Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Глава 11

Выпалив это, я затаила дыхание, вглядываясь в освещенное оранжевым светом керосиновой лампы лицо Юджина. Эмоции на нем были написаны так ярко, что от этого даже становилось неловко: шок, недоумение, потом — раздражение.

Я ждала ответа, наклонив голову на бок, а Юджин опять по-волчьи оскалился:

— Боитесь, что я вас сдам полиции? — хмыкнул он. — Купить хотите? Леди, — наклонился ко мне Юджин, обдавая кисловатым запахом несвежего дыхания. — Да как же я сразу не понял! Те, кто вас сюда отправил, не знают о вашем маленьком секрете? — издеваясь, он поцокал языком. — Ай-ай-ай! А я-то удивился, как одну из нас назначали управляющей. А они не знают!

Юджин засмеялся, тихо, чтобы не привлекать внимания детей.

— Не знают, — кивнула я.

— Тогда убирайтесь отсюда, — рявкнул Юджин, и его глаза в темноте блеснули, — иначе я расскажу в ратуше, кто вы такая, — и вас посадят! За то, что скрывали дар!

— Зачем? — спросила я с любопытством, мысленно фиксируя услышанное.

Значит, скрывать дар в этом мире запрещено, а на хорошую работу неблагим — явно можно не рассчитывать. Я окинула взглядом Юджина и закусила губу, пытаясь оставаться спокойной.

— Что еще за “зачем”? — огрызнулся он.

— Зачем тебе про меня все рассказывать? — подтолкнула я его к размышлениям. — Допустим, меня уволят, может быть, даже посадят. Но на мое место придет кто-то другой. Какой в этом смысл?

Нет, ну я должна ведь была выяснить, как работает его голова? Если она вообще работает.

— Кто угодно будет лучше вас.

— Почему?

Юджин заколебался.

— Потому что вы чудовище!

— Это тебе Мелисса сказала? — теряя терпение, спросила я. В самом деле, он ведь уже достаточно взрослый, чтобы пользоваться мозгами по назначению. Ладно, Мелиссе десять! — И что же такого чудовищного я сделала?

— Вы… — Он замолчал и нахмурился. — Вы что-то замышляете!

Понадобилось взять паузу, чтобы не взорваться и не повысить голос.

— Да? И что именно я замышляла, пока вышвыривала отсюда Долорес? Или пока искала, чем накормить сегодня детей? М?

Задав эти вопросы, я замолчала. Я не имела привычки перечислять кому бы то ни было, что делаю и уж тем более хвастаться своими заслугами (может, потому меня так и не повысили до заведующей), но в данном случае мне было важно проверить, существует ли в этой юной голове критическое мышление хотя бы в зачаточном состоянии.

Иначе к детям его будет подпускать опасно — и такой хороший план пойдет коту под хвост.

— Или... — Я прищурилась. — Что именно рассказала тебе Мелисса? Что я съела малышку Лили на завтрак? И ты бросился в бой, даже не проверив информацию?

Его щеки, кажется, покраснели.

— Вам просто зачем-то нужно, чтобы дети вам доверяли, — отрезал Юджин, скрестив руки. — Не думайте, что вам так легко удастся их обмануть. И, раз уж вы проболтались про свой маленький грязный секрет…

— Мне в самом деле нужно, чтобы дети мне доверяли, — перебила я. — Потому что я хочу сделать это место для них домом. Где они смогут спокойно расти и чувствовать себя в безопасности.

А еще я хотела многому их научить, как минимум — читать, писать и… знать свой дар и уметь его использовать. Я хотела, чтобы они, когда вырастут, вышли отсюда достаточно крепкими и уверенными, чтобы не остаться на улице и не перебиваться попрошайничеством. Чтобы знали, что могут сюда вернуться за помощью или советом. Но для таких громких заявлений пока было рано. Что у меня есть? Голый энтузиазм и горстка монет.

Юджин смотрел на меня, подняв брови, а потом засмеялся.

— И вы ждете, что я вам поверю, леди? Вы нас совсем за дураков держите? Зачем тогда вы уволили отсюда воспитательницу Долорес? Она не делала ничего плохого.

