплей ожесточенно чертил… да так, что прорвал бумагу. Взглянул на меня растерянно. Будто только что был где-то не здесь уже, а в мыслях своих и соображениях, и его выдернуло из них, досадно задерживая.

Я улыбнулась ободряюще – думай, думай. А я – пас, теперь только поддакивать. Не спец по этому самому, простите…

Поддакивала, что-то даже сама начала понимать, пыталась советовать… хотя меня уже почти и не слушали. Так, мельком – впитал мысль и сразу или отсеял, или взял в работу. Первое гораздо чаще. Но я старалась быть полезной, направлять и мотивировать. Состояние такое… радостное. Это же в нашу копилку, да еще как! Не нужно вооружать каждого солдата, парочка пулеметов на роту и достаточно. Об этом тоже поспорили.

Тут Ольга позвала, оторвав меня и раскрасневшегося гостя от чертежей. Проводив их взглядом, я посмотрела на Костю виновато-потерянно. Что же я делаю? Будь проклята моя деятельная натура! Каждая минута рядом с ним бесценна, а я что? Вот так отвлекла!

- Не улыбайся ему больше… я уезжаю завтра, - прошептал он вдруг. И глаза такие… больные, отчаянные.

Дыхание перехватило – как так? А я почему не в курсе?!

И какой там уже улыбаться... Я с трудом соображала, как-то еще участвуя в обсуждении и стараясь не смотреть на него, чтобы не сорваться. В слова или слезы… а что – мне все по силам. Смогла же вот… дура инициативная.

Ольга отослала потом мужчин. И действительно – почти ночь на дворе.

- Почему они так сразу уезжают? Я правильно поняла или не расслышала? Ольга Николаевна…

- И к лучшему, проводим завтра… - зябко куталась она в шаль, - Таис, покойной ночи… поздно, ступай к себе. Я буду звать горничную, - дернула она шнурок колокольчика.

А я не мерзла. Мне было душно, мне было… отчаянно! В своей комнате я встала у окна, смотрела в ночь.

Это все незавершенность наших отношений, их запретность – они делают все происходящее острее в разы. Я поняла уже это, испытала на себе. Мучительно-сладко… отчаянно-больно, восхитительно и горько сразу. Зачем я его мучаю, кому это нужно? Кому я что должна – Фредерику?.. Нужно срочно съезжать, подарив ему личное пространство. Карл уже здесь, а видеться на людях они больше не могут.

А Костя… закроет этот мучительный гештальт и дальше ему будет проще. Дочитанная книга больше не манит так отчаянно, со временем ее получится закрыть. И я тоже… буду знать каково это - быть с мужчиной.

Он заслужил этот подарок… пускай и не на День рождения, с опозданием. И я заслужила – сегодня так точно.

Мылась, дрожа от холода – из крана подавалась только холодная вода. Хорошо не зима…

Встав голышом перед большим зеркалом, вынула шпильки из косы, оглядела себя и решила, что зазор между бедер великоват - еще недостаточно поправилась. Значит… те панталончики. Синий бархатный капот и… босиком. Проскользнуть нужно неслышно. На двери в каждой комнате внутренний засов, но когда это мужчины закрывались?

Кралась по коридору дрожащей тенью… пробивало на нервный смех: тоже еще – богиня порока.

Дверь открылась без скрипа. Я сразу прикрыла ее за собой, задвинув засов. Костя стоял у окна, как и я только недавно. Медленно развернулся ко мне… Подсвечник с тремя горящими свечами давал увидеть, что он только в подштанниках, с влажными волосами.

- Костя… Константин Николаевич, я пришла… Потому, что безумно хочу вас. Если это противно вашим убеждениям или желаниям, то…

- И жалеть потом всю жизнь, – шагнул он ко мне, - говори мне «ты»…

- А… ага, - решительно развязала я пояс капота, сбрасывая его на пол. Подрагивая от того, что делалось внутри, переступила босыми ногами, доверчиво глядя в глаза своего мужчины. Сразу снять панталончики не рискнула…