Фрейлина. Предотвратить

Глава 23

А запросто. Вполне такое возможно… и даже скорее всего.

На месте короля я так бы и сделала. Оба греховодника образумились и обзавелись наконец женами, как и положено. Свое удовлетворение по этому поводу он продемонстрировал, оформив, как милость: Фредерику – дом, Карлу – дворец. В идеале, они вообще не должны больше видеться дабы избежать соблазна. То есть… от местного Двора мы отлучены?

И Бог бы с ним как говорится, скоро мне вообще будет не до того. Но… мне нужен Земмельвейс! Нужна клиника и антисептика. Пенициллин нужен – зеленая плесень уже из горшка лезет.

- Расстроились, Таис? Понимаю… вы привыкли к блеску двора и увеселениям.

- Как и вы, - отстраненно заметила я.

- С чего вы так решили? – опешил супруг.

- А с чего решили вы? Я равнодушна к этому делу, но… чтобы так резко – действительно неожиданно, - задумалась я.

- Дело во мне, вам Его королевское величество благоволит.

- Король. Давайте между собой обойдемся без полного титулования, Фредерик? Просто для краткости. Пожалуйста... Он обычный человек с руками-ногами, но при исполнении определенных обязанностей. Относиться к нему с трепетом у меня не получается, как и нет желания прописаться при дворе. Но кое-что от него нужно… Простите, еще не знаю, как это сформулировать, не готова пока. Как только соображу, оформлю все это в голове, вы узнаете первым.

- Что бы это ни было, вы сможете подать прошение через Ее королевс… - споткнулся муж на титуловании, неловко усмехнувшись.

- Ольгу Николаевну… – озарило меня, - да вы же гений, Фредерик! Какой же вы умница! А я… обойдемся без уничижительностей. Все-таки у женщин в моем положении иногда такая каша в голове! - радовалась я.

Бестолочь! Нет, все-таки беременность отупляет. Заслуги королевы Ольги на благотворительном поприще будут помнить в веках — детский госпиталь, нежно прозванный штутгартцами «Ольгеле», школу королевы Ольги, заведение для слепых. Так почему и не роддом?

Это упрощает… Мужчинам пришлось бы долго и нудно доказывать необходимость такого проекта, грамотно обосновать его и мотивировать их . Готовить презентацию да так, чтобы попасть в менталитет и настроение. А Ольга с ходу все поймет - я ей так распишу преступный срач в клиниках! Больше похожих на концлагерь… Сама слезами умоюсь и ее в них утоплю.

Этот день закончился замечательно еще и потому, что мне приготовили ванну. Бронзовая лохань на львиных лапах стояла в комнате, не уступающей размерами моей спальне. Здесь даже имелся камин - для холодного времени года.

Вечером засыпала почти счастливой. Было настолько спокойно и легко на душе, что я даже постаралась понять – почему так? И сообразила, поняла…

Я серьезно настроилась сделать конкретное дело. И это не давало покоя… несмотря на то, что впереди еще целых семь лет – так много и так безумно мало! Даже когда не думала об этом, я нечаянно и постоянно находилась в напряжении – подсознание отсчитывало бездарно упущенное время. Каждую преступную минуту, потраченную на глупости и мелочи! Состояние, похожее на бег на месте во сне - я опаздываю, нужно спешить! Потому что только я!

А нет же, не только… и Сережа Загорянский помог чем смог, и Ольга обязательно поможет, и Мария Михайловна мудрая женщина. И Фредерик вон подсказал... Костя? На него были самые большие надежды и их тоже не стоит раньше времени сбрасывать со счетов.

Сейчас я уже увидела хороший шанс, нас будет маленькая команда – я не одна. Слава тебе, Господи!.. – истово перекрестившись, привычно молилась я на ночь.

Утром тоже все виделось по-другому, я будто пересмотрела вчера свое видение мира. Мои мелочи больше не казались мелочами – я уделила внимание себе, прислушалась и пригляделась…

По моим прикидкам шел четвертый месяц беременности. Живот еще не выпирал, но уже заметно округлился. Грудь увеличилась, но не только это – сквозь кожу стали проступать вены, образуя собою не слишком красивый рисунок. От пупка к лобковой области опускалась полоса пигментации… значит, к этому есть склонность и месяцам к восьми-девяти появятся усы и пятна на носу. Но молодая женщина в зеркале мне нравилась – взгляд мягкий, улыбка… наверное, только сейчас я окончательно примирилась и с внешностью Таи, и со своим интересным положением.

Швейку звали интересно – Врени. Молодая еще женщина, лет тридцати, она пришла одна и с довольно большой корзинкой. Разложив на столе образцы тканей, предложила начать с их выбора.

Задумчиво покопавшись в предложенном, я потянула интересный кусочек – на серовато-голубом фоне продольные золотистые полосы, обвитые узором из зеленых листочков и темно-голубых цветов. Пестро и весело, симпатично, но дороговато, наверное – в середине каждого цветочка пришита бусина.

