Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Глава 8

Окинув взглядом пустой пыльный холл, я метнулась в столовую — никого. Ни приютских детей, ни няни Урсулы, ни девочки с совиными глазами.

Сердце заколотилось. Я выглянула в окно, заподозрив, что Долорес что-то плохое сделала напоследок, — но она удалялась от особняка вперед по дороге, шаркая и поднимая пыль.

Ладно. Отставить панику.

Заглянув в просторную комнату на первом этаже, я остолбенела: как и остальные помещения, эта комната была исключительно пыльной и пустой. Почти. Только на полу лежали старые матрасы под синими покрывалами. Видимо, здесь и спали дети. В дверь снаружи были врезаны крепления для амбарного замка.

Кулаки сжались. Ладно. С этим разберусь со временем. Я уже собиралась выходить, когда увидела в углу какую-то непонятную кучу тряпья. Подойдя к ней ближе, я почувствовала настойчивый запах фруктов (и еще запах пота, конечно, который не мог не исходить от малышки, живущей на улице).

К слову, как у нас обстоят дела с ванными и туалетами в этом доме? Еще один пункт к списку вопросов, которые нужно прояснить.

Когда я приблизилась, “холмик” никак не отреагировал.

Хотелось пощекотать девочку с криком “Попалась!”, как я сделала бы с любым домашним ребенком, но это явно была не лучшая идея: испугается.

— Эй, — тихо позвала я. — Я тебя нашла.

“Холмик” зашевелился, а потом на меня уставились два желтых заплаканных глаза.

Так. Какого. Хрена?

И снова — я не любила обсценную лексику, но как тут без этого-то? Что опять случилось?

Неужели дети ее успели обидеть?

— Ласточка! — вдруг раздался со стороны двери крик. — Слава богу! Нашлась.

— Няня Урсула? — я обернулась. — Что произошло?

Няня подлетела к нам, держась за сердце.

— Сбежала!

Я нахмурилась, и под моим вопросительным взглядом няня Урсула поспешила пояснить. Они с малышкой ждали меня в холле, как я и просила.

— Да я бы ни в жизни с места не сдвинулась! — отрезала няня Урсула. — Это ж дом, полный… — Она осеклась и бросила взгляд на малышку, а потом обтекаемо сказала: — Опасно тут, я имею в виду.

Она кашлянула. В общем, они с малышкой стояли у входа, а потом потом ей захотелось в туалет: малышка начала переступать с ноги на ногу и вырывать руку из хватки няни Урсулы. Та, с трудом справившись со страхом перед неблагими детьми, зашла в глубь особняка, открыла пару дверей и показала туалет на первом этаже. А потом вернулась к двери. Именно в этот момент малышка умудрилась столкнуться с Долорес.

— Крику-то было! Крику! Я думала, оглохну!

Видимо, я в этот момент была на втором этаже: проверяла связку ключей, которые забрала у Долорес, по очереди открывая каждую дверь. С нее станется упрятать что-то важное.

Странно, что я ничего не слышала. Чудеса звукоизоляции.

— Долорес ее ударила? — с трудом сдерживая злость, спросила я.

— Да какое там, ласточка! — замахала руками няня Урсула. — Фрукты с пирогом попыталась забрать! А эта-то крик подняла! На весь этаж! Ох, напугала ты старуху! — это уже няня Урсула сказала малышке, которая, уловив в ее голосе недовольство, еще сильнее вжалась в стену.

Я с трудом подавила желание вылететь из особняка, нагнать Долорес и… сделать с ней что-нибудь плохое.

Ладно. Все более-менее ясно. Она просто испугалась. Эта Долорес даже меня пугала!

— Иди сюда. — Я протянула малышке руку. Хотела бы ее обнять, но не стоило: напугаю еще сильнее. — Не бойся, она ушла. Твои вещи — твои. Никто их не заберет, — тихим успокаивающим тоном произнесла я. — Урсула, где дети?