— Она чуть не ударила Дерека, — ответила я, как будто вынуждена была объяснять, почему дважды два — это четыре. — И таскала его за ухо.

Не говоря уже обо всем остальном.

Юджин наклонил голову.

— И что?

— Так нельзя.

— Леди, вы как будто с неба свалились. Это с нормальными детьми так нельзя. А с нами можно, мы же отродья. Неблагие. Нас держать надо крепко, мы как звери.

Он, кажется, искренне не понимал, что не так.

— Я с этим не согласна. Именно поэтому я выгнала Долорес. Теперь я здесь хозяйка. И воспитывать подопечных буду так, как считаю нужным.

И хозяйка я здесь во всех смыслах, дом тоже принадлежит мне, но Юджину я уж точно не собиралась этого говорить.

Он буравил меня взглядом.

— Предыдущая воспитательница всыпала мне розг, когда я в первый раз попытался отсюда сбежать, — сказал он наконец. — Долорес обходилась всего-то кулаками, это ерунда. Если вы собираетесь доставать розги, то…

— Здесь такого не будет, — отрезала я, теряя терпение. — И у тебя, дорогой мой, есть несколько вариантов: первый — убраться отсюда. Не хочешь оставаться — скатертью дорога, ты не мой воспитанник, держать тебя я не стану. Второй — продолжить прятаться там, где ты прятался. В подвале? — Юджин дернулся, так что я, кажется, попала в точку. — Имей в виду, я против. Хочешь жить на моей земле — будь добр или платить за аренду, или помогать по дому. Иначе я найду на тебя управу, клыки и когти меня не пугают, сам видел.

Я замолчала, переводя дух.

На самом деле когти и клыки пугали меня до чертиков. А стоило подумать о розгах как о методе воспитания, и кулаки сами собой сжимались. Но не время показывать смятение и слабость.

Я должна быть сильной, если всерьез хочу помочь детям. И даже этому почти взрослому, злобному, недоверчивому, но такому потерянному оболтусу.

— И третий вариант — ты можешь согласиться на мое предложение. Мне нужен воспитатель. Кто-то взрослый, кого любят дети. Кто может найти с ними общий язык. Кто знает этот дом и этот город. Кто понимает, что такое расти в приюте. Ты подходишь идеально. Итак. Твой ответ?

Юджин хмурился. Всполохи керосиновой лампы плясали на его лице.

В комнате было тихо, только дети посапывали на разные лады и няня Урсула у двери крайне недовольно вздыхала и время от времени принималась ворчать себе под нос. Я надеялась, что наш тихий разговор не долетел до их ушей.

— Леди, — наконец сказал он. — Так я же неблагой. Все про это знают.

— Неблагих запрещено нанимать на работу?

Это вряд ли, иначе я не смогла бы подписать скрепленный драконьей магией контракт.

Юджин растерялся.

— Нет, но…

— Тогда я не понимаю, почему мы об этом разговариваем. Я жду твоего ответа.

Выражение лица Юджина было странным. Он смотрел на меня, как уличный воришка бы смотрел на полицейского, который вдруг решил его отпустить, даже не погрозив пальцем.

— Леди, вы же знаете, что вы сумасшедшая? — аккуратно спросил он. — Это против правил.

— Каких? Где записаны эти правила?

Вдруг и правда записаны! Я ведь ничего об этом мире не знала. Но в моем контракте не было никакого запрета, я это точно помнила: могу нанимать сотрудников по своему усмотрению, если не выхожу за рамки бюджета.

— Против всех! Кто угодно вам скажет. Это же… да это же полная дичь!

Я хмыкнула, услышав фразу, которую уже слышала от подростков в моем мире. Все-таки есть во всех подростках что-то неуловимо одинаковое (например, то, что каждый из них убил бы меня за одно такое предположение).

— Так ты со мной? Или трусишь?

Юджин нахмурился, качнул головой,а потом открыл от удивления рот.

— Вы меня что, на слабо берете, леди?

В его голосе послышалось что-то похожее на восхищение.

***

ГЕНЕРАЛ АЛАН РЕННЕР

На востоке уже виднелась оранжевая заря, когда я вернулся в столицу. Леди Ивари Хант, впрочем, как леди Ивари Реннер, в монастыре не появилась.