- А как можно будет разгладить такое платье? – захотелось рассмотреть эту красоту лучше, и я раскинула лоскут на кровати… под отчаянный вскрик швейки:

- Нельзя! Ах, фрау, нельзя же класть на постель – платье из этой ткани теперь не удастся.

Забавно…

В результате я выбрала изумрудно-зеленый плотный шелк с вытканными на нем серебряными цветами – на выход и деликатную шерсть ярко-синего цвета в тонкую черную и белую полоску – для дома. Дело шло к холодам и еще я ждала тот самый обоз с приданым.

Всего два наряда… шопинговый припадок с моей стороны и не мог угрожать семейному бюджету. Нужно привыкнуть к деньгам, уметь не жалеть их, чтобы тратить легко – я не готова была. И потом, впереди планы…

Проблем с фасоном не возникло – я обрисовала его довольно подробно, попросив как-то прикрыть грудь с венами. Обмерив меня мерной лентой, Врени засобиралась домой, обозначив срок до примерки первого платья в неделю. О цене я не спросила, оставив это на усмотрение мужа, раз он так в себе уверен.

Эта неделя, а потом и вторая прошли под знаком дома. Я расслабилась и никуда больше не спешила, спокойно ожидая приезда Ольги. Пока еще ходила в расставленных Дашей старых нарядах, но недалеко – комнаты, холм, тот мой дом…

Там уже шли работы – рабочие перестраивали сарай, превращая его в каретный и конюшню. Яблоки дозревали, становясь не такими кислыми – уже давно условно наступила осень. Здесь ее считали с 24 августа.

У меня поменялись предпочтения в еде, возможно, временно. Но я никак не могла наесться одним блюдом из бодензифельтен - пресноводной рыбы семейства лососёвых, ее вылавливают в Баденском озере.

В форму для выпечки кладут нарезанный лук-шалот и кусочки сливочного масла, сверху выкладывают филе рыбы, солят и перчат, поливают белым вином. Затем блюдо доводят в раскаленной печной духовке минут двадцать. После этого рыбу оставляют в тепле, а жидкость из формы для выпечки процеживают в кастрюлю. Растворяют кукурузный крахмал в холодной воде и добавляют, помешивая. Перед подачей рыбу поливают этим соусом и посыпают петрушкой. К ней еще положены домашние клецки по-швабски.

Наша кухарка замечательно готовила!

Я перезнакомилась, кстати, со всеми слугами, ненавязчиво выяснив размер их жалования – придется нанимать кого-то туда, к себе. Но настолько талантливого повара я вряд ли найду - понятно, поэтому рецепты выспрашивала и подробно записывала.

Общее спокойствие дало себя знать – я немного поправилась и точно посвежела. Опять блестели и даже будто стали рыжее волосы. Каждый день я оглаживала живот и прислушивалась – скоро должен был дать знать о себе пинками ребенок.

Спокойные две недели… я отдыхала, Фредерик выздоравливал.

Невольно запертые рядом друг с другом, мы стали больше времени проводить вместе. Никогда до этого я не делила быт с мужчиной, что оказалось даже приятно. Он не разбрасывал носки и не бродил бесцельно по дому, как Кентервильсвое привидение… Иногда работал у себя с какими-то бумагами, порой читал мне вслух – прозу и стихи. Рассказывал о швабских празднествах. В частности, о карнавале перед Большим постом – все тогда одеваются под ведьм и шутов, прячась под масками… жутковато?

В ответ я напевала романсы, если было настроение - «новые». И даже «мне с вами жить, мне с вами пить, мне с вами горести делить» или радости?... как помнила, так и пела, что в любом случае было воспринято задумчиво-благосклонно. Много говорила с ним на русском. В том числе рассказывала сказки – наши были как-то… гуманнее что ли? Без пальчиков, отрезанных у себя отчаянной Рапунцель и попользованной во сне принцем Спящей красавицы.

Странно… но сейчас я особенно скучала по старой фрау. Тоже, наверное, гормоны... но вспоминалось как, сияя лицом, она знакомилась со мной каждое утро, а у меня сжималось сердце. Наверное, она была в замешательстве, может ей даже было страшно – она же не помнила, не знала никого из живущих рядом людей. Но – воспитание, но – выучка…

А как-то я вспомнила… и попросила разрешения у Фредерика сделать ему небольшой подарок.

- Разве небольшой – у меня все есть, - мягко улыбнулся муж, - тогда позволю себе и я, Таис.

- А разве платья таковым не считаются?

- Они необходимость, это моя обязанность, как мужа, - сразу посуровел он, - приятные мелочи несколько иное.

- Приятные? И мелочи…

И второй раз за эти недели мы выехали в город. Сразу разошлись там – я с Отто, Фредерик по своим делам. В назначенное время встретились в «Венской кофейне», где я позволила себе чашечку кофе и пирожные. Муж пил его с коньяком, как было принято здесь у мужчин. Я замечала женские взгляды на него, любовалась сама – короткая стрижка очень шла ему. Настроение было отличным, я что-то щебетала, трогая порой свою новую шляпку… В результате он затащил меня в магазин, и я выбрала еще один капор – серебристо-серый с изумрудным кружевом по тулье и такими же лентами. В тон к будущему платью.