Было сложно называть няней женщину, которую я знала второй день. Но старушка, кажется, не обратила на мою фамильярность внимания.

— Да кто ж их знает? Ушли куда-то!

— Куда? — спросила я, пытаясь сохранять спокойный тон.

Я ободряюще улыбнулась малышке, которая наконец перестала напоминать перепуганный холмик и выпрямилась. Мешок с фруктами и кусок пирога она по-прежнему крепко прижимала к груди.

— Да кто их знает? — задумчиво сказала няня Урсула. — Они ж… чертом отмеченные. Может, он их к себе и прибрал. Только дверь осталась открытая.

Снова эта ересь!

— Поищу во дворе, — отрезала я, вставая. — Пойдешь со мной?

Я протянула малышке руку и улыбнулась снова.

Вряд ли дети могли уйти далеко.

Хотелось в это верить.

И оторвать Долорес голову.

— Не ходила бы ты за ними, ласточка. Ушли и ушли, скатертью дорога. Дом-то твой теперь… Тебе одного мало? А они…

Я обернулась.

— Няня Урсула, это дети! Они не могут жить одни, нужно их найти и вернуть домой.

— Они не…

— Няня Урсула! — взмолилась я, пытаясь до нее достучаться. — Они родились с магией, но они — просто дети. Посмотри на нашу храбрую малышку? — кивнула я на девочку, которая вцепилась в мою руку. — Она испугалась крика Долорес, как и любой ребенок. Надо найти остальных, они наверняка голодны, напуганы и… — От пришедшей мне в голову мысли я замерла. — Няня Урсула, Долорес что-то сказала? Когда они столкнулись с нашей малышкой?

Та дернула плечом и опустила взгляд, потеребила крупными морщинистыми руками юбку.

— Да не думала бы ты про это, ласточка! Чего только люди не говорят? А ты ее — уволила отсюда что ли? Вот она и…

— Что она сказала? — перебила я.

Няня Урсула вздохнула.

— Да я уж не помню, старая стала. Ладно-ладно! Сказала, — няня Урсула вдруг подобралась и заговорила, удивительно точно копируя низкий и одновременно визгливый голос Долорес: — “Думаешь, меня выгнали отсюда — и довольны? Да она вас со свету сживет, гадина! Вспомните еще меня! Вот и попляшете! Уж она-то вам устроит! Так вам и надо! Ждите-ждите!” А потом увидела у нее яблоки и попыталась забрать — тут-то девочка крик и подняла, раз — и шмыгнула куда-то! Я уж с ног сбилась ее искать. Какая-никакая — а уже своя.

— Ясно, — отрезала я. — Пойдем во двор.

Долорес! Конечно, она не могла уйти просто так — подложила мне свинью напоследок. Видимо, дети услышали ее слова, крик девочки и решили, что от меня стоит держаться подальше. Ничего удивительного: они явно не привыкли ждать от жизни ничего хорошего.

В город они вряд ли пойдут — а вот в лес… Мы обошли дом по узкой тропинке, протоптанной среди заросшего сада.

За домом среди деревьев я увидела какие-то хозяйственные постройки и длинное здание конюшни, крыша на котором частично обвалилась. Видимо, этот грохот я и слышала, пока мы говорили с Долорес.

Так, ладно, конюшня — совсем не главная моя проблема. Можно и без нее пожить. Хм… а дверь-то открыта. И не похоже, что открыта давно: болтается на петлях. Если бы она болталась так долгое время, то неизбежно отвалилась бы. Значит, ее открыли только что.

— Пойдем, — поторопила я.

В конюшне до сих пор пахло сеном, а еще — старым деревом. Все вокруг казалось старым и ветхим — проще снести, чем починить. Посмотрев себе под ноги, я замерла: на тонком слое пыли была четко видна мешанина следов, которая вела к самому далекому стойлу.