Ни она, ни ее драгоценная няня Урсула, которая не отходила от воспитанницы ни на шаг и, уверен, пошла бы за ней даже на виселицу.

Сбежала.

Обманула меня.

Или погибла по дороге?

Необходимо было найти кучера, которого я нанял, чтобы отвезти ее в монастырь, и хрошенько его расспросить.

Дракон, в ипостаси которого я находился, мерно махал крыльями, то и дело разражался ревом и выпускал в облака пламя.

Его сжигали изнутри беспокойство и злость, как будто внутри все сжималось в узел.

Меня-человека — тоже накрывало раздражением.

Что еще за фокусы с истинной, которую я то чувствую, то не чувствую?

И может ли это быть хитрым планом Ивари? Сама она не настолько умна, а вот если ее кто-то использует вслепую, чтобы до меня добраться… Это уже более вероятно.

Как бы то ни было, необходимо найти ее. Как можно быстрее.

Вычеркнуть ее уже из своей жизни — и дело с концом. Черт меня дернул жениться на этой пустышке. Даже для развода она оказалась слишком глупа!

ИВАРИ ХАНТ (РАНЕЕ ИВАРИ РЕННЕР)

Утром я проснулась от… тишины.

Потянувшись, я открыла глаза и уставилась на покрытый облупившейся штукатуркой потолок. Замерла. Это не мой дом! Где я?

Воспоминания вернулись тут же, как будто кто-то окатил меня ледяной водой из ведра. Я рывком села на кровати, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Предательство мужа. Авария. Больничная койка. Потом — новый мир. Генерал Реннер, еще один развод и — дети. Неблагие. Мои.

Стоп. Почему я сижу и наслаждаюсь тишиной? Что с детьми? Вскочив и едва не запутавшись в подоле длинного платья из розового шифона, я сунула ноги в туфли и выбежала из комнаты.

Дети спали у себя в комнате. Раз, два три… — все шестеро! И Юджин, седьмой. Он лег у стены, на старом одеяле, которое вчера посреди ночи притащил из подвала. А это… Я открыла рот от удивления, потому что увидела, что во сне он обнимает девочку-бродяжку с совиными глазами. Та, в свою очередь, обнимала неизменный мешок с едой: не расставалась с ним даже во сне.

— Юджин? — позвала я, тихо скользнув в комнату. — Юджин?

Он дернулся, уставился на меня огромными испуганными глазами, которые на мгновение показались мне звериными.

— Леди, — хрипло сказал он и кашлянул. — Я… — Он посмотрел на девочку. — Она плакала и…

И он решил ее успокоить таким образом? В другом случае я бы сказала, что дистанция между детьми и воспитателем необходима и уж тем более не стоит выбирать себе любимчиков, но сейчас… Кажется, иногда объятия — в самом деле лучший вариант. К тому же, все мирно спят — а это уже неплохо.

— Хорошо, — кивнула я. — Я хочу, чтобы ты поднялся в кабинет где-то через полчаса, когда няня Урсула сможет тебя заменить. Не оставляй детей одних. Потом, когда мы немного освоимся, спать можно будет подольше, но сейчас — ты мне нужен.

Юджин настороженно кивнул, и я, крадучись, вышла.

Переведя дух, я аккуратно закрыла за собой дверь “детской” и задумалась. Сейчас еще, должно быть, довольно рано — не больше шести утра, если верить большим часам в холле, которые мы с няней Урсулой вчера добросовестно завели.

Детей можно будет будить в восемь или девять, нужно успеть сходить в город за завтраком, поговорить с Юджином и няней Урсулой, — а до того момента у меня есть немного времени, чтобы хорошенько обдумать положение дел.

Поднявшись наверх, я зашла в кабинет Долорес, я закрыла дверь и села на стул управляющей.

Наконец-то появилось время немного поразмышлять. Важный процесс, между прочим.

Что мы имеем?

Свидетельство о разводе с генералом Реннером. Доказательство того, что я теперь свободна. Разгладив свидетельство и положив его на стол, я опасливо поднесла к лицу правую руку. Запястье было абсолютно чистым, но кончиками пальцев я почувствовала узор метки. От этого меня пробирало дрожью.

