Гейм-чейнджер

Глава 25

— Святые угодники, — пробормотала Мария. — Он вернулся.

Кип как раз выкладывал бананы. Он обернулся и увидел…

— Скотт!

Скотт стоял напротив, в спортивной одежде, с блестящим от пота лицом. Точь-в-точь как в тот раз, когда впервые зашёл в смузи-бар. Только теперь добавилась борода.

Кип не хотел произносить его имя так. Удивлённо. Знакомо и привычно. Он просто растерялся. И надеялся, что Мария спишет это на его якобы фанатское увлечение Скоттом Хантером.

— Привет, — Скотт говорил тихо и неуверенно.

— М-м, могу я... помочь тебе?

— Да, — Скотт робко улыбнулся. — Я подумал, может, стоит... вернуться к истокам.

— Ох. — Что бы это значило? — Значит... синий смузи?

— Да, пожалуйста.

Кип принялся готовить смузи, а Мария ухмыльнулась ему. Он проигнорировал её.

Он передал напиток Скотту, тот быстро взглянул на Марию, затем снова на него. В глазах его будто промелькнуло «а, к чёрту».

— Я, м-м... хотел тебя увидеть.

— Ох.

Кип осмелился глянуть на Марию. Та выглядела, как кот, поймавший, канарейку. Блядь.

— Сегодня игра, и я надеялся...

— Ох. — Кип сник. — Что, нужен талисман на удачу на трибунах или типа того?

— Нет! Нет, я не… — Скотт снова бросил взгляд на Марию и заговорил тише, хотя это было бесполезно. Мария явно ловила каждое слово. — Я хочу поговорить с тобой. Наедине. Как можно скорее. Пожалуйста, Кип.

Кип увидел боль в его глазах, и в груди зажёгся слабый огонёк надежды. Неужели Скотт так же сильно хотел всё исправить, как и он сам?

— Хорошо.

— Может, встретимся где-нибудь? После того, как ты здесь закончишь?

— Днём у меня кое-какие дела. — Скотт выглядел так, будто мир рухнул. — Эй, я серьёзно, — быстро добавил Кип. — Это не отговорка. Я правда хочу с тобой поговорить. Очень. Прям… очень-очень.

— Ладно. У меня сегодня игра, так что… может… — Скотт замялся. — Придёшь на арену? Сможешь?

— Да, — ответил Кип. — Конечно. Я буду.

Скотт кивнул.

— Отлично. Хорошо. А после… может, встретимся где-нибудь?

— Ага. С удовольствием.

Лицо Скотта просияло.

— Правда? Ну… — Он наклонился чуть ближе, и у Кипа перехватило дыхание. Но затем он быстро отступил и сказал: — Тогда до встречи.

— До встречи, — ответил Кип.

Скотт ушёл, а Кип тянул время, прежде чем повернуться к Марии.

— Что. За. Хрень. — Отчеканила та.

— Ладно, это, наверное, выглядело…

— Так вы двое…

— Типа того. Не знаю. Только, пожалуйста, никому не говори.

— Чёрт возьми!

— Я серьёзно! Ни слова. Обещай, ладно?

— Обещаю! Конечно, обещаю! Но ты должен хоть что-то рассказать. Мне нужны подробности!

— Окей, но только одну подробность.

— Одну?

— Одну.

Мария скорчила гримасу, явно крепко задумавшись, затем вытащила огурец из холодильника и положила на прилавок. Взяла нож и поднесла к середине огурца.

— Окей, скажи, когда я попаду примерно в нужную длину.

— Нет.

Она чуть сдвинула нож.

— Ну ты чего, я не буду...

Она снова подвинула нож и вопросительно подняла бровь.

Кип уставился на неё, закатил глаза и буркнул:

— Чуть дальше.

Мария взвизгнула.

— Боже мой! Я так и знала! Ты счастливая сучка!

— Всё, хватит. Серьёзно. Держи это при себе, ладно?

— Буду, буду. Обещаю, — хихикнула она.

Кип тихо рассмеялся, чувствуя облегчение от того, что кто-то ещё знал о его отношениях.