Я сглотнула. Хорошо, что дети не сбежали далеко (решили дождаться темноты?). Плохо, что спрятались в конюшне, крыша которой не внушала мне доверия. Уходить нужно отсюда поскорее. И дверь заколотить, пока не появятся свободные деньги заняться двором и снести эту опасную развалюху.

— Ау! — позвала я. — Есть тут кто?

Тишина. Ну конечно.

У меня был план вообще-то! Как налаживать с детьми контакт. Но он как-то не предполагал, что дети попытаются удрать. И что Долорес успеет их мной напугать.

Ладно.

Я откашлялась, обернулась к няне Урсуле и желтоглазой малышке, закутанной в лохмотья, которые стояли на пороге.

— Не заходите внутрь, — попросила я. — Тут может быть опасно. — Набрав в грудь побольше воздуха, я позвала, глядя на то самое стойло: — Привет! Меня зовут Иви! Мы с вами незнакомы, но я новая управляющая этим приютом.

Тишина.

— Долорес теперь здесь не появится.

Снова ничего.

Может, я говорю с пустотой? Сделав несколько осторожных шагов вперед, я остановилась. За невысокой дверью стойла ничего не было видно.

Так, что дальше? Кажется, у меня заканчиваются аргументы. Как уговорить стайку настороженных, голодных и напуганных детей, которых растила Долорес, что мне можно доверять?

Прибегнуть к манипуляциям?

Нехорошо, конечно, но ладно.

— Я собиралась познакомиться с вами и в честь встречи испечь пирог с ягодами! Но мне нужно знать, где плита.

За стойлом раздалось шевеление и шепотки. Я с облегчением выдохнула. По крайней мере, они здесь.

Потом все снова затихло. Стараясь ступать громко, чтобы не напугать детей, я подошла к последнему в ряду стойлу и заглянула внутрь поверх двери. Раз, два, три, четыре, пять — все на месте.

Малышка с рогами сидела на руках у девочки постарше — увидев меня, она с гиканьем потянула ко мне ручки. Остальные смотрели на меня тяжелыми недоверчивыми взглядами.

— Привет, — улыбнулась я. — Нам лучше отсюда выйти — крыша может рухнуть в любой момент. В доме будет безопаснее.

После того, мы его вымоем сверху до низу. Столько пыли! И плесень! И всем этим дышат дети.

— Идем? — спросила я.

Молчание.

— Мы никуда с тобой не пойдем. — Девочка в черном платье, встав, выступила вперед.

Ее длинная коса лежала на груди, большие голубые глаза смотрели недобро и тяжело. На вид ей было лет десять — кажется, это она пыталась помешать Долорес таскать за ухо крохотного белобрысого мальчишку, когда я вмешалась.

А вот и он, кстати. Сидит на полу рядом с остальными и переводит взгляд с меня на темноволосую девочку.

Она скрестила руки и набычилась, как будто пытаясь загородить от меня остальных детей.

Когда темноволосая девочка прищурилась, мне в лицо подул непонятно откуда взявшийся ветер. Он нарастал и нарастал, так что мне пришлось зажмуриться, а потом затих. Девочка поджала губы и опять прищурилась.

Ветер на этот раз был совсем не сильным и дул буквально секунду.

Судя по всему, меня изо всех сил пытались сдуть отсюда.

— Это твоя магия? — попыталась угадать я. Голубые глаза широко распахнулись. Угадала! — Впечатляет. И очень пригодится, если ты согласишься помочь мне с уборкой. Но лучше бы ты не пользовалась ею здесь. Понимаешь, это здание очень старое, видишь — там даже крыша рухнула? — Я махнула рукой направо. — Нам стоит уйти отсюда, пока крыша над нами тоже не обвалилась.

Глаза белобрысого мальчика расширились, он вскочил, но девочка, обернувшись, шикнула на него. Мальчишка тут же притих, только уставился на меня отчаянными огромными глазами.