“Чтобы духу твоего в этом доме больше не было”, — вспомнила я полные ненависти слова.

Одновременно с этим в мозгу всплыло воспоминание. Ивари, счастливая, вертится перед зеркалом, рядом суетится портниха. “Няня Урсула! — восклицает Ивари. — Я буду самой счастливой невестой! Алан сделал мне предложение! Мы друг друга любим!” И вот, как все закончилось. Генерал Реннер обвинил Ивари в том, что из-за нее чуть не погиб ребенок, и вышвырнул из дома.

— Что же ты такого натворила, Ивари? — задумчиво спросила я.

Как ни старалась, я ничего не могла вспомнить.

Впрочем, это уже не моя история.

Судя по тому, что генерал Реннер до сих пор здесь не появился и никого не прислал, о метке он не догадывается.

Отлично.

Рядом со свидетельством я положила контракт управляющей приютом. Я подписала его именем Иви Хантер, но зачарованная драконьей магией печать переливалась точно так же, как и на свидетельстве о разводе, так что можно считать: контракт действует.

Значит, я здесь в своем праве и могу идти… куда там нужно идти, чтобы получать жалование и деньги на содержание приюта? Вот с этим нужно разобраться в первую очередь.

(Список дел, с которыми необходимо было разобраться в первую очередь, угрожающе распухал.)

Оглядевшись, я увидела на столе ключ, отперла верхний ящик стола и положила туда документы поверх какого-то журнала. Потом изучу дела Долорес, сейчас есть задачи поважнее.

Еще раз оглядевшись, я сбросила туфли, совершенно неприлично задрала подол шифонового платья и принялась вытаскивать драгоценности Ивари, которые спрятала до того, как садиться в карету.

Несколько пар сережек я сунула в носки туфель — все на месте, а блеск камней намекает на то, что это не просто стекляшки, а настоящий бриллианты, сапфиры и изумруды. Несколько ожерелий и подвесок я зацепила за иголки брошей и пристегнула к подолу нижней сорочки.

И они-таки уцелели после нападения разбойников! У нас украли все подчистую — кроме моей заначки.

— Пускай мне еще кто-то скажет, что рассовать ценности по тайникам — плохая идея! — радостно воскликнула я, складывая свои сокровища на стол и вспоминая вечно актуальный фильм с потайным кармашком на трусах, чтобы прятать деньги*.

Когда я закончила вытрясать все, что запрятала, передо мной оказалась приличная кучка украшений.

Плюс деньги, которые остались в розовой поясной сумке: несколько золотых монет, двадцать серебряных и горстка меди. И кое-что я смогла отвоевать у Долорес, двенадцать серебряных монет! Немало.

Тщательно составив опись — перо в кабинете Долорес было обычным, но я быстро наловчилась макать его в чернильницу, я задумалась.

И все-таки — что произошло?

Как кучер замешан в том, что на нас напали на дороге? Никто, кроме меня, няни Урсулы и кучера не знал, куда мы направляемся. К тому же — он исчез вместе с каретой. Что еще раз указывает на то, что нападение на дороге было подстроено.

Во что умудрилась вляпаться Ивари? Почему ее попытались убить? И ведь убили бы, если бы не “неблагая” магия. Долорес сказала, что таких, как я, ни одна зараза не берет. Это-то меня и спасло, видимо.

— Что же ты такого натворила, Ивари? — во второй раз подряд спросила я.

Дело выглядело скверно, но — плюсы были в том, что я теперь Иви Хантер.

А генерал Реннер, Ивари и ее к нему любовь осталась в прошлом.

В прошлом, я сказала! И не собираюсь я обращать внимания на тянущее болезненное чувство в груди, какую-то невыразимую тоску, которая появлялась, когда я вспоминала о генерале, о его горячих прикосновениях и глазах.

Не могла же я влюбиться в того, кого увидела один раз в жизни? Это просто смешно.

В этот момент в кабинет вломился Юджин. Одетый, слава богу. Правда, в какие-то обноски: я получила возможность наконец рассмотреть их при свете.

— Леди, вы сказали прийти — и я пришел! — бодро доложил он и замер, уставившись на сверкающую горку драгоценностей.