Его отношениях, которых он чуть не лишился. Но этим вечером, чёрт возьми, он обязательно все исправит.

* * *

Скотт чувствовал себя отлично.

Его ладони были перебинтованы под перчатками из-за драки на днях, но он чувствовал себя отлично. Сосредоточенным. Нацеленным на победу. Они выиграют сегодня. Он не сомневался.

Он игнорировал заголовки и болтовню в спортивных ток-шоу. Он знал, что без этого не обошлось. Что не так со Скоттом Хантером?

Но он отмахнулся от всего. Это не имело значения. Каждая игра — новый старт. Они проиграли две, но выиграют следующие четыре. Без проблем.

Его товарищи по команде тоже заметили перемену. Они не смотрели на него с беспокойством — они смотрели ободряюще. Кивали ему с безмолвным посылом: ты справишься. Мы с тобой. До конца. Кип находился здесь, на арене, на своём привычном месте. Это придавало Скотту уверенности. Не суеверие — любовь.

Этим вечером он всё наладит с Кипом. Он не сомневался в этом.

***

— Ого, чёрт, — воскликнула Елена. — Похоже, Скотт снова в деле!

Они стояли и неистово аплодировали вместе с толпой. Скотт забил второй гол в матче, и счёт стал 5:2 в пользу «Адмиралов» к концу второго периода.

Может, дала преимущество домашняя арена, а может, Скотту удалось сконцентрироваться. Или, возможно, смузи и правда волшебные. В любом случае, Кип был счастлив и спокоен.

И чертовски горд за него.

***

Вскоре после игры пришло сообщение от Скотта:

«Не против встретиться у меня?»

Кип надеялся, что тот это предложит.

«Конечно. Мне сейчас приехать?»

Скотт: «Да, я буду дома, как только смогу.»

Елена обняла его и пожелала удачи. Перед матчем у них произошел долгий разговор. Её мнение — Кип и Скотт оба идиоты.

Ощущалось несколько странно, насколько роскошный жилой комплекс Скотта теперь казался домом. Входя в огромную гостиную, Кип напоминал себе, что это не его дом. Но знакомое пространство всё же успокаивало.

Ожидание было мучительным. Он знал, что Скотт задержится, но время тянулось до боли медленно. Кип посидел на диване, потом у кухонной стойки, затем мерил шагами гостиную. Когда дверь наконец щёлкнула, он стоял у окна.

Секунду Скотт смотрел на него, словно не веря, что Кип реально находился там. Потом тихо, почти шёпотом, произнёс:

— Кип.

— Хей.

На Скотте был один из тех дорогих костюмов, что он обязан носить, покидая каток. Густая борода, волосы длиннее обычного. Выглядел он чертовски шикарно.

Он пересёк комнату и остановился в шаге от Кипа.

— Поздравляю с победой, — неловко сказал Кип.

— Спасибо. — Пальцы Скотта, обмотанные бинтами, нервно сжимались. Он смотрел на Кипа так, будто тот вернулся с того света. — Я скучал по тебе.

Голос Скотта дрогнул на последнем слове. Кип сделал единственное, что пришло в голову — единственное, что хотел сделать: распахнул объятия. И Скотт шагнул в них.

— Прости, — прошептал Скотт, уткнувшись в его плечо. — Я никогда не хотел, чтобы ты уходил. Пожалуйста, дай мне шанс всё исправить.

— Тише.

Кип поцеловал его в макушку.

Они простояли так какое-то время, обнявшись, вдыхая запахи друг друга.

— Давай присядем, — предложил Кип, беря Скотта за руку.

Он держал её осторожно, проводя большим пальцем по бинтам, и повёл его к дивану.

— Я много думал, — сказал Скотт.

— Я тоже.

— Я был несчастен.

— Я тоже.

— Не стану лгать, идея каминг-аута всё ещё пугает меня до чёртиков.

— Я знаю, — сказал Кип. — Я слишком давлю на тебя, особенно сейчас. Наверно, мне стоит отступить и быть терпеливее.

— Но ты был прав, Кип. Ты был прав во всём. Тебе не нужно прятаться. Ты не должен быть моим секретом. Ты заслуживаешь большего.