— Мы с вами никуда не пойдем, — заявила она.

— Почему?

— Потому что вы злая! — крикнул кто-то из-за ее спины.

Девочка, обернувшись, снова шикнула.

— Мы уйдем отсюда, — сказала она. — И будем жить сами по себе!

Я вздохнула. Смотрела девочка на меня с грустной озлобленной серьезностью, этот взгляд казался странным на пухлощеком детском личике.

— Где? — попыталась я воззвать ее логике. — Жить без дома довольно сложно. Вам придется думать, что есть и где спать, где прятаться от дождя и холода. В любом случае, если вы захотите уйти — я не буду вас задерживать, вы здесь не в тюрьме. — Я сглотнула. — Давайте вы выйдете отсюда — и мы поговорим. Если захотите уйти, я хотя бы дам вам денег на первое время, соберу еды в дорогу.

“Ласточка! Да что ж это…” — услышала я за спиной голос няни и дернула головой.

Конечно, отправлять детей на все четыре стороны — плохая идея. Но они явно не доверяют никому, кроме друг друга: смотрят на меня, как озлобленные волчата.

Не бить же их с криками: "Поверьте, я хорошая"?

— Почему мы вообще должны вам верить? — спросила девочка, вздернув подбородок. — Вы…

В этот момент сверху раздался шелест, как будто птица спорхнула с балки, и белобрысый мальчишка пронзительно взвизгнул:

— Крыша падае-е-ет!

Он рывком распахнул дверь стойла, выбежал наружу — и я поймала его на руки.

— Все, попался! — заявила я и пощекотала его подмышкой.

Мальчик взвизгнул и вдруг засмеялся. Хоть что-то!

Кажется, он был самым беззаботным из всех. Может, попал в приют недавно? Сердце сжалось, я обернулась к притихшим детям, держа мальчика на руках.

— Идем. Поговорим в доме — и разберемся, что нам перекусить для начала.

Несколько секунд ничего не происходило. Три пары настороженных детских глаз смотрели на меня в упор. Малышка с рогами принялась сосать палец, мальчишка у меня на руках — выкручиваться и пытаться спуститься вниз.

— Пойдем завтракать? — спросила я у него.

Он тут же замер.

— Завтракать! А крыша не упадет?

— Если мы поторопимся — то нет, — серьезно ответила я, и мальчик испуганно округлил глаза.

— Надо идти! — Он обернулся к остальным детям. — Идем! А то крыша упадет!

Ну, хоть кто-то ведется на мои манипуляции. Мельком я отметила, что на вид ребенку года четыре, но говорит он осмысленно и очень четко. Вряд ли Долорес занималась с ним, так что — еще один аргумент в пользу того, что в приют этот мальчишка попал недавно.

А остальные? Ладно. Разберусь со временем.

— Пойдемте, — улыбнулась я, крепче обнимая своего маленького заложника.

Как я и предполагала — расчет оказался верным. Дети, привыкшие держаться вместе, последовали за мной.

Маленькая победа есть.

— Няня Урсула, — позвала я, подойдя ближе и заговорщицки наклоняясь к ней. — Могу я на тебя рассчитывать?

— Уезжаем отсюда, ласточка? — обрадовалась няня, и ее побледневшее от страха лицо тут же порозовело. — В монастырь? Ой, счастье-то какое! Подальше от этих...

— Не совсем. Но у меня к тебе будет просьба.

Мы с детьми вернулись в столовую, и я постаралась держаться непринужденно — ну, по крайней мере, не обводить ежесекундно взглядом комнату, чтобы убедиться: никто не сбежал.

Пятеро детей. Ладно, ерунда. Я работала в группах по двадцать человек. Справлюсь!

— Садитесь? — предложила я. — Наше знакомство как-то не задалось. Начнем с начала.