- Почему только один? Мне нравится вот этот…

- Фредерик… я выросла в определенном материальном достатке и пробить свой потолок совсем не стремлюсь. Мне удобно в моей привычке к скромности, – объяснила я, соглашаясь все-таки с его выбором – капором с задранной сзади тульей, дающей простор волосам. Похоже, это становилось моей слабостью – красивые шляпки.

Я заказала для мужа письменный стол в свой новый дом – в стиль, темного дерева с очаровательной примитивной резьбой под старину. И удобное полу-кресло с нейтральной обивкой ему в пару.

Он для меня – гитару и учителя. Не забыл, надо же…

И я поймала себя на том, что смотрю на него чуть иначе… уже привычно любуясь, но будто слегка сожалея? Не сейчас и не скоро… Он - нет, но я когда-нибудь, возможно, смогла бы.

Чтобы переболеть Костей, понадобится время. Для начала нужно хотя бы перестать класть кортик под подушку – пока что этого не получалось, я суеверно боялась нарушить придуманный мною же ритуал. Укладываясь на правый бок, привычно уже смыкала ладонь на рукояти и затихала, настойчиво вспоминая…

Много времени. Понадобится много его. Даже после его жениться на полной дуре, одной из самых красивых женщин Европы. Понадобится время перетерпеть и переболеть ревностью. Как-нибудь переживу на морально-волевых – куда денусь? Всегда знала, что будущего у нас нет.

Но вот потом?.. Когда переживу.

Муж нравился мне и как человек, и как мужчина. Нравилась ли я ему? Возможно. Пока что это… эта дружба обоих нас похоже устраивала. Но скоро явится Карл, а Фредерик молодой мужчина со своими потребностями.

Я же тоже ощущала иногда что-то такое - гормоны опять и снова? Во сне вечерние воспоминания о Косте принимали причудливые очертания с двумя участниками. Хаотичные поцелуи, несмелые вначале ласки, порочные стоны…

Иногда снилось, как он меня любит – тихо, ласково, не торопясь, и я резко просыпалась потом, получив разрядку - тело звенело от гуляющей по мышцам истомы…

Успев узнать поцелуй, я еще не знала близости с мужчиной. Так и не удосужилась покуражиться, так сказать, телесно. Заполучив при этом ребенка, надо же! Как причудливо складывалась моя жизнь здесь! Но как-то же нашла свою нишу? Вот и славно…

Десятого сентября тишина закончилась. К дому подъехал обоз – иначе не назовешь, все-таки два больших фургона. Это означало, что Ольга и Карл прибыли.

Я знала, что она помнит обо мне и устраивая свой малый двор, как принято, обязательно меня позовет. Возможно, просто потому, что был меж нами тот разговор. Сейчас же, кроме списка вещей, прибывших грузом, мне не передали от нее даже записки. Я вспоминала себя с дороги, Вильгельма опять же – обрадованного возвращением блудного сына под отцовское крыло. Новое место, обустройство…

Нужно было взять кое-что из драгоценностей из банка – вдруг все же на днях последует приглашение? Изумрудное платье-ампир было готово и сидело на мне бесподобно, совсем скрывая животик. В случае официального приема драгоценности обязательны – это вопрос престижа для Фредерика.

По дороге заскочила на всякий пожарный в почтовое отделение и вдруг обнаружила там письмо…

Ожидала его выдачи в оторопи, пытаясь понять – от кого бы? Мария Михайловна, как и маменька, ответить еще не успела бы.

Нетерпение подстегнуло к действию. Я попросила нож для бумаги и присела здесь же в кресло. Развернула лист, вгляделась в каллиграфический почерк с чуть резковатыми буквами и… твою ж мать…

«Здравствуйте, дорогая сестрица!

Бесконечно рад Вашему решению написать ко мне, как и возможности обрести еще одну сестру. С прочими у меня не сложилось, одна надежда теперь на Вас, Таисия Алексеевна.

Безусловно! Мы с Вами родня по крови, пускай и дальняя, но пренебрегать родством, да и еще настолько приятным, с моей стороны было бы глупо. Я навел о Вас справки, как только смог – каюсь… Но ни разу о том не жалею. К тому же имею несмелую надежду на то, что не только моя особа заинтересовала Вас, что имеет место некое обстоятельство, прямо говорить о котором я не смею, суеверно боясь сглазить.

Жалею, что поспешил с прошением о назначении на Кавказ и не смог лично поздравить Вас с венчанием. Прошу, дорогая сестра, оставить сведения об адресе Вашего проживания в главном почтовом отделении Штутгарта, он необходим местному ювелирному дому. Вы знаете, должно быть - в знак принятия родства принято обмениваться нательными крестами, пускай и условно. Смею тешить себя надеждой, что когда-нибудь и у меня появится возможность принять на себя Ваш. Возможно… для этого даже придется когда-нибудь посетить вас? Или же нет. Жду ваших писем, как ничьих больше.

С уважением и огромной благодарностью к Вам.

Ваш брат теперь, князь Александр Барятинский.»

Господи… что я наделала?!