— Ты тоже заслуживаешь большего, Скотт.

— Знаю. Просто... я боюсь.

— Можно спросить, — осторожно начал Кип, — чего именно ты боишься? Ты говоришь про карьеру, про личную жизнь, но я знаю, что в НХЛ проводят, например, прайд-вечера и всё такое.

Скотт провёл рукой по лицу. Он выглядел измотанным.

— Прости, — быстро сказал Кип. — Я просто... кажется, я чего-то не понимаю.

— Ты прав, — ответил Скотт. — Лига старается. И у команд должна быть политика нулевой терпимости к гомофобии, но... — Он вздохнул. — С самого детства хоккей был всей моей жизнью. А быть геем в том мире — худшее оскорбление. Ниже просто нельзя было опустить словесно. Я даже не могу сосчитать, сколько раз мне приходилось слышать... разные гомофобные комментарии, какие только можно представить. Это продолжалось беспрестанно.

— Это было направлено на тебя?

— На меня, на всех. Просто именно это было принято говорить, если хотел задеть кого-то. Или если злился. И все это принимали. Но когда я начал понимать, что могу представлять из себя того, кого мои товарищи по команде считали столь отвратительным...

Кип взял его за руку. Скотт сглотнул и продолжил:

— Понимаешь, я учился в школе-интернате — хоккейной школе-интернате, — и от этого никуда не деться. И я прятался. Я скрывал свой секрет так глубоко, как только мог, потому что остальное спрятать было невозможно. Я был главной звездой в той школе, скауты НХЛ (специалисты, занимающиеся поиском и оценкой молодых игроков для драфта НХЛ — прим.пер.) приходили смотреть мои игры уже тогда. И я знал — вернее думал, что знал, но, наверно, был прав, — что, если бы меня застукали с парнем, если бы кто-то хотя бы заподозрил, что я испытываю влечение к кому-то из парней, всё было бы кончено.

— Был какой-то парень? — тихо спросил Кип.

Скотт грустно улыбнулся.

— Был парень. Позже. В юниорах. Мой товарищ по команде, Джейкоб.

— У вас с ним... что-то было?

— Нет. Я не знаю, был ли он... Но, мне казалось, что это возможно. Возможно, он тоже на меня засматривался. Но никто из нас не решился бы. Риск был слишком велик.

— Но ты его хотел.

— Отчаянно, — Скотт невесело рассмеялся. — Я думал, что влюблён в него.

— Боже, это, наверно, было мучительно.

Скотт пожал плечами.

— Я заставил себя игнорировать это. Сосредоточиться на главном. Пробиться в НХЛ.

— И в НХЛ оказалось не лучше?

— Я не могу толком объяснить. Одно дело, когда в НХЛ размахивают радужным флагом и говорят о толерантности — это здорово, правда, я не говорю, что нет, — но в раздевалке, на льду, в поездках с парнями... Не знаю. Я никогда не чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы не скрывать эту часть своей жизни. Всегда казалось, что на меня бы смотрели иначе.

Скотт покачал головой и продолжил:

— И дело в том... Я не сгущаю краски, но всю взрослую жизнь товарищи по команде были моей единственной семьёй. Так что мысль о потере их уважения и поддержки пугает до ужаса.

Теперь Кипу стало по-настоящему паршиво из-за того, что давил на Скотта. Но он по-прежнему хотел, чтобы тот решился.

— Наверно, это не кажется веской причиной отказываться от каминг-аута, — продолжил Скотт. — Я не жду, что меня изобьют в раздевалке или что-то такое. Просто... Пересечь эту черту — это огромный, блядь, шаг для меня. И назад пути не будет.

— Да, — согласился Кип. — Назад пути нет. Но, знаешь, за этой чертой есть реально потрясающие вещи.

Скотт улыбнулся.

— Я знаю. Я хочу их увидеть. Хочу всего этого. С тобой.