Для других ребятишек я бы обязательно придумала игру, чтобы им было весело, но судя по напряженным взглядам, можно даже не заикаться об этом. Ладно! Попробуем поговорить как взрослые.

У меня есть минут десять до того момента, как мои разговоры перестанут быть интересны.

— Меня зовут Иви. Я новая управляющая этим приютом. Долорес с этого дня здесь не работает. Пока я буду исполнять роль и воспитательницы тоже, а потом — мы кого-нибудь найдем.

Но это не точно. Если здесь все относятся к детям, как Долорес... то лучше не надо никакой воспитательницы, сама справлюсь.

— Почему? — спросил русоволосый мальчик лет семи.

Они с русоволосой девочкой, которая держала на руках рогатую малышку, были близнецами и внешне выглядели как обычные дети. Интересно, какой у них дар? Хотя, если говорить на языке этого мира, — что с ними не так?

— Что — почему?

— Почему Долорес здесь больше не работает? — уточнила его близняшка.

Потому что она жадная ворюга и чокнутая садистка.

Но я все-таки была педагогом по образованию и знала, что правду детям лучше выдавать порциями.

— Потому что она плохо справлялась со своими обязанностями, — честно ответила я.

— Почему? — снова спросил мальчик.

“Па-и-му” — передразнила его девочка с рожками и весело гикнула.

Малышка с желтыми совиными глазами, которая прижималась к моему боку и не выпускала из рук фрукты и пирог, тоже вопросительно посмотрела на меня.

Я растерялась и запоздало поняла, что для детей обращение Долорес не было чем-то необычным. Для них оно было — нормальным. Может, в какой-то степени даже милосердным: у них хотя бы была крыша над головой и какая-никакая еда.

Кстати, об этом. Я потянулась к стоящей посреди стола кастрюле с кашей. Она уже успела затвердеть и окончательно перестала быть пригодной для употребления. Это вообще каша? Больше похоже на вареную шелуху. Ладно.

Как объяснить, что теперь все будет по-другому? Слова здесь вряд ли помогут, так что я решила быть краткой, а потом просто браться за дело:

— Я хочу, чтобы это место было для нас всех домом. Хочу, чтобы мы стали семьей. — Я замолчала, а потом добавила неожиданно честно: — Мне, как и вам, некуда пойти. Мой дом теперь здесь.

Дети выразительно переглянулись между собой — те, что постарше. Малыши в это время тащили в рот зачерствевшую кашу, которая так и осталась разложенной по тарелкам.

Да куда же няня Урсула запропастилась?

— Скажете что-нибудь?

Тишина.

— Я не буду ругаться, — пообещала я, снова обведя детей взглядом.

Ну, разве что если они начнут совать пальцы в местный аналог розеток. Или раздобудут где-то самогон и начнут пробовать раньше, чем им стукнет восемнадцать.

— Мы не семья, — возразила темноволосая девочка, глядя на меня исподлобья.

— Почему? — спросила я.

— Потому что мы уроды, — ответил мальчик постарше.

— Неблагие.

— Мы отродья преисподней и попадем в ад! — радостно заявил белобрысый малыш и с аппетитом откусил от куска каши.

Буквально. От куска, потому что засохшую кашу Долорес от камня отличало только... ничего, пожалуй.

Девочка, которая все время держала на руках малышку с рогами, вдруг подала голос. Он оказался тихим и шелестящим.

— Пожалуйста, скажите, что нам делать, леди Иви, — проговорила она, опустив взгляд. — Чтобы не заслужить наказание.

Дети притихли и дружно уставились на меня с плохо скрываемым страхом. Ох, да чтоб его! Как же сложно было видеть это выражение на их личиках!

Конечно, я бы могла им пообещать, что “никаких наказаний”, но это же дети! Лишение сладкого, в конце концов, тоже наказание.