— Разве тебя не учили стучаться? — подняла бровь я, пряча их в ящик стола. — Правило номер один: стучись, прежде чем войти ко мне. Все понятно?

Юджин кивнул, не отводя взгляд от сокровищ.

— Правило номер два: никому не говори о том, что увидел. Попытаешься украсть…

— Да вы что, леди! — уставился он на меня огромными глазами.

На его лице был написан такой шок, что я даже поверила. Почти.

Не питала я иллюзий по поводу моральных устоев мальчишки, учитывая, в каких условиях ему пришлось расти.

Драгоценности стоит позже перепрятать, и понадежнее: это будет нашим неприкосновенным запасом, который пойдет на ремонт дома, изготовление мебели и прочие глобальные цели, которые я перед собой поставила.

А для текущих расходов попробуем использовать то, что дает приюту корона. Заодно и оценю, хватает ли этого хоть на что-то.

— Садись.

Юджин настороженно приблизился и рухнул на стул.

— Рассказывай. Только честно. Кто ты такой, откуда здесь взялся, почему жил в подвале.

Вчера мы как-то не успели об этом поговорить.

— Так, — он вытер лицо рукавом, — Юджин, леди. Жил тут. Лет с тринадцати.

— А потом? — поторопила я.

Он пожал плечами, уставившись вниз. Я молчала, и Юджин начал говорить. Когда ему исполнилось семнадцать, он, как и прочие взрослые дети, выпустился из приюта в большой мир. Ему полагались подъемные — две серебряные монеты, но Долорес дала ему горсть медяков и выгнала.

— И ты не пошел в полицию?

Юджин нахмурился.

— Вы такая смешная, леди. Какое полиции дело до такого, как я? — Он закатал рукав, демонстрируя что-то, похожее на рисунок браслета на запястье. Браслет переливался магией, как и моя метка, но ощущался неуловимо другим. Как... как клеймо. — Это про вас, леди, никто не знает. А такого, как я, даже слушать не будут. Скажут — обманываю. Где мое слово — против слова воспитательницы Долорес?

Сжав зубы, я кивнула.

Понятно.

— И куда ты пошел?

Юджин дернул плечом. После того, как приют остался позади, у него были большие планы: устроиться на работу, построить дом, найти хорошую жену и забрать к себе остальных.

Вот только планам не суждено было сбыться. Никто не хотел брать на работу “неблагого”, ни в Брайтмуре, ни в других городах, Юджин то ли проиграл, то ли потерял деньги и связался с дурной компанией, которые заставляли его воровать и попрошайничать.

А потом Юджина подствили те, с кем он “работал”, и он остался должен крупную сумму очень плохим людям.

— И ты вернулся сюда?

— Здесь-то меня искать не будут, — пожал он плечами. — Воспитательница Долорес обо мне не знала, зато Мелисса таскала мне из кухни хлеб, я его очень люблю. — Он покраснел. — А мы по вечерам, когда Долорес уходила, пикники устраивали. Я же охотится могу, леди.

— Охотится?

— Ну да. На зайцев, или на оленей.

Я кивнула. Неплохо, неплохо. Зайцы и олени — это шкуры, мясо. Теперь понятно, почему дети, несмотря на все старания Долорес, выглядели вполне сносно, даже губы были здорового цвета, а не блеклыми, как бывает, если отчаянно недоедать: их кормил Юджин.

Он смотрел на меня опасливо, а я все никак не могла взять себя в руки. От жалости сжималось сердце, а заодно — хотелось придушить каждого, кто придумал и поддерживал этот ужасный порядок.

Интуиция не обманула меня: воровство этому ребенку действительно было совсем не чуждым. Остается только надеяться, что оно осталось в прошлом.

Нет, драгоценности-то я точно перепрячу, несмотря ни на что. Доверяй — но проверяй.

— Хорошо, — кивнула я. — Я поняла. Давай обсудим твои обязанности и твое жалование.

— Мое… жалование?

— Да. Сколько я смогу тебе платить.

— Вы собираетесь мне платить? — округлил глаза Юджин.

В этот момент за дверью раздался звук удара, а потом — громкий детский крик.

Я вскочила.

Что там произошло? Они же все спали! Ни минуты покоя!

* Наша героиня вспоминает "Любовь и голуби", конечно же:)