— Я тоже. И что бы ни случилось, Скотт, ты же знаешь, что я буду рядом, да? Я справлюсь. Чего бы ты ни боялся, мы будем бороться с этим вместе. Я так горжусь тем, что я твой парень. Если ты думаешь, что мне страшно от того, что мир узнает, как сильно я тебя люблю, ты абсолютно не прав.

Скотт немного изменился в лице. Его глаза наполнились влагой.

— Я тебя люблю. Кип, я не знаю, что делаю, но я так сильно тебя люблю и не могу тебя потерять. Просто... не могу.

Сердце Кипа растаяло.

— Я тоже тебя люблю, Скотт.

— Можешь подождать до завершения плей-офф? Я не слишком многого прошу?

Судя по тону, он говорил абсолютно искренне.

— Я могу подождать, — ответил Кип. — Но, когда плей-офф закончится, нам нужно решить, что дальше.

Скотт кивнул.

— Это справедливо. Да. Хорошо.

— Ладно.

— И можешь пообещать, что перестанешь думать, будто я могу решить, что ты того не стоишь? Или что-то в этом роде? Потому что это так далеко от истины, что я даже не могу подобрать слов.

Кип с облегчением улыбнулся, глаза его тоже были на мокром месте.

— Договорились.

Скотт опустил веки и прильнул лицом к его ладони. Он взял его за свободную руку, а Кип переплёл их пальцы и успокаивающе сжал.

— Что случилось с твоими руками?

Кип поднёс одну из его ладоней к губам и осторожно поцеловал сбитые костяшки.

— Ты не смотрел тот матч?

В голосе Скотта угадывалась нотка обиды.

— Нет. Я пытался смотреть первый, но... не смог. Прости.

— Не извиняйся. Это была просто драка. Глупость.

— Драка? Ты же не дерёшься. Я никогда не видел, чтобы ты дрался.

— Обычно нет. Давно не дрался. И в тот вечер не стоило, но...

— Что случилось? — спросил Кип, проводя кончиками пальцев по бинтам.

— Он назвал меня педиком, — быстро добавил Скотт. — Это, в общем-то, не так уж важно. Как я говорил, такие слова на льду — обычное дело, они абсолютно ничего не значат.

— Пока не начинают значить, — тихо сказал Кип.

— Пока не начинают.

Он бережно держал большие ладони Скотта в своих.

— Я хотел ему сказать, — продолжил Скотт. — Хотел, чтобы он знал, кто именно бьёт его по лицу.

Кип удивлённо посмотрел на него.

— Ну, это один из способов каминг-аута. Не уверен, что порекомендовал бы такой.

Скотт рассмеялся.

— Не стоило мне этого делать. Драться, я имею в виду. Жалею об этом. Но я был... Ну, ты понимаешь.

— Несчастен?

— Да. И не спал толком.

— Прости. Мне не стоило уходить после той ссоры.

— Не извиняйся. Я разберусь с этим, — пообещал Скотт.

— Знаю. Ты выиграешь Кубок Стэнли, я получу степень магистра, и мы станем невероятными вместе.

— Непобедимыми, — согласился Скотт и снова его поцеловал. — Погоди... тебя приняли в университет?

Кип улыбнулся.

— Да! В Нью-Йоркский!

Скотт обнял его так крепко, что чуть не задушил.

— Я так тобой горжусь.

— Видишь? — сказал Кип, уткнувшись в его плечо. — Непобедимые. Но... может, пока лучше предоставить друг другу немного пространства? Ну ты понимаешь.

Скотт отпустил его, и Кип рассмеялся.

— Эй, я имею в виду на ближайшие пару недель. Пока не завершится плей-офф, чтобы ты мог сосредоточиться. Ты и так много ездишь, может, лучше, если ты... на время забудешь обо мне.

Кип заметил, как Скотт напрягся.

— Я не собираюсь о тебе забывать.

Кип улыбнулся.

— Ну, совсем чуть-чуть. К тому же, у меня тоже свои дела. Я, м-м, нашёл новую работу.

— Что? Серьёзно? Типа... связанную с историей?

— Нет, — ответил Кип. — Ничего особенно крутого. Но точно лучше, чем в смузи-баре. Это в «Кингфишере». Ну, знаешь, паб, куда я хожу.