— Не вредить друг другу, мне и няне Урсуле, вы с ней еще познакомитесь, — начала я с главного. — Слушаться меня. — В идеале, но я не была наивной. Послушные дети — нонсенс! В любом случае, упомянуть об этом стоило. — А еще я хочу, чтобы вы говорили мне о том, что вас беспокоит. Пока все.

Темноволосая девочка вскочила. Я нахмурилась.

— Да?

— Ты все врешь! — выпалила она, и мое лицо пощекотал ветер. — Хватит врать!

— Мелисса! — зашипела на нее вторая девочка и обернулась ко мне: — Простите, леди Иви, она просто…

— Все хорошо, — отмахнулась я. — Продолжай.

Темноволосая девочка насупилась, а потом продолжила:

— Ты все врешь! Никто не на нашей стороне! Нас ненавидят! Мы отбросы! А вы, леди…

— Что?

Девочка набрала в грудь побольше воздуха:

— А то, что вы-то — нормальная! Мы вам и всем остальным только мешаем! Лучше бы нас вообще не было! Какая же мы семья?

Она замолчала. Дети молчали тоже, но старшие явно казались согласными. Малыши от испуга притихли.

А нахмурилась. Нормальная, говорите…

Кажется, я поняла, какой единственный способ стать своей для этой стаи волчат.

Окинув взглядом стол, я остановилась на лежащей передо мной ложке. Взяла ее в руки, чувствуя, как колотится сердце.

С момента развода с драконом, генералом Реннером, когда на моей руке вдруг появилась метка, я много думала о том, обладаю ли я магией и если да — то какой. Меня мало волновало то, что по меркам этого мира я — отброс. А вот то, как можно использовать свою силу, — еще как меня волновало.

Закусив губу от усердия, я смотрела на ложку и надеялась, что она исчезнет. Ничего не происходило. Дети начали шушукаться, от отчаянья я зажмурилась. Неужели я все выдумала? Я попыталась воспроизвести внутри те ощущения, которые появились в теле в прошлый раз перед тем, как с моей руки исчезла метка.

Щекотка в животе. Покалывание под кожей.

И… Погрузившись в воспоминания о том моменте, я увидела перед собой светло-карие глаза генерала Реннера, буквально почувствовала исходящий от него запах сандала и дерева. Ощутила его прикосновение, когда он сжал мою руку, окинула мысленным взглядом гордый разворот плеч, узкую талию и неожиданно уязвимую ямку между ключиц. Сердце заколотилось. Я сжала ложку сильнее, возвращаясь в реальность.

— Ого! — раздался детский возглас.

Я открыла глаза: ложка исчезла! При этом я совершенно точно ощущала ее в руках. Отлично, сработало!

Я улыбнулась потрясенным детям. Даже упрямая темноволосая Мелисса открыла рот от удивления, но, поймав мой взгляд, тут же насупилась.

— Видите? — спросила я. — Я одна из вас.

Опустив взгляд, я подмигнула желтоглазой девочке. Та впервые на моей памяти робко улыбнулась.

— Ласточка… — раздался за моей спиной хриплый голос.

Неужели!

— А вот и наш завтрак! — радостно объявила я.

Надеюсь, няне Урсуле удалось добыть свежего хлеба, сыра и молока. Конечно, много бы пожилая няня не принесла — но небольшого количества еды хватит для того, чтобы заморить червячка. А уж потом в город пойду я, за покупками.

Где бы раздобыть повозку?

Я обернулась и увидела потрясение на лице няни Урсулы.

— Ласточка… Это ж… драконья метка!

Проклятие…

Переведя взгляд на свою руку, я увидела, что метка снова стала видна — должно быть, я случайно сняла морок, который наложила, когда экспериментировала с ложкой.

И как теперь быть? Няня Урсула увидела метку, дети — тоже.

– Счастье-то какое, ласточка! — воскликнула няня Урсула. — Надо генералу Реннеру писать! Он же теперь жениться на тебе должен! Опять!