— А, это... м-м...

— Гей-бар. Да.

— Точно. Это... я имею в виду, это здорово. Ты же рад этому, правда?

— Да. Думаю, будет весело. Поздние смены, конечно, но это лучше, чем вставать ни свет ни заря. И деньги посерьезнее. Хорошие чаевые.

— Ну, тогда поздравляю. Уже уволился с прежней работы?

— Да. Вчера отправил заявление по электронной почте. Как только мне предложили эту работу.

— Ох.

— Ты в порядке?

— Да, — ответил Скотт. — Просто... у меня тёплые воспоминания о том смузи-баре.

— Ах. Придётся навестить меня на новой работе.

Кип ждал от Скотта привычной реакции. Но вместо этого тот сказал:

— Навещу. Обещаю. Как только... смогу.

— Будет к чему стремиться.

— Ага.

Кип потянулся к нему с поцелуем.

— Останешься? — спросил Скотт. — На ночь?

Кип провёл пальцами по его галстуку.

— Да. Конечно.

Скотт рвано выдохнул, а Кип прошептал ему в ухо:

— Чем бы ты хотел заняться?

— Не знаю.

— А как тебе такое — ты снимаешь этот чертовски сексуальный костюм, ложишься на кровать, а я пару часов целую каждый дюйм твоего тела?

Скотт улыбнулся ему в плечо.

* * *

Скотт дрожал на кровати. Ему было одновременно холодно и жарко: кожей он ощущал прохладу воздуха, а губы и руки Кипа обжигали, заставляя кровь кипеть подобно лаве.

То, что делал Кип, казалось почти потусторонним опытом. Медленно, осторожно целуя и лаская каждый участок его тела, тот словно составлял каталог. Кип покрывал поцелуями внутреннюю сторону одного бедра дразняще близко к члену, затем переключался на запястье и нежно его покусывал. Он лизал сосок, доводя Скотта до грани безумия, потом ласково проводил пальцами по его бороде.

Смесь блаженства и мучительной агонии — возможно, самый чувственный опыт в жизни Скотта. Когда-нибудь он обязательно отплатит Кипу тем же.

Наконец, Кип скользнул языком по его яйцам, и тихо мурлыкая, втянул одно в рот. Скотт ахнул и выгнулся.

— Я тебя люблю, — выдохнул он. — Так сильно люблю, и я всё исправлю. Обещаю. Я…

— Т-с-с, — прервал его Кип, заменяя рот рукой. Он нежно погладил набухший член, невесомо коснулся губами головки. — Ни о чём не думай. Просто расслабься. Позволь мне о тебе позаботиться.

Скотт вздохнул и закрыл глаза. Кип обхватил его член своими мягкими, чуть припухшими губами и принялся языком разбирать Скотта на части.

Удовольствие нарастало неотвратимо и восхитительно. Скотт чувствовал всё — каждое движение губ и пальцев Кипа. Он ощущал, как напрягается тело, как учащается пульс. Ему хотелось кончить, но в то же время — чтобы это длилось вечно.

Он хотел очень многого.

Но стремительно приближался к краю.

— Кип, — хрипло выдавил он.

Кип отстранился, вновь заменив рот рукой.

— Хочу это увидеть, — сказал он. — Покажи мне. Давай, малыш.

Скотт кончил, беззвучно и ошеломлённо, под взглядом своего прекрасного, идеального парня. Густые белые струи его оргазма брызнули на живот и грудь.

— Милый, это такой красиво, — сказал Кип, подползая ближе и целуя Скотта.

Тот с благодарностью ответил на поцелуй.

— Ты так добр ко мне, — прошептал Скотт. — Я тебя люблю. Не забывай, хорошо? Я тебя люблю.

— Не забуду.

Позже той ночью они лежали в темноте. Кип спал, положив голову на грудь Скотта. Он отдал Скотту так много, выложился полностью. И теперь, явно уставший, свернулся калачиком рядом.

Обнимая его, Скотт мысленно обещал себе стать мужчиной, который ему нужен. А затем счастливо погрузился в сон.